Такого откровения она не ожидала, словно её пустили в святая святых, в самую душу, едва прикрытую горечью слов. А она думала, что её жизнь беспросветная.
— Я понимаю, Ингис, спасибо, что рассказали. И я тоже не смогла бы предложить вам многого. Одни проблемы. Вы знаете, я сирота, но мне повезло, меня воспитала очень добрая женщина. — Таша видела, что он слушает внимательно, и вдруг захотелось, чтоб хотя бы понял. — Мы не бедствуем, хотя так было не всегда, и у нас есть домик, старый, маленький, но свой. И филин Рассел. Я много работаю и мало сплю, а в свободное время ухаживаю за мисс Смолл, она уже старый больной человек, и у неё нет никого, кроме меня. И у меня никого, кроме неё. Ни ковена, ни крепкой мужской дружбы, ни лорда-дракона, могущего приказать выйти замуж. — Она перевела дыхание и подняла руку, потому что показалось, что он что-то скажет, а она ещё не закончила и не знала, сможет ли продолжить, если он перебьёт. — А ещё я давно перестала верить, что смогу вас встретить, что вы не женились давным-давно, что вы хотя бы узнаете и вспомните меня при встрече. Тем более не ждала, что захотите поговорить, и даже позовёте замуж, а потом попросите всё забыть. Молчите, это не упрёк, я вас поняла. Вам нечего мне предложить, хотя я ничего не просила.
— Вы всё не так поняли, Таша! — Ингис поспешно встал, увидев, что встаёт она. — Я же не отказываюсь...
— А я откажусь. Простите, Ингис, но я вдруг поняла, что сказочки про любовь мне не нужны, а вот любовь необходима.
— Если бы я сказал, что люблю вас, согласились бы? — он схватил её за руку.
— Вы ведь не любите, к чему этот вопрос? Вам ведь честность нужна? И мне тоже! Но я отвечу. Я могла бы выйти замуж по расчёту — как вы сказали — чтобы было хорошо. Но не за вас, Ингис Морн. Потому что вы были тем человеком, мысли о котором помогали мне жить все эти годы. Потому что именно от вас мне нужен был не расчёт — любовь, страсть, нежность и весь вы со всеми мыслями и чувствами. А теперь не знаю. Я вас придумала, Ингис... Мы могли бы стать друзьями, наверное, но боюсь, вы и в дружбу между мужчиной и женщиной не верите. А я ещё и дружить не умею. Отпустите. Мне нужно время, чтобы привыкнуть жить без мечты. Если научусь, обязательно вам напишу. Может, тогда у нас что-то получится. Не провожайте.
Она схватила свою шубку и, больше не взглянув на него, поспешила уйти из кафе. Она не рассчитывала, что он догонит, но в глубине души жила эта глупая детская мечта. И чтобы не дать ей воли, она аппарировала домой, даже не надев шубу.
День и правда получился паршивый, прав гордый боевик Ингис Морн, не верящий в любовь. Но жизнь не закончилась, и надо посмотреть, как там мисс Смолл. Напоить зельями, намазать ещё раз спину. Покормить Рассела. Что-нибудь приготовить на ужин. Потом можно почитать вслух для больной Аурелии. И всё-таки нужно поставить заглушки в комнате — вдруг удастся поплакать. Слёзы смоют весь этот кошмарный день, и он уйдёт без следа.
И давно пора бы убрать со стен спальни все эти рисунки со старшекурсником Ингисом Морном, в конце концов, он уже другой, не тот загадочно-романтичный мальчик из её воспоминаний. Правильно, хватит. Это просто ненормально в её возрасте — жить прошлым.
А ещё надо пораньше лечь спать, и завтра с утра — как клятвенно обещала своему приятелю Бену Сметвику — привести, наконец, мисс Смолл на обследование к его отцу.
Рассел влетел к ней в комнату так резко, что испугал. Филин замахал крыльями, клекоча почти истерично. И Таша бросилась вниз, едва не скатившись по ступеням. Дверь в комнату мисс Смолл была распахнута. И стало вдруг сразу понятно, что можно было так не спешить к своей Аурелии.
Она умерла спокойно и скромно, так же, как и жила, и впервые на её лице Таша увидела нормальную улыбку. Диагностические чары были беспощадно точны, и старое слабое сердце заводить Круциатусом было бесполезно. Таша выронила палочку из рук, без сил опустилась на колени, уткнулась лбом в уже остывающую морщинистую ладонь. И больше не стала сдерживать душивших её слёз.
Глава 54
На похороны Аурелии неожиданно пришло много народу. Таша не верила своим глазам, глядя на стариков и старушек — бывших подопечных мисс Смолл, продавцов с Косой Аллеи и даже из Лютного, мастеровых из гильдии строителей, а также молодого красивого мага, явно из аристократов. Были ещё две молодые волшебницы, суровый господин, род занятий которого определить она так и не смогла. Разумеется, Таша послала короткие записки последним подопечным Аурелии, а также подала в "Пророк" короткую заметку о смерти мисс Смолл, дате и месте похорон, но всерьёз рассчитывать, что придёт столько народу даже не могла.
Невольно навернулись слёзы на глаза, а в горле появился комок, а ей-то казалось, что все слёзы выплакала на всю жизнь. Осознать, что её дорогую Аурелию, заменившую мать и всю родню, любило и ценило так много людей — было ужасно горько, хотя душа и наполнилась теплом и благодарностью.
— Ты в порядке? — тихо спросил Бенджамин Сметвик, бережно поддерживая её под руку.
Таша не знала, что бы она делала без друга, который так помог в эти беспросветные три дня. Сметвик даже ночью не оставлял её одну, ночуя на диванчике в гостиной, а с утра готовил нехитрый завтрак, довольно приличный кофе, и они снова окунались в бюрократическую реальность. Оказалось, что нужно заполнить гору разных бумаг, посетить бесконечное число чиновников, заплатить немерено пошлин, чтобы всего лишь похоронить старушку!
Одно завещание измотало обоих, хотя Бен и держался, холодно чеканя каждое слово в ответ на вопросы и придирки вальяжного адвоката. Не заверенное магической подписью поверенного и составленное без должного количества свидетелей, завещание в итоге признали недействительным. Таше было противно и гадко, она вообще никогда не думала про завещание мисс Смолл и понятия не имела, что оно существует. Напротив неё сидели мужчина и женщина в годах, которых Таша видела впервые и никогда не слышала об их существовании раньше.
Женщина представилась Гортензией Коллинз, племянницей Аурелии. Муж её помалкивал и вообще пытался слиться с креслом, в котором сидел. Гортензия имела пронзительный голос и длинный нос. Довольно визгливо она заявила Таше, что та никто и звать её никак, если вкратце передать довольно экспрессивную речь неожиданной родственницы. Миссис Коллинз претендовала на дом Аурелии, её сейф и сбережения, поскольку Таша даже родственницей не приходится покойной, а опека мисс Смолл над мисс Лукас закончилась больше трёх лет назад.
— Я подам протест, — доведённый до бешенства Бенджамин сжимал кулаки, когда поднялся, прервав очередную сентенцию Гортензии. — Завещание подлинное, всё своё имущество мисс Смолл завещала мисс Лукас. Единственному родному человеку. — Он развернулся к адвокату. — Вы некомпетентны или вас подкупили эти люди! Не думайте, что я так это оставлю. Пойдём отсюда, Таша!
Увы, добиться они ничего не смогли. Бен даже деньги предложил какому-то министерскому чиновнику, был высмеян, и едва не вызвал того на дуэль. Таше удалось удержать. Она заверила Бена, что бороться за дом не станет, он и вправду никогда не принадлежал ей, попросила только помочь собрать вещи. Академия целителей предоставляла ей небольшие апартаменты для проживания: тесноватые спальня с кабинетом, скромные удобства и крохотная кухонька.
Мстительный Сметвик уменьшил и уложил в коробку всю мебель и вещи, выгреб даже чердак и подвал. Пока Таша складывала вещи в своей комнате, в доме остались только голые стены и гулкие пустые комнаты. На кухне не было не только посуды, но даже столов и плиты. Бен даже гобелены со стен содрал, и на обоях много где появились более светлые пятна — там висели картины, в основном нарисованные Ташей. Мисс Смолл их очень любила.
— Бен, мебель? — попыталась урезонить его Таша. — Это имущество мисс Смолл, на которое я не имею прав. Да и куда мне её, в Академии у меня и так не повернуться.
— Сохранишь, — буркнул Сметвик. — Не вечно же будешь ютиться в Академии. Подыщешь что-то куда лучше этой хибары, вот и пригодится.
Она покачала головой, но спорить не стала, хотя ничего подыскивать в ближайшие годы не собиралась. Похороны влетели в кругленькую сумму, ведь для Аурелии хотелось самого лучшего, а от материальной помощи Сметвика она решительно отказалась. Бен попытался было спорить, но вглядевшись в её глаза, замолчал и больше не настаивал.
Наконец-то всё закончилось: гроб опустили в глубокую яму, в несколько палочек засыпали землёй и водрузили скромный памятник. Все по очереди подходили, клали на могилу цветы и говорили Таше пару сочувственных слов. Кто-то молча кивал, кто-то пытался дать гостинец и тогда Таша указывала на небольшую корзину, стоящую у ног. Понимала, что старики от чистого сердца. Гортензия Коллинз явилась в самом конце, когда очередь сильно поредела. Она сразу протолкалась к Таше и громко потребовала ключи от дома. Девушка почувствовала, как напрягся рядом Бен, постаралась не смотреть на удивлённых людей, что остались в очереди. Просто достала из кармана ключи и протянула женщине. Она не собиралась швырять их ей в лицо, как настаивал Бен.
Миссис Коллинз ключи вырвала, запихнув в карман, и слащаво улыбнулась:
— Похоронили тётушку? Спасибо вам. Вот — за расходы.
И протянула три серебряных сикля, они сиротливо лежали на плотной перчатке из мягкой кожи.
Таша отшатнулась, отступив на шаг. И замерла, ощутив спиной надёжную грудь Бена. Как же ей не хотелось кого-то ненавидеть. Забрали дом? Пусть. Только уйдите!
— Оставьте себе, — вдруг спокойно произнёс Сметвик. — Просто уйдите, вы мешаете.
Гортензия покраснела и отшатнулась. Очередь из трёх человек шевельнулась. Аптекарь из Лютного — тот самый мальчишка, тайком продававший ей ингредиенты, теперь вырос и сам стал владельцем аптеки — улыбнулся Таше, положив два цветка на могилу мисс Смолл. Парень пожал ей руку молча.
— Спасибо, Дирк, — вспомнила она его имя.
— Заходите, мисс Лукас, для вас всегда будет скидка, — пробормотал он на одном дыхании и поспешил прочь, не оглядываясь.
— Соболезную, мисс Лукас, — грузный мужчина опустил в корзину какой-то кулёк. Кивнул мрачно и тоже пошёл прочь.
Последним был тот самый аристократ. Он вынул из воздуха погребальный венок из белых роз и возложил на скромный памятник. У Таши опять наполнились слезами глаза. Ей очень хотелось спросить: "Вы кто?", но понимала, что не стоит. Они пришли не к ней, а к мисс Смолл. И только Мерлин ведает, что их всех связывало с Аурелией.
— Соболезную, мисс Лукас, — произнёс красивый аристократ, шагнув к ним. Черные кудри, голубые глаза, широкие скулы. Неужели Блэк? — Позвольте представиться: Альфард Блэк. Аурелия последние три года присматривала за моим сыном.
— Фини! — оживилась Таша. — О, Мерлин, я так давно не спрашивала, а она не говорила. Как мальчик? Я видела его лишь однажды на прогулке. Простите. Аурелия боялась, что вы узнаете. Но я лишь диагностику сделала, и зелье потом передала.
Она совсем смешалась, выдав тайну Аурелии, замолчала, с тоской глядя на Блэка. И гадая, как этот аристократ мог нанять её старушку.
— Так это вы были? — Блэк вполне дружелюбно улыбнулся. — А я гадал, почему Финеасу тогда так полегчало. Есть начал... Не переживайте, с ним сейчас всё хорошо.
— Я рада, — слабо улыбнулась она. — Аурелия его любила.
— Мисс Лукас, вы простите меня, понимаю, что совсем не вовремя, но вынужден настаивать. Мой отец хотел бы вас видеть. Ничего особенного, просто задаст пару вопросов про мисс Смолл. Чаепитие завтра в полдень вас устроит? Можете прийти с молодым человеком.
— О! Это Бенджамин Сметвик, — спохватилась Таша. — Мой друг и коллега. Хорошо, я приду. Только куда?
— Вот портключ, — протянул ей Альфард Блэк серебряную ложку. — Сработает ровно в полдень.
Он коротко поклонился, бросил странный взгляд на миссис Коллинз, всё ещё стоящую неподалёку, и неспешным шагом покинул кладбище.
— Пойдём? — заглянул ей в лицо Бен.
Таша кивнула благодарно:
— Одну минуту!
Повернулась последний раз к могиле, опускаясь на колени, положила свои цветы. Свежая оградка сверкала новой краской. Цветы почти скрыли под собой насыпь. Белел памятник с венком.
Слёз не было больше. Она легко поднялась, развернулась к Бену и хотела взять его под руку.
— А эта корзина принадлежала мисс Смолл? — прорезал тишину кладбища голос Гортензии.
Таша с изумлением поглядела на родственницу Аурелии. Перевела взгляд на корзину, уже поднятую Беном. Как ни странно, она была почти доверху заполнена свёртками.
— Корзина принадлежит мне! — жёстко ответил Сметвик.
— Но содержимое... — голос миссис Коллинз внезапно затух, и она поспешила наконец к выходу с кладбища, даже не попрощавшись.
— Ну зачем ты так? — улыбнулась Таша, оценив зверское лицо друга. — Пусть её, такие люди бывают, что поделать. И давай поторопимся, пока она не вернулась, разглядев дом изнутри.
— Анни обещала накормить обедом. Ты ведь не откажешься? — Сметвик взял её за руку и достал палочку.
Аннет Скримджер, ассистентка ректора Академии, стала невестой Бена совсем недавно, они даже родителям пока не сообщили. Бена слегка пугала шумная семья невесты, и он умолял её не спешить с объявлением. Анни жаловалась Таше на это, но как-то не всерьёз. Бена девушка обожала и прощала ему всё. Да и то, три года мисс Скримджер пыталась его завоевать, и лишь недавно крепость пала. Бен оценил, какое Аннет сокровище, и ходил довольный как книззл, поймавший мышь.
— Буду благодарна, — Таша улыбнулась другу, его поддержка помогла прийти в себя. Она спокойно смотрела в будущее. Пусть нет больше родной мисс Смолл, нет своего дома, да и зачем он, если не к кому возвращаться. Но она есть у самой себя, у неё есть друзья — Бен и Аннет, пусть Ингису она сказала, что не умеет дружить. Она справится — ради мисс Смолл, которая так в неё верила. Ради себя. Всё у неё будет хорошо!
* * *
Санни взлетела над землёй, поднявшись в мгновение ока почти на три метра, и с внутренним ужасом так и застыла в воздухе под взглядами пятерых обалдевших парней. "Боевиков, — поправила она себя мысленно. — Боевиков и вассалов Лестрейнджей!".
Оставалось радоваться, что под тёплой мантией у неё кожаные штаны и новые сапожки, да вспоминать, как же она дошла до жизни такой.
— Спускайтесь, мисс, — первым окликнул её тот парень, Чарли. — Мы пошутили и просим прощения! Парни!
— Простите, мисс, — очнулись остальные.
— Не повторится.
— Мы осознали и в восхищении!
— Мисс, может, помочь?
Санни замотала головой, и даже отплыла по воздуху назад, сама удивилась, как это получилось, и заодно попробовала отплыть вбок. Опять вышло. Оставалось сделать вид, что она и так это умела. И перестать горевать, что раскрыла перед кучей народа своё тайное умение. Скрестив руки на груди, она спокойно объявила парням:
— Не скажу, что мне было приятно с вами познакомиться. Прошу вас уйти отсюда и оставить меня одну. В ином случае я прямо по воздуху поплыву в замок Лестрейнджей и покажу им в думосборе, почему, собственно, мне вообще пришлось явиться к ним таким способом.
