Филиус передёрнулся от собственных мыслей и плотнее завернулся в толстый плед. Вроде и щелей в его башне нет, комната уютная, камин пылает жарко, а всё равно зябко ему одинокими вечерами.
Письма приманил беспалочковым, чем ближе поездка домой — тем чаще он тренировался. Синих конвертов нет — те он читает сразу, едва получив. Так уж повелось у него на факультете. Ученики узнают это друг от друга. И синие конверты летят к Филиусу с пернатыми почтальонами с разных концов света — недаром он декан самого умного факультета в Хогвартсе, разлетаются его птенцы кто куда, искать счастье и применение своему уму и неординарным способностям... Птенцы разлетаются, а он остается пестовать новых.
Счетов тоже нет, их Филиус чует шестым чувством и просматривает сразу. Ну, если гоблинские, то там и печать особая и форма письма. Нет здесь и посланий из дома. Эри, лентяй, не пишет вовсе, мальчишки очень неаккуратные корреспонденты — все в отца. А мама посылает письма не реже раза в месяц, и Филиус эти пахнущие цветами и зелёным лугом послания тоже определяет сразу, держит возле кровати и перечитывает по многу раз. Не только из слюнявых соображений.
Пишет Эсмеральда очень забавно, хорошим языком рассказывает обо всех и обо всём. И про дела в селении, и про то, что учудил папа, про Эри и его милую жёнушку, про новые достижения старшенького внука, названного в честь деда. Юный Бран всегда особо рад приезду дяди, у парня определённые способности к чарам. И хоть бабушка учит его на очень хорошем уровне, Филиусу всё равно есть над чем поработать с юным дарованием. Ещё бы писал Бран ему в течении года, а не сваливал все выполненные задания в его комнате в день приезда. Практика, видишь ли, нравится ему куда больше, чем глупое чирканье пером. Весь в отца!
Флитвик выхватил из кучи писем розовый конверт в мелкую зелёную полоску и замер, сканируя всеми своими нечеловеческими чувствами. И как мог пропустить? Опять! Упрямая девчонка никогда не придерживалась общих правил. Одно слово — бунтарка.
Аманда Стэнфилд грозила свести его с ума. И что прикажете делать — ежедневно перерывать все послания от беспокойных мамаш, высокомерных отцов, дядюшек и тётушек не только своих учеников, но и учащихся других факультетов? А ведь ещё были рекламные буклеты от многочисленных отечественных и зарубежных изданий, маскирующиеся под обычные письма, бесконечные записки от приятелей и сообщения от коллег из гильдий, постановления и поправки к этим постановлениям в этих самых гильдиях. И прочее непотребство. Важной профессору информации в них было чуть, а мороки много. Вот и лежали не вскрытыми, ждали своего часа. Дождались вот! И теперь ввергали декана Рэйвенкло в меланхолию одним своим видом.
Тем не менее, очередное послание от любимой ученицы Флитвик вскрывал с тёплым чувством и насмешливой улыбкой. Вот уж нашлась на его голову любительница эпистолярного жанра!
Письма Аманды тоже отчего-то хранились отдельно, нужно же было как-то использовать тот удивительный сундучок от звездочёта Робертса! Вот и пригодился. Не то чтобы Филиус собирался перечитывать послания мисс Стэнфилд, но для растопки камина они точно не годились.
"Дорогой сэр! — писала Аманда своим по-детски круглым почерком. — Сегодня опять снег, и я с утра не нахожу себе места, люблю его, но зябну, стоит взглянуть в окно. Скорее бы уже сборы, что ли, от безделья можно и с ума сойти. Но знаете, зато я теперь много читаю. Вы были правы, очень хороший способ скрасить скучный вечер. Спасибо за ваши советы, но "Моби Дик" мне не очень понравился. Собственно, если совсем честно, я его даже не дочитала. А если ещё честнее, и начинать не хочется. Но сочинениями Диккенса увлеклась не на шутку. Уже добралась до тридцатого тома. Я очарована его работами.
Через неделю Лестрейнджи дают бал, приглашены все Гарпии, и я тоже там буду. Если бы там были вы, наверное, я бы думала об этом бале с большим энтузиазмом.
Дорогой сэр, вы же обещали мне встречу в конце декабря, не забыли?
Кэти от вас в восторге. Ей понравился Хогвартс и вечера с вами! И я, честное слово, позавидовала ей. Хочется нагрянуть в Хогвартс и... Но нет, не могу. Почему — скажу при встрече.
Линда говорит, что мне пойдёт короткая стрижка, но я никак не решусь. А как вы думаете, дорогой сэр? Может, в самом деле, пора сменить причёску?
Вы по-прежнему любите малиновый джем? Если так, то могу захватить с собой баночку. Одна из соседок делает просто изумительные джемы и варенья. А вообще я скучаю, хотя меня и пытаются развлекать домашние.
P.S. Снова получила признание в любви и предложение руки и сердца. Нет, в этот раз и парень был приятным, и родители бы одобрили. И местный, к тому же. И друг детства, чёрт побери!
P.P.S. Отказала. Огорчён, но не смертельно.
P.P.P.S. Очень жду вашего ответа. Если не получу, всё равно буду ждать вас 29 декабря в том самом кафе с 9 утра.
Ваша Аманда".
"Дорогой сэр..." Что, интересно, будет в следующий раз? Флитвик покачал головой и снова взялся за пергамент, от которого шёл слабый аромат того самого малинового джема. Сначала мисс Стэнфилд чопорно писала в письмах "Господин декан". Потом начала обращаться просто "Господин Флитвик". Позже было несколько посланий вовсе без обращения. Потом было "уважаемый сэр". А теперь, значит, "дорогой сэр". Надолго ли, и к чему такое приведёт? Было сильное желание предложить девушке перейти уже на имена. И пусть не мучается. Взрослые ведь люди, и она давно уже не его ученица.
Внизу стояла дата — послание было отправлено пять дней назад. Значит, в субботу бал у Лестрейнджей. И нет, Флитвика туда и на аркане не затащат, хоть и приглашали. Рудольфус почти всех деканов пригласил, добрый юноша.
Но Филиусу это ни к чему. Боевиков там будет тьма, а кто их знает эти рефлексы, как начнёт декан Рэйвенкло трансформацию, ощутив флюиды агрессии, исходящие от этих брутальных молодцов. Или не дай Мерлин, среагирует подобным образом на какую-нибудь красотку. Это в Хогвартсе и стены защищают, и незаметные для людей амулеты, навешанные в классе. И руны на его стуле в большом зале. И мантия учительская увешана таким арсеналом, что любой боевик позавидует. Но беда в том, что в такой мантии в бальный зал Лестрейндж-холла не пропустят точно — дураков там нет. Или потребуют объяснений, что ещё хуже.
Так что придётся милой Аманде обойтись без такого неказистого кавалера. То есть — без приятного собеседника, конечно же.
Куда-то его нынче тянуло совсем не в ту сторону. А всё потому, что мама в письме писала: "Не нашёл ещё себе невесту, милый? Реми спрашивала, когда ты приедешь..." И что тут скажешь? Что даже не искал? Что нюх и либидо глушишь амулетами, что на девиц нет никакой реакции вовсе? И что зачастую уже боишься, что ориентация таким образом изменится?
Нет, конечно же, всё это отговорки, и самопроизвольная трансформация практически невозможна, такие корифеи, как мама и дядюшка Карриган, накладывающие руны и чары на десятилетнего подростка, сделали всё качественно и на века, можно сказать. Так что амулеты — простая перестраховка и контроль самых сильных инстинктов, не более.
И зачем он Аманде на этом балу, где соберётся множество красавцев? Маленький профессор будет только мешать и смущать. Только для мисс Стэнфилд это не аргументы. Молодости свойственно всё видеть в розовом свете, и ей не объяснишь простых истин — возмутится, примется доказывать обратное... Нет уж, хватит и совместного завтрака в пятницу двадцать девятого.
Так и отпишет, что занят сильно разными разностями, но в кафе будет обязательно. И может, даже захватит для мисс Стэнфилд подарок. Тоже магловская книга, возможно, даже прочитает, а не забросит, как несчастного "Моби Дика". Ну а что, что-то есть перекликающееся с его судьбой в этом романе французского автора. "Человек, который смеётся" произвёл на юного Филиуса большое впечатление в своё время. И мама его читала.
Или подарить тот браслет, что он хранит из поездки в Марокко неизвестно для кого? Когда купил, Аманда Стэнфилд была совсем крохой. Умненькая первокурсница глядела на него широко открытыми глазками, ходила хвостиком, задавала тысячу вопросов с непосредственностью дочери ковена боевиков.
И именно её глаза он вспомнил на том марокканском магическом рынке. Васильковые камушки в платиновом браслете притянули взгляд, не удержался, купил. Безделушка ничего не представляла собой в магическом плане. Но за годы обросла кучей разных особенностей. Филиус зачаровал на совесть, изощряясь с каждым годом всё сильнее. Подарить? А вдруг надумает всяких глупостей на его счёт? Седина в бороду, бес в ребро — так говорят? Нет, не стоит. Книги будет достаточно.
А браслет... Возьмёт с собой, просто так. А вдруг встретит на Косой Аллее свою судьбу? Чем Мордред не шутит.
Аманда же под запретом. Боевики ковена любой другой интерес профессора к своей сестре или дочери, кроме как дружеский, живо пресекут. И хорошо, если вежливым внушением. И тогда уже даже не повстречаться будет с невинными разговорами за чашечкой чая.
Филиус давно понял, что дорожит этой странной дружбой с Амандой. Любуется леди, какой она стала, повзрослев, но только как ценитель прекрасного. И кому какое дело, что на встречу с ней он надевает самые сильные амулеты. Обычные, увы, не спасают, низменные инстинкты так и рвутся на волю.
Но он всё понимает, кто он — и кто эта юная Гарпия?! Так что только любоваться и остаётся. И пусть малышка провоцирует каждым жестом, каждой улыбкой, этими густыми волосами, спрятанными в хитрую причёску. Хоть какое-то мазохистское удовольствие. И хорошо, что даже не подозревает, как на него это действует. А то бы сбежала без оглядки.
Флитвик аккуратно сложил письмо, положил перед собой свежий лист и взял перо.
"Дорогая Аманда! Опять я поздно прочёл ваше послание. Но не настолько, чтобы пропустить нашу встречу. Буду ждать вас в пятницу в кафе, не сомневайтесь.
Отвечая на ваш вопрос по поводу причёски, должен признаться, что ничего в этом не понимаю, но каюсь, грешен — люблю, когда у девушек длинные волосы. Только умоляю, не обращать на это внимания при принятии решения".
Вот так! Ненавязчиво и вежливо. Будет ужасно, если она пострижётся! Да, всё внутри против этого восставало, но ей об этом знать не обязательно.
"Малиновый джем — моя слабость, вы правы. Но если забудете, не стану огорчаться. Так что не волнуйтесь.
А ещё хочу рассказать вам один забавный случай..."
Строчки быстро ложились на пергамент, усовершенствованное перо добавляло в текст изящности и красоты. Надо такое же подарить племяннику Брану, может, тогда полюбит чистописание.
Как не стремился всегда отвечать кратко, с Амандой ничего не получалось. Ответные послания выходили объёмными и пестрели разнообразными анекдотами, рассказами о забавных случаях в школе, вплоть до перечисления, что в рождественское утро ели на завтрак. Ничего не мог с собой поделать, мысли ложились на бумагу одна за другой. Впрочем, Аманда уверяла, что любит его длинные подробные письма, вот пусть и радуется — это он может.
А вот Линда, дающая такие советы, его огорчила. Бывшая и тоже любимая ученица сама носила короткую стрижку, ну так ей дед многое позволяет. Правда, в последнее время отрастила волосы, заплетая множество тонких косичек, убранных в хитрую причёску — вот такое бы и посоветовала своей подруге, а то стрижка! Эх, Линда! Ещё одна бунтарка, гены там ого-го какие. И ничего от бедолаги маглорождённого Маршалла, который женился на немножко беременной матери Линды.
Джонатан Хьюго Дервент, дед Линды, старый чароплёт и прекрасный дуэлянт, стал его приятелем по переписке ещё до окончания Филиусом Хогвартса. Старше лет на сорок, Дервент очень ценил дружбу с Флитвиком, хотя многие считали его замкнутым, необщительным типом, не понимающим шуток. Несколько раз Филиус даже гостил в мрачном родовом поместье Дервентов, и, конечно, сразу согласился приглядеть за малышкой Линдой, поступившей в Хогвартс в пятьдесят втором году. Разумеется, учись она на Рэйвенкло, было бы проще за ней присматривать, но Дервент распределением был доволен. "Иначе и быть не могло с таким-то папашей!" — цедил он, попыхивая трубкой.
О личности папаши — настоящего отца Линды, о котором не знала ни дочь, ни даже её мать, получившая от Джонатана Дервента несколько прицельных Обливиэйтов — Филиус узнал случайно. Выпили они в тот рождественский вечер немало, Дервент жаловался на жизнь и на то, что Линда слишком непоседлива, хотя дары — загляденье.
Флитвик поддакивал, но осторожно пытался донести мысль, что девочке всего тринадцать, а гены маглорождённого Маршалла, пусть земля ему будет пухом, тоже могли сказаться.
"При чём здесь этот грязнокровка! — грозно грохнул тогда кулаком по столу Джонатан. — Гены... да нет у неё никаких генов от него, профессор! В том и дело, что девчонка — не его дочь".
На языке вертелось несколько вопросов, задавать их было опасно, но Флитвик всё же спросил:
"Где же настоящий отец?"
Думал ответят, что погиб, много магов полегло во время Второй мировой.
"В Нурменгарде" — глухо откликнулся Дервент и мгновенно протрезвел. Потребовал тут же принести Непреложный обет, потому что Обливиэйт ожидаемо не прошёл — гоблинские амулеты "для своих" осечек не давали. Филиус поклялся, но захотел подробностей, когда жена Джонатана, Хелен, призванная среди ночи, обет скрепила.
"Гриндевальд знает?"
"А что было делать? — Вскинулся Дервент. — Ждать отката для любимой кровиночки? Сообщил мерзавцу, а как же. Да только не помогло. Слово матери заменить не получилось, Марта почти сквибом осталась, но не лезть же в Нурменгард с Обливиэйтом к Тёмному Лорду?"
Джонатан тогда ещё долго ворчал насчёт долгов перед магией, мудрости мироустройства и наивности самовлюблённых грязнокровок. Его раздражало, что Маршалл, муж Марты, даже не понял ничего про откат, твердил, что им повезло, что мать жива и здорова, что девочка сильная. Идиот! Конечно сильная, Геллерт не дурак, дочь признал сразу, магией его она напитаться должна была вволю, тут никакие стены преградой стать не смогут. А Маршалл... легко принял, что дитя не его, твердил, что важно лишь, кто воспитает и прочую ересь. И Дервент до сих пор удивляется, как эти чудаки доживают до седых волос. Сплошь счастливчики и везунчики?
Ворчал он долго, пока Хелен не угомонила мужа парой слов, заметив, что Филиус уже клюёт носом, да и увела Джонатана, пожелав гостю доброго сна.
С тех пор Флитвик к Линде стал присматриваться ещё пристальней, по-прежнему одобрял её посещения — девочка любила заглянуть в его башню на чашечку чая. Приятель деда казался ей в Хогвартсе самым родным человеком. Его вороны относились к мисс Маршалл добродушно, а своего декана считали дальней роднёй Линды. Филиус не спешил развенчивать слухи и до последнего курса опекал своевольную слизеринку.
Конечно, она ему писала после школы, просила присматривать девушек в команду Гарпий, где мисс Маршалл очень быстро стала капитаном. Филиус честно присматривал, порекомендовал нескольких, и Аманду в том числе. Теперь все они в команде Линды. Сама мисс Маршалл не устаёт его благодарить, регулярно сообщает, как дела у девиц. А также неизменно заверяет в этих посланиях, что без его рекомендаций Холихедские Гарпии много бы потеряли.
