Маруся-3. Попасть не напасть

Алябьев, не дождавшись от меня ни слова, ни звука, подумал и продолжил.

— Я предлагаю вам место в юрте Алябьевых, Мария Ивановна.

Я похлопала ресницами.

— Это такая честь для меня, князь. И так неожиданно...

Фальшь ощущалась на языке, словно перец в дешевом чебуреке. Так и резало. Но — правила игры.

— Неожиданно ли? — прищурился Алябьев.

— Не буду врать, Симеон Михайлович, отец намекал на этот союз.

— Но?

— Но я не могу сразу ответить согласием или отказом, — пожала я плечами. — Мне надо подумать.

Алябьев изобразил удивление.

Думать? Да о чем тут думать, хватать и тащить надо! Да?

Нет!

— Мария Ивановна, это достаточно выгодное для вас предложение.

А за словами так и читалось — для девчонки без особого приданого, репутации и связей. Ну-ну... мечтай!

— Не сомневаюсь. Но прежде, чем решать свою судьбу, я обязана поставить в известность Его Императорское Величество.

Алябьев нахмурился. А так тебя, это не соплюшек разводить!

— Да, его величество... я полагаю, он не будет против, если вы изъявите желание.

Не будет против? Еще и полдвора позовет, поглядеть на идиотку, которая сама на плаху лезет, еще и гильотину лично настраивает, чтобы подольше помучиться.

Меня тут вообще за дуру держат? Да, похоже на то.

— Я обязательно поговорю с его величеством о своих желаниях, — похлопала я ресницами. — Сегодня же. У меня назначена аудиенция.

Алябьев как-то подозрительно скис и быстро распрощался со мной. Я пожала плечами, допила кофе и помахала ручкой в пространство.

— Александр Викторович, не желаете присоединиться?

Долго упрашивать не пришлось.

* * *

Благовещенский кипел так, что на нем можно было чайник вскипятить без особого труда.

— Наглость какая!

Я пожала плечами.

— Полагаю, идиоток хватает. Которые вешаются на сына главы юрта. Или нет?

Александр Викторович задумался.

— Сложно сказать. Но вряд ли. Всем известно, что младший сын у него не удался.

— Ничего, зато общий семейный капитал вполне привлекательно выглядит, — съехидничала я. И уставилась в стену. — Как вы думаете, стоит ожидать силового решения вопроса?

— Вряд ли. А вот попыток надавить — вполне.

Я вздохнула еще раз.

— И что за жизнь пошла? Грусть на грусти, печаль на печали...

— Не переживайте, Мария Ивановна, все образуется.

— Да будешь тут не переживать, — я сегодня точно рекорд по вздохам побью. — Не один, так другой, не другой, так третий... обязательно ведь какая-нибудь сволочь найдется. И чего они прицепились?

— Так вы же маг земли, Мария Ивановна.

— Так не единственный же!

— Проявленный, сильный, могущий дать хорошее потомство — разве мало?

— Мало.

— Знатная, красивая, умная женщина. Тоже редкость.

— Вдова с подпорченной репутацией. Я-то надеялась, хоть это отпугнет стервятников.

— У вдов практически не бывает подмоченных репутаций. Вам очень многое дозволено, Мария Ивановна.

— Плохо. Не то, что дозволено, а просто — плохо. Я не смогу вот так от всех отбиваться...

— И не надо. Выберите кого получше, выйдите замуж.

Я посмотрела на собеседника, как на недоумка. Благовещенский смутился и спрятался за чашкой кофе. Вот и правильно, нечего тут!

— Александр Викторович, вы видите мою семью. Сколько пройдет времени, прежде, чем меня попробуют заставить отказаться от них? Сутки? Двое?

Ответом мне было молчание.

То-то же.

— Пейте кофе, Александр Викторович, — вздохнула я. — Я пойду одеваться ко двору, кажется, платье уже доставили. Как-то все очень неположительно складывается, вы не находите?

Не находил. Но и что сказать — не знал. Оставалось молча пить кофе.

* * *

Когда я спустилась вниз, уже одетая, одобрили все. А Александр Викторович даже дар речи потерял. И было от чего.

Платье было очень удачного фасона — подчеркивало мои достоинства, тонкую талию и высокую объемную грудь, и уменьшало недостатки. Плотная гладкая юбка зрительно удлиняла ноги, лиф обрисовывал грудь, глубокий вырез отлично маскировался плотной черной сеткой, камея у горла привлекала к нему внимание, а отделка черным стеклярусом вообще была то, что надо. Бусинки поблескивали и покачивались в такт движению.

Красота!

Украшений — камея и маленькие сережки с перламутром.

Волосы уложены в строгую прическу, тяжелый узел на затылке, несколько выпущенных локонов, массивная заколка, тоже с перламутром. Вуаль мне не полагается.

На руках ни колец, ни браслетов.

Траур.

Но даже траур может быть соблазнительным.

— Маша, ты шикарно смотришься, — отмер братец.

Я подмигнула ему.

— Как ты думаешь, получится соблазнить императора.

— Зачем его соблазнять? — отмер Благовещенский.

— И правда, — я сделала вид, что погрустнела. — Незачем, но вдруг? Как-никак, такая добыча на дороге не валяется! Потом правнукам рассказывать буду!

Ваня первый понял, что я шучу и фыркнул.

— Маш, смех-смехом, а правда, может, тебе попроще одеться?

Я покачала головой.

— Ванечка, это минимум. Даже меньше минимума, если я еще проще оденусь, меня просто не поймут.

— Плохо. Ты слишком хорошо выглядишь.

Я вздохнула.

— А буду выглядеть плохо — проявлю неуважение еще до встречи с Его Императорским Величеством. И так плохо, и этак. Ладно, будем надеяться — пронесет. Там, при дворе, куда как симпатичнее дамы бегают, и на все готовы. Я вообще не интересна в таком раскладе.

— Я бы не был так уверен. Вы очень... вы выглядите, Мария Ивановна, — отмер Благовещенский.

Я махнула на него веером. Тоже черным, кружевным, кто бы сомневался.

— Выгляжу. Будем надеяться, все обойдется.

Мы все надеялись, и кажется, на одно и то же.

На кой черт, правда, я императору? Оставьте меня в покое, а? Ведь так хорошо жилось в Березовском, если не считать всех этих убивцев? Так уютно...

Домой хочу. А надо — во дворец.

Ууууууу...

* * *

Роскошь и красота.

Мрамор, позолота, картины, гардины...

Описывать?

Зря тратить время и силы. Но Версаль по красоте явно не дотягивал. Хотя это — мое личное мнение, а не французов.

Вот и кабинет, в котором нам прошлый раз давали аудиенцию.

Я робела.

Вот как хотите, я не трус, но я боюсь! Страшно же!

Я иду к человеку, который одним движением брови может вообще стереть меня из истории. Была — и нет. А на нет и спроса нет.

Прошлый раз разговаривали с моим мужем, я вообще была для декорации, а вот сейчас...

Страшновато.

Но действовать все равно надо. Я вошла в кабинет и склонилась в глубоком реверансе. Долго ждать не пришлось.

— Поднимитесь, княжна. Прошу вас, проходите.

Княжна.

Это важно. Не госпожа Храмова, не 'сударыня', не 'Мария Ивановна', именно княжна. Его величество подчеркивал достаточно высокий статус собеседницы, и разговаривать он собирался с аристократкой.

Я еще раз поклонилась и послушно опустилась в предложенное мне удобное кресло.

— Благодарю вас, ваше императорское величество.

Статус. Я — гостья. Уважаемая и нужная, это видно. А вот зачем нужная — неясно. А то к рыбке фугу тоже со всем почтением относятся, а потом — на сковородку.

— Полагаю, княжна, вы гадаете, зачем я вас вызвал?

И молчание. Я развела руками, понимая, что это не тот случай, когда надо играть в переглядочки.

— Ваше императорское величество, ваше дело приказать, наше дело подчиняться. А думать... я всего лишь женщина. Я не смогу понять всех ваших замыслов.

Иван Четырнадцатый явственно расслабился.

— Не принижайте себя, княжна. Вы не просто женщина, вы маг земли, вы умная женщина.

— Благодарю вас, ваше....

— В приватной обстановке разрешаю называть меня — государь. Сэкономим время.

— Благодарю вас, государь.

— Неужели у вас не было даже догадок, зачем я вас вызвал?

Я пожала плечами.

— Государь, полагаю, вы мне сейчас об этом скажете. К чему тратить время на глупые мысли глупой женщины?

— Княжна, вы меня радуете. Я понимаю, что нашел в вас Сергей Иванович.

Я промолчала.

Понимаешь? Ну и молодец, оставайся при своем понимании! А мне скажите, наконец, какого ежа рогатого я здесь делаю?

Его величество мило улыбнулся.

— Княжна, скажите, у вас есть мечта?

Хм? Меня что — собираются купить?

— Да, государь. У меня есть мечта.

— И какая же?

— Я хочу стать первой женщиной — агрономом.

— Кем?!

А приятно, черт возьми! У его величества форменным образом отвисла челюсть, и я не упустила своего шанса.

— Государь, давно известно, что в год человек съедает примерно сто килограмм хлебных продуктов, сто килограмм картофеля, около ста килограмм овощей и фруктов. Это я еще не учитываю мясо, рыбу и молочные продукты. А говорю только о том, что важно мне. Все это фрукты и овощи, все это зерно кто-то должен выращивать. Население Империи под вашим чутким руководством растет, а вот площади вряд ли прибавятся без войны. Можно сделать определенный вывод. Либо мы увеличиваем число посадок и требуем с крестьян больше, либо заменяем сорта овощей, фруктов, зерна, которые дают плохой урожай на нечто более высокоурожайное. Весь последний год я занималась этим вопросом, именно как маг земли, и если позволите, пришлю свои выкладки.

Его величество даже головой помотал.

— Выкладки, княжна?

Видимо, от меня ждали чего-то более женского. К примеру: 'семью', 'детей', 'свой салон в Париже'.

Ага, щас!

Семья у меня есть, дети тоже, а салон в Париже... Да мне эта гадость не нужна в принципе. Не то, что в Париже, а в жизни.

— Ваше величество, излагать все это на словах долго, да и цифр получилось много. Сколько мы получаем с гектара при использовании той или иной культуры, сколько получаем с магически улучшенной, сколько можем получить, к чему надо стремиться...

На меня поглядели с явным интересом.

— Присылайте ваши выкладки, княжна. Я лично их прогляжу.

— Благодарю вас, государь. Могу ли я попросить о милости?

— Какой именно, княжна?

— Государь, если вы будете кому-то показывать мои выкладки, прошу не упоминать обо мне, как об авторе.

— Почему же, княжна?

— Потому что мужчины могут быть не вполне объективны, государь. Особенно когда речь идет о женщине в науке.

— Пожалуй. Да, княжна, вы меня озадачили.

Я изобразила смущение.

— Прошу простить меня, государь, если я была дерзкой.

— Нет-нет, не стоит извиняться. Но я полагал, что у вас есть более... дамские мечты.

У меня еще и дамские сумочки есть, и дамские недомогания.

Дамские мечты?

Да у всех женщин одна и та же мечта. На всех и сразу! Чтобы войны никогда не было! Чтобы мирное небо над головой, чтобы дети не умирали... это — всеобщее. А остальное — частности, которых вполне можно добиться и самостоятельно. Той же любви, ту же семью создать, денег заработать...

— Государь, разве это плохо? Чтобы все были сыты и довольны жизнью? Чтобы моим детям хватало хлеба, чтобы младенцы не умирали от голода, потому что матерям нечем их кормить...

— Хорошо, Мария. Что ж. На мелочи вы не размениваетесь.

Я развела руками, как бы демонстрируя, что каюсь.

Не размениваюсь. И вообще...

Я — такая.

— Что ж, княжна, я и сам посмотрю ваши выкладки, и специалистам их покажу. Обещаю.

— Благодарю вас, государь.

— Но вызвал я вас не за этим.

Вот кто бы сомневался? Мы перейдем, наконец, к делу, или будем жвачку жевать?

— В прошлом году вы показали себя, как умная и достойная всяческого уважения дама. Надеюсь, в этом году вы не изменились.

Я изобразила всяческое внимание.

— Мне известно, что мой сын уже послал вам несколько букетов. Что вы собираетесь делать сейчас, когда вы не замужем?

— Уехать из столицы, государь. С глаз долой из мыслей вон.

— Не из сердца?

— Подозреваю, что в сердце цесаревича мне нет места, государь. Да и ни к чему. Его высочество должен жениться для блага страны, и лучше — по любви. Хотя бы по взаимной симпатии.

— Вы правильно мыслите, княжна. К сожалению, Василий увлекся вами.

Ты мне хочешь предложить стать проституткой, что ли?!

Ну, знаете ли!!!

Усугубить свою вину оскорблением величества мне не дали. Потому что государь облокотился на стол и даже подался вперед.

— То, что я скажу, Мария, должно остаться между нами. Вы меня поняли?

— Да, ваше величество, — отчеканила я, леденея от ярости.

Ох, только бы не сорваться. Только бы не выдать этому коронованному хаму в лицо что-то нехорошее. Держись, Маруся...

— Вы ни в коем случае не должны оказаться в одной постели с моим сыном.

Фууууу! Слава Богу!

— Не просто так Василий воспылал к вам чувствами. К сожалению, это был приворот.

Теперь настала моя очередь сидеть с отвисшей челюстью.

* * *

Прошло не меньше пяти минут, прежде, чем я промямлила непонимающее:

— Ваше величество? Приворот? Но...

— Я знаю, что вы скажете. Что ментальное воздействие просто невозможно, верно?

— Возможно, ваше величество, но вы ведь маг воды? И в вашей династии передаются по наследству определенные способности. Разве нет?

— И откуда такая осведомленность, Мария?

— Ваше величество, у меня проявленный дар. Конечно, я изучала все, что касается магии.

— Это есть в открытом доступе?

— Государь, ищущий да обрящет.

— Логично. Ладно, не будем ходить вокруг да около, на всякую силу найдется другая сила, на всякое действие — противодействие. Моего сына собирались приворожить к его невесте.

Я открыла рот и опять его закрыла.

Подумала пару минут.

— Англичане, ваше величество?

— Не факт, Мария. Я могу вас так называть?

— Разумеется, государь.

Можно подумать, если я запрещу, то меня послушаются. Вы не против, если я вами закушу? Нет, что вы, угощайтесь, вам печенку или селезенку?

— На известном вам балу, вы просили — чего?

— Защиты. Для хозяина дворца.

— Чары должны были закрепиться именно там. Но ваши действия привели в силу старый механизм... я сейчас не стану перечислять вам выкладки специалистов. Но привязка оказалась переброшена на вас.

— Я не хотела, государь...

Интересно, а меня сейчас не решат по старому методу? Нет человека, нет проблемы? Кажется, эти мысли так четко были написаны у меня на лице, что государь рассмеялся..

— Не пугайтесь, Мария Ивановна. Устранять вас смысла нет.

— Почему, государь?

— Потому что приворот шел с крови — и на кровь.

— Ваше величество?

— Просто Василий влюбится в вашу сестру, потом в следующую... надо вырезать всех, в ком течет кровь Горских. Нет смысла.

Хм. Интересно, если с крови — на кровь... надеюсь, на мужчин это не распространяется? Или один раз — не передаст?

Молчу. О таких догадках лучше промолчать, пока мне голову не открутили, здесь толерантности нет, здесь это извращение, за которое и повесить могут. И в принципе, и за то самое место, которым извращался. Россия вам не Европа, это в Италии подобное в практике, еще с эпохи возрождения.