Маруся-3. Попасть не напасть

— Игорь Никодимович?

— Мария Ивановна, прошу вас, буквально пару минут...

Романов что-то прижал к уху. Опа?

Ракушка. Небольшая, оправленная в серебро, явно артефактная — прообраз рации? Интересно... хотя чего удивляться? Люди — существа сообразительные, они найдут, как устроиться с комфортом.

Я кивнула и отошла к стене. Ёжь твою рожь, ну почему нельзя облокотиться? А лучше прижаться лбом к стене, просто постоять... и туфли бы снять...

Злость уходила. Оставалась усталость и тоска.

Безусловно, мне жалко мальчику. Да, для меня Василий мальчишка. И кто-то сейчас скажет: ну так пожалела бы и до конца, авось, у него потом бы прошло, а у тебя не стерлось...

Оправданий можно найти много.

А я...

А что — я?

Я виновна только в том, что не хочу рубить собаке хвост по кусочкам. Лучше уж разом. Пусть больно, пусть плохо, пусть черт-те как...

Это цесаревич может рассчитывать, что ради любви у него все устроится. А я...

Я сразу понимаю — он все равно наследник престола. Кровь-то общая... нет, не нужно мне такого даже рядом не то, что в своих детях. Пусть не будет тут семнадцатого года, но...

Кто сказал, что меня не замешают в интриги юртов? Или моих детей?

Или внуков?

Ладно, за два поколения я могу отвечать, третье, правнуки, уже будут на попечении моих детей. Но возле трона — возле смерти.

Так было и так будет. Всегда, везде, во все времена...

Надо ли мне такое счастье?

Нет, не надо. Лучше я перебьюсь, чем моих родных перебьют. Кто не верит — смотрим историю. Судьбы фаворитов, и вообще, придворные трагедии. За века и века столько написали — Пушкинская библиотека позавидует. А смысл один. Приближаешься к трону — готовься к смерти.

— Мими?

Опять ты?

Н не успела я повернуться к Зизи с намерением ее отчесать поперек шерсти, как от балкона раздался нечеловеческий визг.

Там что — свинью режут?

Ан нет.

— УБИИИИИИИЛИИИИИИИИ!!!

Оп-па!

И кого там убили? Неужели...

Сильно забилось сердце. Я плюнула на все приличия и привалилась к стене.

Василий?

* * *

Шум нарастал, народ поддался основному инстинкту.

Нет, не тому, который в фильме. А тому, который любопытство.

Как известно, если что-то случилось, один человек подбежит помочь, один убежит со страха, а еще сорок восемь помчатся посмотреть, что там такое, поинтересоваться, рассказать потом родным и близким, сфотографировать...

Я стояла, оцепенев.

Василий?

Но как?!

Сил двинуться просто не было.

— Мими?

Зизи ахнула и попробовала подергать меня за рукав. Я кое-как отняла руку.

— Зизи... оставь меня.

'Подруга' посмотрела коровьим взглядом и свалила куда-то. Я прикрыла глаза.

Так...

Василий — или нет?

Шум в том направлении...

Нет, не пойду.

Так я и стояла, пока откуда-то не вывернулся неприметный человечек в ливрее.

— Мария Ивановна, пройдемте.

Я потерла виски и послушно прошла за мужчиной.

Меня привели в симпатичную комнатку и попросили подождать.

Я огляделась.

Обычный альков, каких много. Большая кровать, кресло...

Каюсь, я поступила совершенно не по-киношному. Я сбросила туфли, ослабила застежки на платье, улеглась на кровать и уснула. Не сразу, но глубоким и спокойным сном.

* * *

Пробуждение было намного хуже, чем засыпание. Меня потряс за плечо посеревший и даже как-то уменьшившийся в размерах Романов.

— Мария Ивановна, просыпайтесь.

Я от души зевнула, прикрыла рот ладонью, извинилась и потерла глаза.

— Да... сколько времени.

— Пять утра, Мария Ивановна.

— С ума сойти. Игорь Никодимович... кто?

Романову не пришлось задавать более конкретный вопрос, он и так все понял.

— Василий Иванович.

Я выдохнула.

— Что же теперь будет?

— Много чего... и будет, и уже было.

— Игорь Никодимович?

Я посмотрела пристально. Романов не поддался взгляду и принялся рассказывать.

Вчера, на балу...

После нашей беседы.

Василия убили ударом кинжала. Закололи, как свинью. Несколько ударов были нанесены со скоростью швейной машинки. Результат — спасти не успели. Никто бы не успел.

Я принялась кусать губы.

— А... я в подозреваемых?

Романов едва не фыркнул.

— Вы? Нет, Мария Ивановна, вы здесь, чтобы вас не убили следующей.

— Замечательно. А есть повод?

— Есть, — помрачнел Романов. — Знаете, кто убил Василия?

— Кто?

— Анастасия Матвеева.

Я открыла рот. Закрыла рот. Подумала минут пять — и только потом рискнула поинтересоваться.

— А зачем?

— Мария Ивановна, у вашего разговора были свидетели, вы догадываетесь об этом?

Я кивнула.

Вот даже не сомневалась. Кто б мне дал просто так с цесаревичем разговаривать?

— К сожалению, это бал. Люди перемещаются, приходится реагировать...

— Сколько у нас было свидетелей?

— Двое.

— Надеюсь, я не...

— Нет-нет. Мария Ивановна, вы себя зарекомендовали исключительно, как умная и полезная подданная Короны.

Я выдохнула.

Вроде бы, мне не врали. Что ж.

— Благодарю.

— После того, как вы побеседовали, один из агентов отправился ко мне с докладом. Второй остался следить за его высочество. И стал свидетелем беседы между ним и Анастасией Матвеевой.

— Я могу узнать о содержании беседы?

— Это не тайна. Анастасия признавалась в любви и умоляла его высочество бежать с ней и обвенчаться.

— Получила отказ?

Я более-менее пришла в себя (кто спросонок соображает, как часы, нет таких?) и принялась оглядываться. Расправила платье, кое-как поправила волосы. Внешний вид тоже важен. Нечего тут растрепой сидеть.

— Да. Его высочество объяснил, что ее не любит.

— Симметрично получилось, — грустно улыбнулась я.

Прядь волос выбилась из прически и моталась перед глазами. Я подумала и несколько раз обмотала ее вокруг уха. Так аккуратнее.

— Вряд ли его высочество оценил юмор судьбы, — отозвался Игорь Никодимович. — Агент отвлекся буквально на минуту, но Анастасии не было, а цесаревич уже оседал на пол. Оружие убийства осталось в ране, стилет с гербом Матвеевых.

М-да.

— А отпечатки пальцев?

— Простите?

Я хлопнула себя по лбу. А ведь правда, этот мир мог не додуматься до бертильонажа. Да и рождался ли тут Альфонс Бертильон?

— Отпечатки пальцев индивидуальны для каждого человека. Но я так понимаю, у вас их не снимают?

— Нет. Как это делается?

Я почесала нос.

Ага, на словах мы все такие умные, просто до слез. А по жизни...

Кто тебя, дура, просил рот открывать? Не могла не выпендриться? Да нет, все намного проще, рефлекторно ляпнула. Еще с той жизнь... это из тех знаний, которые вроде как у всех есть. Как о микробах. А поди, скажи кому, что в капле воды жителей побольше, чем в Англии? То-то и оно, знанию — время.

И поди, объясни, откуда я это знаю.

Дура, ёжь твою рожь!

— Вроде бы пальцы обмазываются тушью, прикладываются к бумаге... раньше так неграмотные подписи ставили. И на предметах так же можно отпечатки посмотреть, только тех, кто последний прикасался. Порошком типа угольного обсыпать...

— Это где так делают?

— Не помню, кто мне рассказывал... ах нет! С кем-то из китайцев разговорилась, — 'сообразила' я. А что? Сибирь, Китай там тоже близко... сойдет!

Надеюсь.

Все равно — дура.

— И все отпечатки проявятся7

— Вроде как того, кто последним трогал предмет.

Романов махнул рукой. Судя по всему, несчастный предмет столько людей перелапало...

Итак, имеется зарезанный цесаревич. Ударили его несколько раз, что свидетельствует о силе чувства, ассасины бьют один раз, им хватает, а вот если с любви, или по ненависти — там да. Там тычут железкой, пока не надоест.

Последней с ним говорила Матвеева, стилет с гербом Матвеевых — ну и какого вам еще надо? Ясное дело — она!

А стилет пока из раны вытаскивали, пока герб смотрели...

Отпечатков там уже вагон и маленькая дрезина.

— Это надо обдумать. Китай...надо же. У нас так не делают.

Я развела руками.

— Я уж не помню, с кем разговорилась. Березовский, такое место... многонациональное. Татары, башкиры, китайцы...

Романов кивнул, не акцентируя внимание. Действительно, куда уж тут — царевича зарезали.

— А что Анастасия?

Ответом мне стала ехидная ухмылка.

— Утверждает, что невиновна.

Я пожала плечами. И прикусила язык.

Молчи, дура.

Про кровь на одежде, про методики анализа, про манжеты... вот без тебя не разберутся, да? Может, тут магией все определяется, а я сейчас со своей криминалистикой так подставлюсь, что потом не расхлебаю.

— Это логично. Я бы тоже не призналась.

— Матвеевы уже арестованы, а тебе лучше посидеть тихо.

Я кивнула.

— Посижу. Игорь Никодимович, расскажите мне хоть в общих чертах, какая интрига крутилась? Понимаю, что многое мне знать не надо, но так, чтобы я ошибок не наделала.

Романов подумал пару минут, и принялся рассказывать, тщательно подбирая слова.

Вторые всегда хотят стать первыми. Это закон природы.

Матвеев мечтал породниться с Рюриковичами.

А Шуйский — не мечтал. Ему хотелось править.

При этом, юрт Матвеевых — один из самых сильных. А Шуйские где-то в серединке, так, серая скотинка. Кусочек тут, кусочек там, но интриганы и гадины. Репутация у них такая... великолепные дипломаты, без мыла в любое отверстие пролезут, вплоть до того самого, но... но молва бежит вперед.

Пользоваться Шуйскими — что ежиком вместо мочалки. И пользы не будет, и шкурку обдерешь.

Их придерживали в определенных границах, и все шло тихо-мирно, но...

За последние несколько лет Шуйских регулярно ущемляли.

Матвеев перехвативший выгодную невесту — Захарову для своего среднего сына. Шуйский тоже заглядывался на девушку, правда, для старшего отпрыска и наследника, но — увы. Красотка ушла к Матвеевым, а вместе с ей и приданое из нескольких транспортных кораблей.

Соболянский, перехвативший выгодный контракт.

И даже его величество.

Чем именно Иван XIV ущемил Шуйских, Романов мне так и не сказал, ну да ладно. Я и так поняла. Чувствуя себя со всех сторон оскорбленным, Шуйский решил мстить.

Ага, решил. А как?

А только так. Если его величество, к примеру, изничтожит Матвеевых...

Чужими руками, все только чужими руками.

В любой семье есть побочные дети. Нашелся подходящий бастард и у Матвеева. Сергей Матюшин, побочный отпрыск, похожий на отца, но весьма обиженный жизненной несправедливостью. Законным детям — все, а ему... ему в лучшем случае прислуживать до смерти на шестых ролях.

Обидно, правда?

У Шуйского на таких было чутье, обиженные и оскорбленные нашли друг друга. И принялись размышлять.

Матвеев действительно имел общие дела с ученым. Артемий Дмитриевич кое-что для него разрабатывал, было дело, но в противозаконные дела Матвеев не лез. А зачем?

У него и так все было, если повезет, еще и дочь он бы простроил за второго или третьего наследника, а уж там... там видно будет. Зачем нарываться?

Вот и Матвеев считал, что незачем.

Матюшин повел дела с ученым от своего имени. Он передавал волю Шуйских, а был-то из Матвеевых... но у него был свой интерес. Если освободятся первые места в юрте, он сможет улучшить свое положение, разве нет?

Постепенно, потихоньку...

Все закрутилось, именно когда в столице появился Демидов и принялся искать себе невесту. О его проклятии знали. Не многие, но кому нужно, те были в курсе.

Шуйский сделал ему предложение.

У них в юрте была девушка, маг земли, но с латентными способностями — это раз. И в цене не сошлись, это два. С Иваном Горским договориться оказалось куда как легче.

И — стартовали дьявольские гонки.

Сошлись интересы Матвеевых и Шуйских

На меня делали первый заказ от имени Матвеева, но инициатором был Шуйский. И потом, с ученым, Матвеева подставил именно он.

— А откуда это стало известно? — не удержалась я.

— Мария Ивановна, не забивайте себе голову. У меня тоже есть свои люди, — отмахнулся Романов и продолжил повествование.

Матвеев стремился увеличить свое влияние, его дочь — прикончить меня, Шуйский — подставить Матвеева, вот это ему точно удалось.

Удалось бы, если бы он не сдал ученого. Но...

Артемий Дмитриевич кое-что рассказал, а остальное удалось дополнить и домыслить. И выкрутился бы Матвеев, но...

Но!

Убийство цесаревича.

После такого уже точно не выкрутишься.

— А Шуйские?

— С ними пока все сложно. Она подставили Матвеевых, но доказать можно только малую часть. Этого хватило, чтобы вызвать их главу на допрос, но Шуйский сбежал.

— Вот черт, — не удержалась я. — Мне очень жаль.

— Не вам одной, Мария Ивановна, не вам одной.

— А от меня что теперь требуется?

— Исключительно — выжить.

— Вот как?

— Да. Если б не вы, Шуйские вышли бы сухими из воды. И вы — покамест основной свидетель по делу.

Я потерла виски.

— Подождите... будет суд? Слушание?

Романов энергично тряхнул головой.

— Конечно! Как же иначе?

Действительно, как? А я думала, здесь самодержавие?

— Эх, Мария Ивановна...

Романов только головой покачал в ответ на мою наивность. Да, самодержавие. Но юрты тоже обладают властью. И кому захочется выступать в виде вкусного обеда?

Нет уж, если император решает кого-то зарыть, все должно быть предельно четко и прозрачно. А кто у нас в свидетелях?

Княжна Горская у нас есть. Есть и другие, но не аристократы, нет. А это важно.

Я скрипнула зубами.

— Думаете, теперь Шуйские захотят меня зарыть?

— Не знаю, Мария Ивановна, я бы не исключал такой возможности.

Я пристально поглядела на Романова.

— Что обо мне стало известно Шуйскому? Игорь Никодимович, я правильно понимаю, что вы донеси до него какую-то информацию...

— Правильно, — Романов ничуть не казался виноватым, да он себя виноватым и не считал. С чего бы?

Все во имя государственных интересов.

— Какую?

— Что вы — новая официальная метресса его величества.

Я скрипнула зубами.

— И это может послужить причиной?

— Не совсем. А вот то, что вы помогли разоблачить Шуйского...

— Как именно?

— Мария Ивановна, зачем вам это?

— Я не имею права знать?

— Через Демидова. Вы были его невестой, он оставил вам кое-какие бумаги... кстати — это не ложь. После смерти Демидова его бумаги попали ко мне, и там есть переписка и с Матвеевыми, и с Шуйскими. Покойный был предусмотрителен, ничего не выбрасывал.

Ёжь твою рожь.

Замечательно.

Теперь главной целью для Шуйских стану я. И спасибо, если только я, а не мальчишки или мои дети.

— И вы собираетесь вываживать Шуйского на меня, как на живца?

Романов пожал плечами.

А что тут скажешь? Тут и так все ясно.

— Я могу уехать домой?

— Может быть, завтра, после похорон, Мария Ивановна?

— У вас еще ничего не готово?

Романов неопределенно пожал плечами.

Готово, не готово — какая разница?