Маруся-3. Попасть не напасть

А понадобилась бы мне отмычка — и получила б я отмычку. Или даже нож — собрать металл в клинок несложно, просто надо приказать.

Магия Полоза.

А смотрится просто как красивая отделка платья. Бисер там, стразы, камушки... лично выкладывала все узоры. Лично сращивала с тканью.

Отсидеться дома?

У меня и мысли такой не возникло. Ваня и Петя стали дороги мне, за Аринку я отвечала, это ведь я ее не уберегла. Я не предостерегла, не остановила, не удержала за руку, чего уж там...

Чем можно испытать человека?

Да чем угодно, от золота до секса. На чем-то дрогнет каждый из нас.

Кому-то покажут красивую девушку, кому-то кучу золота, кому-то посулят власть...

Арина сломалась на столичной жизни. На зависти, надо полагать.

Она видела, как я легко, почти играючи, получила многое. Почти все.

Знатного, богатого, титулованного мужа. Главное — старого и смертельно больного. Очень удобный супруг, надо сказать.

Она видела, как я была принята в свете. Тоже легко...

А почему не Арина? Почему повезло мне, а не ей?

Почему, почему, почему...

Вот из этого вопроса и растет зависть. Все видят результат, и никто не думает о тех трудах, которые приложены. Да и человек не всегда любит рассказывать, как он полз к успеху. Как обдирал колени, как срывал ногти в попытках подняться, как вылизывал языком полы и нужники... в переносном, конечно, смысле, но ведь с того не легче?

Нет, не легче...

У меня и в той жизни никогда не было ни блата, ни связей. Все трудом, умом, своим горбом, все сама, все из расчета только на себя...

Хорошо это или плохо?

Не знаю. Мне было плохо. И выть иногда хотелось волком, и сил не хватало, и мечталось хоть о какой-то поддержке... обо мне мало заботились, чаще этим я занималась.

Вот и здесь позаботилась, как могла и как умела. Но если мальчишки приняли меня адекватно, то Арина... то ли мамашины гены сработали, то ли тупая примитивная бабская зависть?

Не знаю, что и сказать.

А, неважно. Что бы там ни было, результат все равно плохой. Девчонку придется вытаскивать. Долго, упорно...

Ничего.

Я справлюсь.

Всегда справлялась, и сейчас не оплошаю.

Отсутствие блата и денег вырабатывает замечательную привычку. Надеяться только на себя, трезво рассчитывать силы — и всегда побеждать.

А как иначе-то?

Иначе никак нельзя, иначе тебя скушают.

С этими мыслями я и шагнула в двери родного дома.

* * *

— Вы?

— Мальчишки просто спят, — порадовал меня Благовещенский.

— Слава Богу!

Я опустилась прямо на пол.

Господи, спасибо тебе. Просто — спасибо.

Плевать на молитвы, на свечки, на прочие атрибуты, ТЫ — есть. И ТЫ знаешь, как я благодарна. По-настоящему, а не напоказ.

— Машенька! Вы в порядке?

Благовещенский одним прыжком очутился рядом, подхватил меня на руки.

Я откинула назад голову, ему на плечо.

— Так себе. Но жить буду...

— Держитесь, я вас в спальню отнесу...

— Нет. Мальчишки...

Благовещенский понял все правильно, и поднес меня сначала к Пете, а потом и к Ване, позволяя коснуться теплых рук, нащупать пульс — и перевести дыхание.

Спят.

Просто спят.

Господи, какое ж это счастье!

Я сумела, я смогла, я справилась...

Да за такое не жалко и еще десять раз жизнью рискнуть.

Я прикрыла глаза.

— Александр Викторович...

— Просто Саша. Машенька, давайте уж без церемоний, думаю, нам уже можно, нет?

— Можно. Саша, относите меня, пожалуйста, в мои комнаты?

И не надо искать тут эротический подтекст. После всего происшедшего меня ноги попросту не держали. И ног у меня толком не было, болтаются под нижней юбкой две вареные макаронины, разве на них устоишь?

Вот и я думаю, что не получится.

Благовещенский не оплошал.

Меня осторожно пронесли по коридору и сгрузили на кровать.

— Вам помочь, Машенька?

— Нет, благодарю вас. Позовите служанок, пожалуйста?

— Разумеется. Отдыхайте.

— А вы?

— Я побуду с парнями, с вашего позволения.

— А откуда...

— Романов мне прислал весточку. Написал, что я здесь понадоблюсь.

— Романов?

— Машенька, мы с вами поговорим завтра утром, хорошо?

Спорить не хотелось. Но...

— Лучше — к обеду. И уже сегодня.

Благовещенский рассмеялся.

— Хорошо, Маша. Как скажете.

— Да.

Я откинула голову на подушку, наплевав уже на все условности. Боже мой, как же хочется спать. Как же хочется отдыха... зарыться в подушки и уснуть. И проснуться, зная, что все живы и здоровы.

Разве это — много?

Ничтожная малость. Но без этой малости и царских дворцов мне не надо.

Служанки суетились вокруг меня, что-то причитали, а я закрыла глаза и отплывала в нирвану.

Спать, спать, спать...

Интерлюдия.

Игорь Никодимович Романов осматривал захваченный дом с двойственными чувствами.

С одной стороны — успех!

Разгромлено гнездо — чье? Он подозревал, что Матвеевых, но это еще предстояло установить точно. Зато попался наконец Темка Горбатов, он же Артемий Дмитриевич Горбатов, который и устроил в свое время покушение на Его величество. Который причастен к наведенной на цесаревича порче.

Который...

Проще говоря — найдется, за что его повесить.

С другой стороны — успех еще развивать надо. Так что работы предстоит масса.

И допросы, и поиск, и оперативная работа. Но лиха беда начало.

Только б поздно не оказалось...

Мария Ивановна — грех жаловаться, поступила, как настоящая верноподданная, она рискнула собой и выиграла. Это хорошо.

А плохо то, что кое-кто из врагов сбежал и наверняка успеет предупредить своих.

Ладно, все улики они уничтожить чисто физически не могут, даже если проверить, кто заказывал те же химикалии, глядишь, что-то да накопается. И посуда, и оборудование, и сам дом, и люди...

Если Романов отсюда не потянет ни одной ниточки — его точно выгонять пора. Да не в отставку, а просто — с позором.

Постараются они разобраться. Ему будет о чем докладывать Его Императорскому Величеству.

Очень удачное решение оказалось — вытащить княжну Горскую. Теперь надо еще сильнее ее засветить — и посмотрим, какие мотыльки полетят на свет этой лампы.

А там и мухобойкой обзаведемся...

Если бы кто-то сказал Романову, что впутывать в свои игры постороннего человека неэтично, начальник секретной службы в лучшем случае повертел бы пальцем у виска. А то и карету с санитарами вызвать приказал бы.

Этика — и шпионские игры?

Этика — и безопасность государства?

Одна жизнь — и миллионы?

Смешная теория. Но лучше все-таки карету с санитарами, а то кто их знает, гуманистов, сегодня у него теории, а завтра еще и кусаться начнет...

Он вошел в комнату, в которой не просто не действовала никакая магия — комната была полностью изолирована от магического эфира, и дружелюбно улыбнулся сидящему на стуле человеку.

— Ну что, поговорим, Артемий Дмитриевич? Или правильнее будет к вам обращаться по партийному псевдониму? Семен Семенович...

* * *

Александр Викторович смотрел на спящую женщину.

Во сне лицо ее разгладилось. Стало намного спокойнее — и словно бы Мария стала выглядеть на свой настоящий возраст. Обычно он ее так не воспринимал, а сейчас вот, лежит она — и видно, что девочке еще и двадцати лет-то нет!

Но когда она разговаривает, когда она бодрствует, когда что-то делает — ему постоянно кажется, что рядом с ним кто-то более мудрый, взрослый, серьезный...

Что не так? Почему она производит такое впечатление?

Взгляд?

Улыбка?

Отношение к миру?

Так сразу и не скажешь, как выразилась одна женщина, разница между нами не в годах, а в переживаниях, и верно. Досталось Маше так, что кому другому на всю жизнь хватило бы.

И покушались, и похитить пытались, и убить, и замуж выдать, и дети, и смерть мужа, и...

Да все перечислять — тут суток не хватит.

Благовещенский вздохнул. Погладил тяжелую темную косу, которая свесилась с края кровати, как живое существо.

Вот и опять...

В другом доме костьми бы легли, но постороннего человека в спальню не впустили. А здесь...

Ладно.

Может быть, Синютины и не знают, как правильно-то надо, мещане ж, не дворяне. Но сама Мария Ивановна?

Она ведь княжна! Ее в строгости воспитывали!

И вдруг такое спокойное отношение... словно он для нее УЖЕ близкий человек.

Уже свой, родной, уже тот, кому можно доверять.

Как такое возможно?

Александр не мог ответить на этот вопрос. Он точно знал, что ему нравится такое отношение. И в то же время, Мария Ивановна упорно держала с ним дистанцию.

Вот, даже сейчас, он не знал, как ее назвать в мыслях. То ли Машенькой, то ли Марией Ивановной... и хочется, и страшновато, и Романов четко объяснил ситуацию.

Благовещенский в первую очередь был военным.

А военные выполняют приказы вышестоящих. Исключение есть лишь одно — преступный приказ. К примеру, убийство гражданских лиц в невоенное время. Да и в военное время тоже есть вещи, которые марают человека, подобно блевотине. Только это уже не отмоешь. Вот тут — на дыбы и рубануть сплеча, а там уж пусть государь рассудит. Но не в данном случае.

Маша знала, на что идет, она сама согласилась, она рисковала... ради чего?

А ради того, чтобы вернуться к себе в Березовский и зажить спокойно со своей странной, но любимой и любящей семьей.

Братья, сыновья...

Муж?

А вот про мужа Мария Ивановна молчала. Только один раз, когда они ехали в Москву, высказалась, горько и определенно. Саша вспомнил, как подшутил тогда:

— Не волнуйтесь, Мария Ивановна, найдет Император вам супруга, не останетесь век вековать...

И жесткий ответ.

— Потому и волнуюсь.

— Не хотите замуж?

— Александр Викторович, в замужестве каждая женщина ищет свое. Кто-то как плющ, обвиться вокруг дерева — и придушить. Кто-то ограду от мира — как в тюрьме. Кто-то опору, чтобы ходить с палочкой.

— А вы?

— Доверие. Потому что ошейник и поводок, под любым соусом, для меня блюдо несъедобное. Я не смогу жить с человеком, который будет меня ограничивать.

— Даже если вам будет угрожать опасность?

— Я не бессловесная скотина. Сергей Никодимович был идеальным супругом, потому что понимал это. Мы могли поговорить, найти общий язык, выработать стратегию... кто еще будет со мной так же считаться?

— Не знаю. Это сложно...

— Вот. Я не спорю, у большинства мужчин здесь и сейчас прописано, что женщину нужно любить, лелеять, холить, защищать.... Это чудесно. И этому можно только порадоваться, позавидовать... но как быть, если ты не вписываешься в эти рамки?

— Вам сложно, Мария Ивановна.

— Мне — никак, Александр Викторович. Мне просто будет — никак. Не стоит начинать отношения, если не хочешь закончить их... тюрьмой.

— Да, вы не выживете в неволе.

— Нет жизни в плену, — напела Маша. И улыбнулась. — Да, для меня жизни не будет.

Вот и решал сейчас в ночи отставной генерал-губернатор сложную дилемму.

Что хуже?

Позволить любимой женщине рисковать собой — с риском потерять ее, ведь не всегда можно успеть.

Или ограничить, запереть и понимать, что тебя за это никогда не простят?

Что лучше?

Что хуже?

Неизвестно.

Как же хорошо и просто с другими женщинами. И как все сложно с этой. Единственной...

Или это так для каждого мужчины?

Или только с одной женщиной в мире? Той самой, что тебе Богом предназначена?

Благовещенский сидел на стуле, смотрел на спящую девушку, и думал, что в мире все ужасно сложно. И ведь не мальчик уже, несколько войн прошел, женат был, дочь похоронил, а вот, сидит, и мысли, как у влюбленного сопляка.

Как так получается?

Женщины, милые, что вы с нами делаете?

Нет ответа...

Только насмешливо улыбается в окошко луна, подмигивает круглым золотым глазом, насмехается. Она тоже — женщина...

Глава 5

Сказки без развязки

— Мария Ивановна, я от вас подобного не ожидал.

— А уж я-то как не ожидала...

Я лежала в кровати.

Вульгарно и пошло, обзаведясь литром свежих соплей.

Да, вот такая вот я.

Сначала меня везли в карете, продуваемой всеми ветрами, потом раздели и потащили, потом в одном нижнем белье я скакала по холодной лаборатории, по полу, который был выложен плитами. Конечно, ноги замерзли, просто я на адреналине ничего не чувствовала, но организм-то остывал? Потом еще пока домой доехала — и сразу отключилась.

Мне бы хоть ванну горячую, сто грамм 'наркомовских', я бы, может, и вытянула. Ан нет.

Сил потрачено было много, нервов тоже, меня просто свалило где сгрузили. Вот и результат.

Сопли бахромой, слюни пузырями и говорю я, как потомственный француз — с таким прононсом, что любой врач сразу гайморит поставит. А то и что посерьезнее.

А простуда, чтоб вы знали, единственная болячка, которая вообще никакой магии не поддается. Только отлеживаться, только терпеть.

Чай с малиной, носки с горчицей, сок алоэ в нос...

И — лежи.

Романову это, мягко говоря, не понравилось. Но я не притворялась, я всерьез обсопливилась. Тащить меня в таком виде к государю — жестоко. Да и вообще...

Его величество в положение вошел, разрешил отлежаться неделю, вот я и лежала.

Играла с мелкими, отдыхала, старалась не думать о плохом.

— В этом вы все, женщины. Справиться с такими трудностями — и свалиться от дуновения ветерка, — продолжал выговаривать мне Романов.

Император — это другое, а Игорь Никодимович работал. У него дела, от моего насморка не зависящие.

Для меня эти дела начались к полудню следующего дня, когда я все-таки проснулась, чувствуя себя полностью разбитой, и выползла в гостиную.

Ваня и Петя пока еще лежали, порча по ним ударила крайне тяжело. Но Романов прислал своего мага воды, тот обещал поработать с мальчишками и все исправить.

По его словам, будь у парней хоть какие-то зародыши магии, было бы куда как хуже. Порча калечит и корежит магическое ядро — для начала, а тут ей калечить было нечего, просто ребята начали терять жизненные силы. Как воду откачивали из системы.

Не надо ничего чинить, восстанавливать, сплетать заново, надо просто наполнить систему водой — и та отлично заработает. Это маг обещал сделать за ту же неделю, а пока пусть мальчишки полежат в кроватях.

Я не возражала.

Что до всего остального...

— Как вы додумались до такого решения?

Я честно рассказала Романову про все, что сотворила. И то...

По результатам моей деятельности оказалось, что я сильно перестаралась. В наличии оказалось два трупа.

Один — тот, кто меня тащил в лабораторию, перестаралась я.

Слишком сильно огрела, или пришлось неудачно, не приноровилась еще. Но кто ж знал, такой лось — и такой хрупкий! А еще говорят — мужчины — сильный пол! Не выдержал тот пол моей тяжелой поступи.

Второй — тот, кого сначала обожгло кислотой, а потом еще и молнией дернуло.

Еще двое — с кислотными ожогами, это больно.

Доктор — с ожогом роговицы. Амулет у него был, и зрение у него восстановится, ему повезло. Но ни один амулет не рассчитан на горящий магний, вот и получил, подонок.