Второй способ был из семейных родовых заклятий и казался ему достаточно безобидным. Следовало наложить на дом дочери лёгкое заклятье по снижению магических сил, Эйлин не сможет колдовать в полную силу, но сквибом не станет, и магия наказывать больше не будет, по принципу — и без того досталось.
Накладывать на родную кровь это заклятье мог только глава рода, и ведь всё получилось. А как он боялся переборщить и навредить по-настоящему. Утешал себя тем, что дочь и без того сейчас колдовать не может, а с ограничителем скоро выправится, магия постепенно восстановится. По убеждению предков, через десять лет ограничитель можно будет снять.
Через год он убедился, что Эйлин выглядит получше, а как же обрадовался, что магия у неё по-прежнему есть. Заклятие ограничителя на доме почти не ощущалось, значит всё у него получилось.
Жизнь шла своим чередом. В имении постепенно становилось уютнее, что-то удалось восстановить, покупались книги, мебель. Всё скромное, но добротное. Принц даже детскую обустроил, комнату дочери привёл в порядок. Всё надеялся, что они когда-нибудь вернутся к нему. Но с признаниями тянул, всё думал, что есть время. Навещал изредка, смотрел издали, ничего плохого не видел, а подходить боялся. Очень хотелось внука увидеть, проверить, волшебник ли, но тоже не получалось. Без признания Эйлин Робертсу, что у неё от него сын, ребёнок даже на гобелене не отображался. Но это не беда, если введёт в род по правилам — отобразится.
Катастрофа случилась неожиданно, и едва не стоила ему жизни. Этой осенью он столкнулся в Мунго с Трэверсом. Что мерзавцу нужно было в больнице, он не понял. Трэверс недавно снова женился на некой Уизли, это было в Пророке, Принц случайно увидел статью.
Трэверс гадко улыбнулся и вкрадчиво сообщил:
— А ведь я твою сучку нашёл, спасибо тебе, по твоим следам шёл. Только проклятие ты слабенькое навесил, пришлось поправить.
И насвистывая, пошёл дальше.
Принц похолодел, стало плохо с сердцем, зелья помогли, но не сразу. Смог навестить дочку лишь на следующую ночь. Только подойти к месту заклятия не смог, там творилось что-то жуткое, и Мерлин знает, сколько лет прошло после перерождения безобидного ограничителя магии в проклятье такой силы. И как этот мерзавец нашёл дочь? По следам пошёл? Невозможно! Разве что в Мунго следилку на него навесил. По-хорошему, дочь нужно было срочно из дома удалять. Умолять, если надо, стоять на коленях. Да что угодно.
Только и тут ничего не вышло, его опередили. Увидев Робертса рядом с внуком на берегу жалкой речки возле дома дочери, Принц решил затаиться. Вмешаться лишь в крайнем случае.
В конце концов, Робертс был в своём праве, Северус его сын. И справиться с проклятием ему сподручней будет — в Хогвартсе могли и умельцы найтись.
Справились, об этом Принц узнал уже в Мунго, а дома на родовом древе появилось, наконец, имя внука, значит дочь профессору всё рассказала.
Робертс не растерялся, снова решил завоевать его дочь. И похоже, поганцу всё удалось. Ненависти к нему больше не было. Почти. Поутихла, пусть не до конца. Но за спасение дочки и внука он был ему благодарен.
Только дочка шарахнулась, он обиделся, наговорил несусветной чуши, отрезая все пути к сближению. Лишь бы Трэверса не упомянуть — возьмётся новоявленный зять мстить мерзавцу и погибнет, не дай Мерлин. А у дочки с внуком только-только всё налаживаться началось. Ни к чему. Потом жалел, конечно, пусть бы мстил Робертс, у него в друзьях и Сметвик, и младший Нотт с ковеном, как-нибудь бы справились. Только Робертс его явно видеть не желал, так смотрел, когда Принц внука пытался разговорить, что язык не повернулся сообщить про Трэверса.
Теперь, когда Эйлин и Северус вернулись в магический мир, стало куда хуже — Принц тосковал страшно. Близко, а не подойти. То гордость не даёт, то простое понимание, что его видеть не рады. И это ещё мягко сказано. Он до сих пор не решил, говорить ли про Трэверса или не ворошить прошлое, раз уж всё наладилось. Только и тут проблема. А ну как Трэверс узнает, что дочка в магический мир вернулась и всё у неё хорошо? Ведь буквально недавно вспоминал, как бы не задумал чего худшего.
Принц замолчал, огляделся, словно очнулся от забытья, с тоской поглядел на Кристиана и с трудом выговорил, охрип от своей долгой исповеди:
— Простите.
Трубки уже давно погасли, огневиски в кубках остался почти нетронутым. Только пламя в камине по-прежнему весело потрескивало.
— Полно вам, — Кристиан взял свой кубок и кивнул гостю. — За знакомство? — И залпом выпив, поставил кубок на стол. Смущённо улыбнувшись, Принц ответил тем же. — Как я понял, у вас есть думосбор?
— Есть, — немного удивлённо ответил Элиас. — Большой, ещё прадеда. Шуша и его тогда спасла...
— Предлагаю вот что, в таком случае, — Кристиан поднялся, пошарил на полке и поставил на стол пустой флакон. — Вы приносите мне думосбор, я сливаю воспоминания о нашем разговоре, вы — несколько важных моментов с Трэверсом, включая последнюю встречу. Ну и свой эксперимент с заклятием на дом. Я дам посмотреть всё это сыну. Поверьте, он хороший человек, и может понять многое. Я лично тронут, но лучшего придумать не могу. Как вам такой план?
Принц задумчиво покусал губы, но согласился. С разрешения Кристиана, он тут же позвал домовушку, приказал нести думосбор и флаконы для воспоминаний. Ещё около часа оба мага сливали воспоминания во флаконы. Кристиан закончил раньше и с удовольствием разглядывал огромный думосбор. Чаша, размером с большой тазик, по краю была украшена фигурками римских легионеров. Тренога, к которой крепилась чаша думосбора, тоже стоила целого состояния, представляя собой оправленный в золото чёрный мрамор, украшенный драгоценными камнями. Как домовушка Принца не надорвалась — оставалось загадкой.
— Всё, пожалуй, — Принц отошёл от стола, на котором белели внутренней дымкой восемь флаконов. — Станет ли профессор Робертс смотреть?
— Посмотрит, — хмыкнул Кристиан таким тоном, что Принц заметно приободрился. — Я извещу вас тотчас же, как что-то прояснится. Восхищаюсь тем, что вы смогли всё рассказать, это дорогого стоит.
Они распрощались душевно, Принц спешил уйти, видимо, исповедь его смутила сильнее, чем он мог признаться самому себе. Кристиан не стал его задерживать. Ему тоже было чем заняться. После ухода гостя он сразу позвал домовушку, велел передать Антуану, что ждёт его, как только тот освободится. Хоть ночью. И пошёл на крышу наблюдать за звёздами — ночь обещала быть ясной.
* * *
Оказавшись в кабинете, Ричард встал в центре комнаты, развёл руки ладонями вниз и наклонил голову, закрыв глаза. Потом резко сжал кулаки и расслабился. Рудольфус выпал из пространства, не удержался на ногах и рухнул на колени перед отцом. Ричард хмыкнул, скрестил руки на груди и присел на край монументального стола, бесстрастно наблюдая за наследником.
— Хреново? — спросил он с сочувствием. — Покончить с собой ещё не пробовал? Рекомендую магловский способ: пеньковая верёвка и кусок мыла. Правда, магия, зараза, выдернет в последний момент, но избавиться от некоторых продуктов жизнедеятельности гарантированно успеешь. Очень приземляет, знаешь ли.
— Ты не понимаешь, — пробормотал Рудольфус, даже не пытаясь выглядеть достойно. Лицо словно свело судорогой, красные глаза припухли, губы были искусаны, подбородок в крови. Пальцы судорожно вцепились в ворот, словно мантия его душила. — Не понимаешь! Да блядь!
Послышался треск разрываемой одежды. Рудольфус закрыл ладонями лицо, глухое рыдание нарушило тишину лишь на пару мгновений. Парня передёрнуло, и он уже осмысленно посмотрел на отца.
— Всё кончено!
— Сдаёшься?
— Отец, ты...
— Если ещё раз скажешь, что не понимаю, выпорю!
— Пожалуйста! — дерзко бросил сын. — Сорок ударов плетью и оставь без целителя.
— Обидно, знаешь ли, — Ричард наклонился и рывком ухватил сына с пола за остатки одежды, поднял как котёнка за шкирку и в два шага оказался в ванной. Огромная ванна наполнилась водой в мгновение ока. Руди легко ушёл под ледяную воду с головой, в ванне еще много места оставалось. Когда сын забился, пытаясь вырваться, Ричард вытащил его и вручил флакон. — А жить-то хочешь! Это хорошо, правильно.
Сидя на краю ванны, наследник, стуча зубами послушно выпил зелье, даже не поморщившись, и рванул к унитазу. Прочистило его капитально. Ричард стоял рядом, заботливо придерживая за плечо и вспоминал почему-то, как впервые взял его на руки. Сморщенного, красного, орущего. "Ну здравствуй, Рудольфус!" — сказал тогда Ричард, а малыш вдруг замер, посмотрел на него мутными чёрными глазками и что-то мяукнул. Так, словно всё понимал. И такое счастье затопило новоявленного отца, понял сразу, что никому не даст в обиду этого кроху. Его сын вырос, стал таким, что любой отец мог позавидовать, но при всём своём спокойствии, темперамент Рудольфус всё же имел лестрейнджевский, взрывной! Да и не в кого ему быть другим. Просто сдержанностью в деда пошёл, всё в себе держит до поры.
Полотенце Руди взял уже спокойно, осторожно вытер лицо, встал на ноги сам, подошёл, пошатываясь, к раковине и долго умывался, отплёвываясь и издавая странные звуки.
— Поплачь и выходи! — Ричард вышел, осторожно прикрыв дверь. Разжёг камин несколькими взмахами палочки и придвинул к нему два кресла. Домовик тут же накрыл маленький столик: два толстостенных кубка с гравировкой родового герба и пузатая бутылка коньяка. На тарелке куски чёрного горького шоколада, который так любит его сын.
Долго ждать не пришлось, Руди вышел из ванны бледный, но сухой, причёсанный и даже в целой одежде, пусть и расстёгнутой на груди. Поглядел на отца, на столик и с мрачным видом уселся в одно из кресел.
— Я больше не пью.
— Это лекарство, — возразил Ричард, плеснув на дно кубка янтарной жидкости. — Залпом, Руди.
Сын скривился, но послушался. Схватил шоколад, принимаясь жевать, посмотрел вопросительно:
— Мораль читать будешь?
— Разумеется! — усмехнулся Ричард. — Итак, ты попытался неудачно проследить за гостем. Не дёргайся, дослушай. Если ты знаешь этот дом, то желательно знать, что в нём происходит. Знать, а не предполагать! Ты наследник рода. Ты, к примеру, не можешь кого-то в чём-то обвинить, если не уверен в проступке на сто процентов, это подрыв репутации...а без репутации ты очень скоро перестанешь быть главой рода.
— Но откуда?!
— Неужели ты думаешь, что даже при таком стечении народа я кому-то позволю без присмотра шататься по мэнору? Я не столь наивен, сынок. Следилки активируются и записывают происходящие только там и тогда, где гости проявляют, скажем... — Ричард немного помолчал, подбирая слова, — ...излишнюю магическую активность или агрессию. Я видел всё, но был спокоен, потому что до катастрофы не дошло. А вот неладное с наследником взволновало весь мэнор — и я не про людей — я понять не мог, что за хрень, пока не подошла эта девочка. Санни, да?
— Она тебе рассказала?..
— Очень коротко и чётко. Славная девочка, я теперь понимаю Басти. Но вернёмся к произошедшему. Смотри!
Над столом вдруг повисла сфера, в которой чётко было видно кабинет, Тёмного Лорда и проскользнувшую в дверь Беллатрикс.
— Нет! — Рудольфус вскочил, но был отброшен обратно в кресло. — Умоляю, отец!
— Смотри! — рявкнул Ричард. — Будь мужчиной!
Было хорошо слышно, что говорит Тёмный Лорд, даже шуршание платья Беллатрикс, когда она ползла на коленях к Реддлу.
Руди тяжело дышал, глядя только на Бель, на слёзы в её глазах — она пыталась сопротивляться!
Невыносимо было снова увидеть их поцелуй, Рудольфус вцепился в кресло, но не отвёл глаз. А потом уже с ужасом смотрел, как накладывает Лорд Обливиэйт, как спокойно разговаривает с ничего не помнящей Беллатрикс, как она выходит...
— Кто-то Тома сильно разозлил перед этим, — буднично сказал Ричард, когда сфера погасла. — Даже подозреваю, что это была мисс Маршалл, с которой он танцевал, прежде чем войти в этот кабинет. Сила там от них шарашила... Впрочем никто, кроме меня, не мог бы это заметить. Я готовился гасить Армагеддон, когда они мирно разошлись. Твоей невесте не повезло оказаться не в том месте и не в то время. Бывает.
— Я разорвал помолвку! — выдохнул Руди. И жалобно скривился: — Папа, что мне делать? Она не простит.
— Простит, и не такое прощали любящие люди. Ты, конечно, идиот, но девчонка Блэк тебя любит. Только добиваться её придётся заново. И ты это сделаешь. Не так ли?
— Да, — Рудольфус потёр ладонями лицо, посмотрел на отца. — Спасибо. Я пойду?
— Куда же?
— Басти может не справиться. Надо помочь.
— Ты уверен, что сможешь?
Руди горько улыбнулся, поднимаясь из кресла.
— Теперь да. Прости мне эту истерику, пап.
— Да ладно, когда я бесился из-за отказов Бастинды — намного хуже было. Иди уже, сынок. Я в тебя верю.
— Только одно ещё, — Руди остановился у раскрытой двери, держась за ручку. — Эти бабочки и стрекозы...
— Небольшая шалость для отвлечения внимания, — хохотнул Ричард. — Ну и развлечение гостям.
— О! А Басти уничтожил...
— Басти паршивец, но гениальный. Не думай об этом, у тебя есть другие таланты, недоступные Рабастану. Иди, помоги ему не сходить с ума. Я очень на тебя рассчитываю.
— Не подведу.
— Не сомневаюсь, — уже в пустоту прошептал Ричард.
* * *
Роксана не на шутку увлеклась флиртом с Ноттом, и даже было безумно жалко, что последний танец она будет танцевать с неизвестным магом, а потом их отправят на детскую вечеринку, где, очевидно, знойного огневика уже не будет.
Она притворно улыбнулась Игорю, который последние пять минут тихим шепотом читал ей лекцию о недопустимом поведении, и покорно шагнула навстречу последнему партнёру на этом балу. Братец ещё и слегка подтолкнул её в спину, словно надеялся, что одумается. Зря!
Рокси только на втором развороте подняла взгляд на мужчину и охнула потрясённо, лишь мастерство партнёра не позволило сбиться с ритма. Твёрдые руки легко крутанули, возвращая её к реальности.
— Пан Сабо, — как-то по-дурацки жалобно пискнула Роксана, не в силах поверить в происходящее.
— Тсс, моя дорогая, — подмигнул ей глава славянского аврората, решительно перемещая и вторую её руку себе на плечо, а своими ладонями надёжно обхватывая талию Роксаны. — Я здесь инкогнито. Нужно было потолковать кое с кем. Люси взяла с меня клятву, что я вас приглашу. Надеюсь, вы не расстроитесь от танца со стариком?
Она потерялась в смеющихся светло-карих глазах, даже возразить, что он далеко не старик, не смогла. Вот так всегда, легко отвечала Нотту, флиртуя и кокетничая, пусть и выдавала это за милую непосредственность, а когда действительно понадобилось, ни одного приличного ответа в голове не оказалось. Одни ошмётки эмоций, казалось, надёжно похороненных не далее, как пару недель назад.
Иштван снова, сам того не ведая, легко и непринуждённо дарил призрачную надежду, сводя на нет все её планы его забыть и полюбить, наконец, другого.
Этот насмешливый и добрый взгляд, когда он становится таким родным и домашним. Эта по-мальчишески шаловливая улыбка. Эта манера наклоняться и шептать что-то на ухо, почти касаясь губами. Всякую ерунду, вроде беспокойства, не знает ли она, когда Игорь планирует вернуться в школу, и что лучше подарить дочери на Рождество. А у Роксаны сердце от этих касаний делает не просто перевороты, а тройное сальто-мортале. Какие уж тут ответы, кроме мотания головой.
