Маруся-3. Попасть не напасть

— Мне хотелось бы увидеть своих... пожалуйста. Не думаю, что Шуйскому есть дело до меня именно сейчас. В данную минуту он или прячется, или готовится атаковать, разве нет?

— Согласен. Ладно, я прикажу своим людям.

От сопровождения я отказываться не стала. И Романов распахнул передо мной дверь кабинета.

— Ваше императорское величество, — низко присела я.

* * *

Иван XIV был совсем такой же, как и на балу. Разве что добавилась траурная повязка на рукав, да глаза стали чуть серьезнее. Несколько новых морщинок пролегло.

Смерть сына, наследника, первенца... м-да.

— Проходите, Мария Ивановна.

Я послушалась.

— Позвольте выразить вам свои соболезнования, ваше...

— Государь.

— Когда уходят близкие, нужные слова найти невозможно. Что бы ни сказать... ваше горе — это горе и всей империи. Его высочество стал бы выдающимся правителем.

— Благодарю вас, Мария Ивановна. Игорь Никодимович обо всем вам рассказал?

— Да, государь.

— В свою очередь, обещаю, я отпущу вас, как только будет пойман Шуйский. Мы думали, что перекрыли все пути отхода, но гадина оказалась коварной.

— Не сомневаюсь, государь, Игорь Никодимович сделает все возможное, и негодяй будет пойман.

— Вот, возьмите, Мария Ивановна.

На стол передо мной легло простое золотое кольцо. Ободок, на нем припаян диск размером с монету, на монете — сокол, падающий на добычу.

— Благодарю вас, государь.

— Это пропуск во дворец. В любое время дня и ночи.

Я молча поклонилась в знак благодарности. А что тут скажешь? Я бы обошлась?

Я — обойдусь, но без меня не обойдутся.

— Похороны завтра, в десять утра. Я вас жду. Игорь Никодимович пришлет за вами карету и людей..

— Благодарю вас, государь. Вы позволите задать вопрос?

— Мария Ивановна, разумеется.

— Ваше императорское величество, что будет, когда все это закончится?

— Когда все это закончится, я отпущу вас в Березовский. И позабочусь о том, чтобы компенсировать вам все неудобства.

— Я не сомневаюсь в вашем благородстве, государь.

Я поклонилась и вышла в сопровождении Романова. И только в карете позволила себе расслабить спину.

Ёжь твою рожь!

Это — не ужас. Это намного хуже, а я в эпицентре...

* * *

Дома было спокойно.

Я молча прошла внутрь, мола села в кресло в гостиной...

Так меня мои мужчины и нашли. Ваня — первым, за ним уже примчались все остальные, в том числе и... Благовещенский?

— Когда сообщили о случившемся, я решил отправиться к ребятам, и не оставлял их, — пояснил мне мужчина.

Я молча сжала протянутую мне руку в знак благодарности. Слов не находилось, только пальцы дрожали. Господи, во что я их всех втянула?

За что?!

— Что вы можете сказать, Машенька?

— Все плохо, — коротко пояснила я. — Цесаревич Василий мертв, наследником стал его брат Иван, Шуйские все подстроили. Теперь их трясут, как грушу, а Матвеевы... я думаю, отделаются большим куском денег и власти.

— Шуйские? Никогда бы не подумал, скорее, я считал, что это Соболянские.

— Мне самой многое не рассказали, — призналась я. — Завтра я должна быть на похоронах.

И предъявила перстень.

Александр помрачнел.

— Машенька, вы знаете, что это за кольцо?

— Знаю, — без малейшего энтузиазма отозвалась я. — И могу заверить, что статус не имеет ничего общего с действительностью. Но кто мне теперь поверит?

— Я поверю.

Я откинулась на спинку кресла, прикрыла глаза.

— Александр, подумайте еще раз. Я — плохая спутница жизни. Опасная...

— Единственная.

Слово упало увесисто. Я промолчала.

Будет еще время поговорить по душам. А пока...

— Дети? Нил, Андрюшка?

Змееныш шипел и рвался на руки. Прижался, обвил руками за шею...

— Мама.

Я поцеловала темную головку.

— Солнышко мое.

Андрюшка обезьянкой висел на Благовещенском. Хороший мой...

Пусть у вас хотя бы отец будет, если мне ненароком оторвут голову. Пусть...

* * *

Поздно вечером Александр постучал в мои комнаты. Я не спала и ждала его. Не ради интима, нет.

— Проходи. Садись. Выпить хочешь?

— Нет, спасибо. Машенька, что случилось на приеме?

— То, что и должно было случиться, — я уронила лицо в ладони — и сломалась. Позволила себе быть обычным человеком, показать свой ужас, свое неприятие ситуации....

Меня тут же зазнобило и затрясло. Благовещенский обнял меня, но успокоиться я не могла еще долго, а заговорила почти спустя час.

— Тут все слилось в один поток. Если я правильно поняла... Шуйские интриговали не за цесаревича. Им нужен был не Василий, а Иван. Или третий, четвертый наследник, как получится. Сделать его первым намного проще.

— Вот даже как?

Я потерла виски.

Андрей Васильевич, спасибо вам. Вы мне кое-что рассказали о политическом раскладе. И сейчас данные образовали стройную систему, логическую и непротиворечивую. Хотя... когда жизнь подчинялась логике?

Никогда...

— Примерно двадцать лет назад. Эта история началась примерно двадцать лет назад, — прошептала я.

Княжны еще не было на свете, когда Матвеев провел интригу. Суть я не помнила, а вот расклад... он откусил хороший кусок у Захарьиных, у Кошкиных, и у Юрьевых. И если аккуратно взять в прикуп Демидовых, он получил бы власть на Урале. Практически неограниченную.

Именно поэтому Демидов так спокойно сватался к княжне. Ровня, неровня... когда тебя поддерживает император, не заинтересованный в усилении юрта Матвеевых... зато весьма заинтересованный стравить их с Алябьевыми — отказа не будет.

А еще Матвеев зацепил интересы Шуйских.

Контрабанда, да.

Через Сибирь шел большой поток контрабанды из Китая, в том числе и опиум. Увы...

Если Матвеев садится на Урале, подминая под себя Демидова, Шуйским становится жарковато. Рано или поздно, Матвеев задастся вопросом, что такое хорошее идет через его территорию, и почему с ним не делятся?

Демидов, кстати, знал.

Только знать — и доказать, разоблачить, потребовать долю суть вещи разные. Весьма и весьма. Не с его зубами было на юрты огрызаться, даже с императорской поддержкой.

Двадцать лет тому...

Чем был занят Матвеев все это время?

Переваривал.

Мало сожрать кусок, надо им еще не подавиться. Надо его встроить в систему доходов юрта, наладить взаимодействие, расставить на ключевые точки своих людей... сделать проглоченное не инородной частью, а куском себя. Дураком Матвеев не был, скорее наоборот, гениальным интриганом, а потому не торопился.

Юрт никуда не денется, он проводит не акцию, а программу, если что и не успеет доделать, преемник справится. Тут главное подходящего подобрать. Умного, неторопливого... насколько я знала, Матвеев уже пестовал троих или четверых, с запасом.

Натаскивал каждого на своем поле, учил, старался не стравливать между собой — до поры.

В этом ничего удивительного нет, так поступали все главы юртов. Шуйский — тоже.

Юрт у них, как выразился Андрей Васильевич, 'мусорный', талантов много, но ярко выраженного нет. Шуйскому это никогда не мешало, он искренне считал, что лучше слабосилок на своем месте, чем мощный маг без присмотра и не при деле. Опять же, в управлении та магия и не нужна, только в войне. А вот чтобы до войны не доводить есть дипломаты.

Шуйский сделал предложение Демидову. Вываживал его, дождался, пока мужчина впал в отчаяние и...

И все полетело в тартарары. Объявилась княжна Горская. О чем до Демидова заботливо донесли весточку.

— Кто именно?

— Кто может быть в курсе всего? — пожала я плечами. — Романов, вестимо. С подачи его величества. Демидов сделал мне предложение. Тут скрипнули зубами все — и Шуйские, и Матвеев. И тут, чего черт не хотел...

Случайная встреча — и княжна Горская оказывается в числе свидетелей.

Как уж в числе осведомленных оказался сам Шуйский — кто его знает? Не спросишь...

На кого отнести первое покушение?

На Матвеевых. А вот след, который к ним остался — спасибо Шуйским. Сам Матвеев зачистил бы все наглухо, даже родную дочь. Благо, у него тех дочерей штук шесть, хоть законных, хоть незаконных.

Так что Матвеева трясли справедливо, но не слишком сильно. В меру.

Шуйский подключился к делу после того, как стало известно о привороте.

Там слово, здесь человечек — и Василий Шуйский, оставаясь за кадром, принялся подставлять Матвеева. Неутомимо и искусно. А заодно попробовал подставить одну из своих дочерей Ивану. Который был объявлен цесаревичем.

Может, Шуйский и не засветился бы, официально ему сложно что-то предъявить, но...

Ниточку нащупал Благовещенский. Это я не сильно вникала в его работу, а он умудрился вскрыть несколько контрабандистских тропок, и прощупать, кто и куда...

Отсюда, кстати, и отряд, который предложили мне для охраны.

Официально — наемники. Охраняют госпожу Храмову. А уж что там, куда они в свободное время ездят — я и не приглядывалась. Тут и церковь поучаствовала, им тоже контрабандисты не нравились.

Благовещенский мало занимался делами Березовского, у него была другая задача. Жене он ее, понятное дело, не объяснил, но кое-что нащупал. Еще и благодаря разборкам с Демидовым.

В руки мужчины попало достаточное количество бумаг, которые были проанализированы и отправлены Романову.

Паззл сложился.

За общей картиной пытались дергать за ниточки Шуйские.

Похищение — так прямо их рук дело.

И Арины, когда та была в столице. Тут я невольно ввела их в заблуждение.

Я ведь называла мальчишек и Аришку своими родственниками. А раз родственники — то что? Правильно, общая кровь, возможность навести порчу... да много чего. Мог князь Горский погулять по молодости?

Спокойно.

Поэтому Шуйские пригреб Арину в копилку и стал выяснять. И был весьма разочарован, узнав, что на меня ничего не подействует.

Кстати, ученый признался, что они проводили опыты с кровью Арины. Но та не имела ничего общего с Горскими... навели справки — оказалось, я пригрела семейку Синютиных из милосердия.

С другой стороны, пользуясь Ариной, можно было выманить меня и разыграть похищение. Что и было сделано.

Если бы Шуйские не были везде... у них была возможность выдернуть хвост из ловушки. Но контрабанда — они, Матюшин — тоже они. Взяли их, кстати, за контрабанду.

Это понятно, логично, и — не попадайся. Крути что хочешь, но следы заметай, а коли уж попал на крючок — не дергайся. А там и убийство цесаревича подключилось...

— Маша, а зачем Шуйским убивать цесаревича?

Я посмотрела на Александра больными глазами.

— Ты не понял? Это — не Шуйские. И даже не убившая его Анастасия Матвеева. Удар нанесла она, но подставила мальчишку не она.

— Кто тогда?

— Император.

* * *

Слово упало гранатой.

Взрыв — и тишина. Минут десять Александр сидел, придавленный осознанием, а потом посмотрел на меня — и я поняла, не верит. Он мне не просто не верит, это вне его разума. Такое предположение для него чудовищно.

А для меня?

А для меня все в пределах нормы. И кто тут монстр?

— Почему?

— Больше было некому, — вздохнула я, приступая ко второй части истории.

Когда выяснилось, что на Василия подействовал приворот, государь решил подождать. Императорская семья — маги воды. На воду нельзя наложить заклятия, вообще, как нельзя заклясть море. Имело оно в виду любых заклинателей.

Пляши рядом с морем хоть сутки напролет, хоть месяц, хоть год, ничего не подействует. Маги воды не заклинают в полном смысле этого слова — они договариваются. Можно призвать водяных големов, можно договориться с водяным духами, но в основном-то...

Вода — одна из самых коварных и неподатливых стихий. С землей в этом отношении проще, намного проще.

Когда выяснилось, что проклятие не спадает, его величество начал свое расследование. Романов принялся рыть землю носом, нашел Матвеевых, потом, во второй мой приезд, еще и Шуйских...

Когда Василия списали в расход?

Наверное, еще когда я приехала с Храмовым, просить согласия на брак. Его величество посмотрел на активную магию приворота, да и задумался — нужен ли ему такой наследник. В мире, где все насыщено магией, это немаловажно.

Смысл садиться на трон, если тобой будут управлять другие?

Василий показал, что управляем.

Что родовая магия ему практически недоступна. И...

Последний гвоздь забила в крышку его гроба я. Я смогла сбросить заклинание, а цесаревич — нет. Я справилась, он — нет.

Слабость — не то, что может позволить себе правитель. Совсем не то.

И Иван XIV списал сына в расход.

— Родного сына.

— Да. Но насколько я знаю, сыновей у него много, одним больше, одним меньше...

— И все же? Почему ты так решила?

— Потому что глупо. Шуйские так умно интриговали, так ловко обходили все препятствия, их и прихватить-то было не на чем, кроме контрабанды, а этим, в той или иной степени, балуются все юрты. Никто и не поймет за что их покарали. А обнародовать всю эту историю — тоже некстати. Император — первый среди равных и разных, только покажи им свою слабину — накинутся и будут провоцировать. И император решил поставить опыт. Если бы Василий оказался сильнее, если бы погибла я...

— Маша?

— Да, была и такая вероятность. Но если бы погибла я, а цесаревич разорвал узы, может... может, он остался бы жив.

— Может?

— Он не оправдал надежд отца, — я смотрела в окно и ничего за ним не видела. Только темноту. — Он оказался слишком слабым, слишком... он просто — не выдержал. Так бывает... я знаю, так бывает.

В этом мире Иван Грозный своего сына не убивал.

Но — какая разница? Кто сказал, что история не движется по спирали?

Кто сказал, что это принципиально невозможно?

— После покушений, после всего-всего, на балу... да там охраны должно было быть больше, чем гостей. А цесаревич выходит поговорить со мной, это еще ладно. Но на бал пробирается невесть каким образом Анастасия Матвеева, которая должна уже быть в деревне.

— И что? Про нее мог забыть отец.

— Она признается в любви цесаревичу — и сразу же его убивает?

— Вы, женщины, страшные существа, — попробовал пошутить Благовещенский.

Я фыркнула, не принимая шутки.

— Это верно. Но... я не верю, что Анастасия могла нанести несколько ударов.

— Почему? В припадке ярости...

Я пожала плечами.

— Не знаю. По идее... ладно, пусть припадок ярости, пусть накатило, но я ее видела. Ручки тонкие, мышцы хиленькие... при всем желании, один удар она нанести могла, а вот несколько — уже вряд ли. Цесаревич — молодой, сильный мужчина. Неужели он не отбился бы?

— Если бы его убило первым ударом...

— Тогда он начал бы оседать. И как в него тыкать?

Благовещенский хмыкнул.

— Теоретически — да.

— А практически — она была бы вся в крови, разве нет?

— Не при всех ранах.

— слишком много совпадений, — нахмурилась я. — Но если цесаревич еще был жив, он бы отбился. Если бы умер — упал. Если бы был жив, кровь бы хлестала... из-за чего он мог бы не сопротивляться? Куда надо попасть?