Почти не чувствуя ног, Ники шла по коридору, стараясь не прибавлять шаг. Всё же она тут одна, а ярость в глазах парня немного испугала. А ну догонит, использует по назначению и скажет, что не нужна больше. Отобьётся? Против МакНейра и в этом платье — вряд ли. И палочку оставила в комнате, дура!
Спину прожигал злой взгляд. И стоило большого труда не обернуться. Спасительная гостиная встретила шумом. Тут тоже праздновали окончание занятий. На неё едва ли кто взглянул. Только Питер подскочил с диванчика, метнувшись к ней.
— Ты чего? — обеспокоенный голос, взгляд, торопливо ощупывающий платье, приятно согрели душу, в которой поселился холод. — И откуда?
— Потом, ладно? Переоденусь.
— Я жду, — Аллен прищурился. — Тебя обидел кто-то?
Ники покачала головой и поспешила к себе. Платье снимала аккуратно, не хватало ещё порвать.
Старые добрые штаны и рубаха порадовали надёжностью защитного панциря. Вот встреть она Уолдена в таком виде... Нет, фантазировать на эту тему нельзя. Ведь ещё встретит! Тут и сомневаться не приходилось. Сама виновата, поняла же, чем зацепить. Вот только как теперь расхлёбывать — неизвестно.
— Флинт, придурок, налил Лисс огневиски, — рассказывала она Питеру полчаса спустя, за руку введя в свою комнату. — Пришлось её увести оттуда. Ну и сама ушла, не возвращаться же. Кстати, Лестрейндж говорил, что директора в Мунго отправили. Не слышал?
— Ники, мне-то хоть не ври, пожалуйста, — Питер придвинул кресло к кровати и взял её ледяные ладони в свои руки, растирая и отогревая. — На тебе лица не было, когда вошла. Что случилось?
— Да так, попался один придурок...
Аллен серьёзно кивнул, испытующе заглядывая в глаза. Молча ждал продолжения. Не дождавшись, прицокнул языком:
— Я тебе всё рассказываю, — сказал обиженно. — С каких пор секреты? Влюбилась? Так я не стану смеяться.
И тут она поняла — это же выход. Не придётся объяснять, чего опять взъелась на шотландца, когда, казалось бы, он почти забыл о её существовании. Во всяком случае, Питер искренне в это верил.
А приглядывать за Уолденом придётся, чтобы быть готовой, в случае чего. С такими ухо востро надо держать.
— Можешь смеяться, разрешаю.
Питер ответил широкой улыбкой:
— Я его знаю?
— Это МакНейр! — ну вот, она смогла это сказать и даже улыбнуться.
— Ники, нет! — Аллен схватился за голову. — Скажи, что ты пошутила!
— Да какие тут шутки, — рассердилась она. — Я что не могу влюбиться?
— Можешь конечно! Но МакНейр! Вы же ненавидите друг друга! Опомнись, Ники!
Она обиженно отвернулась. Дурацкая была идея. Конечно, Питер не может поверить, что она внезапно сменила ненависть на любовь.
— Ладно, прости! — не дал он ей пойти на попятный. — Просто скажи мне — это серьёзно?
— Очень, — заверила она.
Аллен покачал головой, глядя с грустью.
— А он что? По-прежнему тебя не замечает? Смотрел на другую? Ты поэтому ушла?
Она кивнула, чтобы хоть вслух не врать. А Питер вдруг поскучнел:
— Слушай, ты точно уверена, что он тебе нужен? Псих же, тебе ли не знать! И гордый, как все шотландцы. Если бы даже влюбился в тебя — не признается ни за что. Он просто не сможет признать, что столько лет ненавидел, а теперь... Ники!
— Я тоже гордая, — отмахнулась она, представив, как удивился бы Пит, расскажи она ему всю правду. — Не бойся, вешаться на шею не стану. И вообще, может, переболею. Как ты.
— У меня не получается, — помрачнел парень. — И что ж нам с тобой так не везёт-то?
— Повезёт ещё. Наклонись-ка! — Ники взлохматила ему волосы, едва он наклонился, и засмеялась над полным возмущения взглядом. Зато тосковать перестал. — Видела Санни, кстати. Такая задумчивая была. Как там твой приятель, не раздумал на ней жениться?
— Этот раздумает! — сразу заулыбался Аллен. — Он экзамены сегодня сдавал в Министерстве. Позже напишу, спрошу, что и как. Прикинь, хотел проситься у них в школу обратно, чтобы сразу на наш курс зачислили. Прикольно бы было, правда?
— Зря, — не согласилась Ники, — если отец смог его забрать из школы, то не вернёт, а они против папаши его не пойдут. Ты же представляешь себе отца Рабастана?
— Угу, жалко Басти, блин! И в квиддич без него неинтересно будет играть. Жизнь — такая сволочь, Ник...
— Ну, начинается! Так, захвати палочку, и идём в тот пустой класс. Сбросим напряжение, заодно посмотрю, как ты подтянул боевые заклинания.
— Ники!!! Может, не сегодня?
— Пропустишь день — навёрстывать придётся неделю, — наставительно покачала она головой. — Так что в самый раз. Встретимся за дверью.
Она спрыгнула с кровати и подтолкнула парня к выходу. Сбросить злость и страх ей самой не мешает. Может, удастся хоть на время избавиться от МакНейра в голове. И от жёстких слов: "Ещё не нашлась та женщина, которая поставит меня на колени!". Сволочь! Влюбился он! Как целоваться — так запросто! А как попросить прощения нормально, так сразу какие-то заморочки. Хоть целью теперь задавайся — поставить его на колени! А что, почему и нет?!
Тренировка удалась на славу. Пит явно улучшил технику щитовых чар. И связки из боевых заклинаний получались быстрее. Ей пришлось попотеть, но это лишь радовало. Потом на деревянной копии гипотетического врага, созданной из сломанной парты, она вволю оттянулась, разнося на молекулы голову, руки, пронзая огненными стрелами грудь — там, где сердце.
— Ого! — Питер отдыхал на трёхногом стуле. — Кто же тебя так достал, Ники? Это из-за него?
— МакНейр! — рявкнула она, подтверждая, и резанула изрядно покалеченный фантом режущим ниже пояса.
Опустилась на пыльную парту, вздыхая.
— Всё-таки он на кого-то запал? — осторожно осведомился Аллен. — Поэтому злишься? Хотя я просто не представляю, чтоб МакНейр вообще что-то чувствовал, бездушный ублюдок.
Пожала плечами. А что сказать — да, Пит, он запал на меня, а теперь ненавидит. Она всё же не такая сволочь, чтобы пугать лучшего друга. А он точно испугается, если всё узнает. И как бы геройствовать не полез.
— Пойдём, — Ники быстро убрала разрушения. — Поздно уже.
Заснуть всё не удавалось, мерещилось, что она снова на танцполе прижимается к МакНейру, ощущая его стальные мышцы, снова оказывается прижатой к стене за камином, и сумасшедший поцелуй, на который по глупости ответила. Первый поцелуй в её жизни!
Ники вскочила с растерзанной кровати, в третий раз отправляясь под холодный душ. Зубы отбивали дробь, пока ледяные струи освежали, остужая голову и разгорячённое тело. Написать, что ли, отцу, чтобы забрал на каникулы раньше? Нет, нельзя, разволнуются с матерью. Как-нибудь переживёт оставшиеся несколько дней. Не убьёт же её МакНейр? Или может? Сама ведь шотландцев психами считала, особенно МакНейра. Но не всерьёз как-то. А тут такая ярость в глазах была, когда она ладошкой его похлопала. И как не прибил на месте?
Обзывая себя последней трусихой, вернулась в комнату. И на этот раз всё же уснула, едва донеся голову до подушки.
* * *
В гостиной Хаффлпаффа было по-утреннему тихо, только в камине потрескивали поленья. Ники уже третий раз перечитывала страницу дурацкого романа, не понимая смысла. Вызвав Темпус, убедилась, что ещё слишком рано, и Пит может ещё час не появляться, и решительно поднялась. Затянула потуже узел на затылке, волосы, убранные в высокий хвост, доставали только до талии. Пообещала себе, что фиг она согласится ещё раз их распускать. Кто знает этого долбанутого Уолдена, может, длинные черные волосы — его фетиш. И ведь тоже наверняка ещё спит, мерзавец!
Эта мысль придала уверенности. Успеет поесть и тихо убраться в библиотеку. Там-то точно МакНейра не застанешь. А Питер найдёт, не впервой.
До Большого зала долетела, как на крыльях, по пустым коридорам, подсвеченным сквозь окна лучами утреннего солнца. И непонятно было, чего так вчера боялась, и весело от собственной дурости. И никого навстречу.
МакНейр вывернул из-за угла неожиданно, как накликала. Надежда, что в таком виде станет ему неинтересна, пропала сразу. Ведь явно её и поджидал. Замер, глядя с привычным презрением и угрозой. В груди почему-то стало больно. А чего она ждала? Что бросится снова признаваться в любви? Пришлось срочно тормозить, и идти до него уверенным шагом. Не останавливаясь, улыбнуться в лицо:
— Доброе утро, Уолли!
Только завершить следующий шаг не получилось. Подлый слизеринец схватил за руку, заламывая её за спину, и ловко развернул к себе. Ники выгнулась, изо всех сил преодолевая боль и стараясь не коснуться его тела грудью. В глаза смотреть было страшно и весело.
— Пусти, придурок!
— Попроси вежливо, — рявкнул он. — Может, и отпущу!
— Мерзавец, да чтоб тебя мантикора покусала! — выпалила на одном дыхании, не отводя взгляд от ледяных глаз слизеринца. Словно надеялась разглядеть в них что-то иное. И закусила губу, когда руку заломили сильнее. От боли хотелось заорать, но по крайней мере, она больше не чувствовала боли в сердце. Да пусть хоть руку сломает!
— Запомни, Ники! — его слова были жёсткими, как и бессердечный взгляд. — Не попадайся мне на глаза! Не надо со мной здороваться и никогда не называй меня больше Уолли! Уяснила?
— Нет, Уолли! Я тупая. Не доходит, — отрывисто ответила она, словно шагая в пропасть. По подбородку текло что-то тёплое. Ники пошатнулась, когда её отпустили, и снова оказалась притиснутой к его груди. Теперь он намотал на руку её хвост, больно дёрнув. Но страсть, прорвавшаяся во взгляде, того стоила!
— Стерва, — горячие губы прижались к её губам, а в следующее мгновение она смотрела в быстро удаляющуюся спину. Даже не заметила, как волосы отпустил — точно фетиш. И у самого-то хвост, разве немного короче. Странно, что косу не заплетает. Спросить, что ли?
Руку ломило, пришлось накладывать заклинание левой, отпустило почти сразу. Сглатывая слёзы, Ники ещё постояла в коридоре, вытерла с подбородка кровь, залечила прокушенную губу.
— Подонок! — произнесла вслух, запрятав воспоминание о втором поцелуе поглубже. Передёрнула плечами и отправилась вслед за ним на завтрак. Будет улыбаться! Эта сволочь ещё пожалеет!
Стол Хаффлпаффа был через один от слизеринского. Ники сразу разглядела своего врага, в удивлении оглядев их стол. Похоже, за ним дружно собрался весь факультет. За другими столами царило вполне ожидаемое запустение. Своих Ники насчитала аж пару десятков, рассеянных по всей длине. Гриффиндорцев было чуть больше. Рэйвенкло представляли человек пятнадцать. Ники махнула рукой бодрой Лисс Пранк, которая радостно улыбнулась в ответ.
МакНейр сидел к ней спиной. И повинуясь своему дурному нраву, Ники спокойно прошла к середине своего стола, устраиваясь прямо напротив ненавистного гада. За столом грифов тут как раз образовалось широкое окно. Полюбовалась на спадающий до лопаток пшеничный хвост Уолдена и осторожно достала палочку. А ведь раньше такое с ним проделать в голову не приходило. Отращивать волосы он начал только в этом году.
Заклинание роста волос, выученное ещё на третьем курсе, было совсем простым. Заплетение косы чуть сложнее. К счастью, Уолден ничего не заметил. Последним штрихом был пышный розовый бант — пришлось пожертвовать носовым платком, чтобы трансфигурировать ленту. Зато толстая коса смотрелась теперь шикарно.
Её действия заметила девочка с третьего курса, хихикнула в ладошку. Пришлось нахмуриться, чтобы та успокоилась. После этого завтрак показался божественно вкусным. Маленькая и такая глупая месть грела сердце.
Ровно до тех пор, пока припозднившийся слизеринец Бёрк не пожелал сесть рядом с МакНейром, разумеется, оценив новую причёску.
Ники заработала зубами в убыстренном темпе, доедая бекон, когда Уолден перебросил косу на грудь, даже не повернувшись. Смех его приятелей, грянувший за слизеринским столом, заставил похолодеть. Оставалось неспешно подняться и направиться к выходу, несмотря на острое желание досмотреть спектакль.
На выходе из Большого зала она столкнулась с Алленом.
— Уже поела? — огорчился он, задерживая её почти у дверей. — Может, ещё посидишь немного? Говорят, декан грифов будет что-то объявлять.
Ники окинула друга критическим взглядом и в который раз поняла, что как защитник — он не очень. И тут же вспомнила, что за столом слизеринцев сидели Флинт и Мэдисон, так что даже пожалела, что пошла к дверям. Лучше и правда вернуться. Она согласно кивнула. А после того, как у Пита округлились глаза, резко развернулась.
МакНейр стоял прямо за её спиной.
— Аллен, проходи, — холодно кивнул тот Питеру. — У меня разговор к твоей подруге. На пару слов.
Ники поспешно кивнула Питу, не хватало ещё его втягивать в разборки с шотландцами.
Тот с сомнением оглядел Уолдена, но пошёл дальше.
— Твои штучки? — шотландец с непроницаемым лицом показал розовую ленту. Коса уже была расплетена, насколько она могла видеть.
Ники попыталась ленту забрать, но ей не дали. МакНейр с улыбкой спрятал её в карман.
— Жить надоело? — спросил ласково.
На них поглядывали. И Мэдисон заинтересованно смотрел в их сторону. Ники с трудом улыбнулась:
— Что ты, Уолли! Только во вкус вошла!
— Доиграешься, — спокойно кивнул он, словно другого и не ждал. — Чего ты добиваешься, Ники?
— Чтобы ты встал на колени и умолял о прощении, — определила она цель, с гибельным восторгом заметив, как напряглись у него желваки и опасно загорелись глаза.
— Уверена, что тебе это по зубам? — МакНейр на минуту прикрыл веки и взглянул снова посветлевшим взглядом. Хоть аплодируй его выдержке.
— Вполне, мальчик. И хватит болтать, меня друг ждёт.
— Подождёт! — всё-таки рявкнул он, заставив её вздрогнуть. Но сразу понизил голос. — Дуэль. Завтра на рассвете. Квиддичное поле. Только ты и я.
— Не пойдёт, — Ники показалось, что пол уходит из-под ног. Вот оно! Уолден оказался даже круче, чем она думала. Доигралась, он прав. И назад пути нет. Голос стал чужим и спокойным: — Секунданты нужны. Если ты не знаком с кодексом...
— Хорошо! — повысил он голос. — Хочешь по кодексу — будет по кодексу. Побежишь к своим ковенцам?
— Вот ещё! — Ники судорожно обдумывала. Питера трогать не стоит. Тогда кто? — Не волнуйся, Уолли, у меня и без ковена найдётся секундант. Предлагаю назначить встречу секундантам сегодня в библиотеке в три часа дня. Крайний первый стол от окна.
— Отлично, Ники, и не опаздывай завтра. Ровно в шесть утра встречаемся, а в пять минут седьмого будешь лежать на земле и плеваться кровью.
— Уже дрожу и боюсь, — фыркнула Ники. — Напиши завещание, Уолли. Так, на всякий случай. Ах да, твои условия?
— Если проиграешь, то выйдешь за меня замуж! — МакНейр гадко улыбнулся, ожидая ответа. — Что, страшно?
— Не надейся! — вспыхнула она, чувствуя, как заполошно забилось сердце. Так он не шутил! — Если ты проиграешь, встанешь на колени и попросишь прощения!
— Не будет этого, куколка, — хмыкнул Уолден.
— Перед всей школой! — добавила Ники мрачно. — Здесь, в Большом зале!
— Ты не обнаглела?
— А ты?
