Маруся-3. Попасть не напасть

Его величество мог себе ответить.

Понимание. Горькое, но понимание. И — сочувствие.

Она все поняла, она осознала, что ее расчетливо и холодно приговорили во имя блага империи, и она же его — пожалела.

Как такое может быть?

Император сделал еще глоток сока и опустил голову на сложенные на столе руки, попробовал представить себе княжну.

Она все поняла.

Она его пожалела.

Сколько ни повторяй, как не играй словами, а суть останется та же. И ситуация — тоже.

Когда старший сын и наследник попал под заклинание, Иван Четырнадцатый даже не встревожился. Если бы такая ситуация была редкостью!

Да обыденной она была! И обыденной, и неинтересной, и он за свою жизнь больше приворотных выпил, чем рота магов за ту же жизнь наварит, каждая дура норовила что-то да подлить, хоть во времена былые, когда был еще Ваня — престолонаследник, хоть когда он править стал. И Василий не избежал этой участи.

Бывает.

Но магов воды зельями поить практически бесполезно, зелья — это ведь тоже вода. У них это быстро проходит. И амулетами привораживать, и наговорами...

Маги воды сами в какой-то степени вода. Это не тайна, но поди, воздействуй на воду?

Можно сделать наговор на чашку воды, но не на Мировой Океан. Можно покрасить воду в ванной, но не в море. Можно многое, но вода вернется к своему исходному состоянию. Всегда.

Поэтому когда Василия приворожили в очередной раз, его величество и не встревожился.

Вначале.

А вот через несколько дней, поняв, что приворот не спадает, и даже не думает, и вовсе не выглядит разрушающимся...

Сначала было поручение Романову.

Потом понимание, что Романов не справился. Приворот оказался сильнее всего возможного.

Иван попробовал воздействовать сам, но быстро отступился. Его величество учили, хорошо учили, и он быстро понял, что снять приворот ему не под силу.

Нужно двое. Оба привороженных нужны для заклинания.

И нужно хотя бы минимум знаний о механизме заклинания. Кто бы его ни разрабатывал, он был гением.

Змея приворота сжималась все сильнее и сильнее, каких усилия Ивану стоило удержать отпрыска в столице, не дать удрать за Урал, только он, наверное, и знал.

Справился.

А там и одно за другое подхватилось, и покатилось колесо.

Романов нащупал зацепки, Храмов умер, княжну получилось отозвать в столицу, доктора им сдали... да-да, называя вещи своими именами — сдали.

Гений, мать его перемать!

Удрать он не мог, но умереть или разрушить свой разум — пока наблюдался паритет.

Романов не слишком давил, не желая получить бесполезный овощ, а ученый не собирался откровенничать, рассчитывая, что его спасут.

Или он на что-то еще рассчитывал?

Кто знает.

Безумием от него на километр смердело, как падалью от дохлой лошади. Да, у безумия есть свой запах, и Иван его отлично чуял. Видел, как и всякий маг воды.

Безумие свило свои кольца в разуме блестящего ученого, и сделало его в сто, в сто тысяч раз опаснее.

Покамест он молчал, но сведения о привороте нашлись. И Иван рискнул провести обратный ритуал.

Он понимал, что кто-то из двоих может погибнуть, но... его сын — сильный маг.

Маг воды.

А магия автоматически включает инстинкт самосохранения. Василий мог умереть во имя любимой.

Его магия умирать не собиралась. Ни во имя, ни вопреки имени — никак. Он будет бороться, это нормально. Это — инстинкт.

Иван понимал, что княжна может умереть, ну так что же? А вышло...

Вышло иначе.

Когда он понял, что теряет сына...

У человека есть и такая реакция. У ягуара, к примеру — прыжок. А у человека — оцепенение. Замереть на месте, надеясь, что опасность минет, что все обойдется... и часто помогает. В горах, к примеру, с хищниками, со змеями...

С магией такое не помогает, но в том-то и дело, когда Иван понял, что теряет сына, он попросту оцепенел.

Он не мог пошевелиться, не мог двинуться, не мог... это было, как в дурном сне. Когда все видишь и осознаешь, а двинуться не можешь, и руки с ногами поднимаются так медленно, бесконечно медленно...

Княжна среагировала первой.

Каким образом ей удалось разорвать смертоносную цепь?

Иван так и не понимал. Обычная же девушка. Он сам исследовал ее магию, пока княжна была без сознания и полностью открыта.

Ничего особенного. Самый обычный маг земли. Таких — двенадцать на дюжину.

Нестандартный подход к заклинаниям, о котором говорил Романов?

Ну, так что же? Таких специалистов мало, они ценны, но это ничего не объясняет. Это ведь не магия, это склад ума.

Просканировать память княжны?

Тоже неплохо бы, но на такое Иван идти не хотел. Получится из Марии овощ, а это несправедливо по отношению к девушке. Да и Бог с ней, со справедливостью, такими категориями глава государства не оперирует. Но вы подумайте, секрет он узнает, а дальше — что? Живая и здоровая княжна Горская может быть более полезна.

А что он обязан ей за сына...

Нет, не обязан.

И вообще...

Иван не хотел признаваться даже самому себе, что ощущал себя подлецом. Очень уж неприятное это было ощущение. Гаденькое такое...

Не привык его величество чувствовать себя в долгу. Ох как не привык...

И что теперь делать?

План был прост. Княжна погибает, сын свободен от приворота, а сейчас как поступить? Понятное дело, в соответствии с государственными интересами. Только вот...

Его императорское величество понимал, что примет наилучшее для государства решение, и достаточно быстро. Но...

Это потом. А сейчас ему было крайне неуютно.

* * *

Игорь Никодимович Романов тоже чувствовал себя крайне неуютно.

Понятно, что Матвеева им подставили.

Понятно, кто подставил. Но — но!

Раньше у него были ясные и четкие планы, предусматривающие смерть княжны Горской, обвинение юрта Шуйских...

Сейчас было неясно, что делать. И Романов предпочел подождать инструкций от императора. А уж потом, потом...

Когда не знаешь, что делать — ничего не делай. Не то вдвойне нагорит.

И Романов ждал.

* * *

Глава юрта.

Должность?

Титул?

Образ жизни.

Матвей Иванович Матвеев был главой юрта вот уж двадцать лет, даже больше, и настолько сроднился с этой должностью.

Легко ли это? Знать, что от одного твоего слова зависят жизни, что по мановению твоего пальца пойдут на смерть десятки и сотни людей, что ты реально властен в жизни и смерти.

Не бумажки, не игрушки...

Реальная власть.

Страшная, тяжелая, кровавая...

Где цена за ошибку — смерть. Причем, не только чья-то, но и твоя собственная, твоих родных, близких, твоей семьи, твоего дела...

Один неверный шаг может уничтожить плоды твоих многолетних трудов, и это страшно. Очень страшно. Но с этим страхом привыкаешь жить. С ним срастаешься, с ним живешь, дышишь, с ним встаешь и ложишься...

И все же, он рядом. Как прирученный, но до конца не покоренный волк, готовый кинуться и впиться в горло. И клыки есть, и когти на лапах...

Матвеев перебрал бумаги на столе...

Были у него осведомители в ведомстве Романова, были. И сообщили ему то, что мужчину не порадовало. Он решительно дернул за хвост колокольчика и дождался, пока в кабинет войдет и поклонится слуга.

— Позови ко мне Анастасию Матвеевну.

— Да, господин.

Слуга вышел.

Через несколько минут дверь кабинета распахнулась. Матвеев неприязненно посмотрел на дочь.

Хороша?

Да, очаровательна, умна, красива...

Ладно. Второй пункт вычеркиваем. Безусловно, Анастасия знает несколько языков, хорошо музицирует, прекрасно рисует, поет, вышивает, читает классическую литературу, может поддержать беседу на самые разные темы...

Этого — достаточно?

Как оказалось — нет. Это не ум, это образование и эрудиция, но не ум. Не логика, не рассудочность, не изворротливость. Иначе не подставила бы она свой юрт, да так, что неизвестно, как из этой ситуации выпутываться.

Бабы!

Как мужика видят, так у них мозги отключаются, а между ног замыкает. И все решения низом принимаются, не верхом.

— Вы звали, батюшка?

Анастасия чуть присела в реверансе, глаза потуплены, руки сложены под грудью — идеальная дочь, да и только. Матвеев скрипнул зубами, но сразу орать не начал.

— Проходи, дочь.

Прошла.

Послушно присела на край кресла, потупила глазки, смущенно улыбнулась.

— Слушаю вас, батюшка.

— Я тебе что сказал? — мягко уточнил Матвеев.

— Батюшка?

— О цесаревиче?

Воплощение невинности.

— Батюшка, что-то случилось?

Ага, не тебе, девочка, со мной в эти игры играть. Там, где ты училась — я преподавал.

Матвеев криво улыбнулся.

— Действительно, дочка. Случилось. Его императорское величество собирается объявить о помолвке наследника престола.

— Батюшка?

— Не с тобой. С княжной Горской.

— ЧТО!?

Куда только и манеры делись.

Глаза выпучены, рот открыт, лицо искажено в гримасе возмущения... и стало из красивого — откровенно страшненьким. Лягушачьим, каким-то. Словно душа наружу показалась из-под маски.

Матвеев не обманывался красотой своей дочери, он отлично знал ее характер.

— Да, дорогуша. Ты добилась своего, — с расстановочкой произнес он. Словно по лицу плеткой хлестнул.

— Я!?

— А кто же? Ты интриговала, ты пыталась устранить соперницу, ты привлекала к ней внимание, и император заинтересовался. Чему ты удивляешься?

Анастасия съежилась в кресле. Пальцы скрючились, терзали подлокотники так, словно это было чье-то горло.

Вцепиться, разорвать... ненавижу!!!

Матвеев наблюдал за этой картиной с плохо скрытым удовлетворением.

— Ты этого хотела?

— Я не...

— Ты хотела, чтобы княжны Горской не было. Ты подсылала к ней убийц?

Анастасия медленно кивнула. И то, Матвей Иванович не спрашивал, он утверждал. Он и так все знал.

— Ты воспользовалась моим перстнем, так ведь?

Второй кивок.

Да, она.

Почему так получилось? Честолюбие вкупе с безответственностью, с привычкой во всем полагаться на отца — страшная штука.

Анастасия всегда знала — именно она достойна трона.

Она, и никто другой.

С детства ее называли маленькой принцессой, с детства в ней поселили уверенность, что она может стать женой наследника престола, с детства....

Дети из юртов часто бывают приглашены во дворец. Принцы и принцессы нуждаются в компании, и детей глав юртов часто приглашают во дворец.

Кто знает, что вырастет из детской дружбы?

Симпатия?

Любовь?

Так, в свое время, попал во дворец юный Романов, так и стал другом императора. Одним из самых близких, из тех, кому доверял Иван Четырнадцатый. Не безоглядно, но больше, чем многим другим.

Так попали во дворец многие и многие...

Анастасия была приглашена, как подруга царевны Софии. Девочки вместе проводили время, вместе играли, учились, наряжали кукол... а иногда к царевне заходил ее старший брат.

Цесаревич Василий.

Высокий, красивый, неизменно вежливый, никогда не отказывающийся поиграть с сестрой...

Стоит ли удивляться, что маленькая Настя влюбилась?

Она — принцесса?

Значит, ей положен принц. Разумеется, Василий.

Самый лучший, самый красивый, самый-самый...

Его мнение?

Но кто же откажется от такой, как она? Разве есть другая девушка, достойная ЕГО? Разве есть иная, которая сможет встать рядом с ним, которая так хороша собой, умна, образована, наконец, и по знатности рода она подходит, и дар у нее есть.

Правда, латентный, непроявленный, но сильных детей она родить сможет.

Что еще нужно?

Смотря кому. Время шло, годы летели незаметно, девушки росли, перерастали детскую любовь, или, как Анастасия, переводили ее в иную плоскость. В уверенность, что рано или поздно, так или иначе, Василий будет ее.

А цесаревич по-прежнему относился к Анастасии, как к маленькой девочке.

Для него она была Настей — и только. Подругой сестренки, интересной забавной девочкой, которую можно подергать за косички, не более того.

У него были женщины.

Анастасия скрипела зубами, но терпела, понимая, что это неизбежно. Он старше, он мужчина... мама все ей объяснила, мужчины должны встречаться с женщинами, это хорошо и правильно. А Анастасии надо понаблюдать.

Посмотреть, какие женщины нравятся ее предмету, и стать... нет, не такой же, но если ему, к примеру, нравятся глупые девушки, не стоит выставлять наружу свой ум. Если ему нравятся девушки с локонами, сделай локоны, нравятся худенькие — похудей...

Это Анастасия поняла. И принялась наблюдать за цесаревичем.

Все было хорошо, пока...

Эта гадина!!!

ВЕДЬМА!!!

Принцесса Александра.

Да, именно с нее все началось. Василий встретил ее в Англии — и влюбился. И Настя с ужасом поняла, что теряет любимого. Ведь если он женится...

Ей уже шестнадцать, ее пора выдавать замуж. А Василий женится...

И как быть?

Браки у коронованных особ не расторгаются, их может разлучить только смерть, а она может и не торопиться. Сколько лет отпущено принцессе?

Двадцать?

Тридцать?

Сколько времени у самой Анастасии? До того, как отец объявит о ее помолвке — с кем? Настя не знала, но была уверена, что это не за горами. Ей шестнадцать. Это иногда ужасно много. Невероятно много.

Это кошмар!

Такого ужаса Настя и представлять себе не хотела!

Она — замужем за одним, а Василий, ее Васенька, которого она любит с детства, женится на другой! Этого нельзя допустить!

Но... но что делать?

Разумеется то, что делали десятки героев и героинь в такой ситуации. Признаться любимому.

Чего ей это стоило, кто бы знал! Договориться с Софией, которой тоже не нравилась невеста брата. Соня-то и натолкнула Настю на мысль.

Именно она сказала, что Вася не такой... его словно приворожил кто... ну как он мог увлечься этой каракатицей? Тощая, кривоногая, разве что на мордочку симпатичная, а так крокодилица крокодилицей. Нет, только приворот, только черная ворожба...

А что еще может быть привлекательного в англичанке?

Ничего!

Факт, ничего...

Потому Настя и захватила с собой амулет, определяющий ворожбу. Если нагреется...

Мысль о том, что цесаревича проверяют, что люди поумнее их этим занимаются, соплюшкам и в голову не пришла.

Где амулет взяли?

Купили! Поручили купить доверенной служанке. Она и принесла.

И Соня устроила Насте свидание.

* * *

Когда цесаревич пришел к сестре в покои и обнаружил там Анастасию Матвееву...

Ох, не до любви ему было, право слово.

Не то, что не до любви... человеку чуть плохо не стало.

Это ведь скандал!

Это такой афронт, что и представить страшно. И не отмоешься, и жениться придется... по счастью, Анастасия была одета, но они — вдвоем, наедине, и вообще, ситуация сложная.

Когда красавица признается тебе в любви...

Когда уверяет, что без тебя жить не будет, что ты — ее единственный, неповторимый, и вообще, любовь всей жизни... а она-то тебе и не нужна вовсе.

Более того, она дочь главы юрта, а это создает определенные сложности. Случись что...