О том, как проходила беременность, Салим рассказывал скупо, мол, и с животом можно жить, читать целыми днями, скрывшись от людей в хибаре, и мастерить простенькие защитные амулеты, что сбывал в одну лавку в Лютном по десять сиклей за пучок. На пропитание, книги и кое-какую одежду хватало, и ладно. К неприхотливому существованию бывшему вору было не привыкать. Книг о материнстве он и раньше раздобыл немало, так что слишком сильно по поводу родов не паниковал. Да и вейловская кровь помогала. Организм был крепкий, и вынашивать труда не составляло. Знай, правильно питайся, нужные зелья потребляй да толстей.
Первые роды прошли на удивление спокойно, подробности Салим опустил, рассказал лишь, как прикормленное стадо единорогов поделилось с ним молоком для ребёнка. Вот первенца так и выкормил, своего молока почему-то не было. Про единорогов махнул рукой — с вейлами те почему-то вели себя дружелюбно. А причины его не волновали.
И вот тогда встал вопрос: что делать с ребёнком. Оставлять себе даже не думал, ну какая из него мать! Да и любви особой к отпрыску не ощущал, хотя и привязался немного, пока возился. Решение отдать отцу, заодно избавиться от проклятия, дающего откат, пришло на седьмые сутки. Побоялся привязаться к сыну ещё сильнее.
Найти егеря удалось, послав ему патронус. Встречу Салим назначил в той же таверне и в том же номере. Морн прибыл, увидел ребёночка и тяжело вздохнул. Выслушал сбивчивые объяснения Салима, что, дескать, никак себе оставить не может, а он родитель, взял корзинку со спящим сыном и молча ушёл.
— Тот ещё грубиян был, — хмыкнул Салим. — Думал, что больше тебя не увижу никогда. И не думай, что меня это печалило.
Ингис кивнул, хотя ему показалось, что тот лукавит, слишком уж тепло поглядывал Ардо на первенца, рассказывая о его рождении. Однако стоило помолчать и не вызывать неприятного отрицания.
На другой день сова принесла Салиму мешочек с сотней галеонов. И записку, спасибо, мол, за сына. Тогда вдруг и созрел в голове план брать за ребёнка отступные. А чем не бизнес?!
Однако решиться на второго удалось лишь три года спустя. Лорд МакНейр был проездом в Лондоне и заночевал в Дырявом Котле. Пробраться в его комнату и притвориться, что дверью ошиблась, ничего не стоило, а там уж румянец на щеках, дрожащие губы и взгляд из-под ресниц быстро сделали своё дело. Ломался Салим самую малость, быстро оказался в постели с лордом, закрыл глаза на нравственную сторону действа и даже робко попытался получить удовольствие. Зато отката после не было. Нормально пережил новое падение, не рыдал и волосы на себе не рвал.
Сложнее было придумать план, как отдать дитя главе клана горцев. Даже отступные просить не хотелось, только бы забрал. Но оказалось, что лорд-горец вполне себе человек. Встретиться не отказался. Девочку оглядел смешливо щурясь, а на Салима посмотрел насмешливо и добродушно.
— Добро, — сказал спокойно и выложил на стол увесистый мешочек галеонов, а поверх положил массивный медальон. — Назову Мэйси. Но сделаем так. У меня свадьба сегодня. Утром незаметно подбросишь её в корзинке с этим медальоном. Можешь и прямо перед пропастью оставить, мои люди подберут, такое уже случалось. А то мост у нас коварный, соваться на него не стоит такой хрупкой леди. Сделаешь всё нормально, получишь ещё столько же. Только после забудешь дорогу ко мне, ясно ли?
Салиму всё было ясно, и незаметно подбросить корзинку новобрачным на крыльцо, сопроводив согревающими чарами, для бывшего вора труда не составило. Что ему какой-то мост! И по верёвке как-то случалось похожую пропасть преодолевать, ничего, справился. Зато, притаившись у соседнего амбара на крыше, смог полюбоваться на чудную картину.
Ночные стражи, у которых под носом он так ловко преодолел мост, возвращались с дежурства и первыми заметили корзину с ребёнком у дверей новобрачных. Вызвали своего лорда, тот вышел заспанный, накинув полушубок поверх халата. Довольным выглядел, видно удачной была брачная ночь. Выслушал своих людей спокойно, записку прочитал, что Салим оставил в дополнение к медальону. Но сказать не успел ничего, выпорхнула на крыльцо его юная жена, закутанная в меховую шубку. Увидела корзинку и громко так воскликнула:
— Мой Мерлин, как жемчужина в раковине! А мне-то нагадали, а я не верила... Грегор, ну что же ты?
— Медальон мой, — тяжело выдохнул Грегор МакНейр, покосился на супругу и снова уставился на медальон, блестевший на груди ребёнка, завёрнутого в тонкую пелёнку. Малышка в корзине такого промедления не поняла и зашлась звонким плачем, вызвав улыбки на зверских рожах горцев.
— Жемчужина, говоришь? — спросил громко Грегор. — Значит, будет Мэйси.
— Мэйси! — согласно кивнула супруга, наклонилась к корзинке и выхватила ребёнка. — Чары слетели, она уже вся холодная! Масенькая, потерпи, сейчас, сейчас! Грег, да не стой, кормилицу ищи, голодное дитя-то. Ну не плачь, милая, мама рядом, моё сокровище! А отец твой скоро тоже поймёт, что ты нам подарок небес, а не кто-нибудь. Пойдём, умоемся, радость моя.
Юная супруга скрылась в доме, МакНейр внимательно огляделся и рыкнул, чтоб привели кормилицу. Потоптался ещё на опустевшем дворе и тоже ушёл. Тогда и Салим смог убраться подальше и вновь преодолеть совершенно не страшный мост. Нашли чем испугать! За дочь остался спокоен, у этих людей точно не пропадёт.
А лорд МакНейр не обманул, прислал ещё пару сотен галеонов. И можно было жить, питаясь не так скудно.
Третьим мужчиной Салима стал и вовсе бедняк, но тот привлёк полувейлу скрытой силой дриад, что явно потоптались в его родословной. Скромный парень был настолько робок, что Салиму почти пришлось его изнасиловать, но под конец тот свою работу выполнил добровольно, хоть и неуклюже. И позвал замуж. Было и смешно, и тошно.
Салим даже подозревал, сбежав тотчас, что ничего с этим парнем не вышло. Но три недели спустя беременность обнаружилась, и жизнь вошла в свою колею. Бербиджу пришлось доставить подарок на дом, опять родилась девчонка. Но Салима особо не волновал пол детей. Отступных с этого доходяги он даже просить не стал, ясно же, что новоявленный папаша сам сводит еле-еле концы с концами, а тут ещё ребёнок. Пришлось даже по доброте душевной присылать этому несчастному единорожье молоко. Парень назвал девочку Чарити и молоко использовал по назначению, совершенно не интересуясь, откуда оно берётся.
Ещё два года Салим жил для себя, уже и смирившись с тем, что каждый год рожать не способен просто морально. Ещё обидно было, что двойни не рождались. Как бы было хорошо, если бы позади было три двойни. Оставалось бы родить ещё одного и вуаля. Да только и тут скостить срок наказания не удавалось.
И что понесло его искать будущего отца уже четвёртого ребёнка опять в Лютный — сказать трудно. Сам виноват, что припозднился, застряв в лавке букиниста, подозрительного и умного барыги. Вышел, свернул в переулок, чтобы аппарировать не у всех на глазах, и тут же был прижат к стеночке и ощупан в стратегических местах. Боевика Маркуса Флинта из ковена Ноттов, которого побаивался народ пуще, чем авроров, он признал почти сразу и расслабился. Пусть женат, но ребёнок точно будет сильный, а ему уже осточертело разыскивать достойных кандидатов.
Быстро обдумав всё "за" и "против", Салим нежно ответил на не особо настойчивые домогательства подвыпившего Флинта, уловил заинтересованность в его глазах и расслабился, чтобы если и не получить удовольствие, то хотя бы ничего не испортить. Ну что сказать, там, у стеночки всё и случилось. Пошло, банально, довольно быстро, но страстно. Салим ускользнул, едва всё завершилось. И был даже немного удивлён, что забеременеть удалось. Уже начитался того, как непросто даётся это некоторым женщинам.
Эта беременность единственная протекала отвратительно. Вот когда Салим посочувствовал в полной мере всем женщинам, вынашивающим детишек. На зелья угробил столько денег, что страшно вспомнить. А мастерить амулеты в полубессознательном состоянии — то ещё счастье. Но словно судьба вела, в один из походов в Лютный повезло опять столкнуться с Флинтом да втолковать образине чисто на эмоциях, что живот огромный его прямая вина. Надо отдать должное боевику ковена, что выслушал Салима спокойно, ребёнка признал сразу, небрежно пообещав, что заберёт, фигня вопрос. Так что отката можно было не бояться. Трагедия случилось позже, как уж угораздило этого несчастного, но погиб в какой-то драке, то ли кого-то спасая из горящего дома, то ли ещё что. Узнать подробности не получилось.
Девочка родилась недоношенная и страшненькая, как смертный грех. Что с ней делать, Салим не представлял. До полугода откармливал единорожьим молоком и всё не мог поверить, что девочка пошла в папу. Тот тоже был далеко не красавцем. Отдать её в бордель решил не из-за жестокости. Мадам мечтала о ребёнке, но родить самой не получалось. А Салим был с ней в неплохих отношениях, в борделе его амулетики тоже пользовались спросом. Как раз от беременности и предохраняли.
Мадам ребёнка забрала и поклялась, что вырастит девочку как собственную дочь. Назвала её Виллоу Флейт. А страшная мордашка даже порадовала, мол, не будет соблазна пристроить к делу. Совесть Салима мучила недолго. Ну а что — кров и пищу малышке обеспечил, а сам растить детей он не планировал.
После очередного перерыва долго не удавалось никого достойного найти. Слава о Сэльме сказывалась, как-то народ прознал про её бизнес и сторонился. И тогда, со злости, впервые Салим решил применить вейловские чары. Выбрал, зайдя в приличную таверну, одного из магов, на этот раз красавца, хоть и не первой молодости. Подсел, заведя неспешный разговор, а заодно и вовсю выпуская чарующие флюиды. Маг сначала смотрел холодно, а потом поплыл. Позволил снять комнату и увести себя туда. А дальше и принуждать не пришлось. Любовником тот оказался всем на зависть и полночи ублажал пытавшегося расслабиться Салима. Да так ублажил, что Ардо уснул, а пробудился от гневного крика нервного любовника.
Тот чуть не с пеной у рта обвинил бедную полувейлу в применении чар, в использовании его тела для своих похотливых делишек и велел не приближаться к нему никогда в жизни. Салим лишь хлопал глазами, глядя на эту истерику, мстительно обещая истеричной сволочи не иметь с ним больше никаких дел.
На удивление, новая беременность протекала вообще идеально. Но Салима не радовала. Отдавать ещё одного ребёнка в бордель не входило в его планы. А куда девать тогда? В ковен подбросить? А возьмут ли? Вариантов было много, но никакой не нравился. Малыш родился в срок, и тут Салим сразу порадовался, хорошеньким оказался, как ангелочек. Но папаше показать пришлось, а то лишаться магии из-за него не хотелось. Благо, на этот раз целитель Уайнскотт не истерил. Парня признал и велел сгинуть с глаз долой.
Салиму того и надо было, отдавать ребёнка этой сволочи не хотелось. Назвал мальчика Леонардом, в честь своего прадеда, решил придержать у себя, хотя толком не представлял, как воспитывать. Помогать малец начал рано. Лишние руки в доме всегда нужны, так что пристраивать его Салим не спешил. Была мысль отдать в подмастерье к артефактору — считай в рабство, зато, если выучится, то сам сможет мастером стать. А мысль такая пришла потому, что амулетики у мальчика выходили даже лучше, чем у Салима. И зелья у ребёнка на порядок лучше получались. Даже если он просто рядом стоял.
С Леонардом жизнь стала насыщенней, пропитание требовалось уже для двоих, да и много чего, оттого новую беременность Салим запланировал лишь через пять лет. И то по случайности. Завидел в Лютном подвыпившего Блэка ну и пригласил в номер. Ломаться тот не стал, пошёл охотно и дело своё сделал вдохновенно. Видно, давно у мужика никого не было, очень уж старался, и даже предлагал встретиться ещё раз. Заверив его, что "обязательно", Салим с чувством выполненного долга вернулся в хибару. Жизнь продолжалась.
Шестой ребёнок родился хиленьким и маленьким, но не менее очаровательным, чем пятый. Альфард Блэк казался серьёзно больным, но, увидев ребёнка, просто преобразился. Признал его сразу, назвав малыша Финеасом Блэком. Корзинку отобрал чуть не силой, словно не ему принесли. Потом денег вынес, не обманул. Мало, но Ардо и того не ждал, жил этот Альфард весьма скромно, а хибара была едва ли лучше, чем у Салима. Пришлось полувейле дойти до одной доброй старухи, что ухаживала иногда за немощными стариками почти бесплатно. Аурелия поняла его с полуслова, покивала, только денег взяла до смешного мало, меньше половины отданных Блэком. Так что какой-никакой уход малышу Финни был обеспечен. Леонард грустил, что братика отдали, но, к счастью, помалкивал.
— А потом ты знаешь, первенец. Повстречался ты с Лео на мою голову, неугомонный. Знал, что не к добру это. Незачем. С Уайнскоттом ребёнка познакомил, а надо ли это Леонарду? Впрочем, молчи, тот артефактор меня разочаровал, так что всё к лучшему.
— Он денег дал, — хмуро ответил Ингис. Достал из кармана кошель, швырнул Салиму. — Я и зашёл — передать.
— Хм, неплохо, да только скоро у меня будет этих денег... Кстати, первенец, я тут подсуетился, хибару на тебя переписал, всё наследство какое-то. Не бросать же. Удобное жилище. Уединённое. Да что я уговариваю. Главное — твоё, а как уж распорядишься — не моё дело. От ребёнка избавлюсь, и сразу уеду отсюда. Осточертел мне этот остров, не поверишь. Хочу море, солнце и горячих южных женщин.
— Про последнего расскажете? — Морн спросил тихо, стараясь пока не думать о наследстве.
— О, тут ещё та история, — закатил глаза Салим. — Практически фантастическая. Узнал я как-то про наследство Гонтов. Да-да, тех самых, что в родстве со Слизерином. Мерлин с ним, с наследством, но кольцо Гонтов — тоже очень лакомый артефакт. И я решил совместить приятное с полезным. Там жуткое место, где артефакт хранится, нужна кровь настоящего Гонта. А последний из рода в Азкабане сидит. Вот и вызрела мысль дать роду нового наследника, заодно поиметь гешефт.
— Но... Азкабан?
— Плёвое дело этот Азкабан. Дементоры, разумеется, та ещё гадость, но с охраной договориться удалось. Морфин Гонт, конечно, чучело и паскудная сволочь, но некоторые зелья чудеса творят. Так что и на человека стал похож, пусть ненадолго, и возбудился как раз в меру, чтобы сделать дело. С этим у него, кстати, проблем не было, несмотря на дементоров. Тот ещё кобель. Но мне, сам понимаешь, это на руку было. Хоть и очень противно, однако главное — получилось. И даже не в папу малыш удался, хорошенький.
— И ты отдашь его Морфину?
— Этому скоту в человечьем обличьи? Ох, первенец, слишком плохо ты про мамочку родную думаешь. Есть у меня пара мыслей, куда пристроить Марволо. Но это после, надо одно дельце провернуть, и тут, первенец, мне нужна будет твоя помощь. Подсобишь?
— Что надо делать? — ровно осведомился Ингис.
— За ребёнком присмотреть, пока я артефакт добываю. Без него идти опасно, там не просто кровь нужна, а сам наследник. И не кривись так, никогда родовая магия своего наследника не калечила. — Салим плавно поднялся на ноги, потянулся с удовольствием и широко улыбнулся. — Пойдём поедим, наследничек, у меня сегодня на обед жаркое, праздную возвращение в собственное тело. Не откажи, составь компанию. А ближе к ночи заберём артефакт.
