Названная цифра заставила Андрея Александровича взглянуть на собеседника не то чтобы предвзято, а с некоторым сомнением. Ведь даже такое градообразующее предприятие как Ижорский завод, насчитывал около девятнадцати тысяч рабочих, и всё взрослое население Колпино трудилось на нём, а тут речь шла о сопоставимых величинах. Обеспечить людскими резервами наполняемость региона виделось затруднительно и невероятно в финансовом обеспечении. Однако тут же прозвучал ответ на незаданный вопрос.
— Доставить такое количество тружеников из-за океана возможно, и я пригласил некоторых специалистов, но не практично. Как и не выгодно везти за тысячи миль шуруп, наладить производство которого можно на месте. Как временное решение проблемы я бы предложил рассмотреть вопрос о трудовых мигрантах из Прибалтийских областей. Но если появится альтернатива, то охотно приму к рассмотрению. Здание перед нами всего лишь сугроб на вершине этого айсберга и пустить всё на самотёк я не имею права. Суть моего предложения будет следующей: в течение пяти лет я вложу в этот проект семь миллионов долларов и выделю единовременный грант в размере двадцати пяти миллионов рублей, но всё станет работать на моих условиях. Руководство над клиникой и артелями, а так же расходы по обеспечению и заработной плате персонала я оставляю за собой и поэтому, мне потребуются советские документы для полноценного оформления, а также содействие со стороны властей. В первую очередь людьми. Я даже готов их обучить за свой счёт и предоставить субсидии на переезд. Если сейчас вы скажете: нет, — дальнейшее сотрудничество не имеет смысла.
— Совнарком и Центральный комитет партии, — начал было Андрей Александрович, стараясь чуточку выиграть для себя время, так как ожидал услышать что угодно, но только не это. Он умел применить один приём: говорить заученную фразу и размышлять о совершенно посторонних предметах. Отчётливо понимая, что предложенный американцем вариант идёт в разрез с линией партии, и никакая артель в подобном виде не будет отражать изначально заложенную в этом механизме коллективную собственность — стоило отказаться. Но как политик он привык смотреть на перспективу. Если срезать острые углы, обобщить и не стараться вдаваться в детали, тем более всего несколько лет... после которых всё выстроенное и отлаженное останется здесь. Одним производством метизов, понятно, дело не ограничится и следует ожидать много большего. А вкупе с этим какое-то число специалистов с приобретёнными знаниями, умениями и технологиями. Вообще-то, и для области совсем неплохой задел к итогам третьей пятилетки.
Как вдруг был перебит.
— Я изучал постановления, мистер Жданов и не собираюсь нарушать законы социалистической республики, даже тогда, когда это не способствует всему делу. Я отдаю себе отчёт и знаю о вашем отношении к частной собственности. Просто дайте мне сделать так, как я вижу.
— Что конкретно мешает вашей работе? — спросил Жданов, уже приняв решение.
В какое-то мгновение на лице американца явно читались эмоции, которые можно было охарактеризовать как крайнее возмущение, словно в памяти стали пролистывать толстую амбарную книгу, или даже школьный дневник, где не встречалось ни одной радостной записи. Однако это длилось недолго.
— Приведу самый простой пример. В свободное от трудов время я люблю поохотиться и мне нравиться разрабатывать и изготовлять штуцеры. Но я понятия не имею, как мне получить здесь лицензию. Наверняка имеются службы, которые осуществляют подобную деятельность, но они прячутся от меня гак говядина Олбани в Хадсоне .
— И всё?
— Мне хотелось бы открыть киностудию, получить комфортабельную стоянку для моих яхт, с местом, где бы я мог конструировать и собирать автомобили, а это вопрос земли.
Андрей Александрович ухмыльнулся краешком губ. Вопрос землеотвода не являлся чем-то непреодолимым. Безусловно, земля общенародная государственная собственность и не подлежала сдаче в аренду или купле-продаже. Но никто не запрещал объединения с выделением участка. Существующие коллективные хозяйства с этого года должны были осуществлять поставки не с планов посева, а с каждого гектара пашни и сдавать молоко исходя не с поголовья, а с земельной площади. Вследствие этих перемен избавление от приписанной 'негодной' земли считалось для колхозов избавлением. Отдельно стояли вопросы в торфоразработках, там тоже хватало нюансов, но решения имелись. Тем временем американец продолжал говорить.
— По путёвке 'Интуриста' я въехал в страну через Одессу, продление визы и прочие мелочи... Я не хотел бы этим заниматься, или сталкиваться с какими-либо препонами для прибывающих специалистов вновь, так как вся эта бюрократия отнимет кучу времени, которое, как известно, деньги. Взять произошедший на этой неделе пустяковый случай, в США он бы закрылся одним звонком, а здесь я вынужден постоянно напрягать посольство... Я рад бы избежать проблем, для решения которых стоило бы родиться и вырасти здесь, так как не понимаю логику их возникновения. Если мы договоримся, через год комплекс начнёт работать. Это не просто обещания, а констатация фактов. Город и ленинградцы не заплатят ни копейки, а лично вы, получите необходимое лекарство и мою помощь в решении любых вопросов связанных с фармакопеей, в тех объёмах, которые я смогу удовлетворить. Заметьте, речь идёт о медикаментозных препаратах, которых простому смертному не достать ни за какие деньги.
— Что ж, я услышал ваши пожелания мистер Борисов. — Жданов вновь потянулся за папиросой — Буду предельно честен. Мне не нравится то, во что меня втянул наш общий знакомый, но если ваши лекарства спасут жизни даже сотне маленьких ленинградцев, я соглашусь со всеми выдвинутыми концепциями. Тем не менее, вы должны понимать, что приглашая на работу советских граждан, со своей стороны обязаны следовать всем правилам, установленным в нашей стране. Более того, обеспечить все условия для надлежащего существования региона. В силу многих обстоятельств, планы развития города смещены на юг и существенной помощи от нас не ожидайте.
Американец протянул руку скрепить договор.
— Договорились. Все социальные гарантии и права будут соблюдаться, вот только остаётся вопрос коммуникации между нами. Если бы появился такой человек, который мог решать возникшие затруднения связанные не с хозяйственной деятельностью, а так сказать общего характера.
— Вы хотели сказать затруднения бюрократического характера и особенностей советской экономики? Этакий amicus curiae.
— Именно! — обрадовался иностранец. — Друг суда.
Жданов усмехнулся. Не зря он перед поездкой ознакомился с тонкостями американского лоббизма. В действительности, в словах собеседника не было ничего смешного или хотя бы весёлого. Проекту требовался куратор и не просто говорящая голова, а неглупый человек, имеющий кое-какую власть с возможностью её применить.
— Насколько я понял, — оставив в покое папиросу, произнёс Андрей Александрович, — вам уже следует проконсультироваться с компетентным специалистом по множеству вопросов и на примете его нет. Что ж, такой человек у нас отыщется, пришлём.
— Спасибо, мистер Жданов. Вы правильно меня поняли. Все услуги по хлопотам я оплачу.
— Можете не сомневаться, мистер Борисов, — добавив про себя: 'Оплатите в полной мере, этого добра, из-за которого возникают затруднения у нас в достатке. Вы ещё не раз сами попросите поспособствовать'. — Нужный человек во всём разберётся. Кстати, а почему вы выбрали именно нашу страну? Я не про контракты с зерном, хотя для меня осталось много неясного. Ведь насколько я понял, для вас были открыты любые двери.
Некоторое время прогулявшиеся по аллее мужчины шли молча. Выложенная гладким камнем дорога не заставляла обращать на себя внимание. Никто никого не торопил, и со стороны беседа выглядела так, словно разговор доставлял им удовольствие от прощупывания замыслов друг друга. Жданов, ожидал пояснения, поглядывая на зажатую между пальцев папиросу, и уже думал подкурить её, как услышал ответ на свой вопрос.
— Люди никогда не перестанут: есть, болеть и умирать. Вложившись в русское зерно, я лишь сохранил деньги компании от инфляции и себе на хлеб зарабатываю совершенно не этим. Дело в том, что ещё мой прадед по линии матери определил направление семейного дела. Он стоял у истоков создания армейской аптечки и был близким другом Эдварда Робинсона Сквибба. Мы до сих пор владеем значительным процентом акций компании. Так что вы правы, стоило едва постучаться, ведь обычно обращаются к нам, а не наоборот. К величайшему сожалению человек только создан по Его подобию, а не наделён всеми соответствующими атрибутами эталона. Мы смертны, склоны к недугам и растрачиваем своё здоровье, даже не замечая как большую часть своего существования боремся с неизбежным. Несмотря на эту очевидность, мы, аптекари, всё же кое-что можем предложить людям.
— Час молодости?
— Если вы о тех 'волшебных' таблетках для мужчин — раскрывая ладонь, на которой вновь оказался конусообразный футляр — или о боевой химии для солдат то это мелочь, о которой даже не стоит вспоминать. При должном финансировании кластера, пять-десять лет исследований и вы с этим справитесь сами. Посмотрите под ноги, этот куст, не что иное, как хвойник двухколосковый. Из него можно выделить эфедрин. Или вон те листики черемши — незаменимые помощники для сердечнососудистой системы и подобных растений природа создала в изобилии. Нужно лишь обладать академическими знаниями. В нашем же случае речь идёт о прорыве в медицине. О природных пенициллинах и одном интересном растении. В декабре прошлого года, вернувшись из Берлина, я имел честь встретиться с президентом, и мне не понравился результат нашей беседы с Рузвельтом.
— Вы обещали поставить его на ноги? — заострил своё внимание на вопросе Жданов. — Или он был менее сговорчив?
Американец поджал губы, и даже показалось, скрипнул зубами.
— Моя беседа с мистером президентом останется в тайне, — холодно произнёс он. — Впрочем, как в своё время с Даладье и с адмиралом Мицумасой. Так что не думайте, что ваша дверь оказалась какой-то особенной, несмотря на то, что ваша страна в отличие от прочих в известной мере принадлежит электорату, а не кредиторам. Не получится здесь, попробую в другом месте.
— В Германии?
— Упаси господь, мистер Жданов. Гитлеру нельзя верить ни в чём. Это аксиома.
Андрей Александрович лишь пожал плечами. Ему, как политику, было известно, что общий язык можно найти даже с дьяволом, были б точки пересечения. Тем временем, американец продолжал говорить:
— Ведь что такое болезнь? По сути, это поломка. Как правило, белок, фермент или рецептор начинают работать неправильно, не так, как было заложено самим создателем. И тогда эту поломку стоит починить или простимулировать. Теоретически, исправить можно всё, стоит только отыскать один ингредиент, который как карточный джокер из французской колоды заменяет недостающее звено. Мои пожелания и ампулы с препаратом лежат в кейсе. Если сомневаетесь, пусть ваш врач проведёт опыты и сделает своё заключение. Замечу, 'Eli Lilly & Company' ведущая в мире корпорация, но степень очистки вашего лекарства будет для них недосягаема ещё многие и многие годы, не говоря уже о 'Novo Nordisk', на препараты которой надеется ваш врач. Только я обладаю этой уникальной технологией и готов внедрить её тут. А эта коробочка вам в подарок. Разрешите откланяться.
— Один вопрос, кто вам подсказал отыскать эту дверь?
— Проще простого, это контрабанда, — с улыбкой ответил американец. — А если мне доверяют тайны, то они всегда остаются со мной.
'Шутник, я не про ту дверь спрашивал. Любая стоящая за этим американцем организация подобна ей — всё важное прячет, а снаружи блестит полированным зеркалом, впрочем, я бы и сам не ответил', — подумал Жданов, садясь в машину, и тут же спросил у охранника:
— Николай, осмотрел чемодан?
— Осмотрел, Андрей Александрович, — уверенно ответил Белов. — Металлический ящик с двумя независимыми отделениями, оклеенный кожей с какой-то мягкой подложкой. Внутри первого — аптечный ящик с ампулами и шприцами. Шприцы странные, не стеклянные, каждый запаян в целлофан вместе с иглой. Материал, скорее всего английский. Написано, что однократного применения. Во втором папка из целлулоида, в ней шесть листов с текстом. Внизу иностранные деньги, доллары. Не считал. Из необычного... только чересчур холодные стенки и крышка первого отделения. Фактически, это пузырь для льда. Груз опасности не представляет.
— В Смольный, — тихо произнёс первый секретарь.
Находясь в своём кабинете, Жданов вызвал к себе людей, в которых был уверен. Вызвал по списку, составленному по дороге и исправленному уже на месте. Пока ждал, он вспомнил, что рассказывал об американце Кузнецов. В самом начале зимы, Алексей прибыл с докладом и в конце обмолвился, что ему позвонил бывший посол США Джозеф Эдвард Дэвис, просивший принять приехавшего с рекомендательным письмом в Ленинград некого потенциального инвестора, заинтересовавшегося поставками нашего зерна. Кузнецов согласился, ведь Дэвис в своё время выступал посредником между толстосумами Америки и Советским Союзом, да и прозвище, 'Трубадур Кремля' , не просто так появилось. Будучи очень богатым человеком, Джозеф Дэвис потратил сто тысяч долларов на предвыборную кампанию Рузвельта и имел некоторое влияние на принятие решений Белым домом. Такому человеку отказать в пустяковой просьбе было крайне недальновидно. Тем более всесоюзная экспортная организация 'Экспортхлеб' продолжала пикироваться с германской 'Рейхштелле'. Валютная выручка снижалась, а стоящих в очереди покупателей на русское зерно по цене 135,24 марки за тонну особо не наблюдалось. Буквально на следующий день он беседовал с протеже бывшего посла, и выяснилось, что по условиям заказа на покупку — миллионы тон ячменя, овса и пшеницы везти никуда не надо. Американец согласился на создание совместного предприятия, готов был платить за хранение, бонификацию, транспортировку и даже выстроить дополнительно элеваторы на территории Советского Союза. Урожай зерновых культур составил 3,7 млрд. пудов и его бы гарантированно сохранили, вот только географическое размещение хлебохранилищ слабо покрывало восток и север страны, и намерение инвестировать в развитие Архангельского порта почти миллиона фунтов стерлингов, можно было только приветствовать. Причём не деньгами, а в виде немедленных поставок 150-тонных плавучих и 250-тонных портальных кранов , буксиров и прочего оборудования. По большому счёту такого покупателя на руках носить было надо, так как фидуция подразумевала ни один год сотрудничества. Сделка с зерном не попадала под квоты, и нарком финансов выдал письмо на сопровождение, но тут в бочку мёда струёй полился дёготь. Рекордный урожай, почти как в тридцать седьмом году обнажил все недостатки логистики и к удивлению, американец тут же предложил поставить в СССР всё необходимое для разрешения проблем в самые кратчайшие сроки, начиная от паровозов, подвижного состава и заканчивая большегрузным транспортом в лизинг. Прожекты сыпались как из рога изобилия, но почти все из них уводили куда-то далеко, где на полноводных реках нужно было возвести новые ГЭС и выстроить заводы. В альтруизм и фантастику никто не поверил, возымев ограничиться достигнутым. Тогда же, совершенно случайно решилась судьба сгоревшего санатория. Для подписания договоров из Москвы в Ленинград вызвали председателя 'Экспортхлеб' Семёнова и как только были поставлены подписи и завизированы санитарные правила Наркомата внешней торговли СССР, инвестор вдруг заинтересовался фармакопеей. Выставив на обозрение чемодан с долларами и казначейскими нотами, он сделал предложение, от которого невозможно было отказаться, ткнув пальцем в карту — дайте. Экономический эффект по заключённым контрактам ещё предстояло оценить, но уже только по первым прикидкам выходило весьма радужно и дополнительное соглашение практически не обсуждалось. Бизнесмену отдавали на откуп старую усадьбу Левашовых-Вяземских, а взамен руин получали так необходимую для страны валюту, детскую больницу на базе санатория с самым передовым оборудованием и лабораторию с возможностью производства новейших лекарственных препаратов. Нарком здравоохранения Георгий Андреевич Митерёв выдал одобрительную резолюцию и просил по возможности форсировать строительство. В принципе, всё так и получилось. Американец подтвердил выполнение условий и даже больше: предложил комплексный план развития целого района. Осталось удовлетворить его незначительные 'хотелки-капризы', отменить временные административные барьеры и назначить ответственного за надзором. Но вот тут возникал нюанс, Андрей Александрович оказался лично заинтересован в успехе этого предприятия, ведь на кону стояло его здоровье. Те хитрые сердечные таблетки, от которых возникало чувство второй молодости, и женщины вновь казались привлекательными, были только началом. А вот слова: 'Теоретически, исправить можно всё, стоит только отыскать один ингредиент', заставляли глубоко задуматься. Простого куратора ставить было нельзя, тем более что сорившим валютой направо и налево гостем, похоже, заинтересовался доживавший последние дни Коминтерн.
