Митякин внимательно изучал лист с таблицами и недовольно поджимал губы. Нечто подобное он ожидал, но только не таких катастрофических цифр.
— Теперь я понимаю, отчего вы так рьяно взяли быка за рога. А спички, мыло, соль, керосин? Ведь все по-своему поняли ваш посыл.
— Сокращения по спичкам в восемь раз, по мылу в 4,4 раза, соли в 3,5 раза, а керосина в 6,5 раза. И точно нельзя будет приобрести махорку, швейные машины, часы, велосипеды и строительные материалы. Здесь, в пригороде, помимо действующих 'домов быта' мы открыли пункты проката тех же швейных машин, но ситуацию в целом это не спасёт.
— Вы считаете, что руководству страны стоит обратить на эти аналитические выводы особое внимание?
У меня даже проскользнуло немного сочувствия Митякину. Да даже если руководству станут известны эти цифры? Что оно сделает, нарастит выпуск мыла и спичек или отдаст плодородные поля под засев льна? Конечно, нет. Потерявши голову по волосам не плачут, просто все ещё надеются на гораздо заниженные цифры, где падения не в разы, а в десятках процентов.
— Нужно как минимум выиграть войну, — ответил я. — Но если постоянно использовать такой ресурс, как 'терпение народа', это в скором будущем так аукнется, что приведёт к эпохальным событиям. Вы своими глазами видели, что творилось весной в деревнях. Впрочем, мы заболтались. Не нашего ума это дело. Что нужно для успешного выполнения поставленных задач?
— Нужна грузовая машина повышенной проходимости, шофёр и пару человек в помощники, как минимум объявления расклеивать.
— В первых числах июня мы получили большую партию Diamond T-967. Нисколько не сомневаюсь, что вскоре нам придётся с ним расстаться в пользу морского артиллерийского ведомства, но несколько можно поставить на баланс учреждений. Грузовики сейчас на стоянке, одну машину отправьте в школу, а вторую используйте по своему усмотрению. Шофёра нанимайте самостоятельно. Я дам распоряжение начальнику отдела кадров. Но лучше сами садитесь за руль. Каждый водитель тут, это минус один на фронте. На помощников деньги у вас есть. Мужчины рано или поздно отправятся на фронт, поэтому отдавайте предпочтения женщинам и подросткам.
Когда снабженец вышел, я нажал кнопку связи с секретарём и сказал: 'Возьми с собой что-нибудь из буфета: шоколад, апельсины, банку с соком, да ту же гроздь бананов. Нужно прогуляться'.
Пройдя по коридору с палатами детского санатория, мы оказались у двери лифта, изготовленного по проекту компании 'Otis'. Сама шахта была пристроена к торцу здания и вела на минус первый этаж. Рассчитанный на тысячу шестьсот шестьдесят фунтов, лифт легко вмещал в себя подвижные медицинские носилки и четверых человек. Оттуда по подземному коридору можно было дойти или доехать по траволатору до палат нового госпиталя. Сам переход это триста ярдов эллипсоидных колец с трансептами из неизвестного мне материала (похожего на каррарский мрамор) в длину, двенадцать ярдов в ширину и шесть в высоту могли вместить в себя тысячу человек, как бомбоубежище. Оказавшись в госпитале, мы прошли автоматически отрывающиеся двери и остановились в помещении химической дезинфекции возле гардеробной.
— Прямо по коридору, — сказал я. — палата девять. Если что, Вирга подскажет. Через час будь у себя.
Добравшись до кабинета, я позвонил в Смольный и вскоре разговаривал с Кузнецовым.
— Алексей Александрович, здравствуйте, — сказал я в трубку.
'Доброго', — сухо ответил Кузнецов.
— На четырнадцать часов этого дня у нас запланировано важное политическое мероприятие.
'Политическое?' — удивился Кузнецов.
— Именно. Санаторий подготовил для бойцов Красной Армии подарок — санитарный поезд имени товарища Жданова, оборудованный по последнему слову техники и полностью укомплектованный. Эшелон готов появиться на вокзале, но если руководство города придаст этому событию особое значение и будут приглашены корреспонденты газет и радио, а ещё лучше, зарубежные, то это, безусловно, политическое мероприятие. Планируется короткий митинг.
Кузнецов сходу уловил, какие преференции ожидаются и сказал:
'Это действительно, больше 'политическое' событие. Но в отсутствии Андрея Александровича...'
— К приезду товарища Жданова подготавливается другое мероприятие. Уверен, что поезд с подбитой немецкой техникой к двадцать пятому числу прибудет в Ленинград и можно будет поместить экспозицию поверженного врага в каком-нибудь парке отдыха. Мною уже отпечатаны в большом формате фотографии и есть кинолента реальных боёв.
'Вы имеете в виду события под Таураге? — спросил второй секретарь. — Эти пограничники такого порассказали, что многие поставили их слова под сомнение. Тем не менее, Климент Ефремович высоко отозвался о переданной карте'.
— Именно эти события, Алексей Александрович. Если желаете, я передам киноплёнку прямо на митинге. Три экземпляра и один из них на английском языке. Уверен, в наркомате иностранных дел оценят.
'Договорились. С вами сейчас свяжутся. Согласуйте, пожалуйста, с моим замом план мероприятия. Всего доброго'.
— До свидания.
Только положил трубку, как стук в дверь. Кадровик.
— Товарищ Ершов, проходите, — пригласил его я.
Ершов зашёл с папкой.
— Мы тут с Митякиным парой слов перебросились, — начал он, — и я подготовил несколько кандидатур.
— Лично знаете или посоветовал кто? — спросил я.
— Настоятельно рекомендовали, — уклончиво ответил Ершов.
Принимая уже подписанные заявления о приёме на работу, я только отмечал краем глаза дату рождения. Понятно, что товарищ Сергей подготовил несколько своих кадров, но смысл впускать в коллектив тех, кто через пару месяцев уйдёт на фронт, я не видел. Все женщины были отложены в одну сторону, их набралось пять. К ним присоединились ещё девять мужчин зрелого возраста, а семеро человек были возвращены обратно.
— Этих, — указывая пальцем на возвращённых — товарищ Раппопорт рекомендовала?
— Да.
— У нас санаторий, а не синагога. Так и передайте ей.
После этих слов Ершов потёр нос и нахмурился. Вид у него в эти минуты стал мрачнее обычного.
— Не спешите отказывать, — вдруг, произнёс он. — Эти товарищи, не попадут в мобилизационные списки. Ни при каких обстоятельствах, можете мне поверить.
— Это ещё почему?
— Опыт подсказывает.
Если кто-то думает, что призывные комиссии с ног валились от несчётного количества добровольцев, то это было только по началу. В июле прокуратура уже докладывала о взятках в комиссариатах, начиная с кожаного пальто и заканчивая пятью тысячами рублей. Желающих въехать в рай на чужом горбу всегда имелось в достатке. А раз был спрос, то появлялось и предложение.
— Дайте ещё раз взгляну.
Первый, соискатель на должность аниматора. Образование — бывший КИЖ, а ныне, Ленинградский Государственный Институт Журналистики им. В. В. Воровского. Наркомпрос, а значит, как минимум должность в армейской газете или боевой листок в дивизии. С чего это Ершов решил, что однофамилец партийного функционера Кировского района избежит призыва?
Второй, образование — ЛГПИ им. Герцена. Учитель, ботаник, научные статьи, но без аспирантуры. Однозначно призывник.
Третий и четвёртый — ЛЭТИ. Радиотехники. Попадут в войска связи. Этих катастрофически не хватает и военком охотнее себе руку отгрызёт, чем отпустит таких. Впрочем, я давал заявку на преподавателей курсов телефонистов.
Оставшиеся, как ни удивительно, одноклассники Яшеньки. Этим ещё рано примерять сапоги и каски, но какие из них фармацевты? У Рахиль Исааковны язык без костей и что она рассказала родителям мальчиков после телеграммы из Питерсберга, я даже представить не могу.
— Кто, лично для вас важен?
Ершов указал на ботаника. Неожиданно, но по большому счёту нужны все, особенно выпускники ЛЭТИ.
— Обосновать сможете? — спросил я.
— Теплицы в Парголово. Я там был и клубники особо не нашёл. Ответственный пьян. Встретил однополчанина и вторую неделю в запое. Он инвалид, а вы распорядились снисходительно относиться к особым случаям. Нужен ответственный человек, который не пьёт или подвержен, но в меру.
— Ваш протеже принят на должность агронома с окладом в четыреста пятьдесят рублей. Известите и завтра он должен быть на рабочем месте. Если справится, останется в орбите Митякина.
— Спасибо и полностью с вами согласен, товарищ директор.
— Ещё нам нужна группа НПО и пост противовоздушной химической обороны. Исходя из этого, проще принять этих оболтусов на какую-либо работу и отправить патрулировать, чем отвлекать занятых людей от важных занятий. Придумайте им должности, пусть маскировочные сети для гидроэлектростанций плетут, а Лука Фомич, наш доблестный огнеборец, возглавит НПО.
— Вот только водоворотных ГЭС у нас в одних Лавриках более пятидесяти штук.
— Это откуда столько?
— Наш бывший энергетик постарался, — словно так и должно быть, ответил Ершов.
Ну да, энергетик. Только инопланетный. По сути, эти ГЭС — бетонный каркас водоворотной станции и турбина с устройством сбора энергии. С точки зрения экономики, из-за малой мощности практически не окупаемая затея. Но при условии будущего дефицита электроэнергии, вполне здравая альтернатива.
— Отлично, — произнёс я. — Работы ребятам хватит и всегда под рукой. Теперь по обороне. Если не затруднит, то поднимите соответствующую документацию в период финского конфликта. Вряд ли что-то поменялось по составу и требованиям. Если не отыщите, обращайтесь в наш ОСОАВИАХИМ. Пусть отрабатывают и расскажут, что необходимо иметь. А то они велосипеды запросили, вот и повод.
— Проще сразу туда, да и контакт у нас хороший.
— На ваше усмотрение. И ещё, однополчанина смотрителя теплиц сдайте в милицию. Отыщите Хорошенко и передайте мою просьбу, что б духу его там не было.
— Нехорошо получится.
— Товарищ Ершов, даже в мирное время я не стал бы закрывать на это глаза, а уж сейчас тем более. Я сам не без греха, но пьянство в рабочее время не должно быть нормой. Чуть не забыл, подберите Митякину шофёра. Чтоб знатного и матёрого, с которого и мех и шкварки или примите того, кого он приведёт.
— У Бориса такой есть, сегодня оформлю.
— Очень хорошо. Более вас не задерживаю и жду результатов.
Ершов вышел, а я поднял трубку и вызвал Раппопорт. Количество денег для выдачи трёх окладов известно давно. Но дело не в этом, в Ленинграде, со вчерашнего дня поднимался ажиотаж, и вновь появились очереди в магазинах. Семьсот тысяч иждивенцев, как десант, внезапно оказался у торговых точек. Люди вспомнили зиму тридцать девятого и ринулись скупать всё, что оказалось тогда в дефиците. Там, где снабжение мегаполиса идёт фактически с колёс, единовременный бум покупательной способности населения приведёт к взрыву! И власти это прекрасно понимали. И понимали, что денежных знаков в стране ощутимо больше, чем товаров потребления. Как следствие, в банке сейчас ничего не получить, так что из сейфа. Стопка вышла приличная: зарплатная ведомость давно уже перевалила за сотню и получатели всё время просят осуществлять выдачу купюрами небольшого номинала. В итоге, по весу вышло с двухпудовую гирю. Тем не менее, не такая там и тяжесть. Кстати, давно подмечено, что среднестатистический человек, может поднимать разные по весу грузы, если знает, что именно поднимает. Так вот, двести фунтов золотых монет взваливают на плечи и несут, а столько же, но свинца — нет.
Едва Рахиль Исааковна переступила порог, как я произнёс:
— Достаньте платок и держите в руке, а то, когда вы его вынимаете, мне становится плохо. Здравствуйте.
— Здравствуйте, мистер директор, — осторожно поздоровалась вошедшая, разглаживая монашеское платье от Клэр Маккарделл.
После майских событий Раппопорт стала следить за новинками в мире моды и даже чуточку помолодела. Без лишних слов, на неё приятно стало смотреть.
— Рахиль Исааковна, мне тут заместитель по приёму на работу и увольнению подал несколько кандидатов.
Раппопорт замерла как змея, сжавшись и изготовившаяся к прыжку, когда одно выверенное движение решает всю охоту.
— Я так понял, что мальчики их хороших семей.
— Истинно так, мистер директор, — произнесла она, и её фигура тут же расслабилась.
— А что они собой представляют? — спросил я. — Умеют быстро считать на арифмометре? Может, играют на скрипках? Или у них отличный глазомер и они выучились шлифовать камни?
Ничего подобного за ними не наблюдалось, и Раппопорт промолчала. Рука инстинктивно дёрнулась за платком, но и тут вышла промашка. Сорванцы приходились дальней роднёй, и древнее семейное правило гласило, что тот, кто выбился в люди, должен тащить за собой остальных родственников. Так что сражаться придётся до конца.
— Они в совершенстве владеют несколькими языками? Без запинки прочтут на арамейском Кол Нидрей или смогут перевести на русский техническую документацию отчётов Абердинского испытательного полигона? — продолжал я. — И это не так? Хм... даже не знаю, вроде, открыта вакансия оператора РОКС-2 и метателей противотанковых гранат.
В глазах Рахиль Исааковны пронеслось что-то ужасное.
— Яшенька написал, — произнесла она, — что пока не начались занятия, он служит в конторе при рыбоконсервном заводе, получает доллар в час, снимает большую комнату и у него появилась девушка.
Конечно, у него появилась девушка. Странно, что одна. В Питерсберге, юноша с такой зарплатой в глазах местных уже чего-то добился в жизни.
— Рахиль Исааковна, вы не равняйте умничку Яшеньку с другими мальчиками.
— Да и в мыслях не было.
— Осмелюсь предположить, что те, за которых вы хлопочите, довольно ловкие юноши?
— Очень ловкие, мистер директор. Такие ловкие, аж жуть.
— Надо бы проверить в деле, — как бы рассуждая сам с собой, проговорил я.
— Надо, надо, — закивала Раппопорт.
— Давайте-ка пригласим молодых людей на собеседование. Скажем, двадцать четвёртого или пятого числа. Вдруг, у них планы на завтра. Расскажите им, как попасть на наш автобус.
Пока Рахиль Исааковна пересчитывала деньги, я думал, куда ловчее спрятать один предмет, который перспективные юноши должны отыскать. Вариантов было два: один и самый реальный, это в подвале бывшего финского дома, а второй в обломках самолёта или в рюкзаке с парашютом.
Наконец, подсчёт был закончен, Раппопорт попросила позвонить и тоном, не терпящим возражения, вызвала Залмана Храпиновича в кабинет директора. Принёсший документы на подпись бухгалтер с капелькой зависти посмотрел на упаковки и со вздохом обречённого пожаловался:
— Я звонил в банк, с сегодняшнего дня не выдают денег с вкладов.
— Двести рублей в месяц, — поправил я.
— Разве это деньги? — вздохнул Храпинович. — Это слёзы.
— Снимайте хоть столько. Купите Рахиль золотое кольцо. Себе золотые часы в рассрочку. Потом скажете мне спасибо.
— Спасибо, но... мистер директор, — утерев глаза, произнесла Раппопорт, — не по-человечески как-то.
— Рахиль Исааковна, стоит ли рассуждать о человечности там, где люди всего лишь ресурс?
