Гарри нахмурился. Профессор Квиррелл не был обязан рассказывать ему это. Разве что для будущего обмана Перенелль эта стратегия уже не важна?.. Или, быть может, профессор Защиты так быстро ответил, чтобы все сочли, что он блефовал вдвойне, и на самом деле Корона Змеи может находить Камень…
Гарри решил не уточнять рассказанное на парселтанге.
Ещё одну прядь светлых волос, почти белых, но не седых, профессор осторожно опустил в котёл, снова напомнив Гарри, что время ограничено. Гарри задумался, но больше вопросов, связанных с Камнем, ему в голову не пришло. Никто не знал рецепта производства Философских камней, и как изобрести такой рецепт тоже было совершенно непонятно. С объективной точки зрения это, вероятно, была худшая новость, услышанная сегодня.
Гари сделал глубокий вдох.
— Третий вопрос, — сказал он. — Что на самом деле стояло за всеми событиями этого школьного года? Все ваши планы и все планы, о которых вам известно.
— Хм, — задумался профессор Квиррелл, бросая ещё один цветок колокольчика в зелье вместе с кусочком какого-то растения, напоминавшего крохотный крест. — Надо подумать… самое шокирующее откровение — это профессор Защиты, оказавшийся Волдемортом.
— Это уж точно, — пробормотал Гарри с изрядной долей направленного на себя сарказма.
— Тогда с чего мне начать?
— Зачем вы убили Гермиону? — вопрос сам сорвался с губ.
Взгляд внимательных бледных глаз профессора Квиррелла переместился с кипящего зелья на Гарри.
— Кто-нибудь посчитал бы, что причина вполне очевидна, но, полагаю, мне не стоит винить тебя в том, что ты не доверяешь очевидному. Чтобы понять цель тайного плана, посмотри на последствия и спроси себя, кому это могло понадобиться. Я убил мисс Грейнджер, чтобы улучшить ситуацию, в которую ты попал, оказавшись в долгу у Люциуса Малфоя, ибо я не планировал, что он получит настолько серьёзный рычаг влияния на тебя. Признаться, я впечатлён тем, насколько большую выгоду ты извлёк из её смерти.
Гарри разжал зубы, что потребовало определённых усилий.
— Я оказался в долгу перед Люциусом из-за вашей попытки подставить Гермиону — обвинить её в покушении на убийство Драко, а затем отправить в Азкабан. Зачем вам это потребовалось?! Вам не понравилось, как она влияет на меня?
— Не неси чушь, — сказал профессор Квиррелл. — Если бы я желал лишь убрать мисс Грейнджер, я бы не стал вмешивать в это Малфоев. Я наблюдал твою игру с Драко Малфоем и нашёл её забавной, но я знал, что долго она не продлится — Люциус обязательно узнает и вмешается, после чего твоя глупость принесёт тебе большие неприятности, ибо Люциус принимает подобное близко к сердцу. Если бы ты только смог проиграть на суде Визенгамота, проиграть, как я учил тебя, то всего лишь через две недели появилось бы железное свидетельство того, как Люциус Малфой, посчитав, что сын его предал, использовал Империус на профессоре Спраут, чтобы наложить Охлаждающее кровь проклятие на мистера Малфоя и чары Ложной памяти на мисс Грейнджер. Люциус оказался бы сметён с политической шахматной доски, отправлен в изгнание, а, может, даже в Азкабан. Богатство Дома Малфоев унаследовал бы Драко Малфой, и он оказался бы полностью под твоим влиянием. Вместо этого мне пришлось оборвать свою интригу на середине. Ты умудрился полностью нарушить ход моего плана, пожертвовав суммой вдвое превышающей всё твоё состояние и предоставив Люциусу Малфою отличную возможность доказать, что он искренне заботится о собственном сыне. Должен заметить, у тебя какой-то поразительный талант портить любые интриги.
— И вы, конечно, думали, — заметил Гарри, а его тёмная сторона старалась поддерживать его голос ровным и спокойным, — что две недели в Азкабане только пойдут на пользу мисс Грейнджер, и она перестанет оказывать на меня дурное влияние. И потому вы каким-то образом подготовили публикации в газетах, требующие её заключения в Азкабан, а не какого-то иного наказания.
На губах профессор Квиррелла мелькнула слабая улыбка.
— Быстро соображаешь, мальчик. Да, я подумал, что она может стать твоей Беллатрисой. К тому же, такой результат постоянно напоминал бы тебе, стоит ли уважать закон, и помог бы тебе сформировать подобающее отношение к Министерству.
— Ваш замысел был абсурдно сложным и не имел никаких шансов на успех, — Гарри понимал, что ему следовало бы быть более тактичным и что сейчас он совершает то, что профессор Квиррелл обычно называл «глупостью», но в данный момент ему было просто наплевать.
— Ничуть не более сложным, чем план Дамблдора добиться ничьей в Рождественской битве трёх армий, и лишь слегка сложнее, чем другой мой план, который должен был убедить тебя, что это Дамблдор шантажировал мистера Забини. Вы упускаете, мистер Поттер, что от этих планов не требовалось увенчаться успехом во что бы то ни стало, — профессор Квиррелл, улыбаясь, продолжал мимоходом помешивать зелье. — Есть планы, успех в которых необходим любой ценой, и в этих случаях основная идея обязана быть предельно простой и следует принимать любые меры предосторожности. А есть планы, неудача в которых допустима, и в этом случае можно расслабиться или проверить пределы своих способностей обращаться со сложностями. Провал упомянутых планов не ставил под угрозу мою жизнь, — профессор Квиррелл уже не улыбался. — А вот наше путешествие в Азкабан относилось к первому типу, и потому твои выходки там меня совершенно не обрадовали.
— Что именно вы сделали с Гермионой? — какая-то часть Гарри удивилась, насколько ровным голосом он это произнёс.
— Стирание и модификация памяти. Любые другие заклинания могли потревожить охранные чары Хогвартса, или впоследствии их заметили бы авроры, которые проверили бы её память. Я не хотел рисковать. Отчасти то, что ты справедливо назвал переусложнением, возникло потому, что первоначальный вариант моего плана не сработал, и мне пришлось его изменить, — казалось, профессору было не слишком приятно об этом вспоминать. — Я принял облик профессора Спраут, подошёл в коридоре к мисс Грейнджер и предложил ей тайную помощь против её врагов. Моя первая попытка убедить её провалилась. Я стёр ей память и попробовал ещё раз, по-другому. Вторая попытка провалилась. Третья попытка провалилась. Десятая попытка провалилась! От досады я начал перебирать всю мою коллекцию личин, включая те, что были бы более уместны для разговора с мистером Забини. И ничего не срабатывало. Ничего! Этот ребёнок совершенно не собирался нарушать свой детский кодекс чести.
— Уж вам-то не стоит называть её ребёнком, профессор, — голос Гарри ему самому казался странным. — Её кодекс сработал! Он помешал вам обмануть её. Деонтологические этические ценности нужны именно потому, что аргументам, убеждающим переступить через них, следует верить гораздо реже, чем кажется. Вам не стоит критиковать её правила, ведь они сработали так, как и были должны.
Когда они воскресят Гермиону, Гарри расскажет ей, что у самого Лорда Волдеморта не получилось убедить её поступить дурно, и именно потому он убил её.
— Справедливо, я полагаю, — сказал профессор Квиррелл. — Говорят, даже остановившиеся часы дважды в сутки показывают правильное время, и мне не кажется, что мисс Грейнджер на самом деле поступала рационально. И тем не менее, правило десятое: не следует разглагольствовать о никчёмности противника после того, как ему удалось сорвать твои планы. Но вернёмся к твоему вопросу. После двух часов неудачных попыток я осознал, что проявляю излишнее упрямство, и что, на самом деле, не обязательно, чтобы мисс Грейнджер в точности выполнила ту часть плана, что я приготовил для неё. Я отказался от своих первоначальных намерений и внушил мисс Грейнджер, будто она видела, как мистер Малфой строит против неё козни, причём это происходило при таких обстоятельствах, что она не могла сообщить об этом ни тебе, ни учителям. И, наконец, мне повезло, что сам мистер Малфой создал повод для моего вмешательства, — профессор Квиррелл бросил в котёл цветок колокольчика и обрывок пергамента.
— Почему охранные чары сообщили, что Гермиону убил профессор Защиты?
— Когда Дамблдор представлял меня защитным чарам Хогвартса в качестве профессора Защиты, у меня во рту был горный тролль, превращённый в фальшивый зуб, — профессор слегка улыбнулся.
— Другое живое орудие нельзя трансфигурировать, больше никто не проживёт после отмены трансфигурации те шесть часов, которые необходимы, чтобы её нельзя было отследить с помощью Маховика времени. Тот факт, что был использован именно горный тролль, явно свидетельствовал, что убийце требовалось орудие, которое можно безопасно трансфигурировать. Если добавить к этому показания защитных чар и собственное знание Дамблдора о том, как он представил меня Хогвартсу, можно вычислить, кто ответственен за произошедшее — теоретически. Однако, по своему опыту я знаю, что, когда ответ заранее не известен, разгадать такую головоломку гораздо сложнее, поэтому я решил, что не слишком рискую. Да, кстати, у меня к тебе тоже есть вопрос, — профессор Защиты внимательно посмотрел на Гарри. — Что всё-таки выдало меня там, в коридоре перед этими залами?
Гарри отложил все остальные эмоции, чтобы взвесить цену и выгоду честного ответа, и пришёл к выводу, что профессор выдаёт ему гораздо больше информации, чем получает (зачем?) и что лучше не создавать впечатления, будто Гарри что-то умалчивает.
— В основном, мне показалось слишком невероятным, что все появились в коридоре Дамблдора в одно и то же время. Я пытался рассмотреть гипотезу, что все прибывшие кем-то координировались, включая вас.
— Но я же сказал, что следовал за Снейпом, — заметил профессор Защиты. — Разве это было неправдоподобным?
— Это было похоже на правду, но… — сказал Гарри. — Гм. Хорошее объяснение не должно включать в себя правдоподобные версии, о которых стало известно после события. Хорошее объяснение должно предсказывать вероятности заранее. Именно поэтому наука требует от людей сначала делать предсказания, а не верить объяснениям, приходящим в голову уже после события. Я не предсказал бы заранее, что вы станете следить за Снейпом и появитесь подобным образом. Даже если бы я заранее знал, что вы можете отследить палочку Снейпа, я бы не ожидал от вас таких действий. Так как ваше объяснение не убедило меня в том, что я бы смог предсказать такой исход заранее, он так и остался маловероятным. Я начал размышлять, а не мог ли тот, кто управлял Спраут, так же подстроить и ваше появление. А потом до меня дошло, что та записка самому себе на самом деле пришла не от будущей версии меня, и это полностью вас выдало.
— Вот как, — вздохнул профессор Защиты. — Что ж, думаю, всё вышло только к лучшему. Ты всё понял слишком поздно. А если бы ты оставался в неведении и дальше, это принесло бы не только выгоды, но и неудобства.
— А чего вы вообще пытались достичь? Я так старался разобраться лишь потому, что всё происходящее казалось слишком странным.
— Это должно было указывать на Дамблдора, а не на меня, — нахмурился профессор Квиррелл. — На самом деле, предполагалось, что в ближайшие несколько часов мисс Гринграсс в этом коридоре не появится…. хотя, наверное, после того, как я заставил мистера Малфоя подкинуть специально подготовленную для неё улику, неудивительно, что они объединились. Если бы с мистером Ноттом не увязалась эта компания, развитие событий выглядело бы не настолько нелепо. Но поскольку я — специалист по управлению магией на поле боя, я сумел провести стычку, как мне было нужно. Пожалуй, в конце всё смотрелось несколько по-дурацки, — профессор Защиты бросил в котёл дольку персика и колокольчик. — Но давай оставим разговор о Зеркале, пока мы не доберёмся до него. У тебя ещё остались вопросы, касающиеся прискорбной, хоть и, надеюсь, временной кончины мисс Грейнджер?
— Да, — ровным голосом произнёс Гарри. — Что вы сделали с близнецами Уизли? Дамблдор думал… я хочу сказать, вся школа видела, как директор подошёл к близнецам после ареста Гермионы. И Дамблдор думал, что вы, в смысле, Волдеморт, удивились, зачем он сделал это, и что вы проверили близнецов Уизли, обнаружили и забрали их карту и затем стёрли им память.
— Дамблдор был совершенно прав, — сказал профессор Квиррелл и покачал головой, словно чему-то удивляясь. — Он допустил полнейшую глупость, оставив Карту Хогвартса в руках этих двух идиотов. Когда я завладел Картой, увиденное меня неприятно потрясло. Она верно отображала наше с тобой имя! Идиоты Уизли думали, что в карте какая-то неисправность, особенно после того, как ты получил Мантию и Маховик. Если бы Дамблдор оставил Карту себе… если бы Уизли хоть раз упомянули о странностях Карты Дамблдору… но, к счастью, они этого не сделали.
Верно отображала наше с тобой имя…
— Я хотел бы это увидеть, — сказал Гарри.
Не отрывая взгляда от котла, профессор Квиррелл вытащил из мантии сложенный пергамент, прошипел ему «Покажи окрес-стнос-сти» и бросил его Гарри. Пергамент устремился к мальчику, вызвав усиление чувства обречённости, и мягко опустился к его ногам.
Гарри подобрал пергамент и развернул его.
Сначала лист был пуст. Затем на нём начали появляться контуры стен и дверей, проведённые от руки — их словно рисовало невидимое перо. Появилось изображение цепочки комнат: большинство было пустыми, последняя комната несла неразборчивую подпись по центру, как будто сама Карта пыталась показать своё недоумение, а внутри предыдущей комнаты было написано два имени, одно соответствовало тому месту, где сидел Гарри, а другое — месту, где стоял профессор Квиррелл.
Том М. Риддл.
Том М. Риддл.
Гарри не мог оторвать взгляд от пергамента, по спине побежали мурашки. Одно дело — услышать, как Лорд Волдеморт назвал тебя Томом Риддлом, и другое дело — обнаружить, что магия Хогвартса с этим согласна.
— Ты что-то с-сделал с этой картой, чтобы дос-стичь такого рис-сунка, или с-сам удивилс-ся, увидев это?
— С-сам удивилс-ся, — ответил профессор Квиррелл, с оттенком шипящего смеха. — Никаких фокус-сов.
Гарри сложил Карту и бросил её обратно в сторону профессора. Какая-то сила подхватила пергамент в воздухе и направила его в карман мантии профессора Квиррелла.
— Ещё я хочу сообщить, что это Снейп наводил мисс Грейнджер и её приспешниц на хулиганов и иногда вмешивался, защищая их.
— Это я знаю, — ответил Гарри.
— Любопытно, — сказал профессор Квиррелл. — А Дамблдор тоже об этом знает? Отвечай на парселтанге.
