Маруся-3. Попасть не напасть

— Какое?

— Удивительно простое, государь. Потому и получилось выдать все это так быстро, что заклинания были не из сложных. Примитивные даже. На одной мысли и силе. Ни навыков особых не нужно, ни умений — просто скорость...

— Третье заклинание?

— Магнит, ваше императорское величество.

— Магнит?

— Да, государь. Она превратилась в нечто вроде мощного магнита и притянула к себе все поражающие элементы. Это ведь металл...

— Удивительно простое решение.

— Да, государь.

— Что с ней сейчас?

— Она в госпитале, ваше императорское величество. Прогноз неблагоприятный.

Государь опустил голову.

Побарабанил пальцами по крышке стола.

— Пусть для нее сделают все возможное и невозможное. Нужно будет пятьдесят докторов — наймите за любые деньги.

— Я был в госпитале, государь. Не поможет.

— Почему?

— Вытянуть из княжны картечь невозможно. А оставить внутри — нельзя...

Выслушав медицинские разъяснение, его величество нахмурился. Подумал несколько минут.

— Донеси до всех заинтересованных лиц. С этой минуты семья княжны находится под моим личным покровительством.

— Да, государь.

— Отправь документы этому мальчику... как его?

— Иван Синютин, государь, из мещан.

— Неважно. Составь приказ, я подпишу, и отправь тотчас же.

— Государь, но Благовещенский...

— Этот вопрос мы решим позднее. А приказ чтобы был готов в течение получаса.

— Да, государь.

— Слишком уж лакомый кусок ее дети.

Романов поклонился. Он думал точно так же.

Выживет княжна — хорошо. Она свою лояльность кровью доказала.

Нет?

Нельзя допустить, чтобы громадный кусок уральских богатств попал в цепкие ручки юртов. Потом не вырвешь. А тут повод — гранитный. Даже алмазный...

— Сию секунду, государь.

— Исполняй. И вызови некромантов. Я хочу знать, где старший Шуйский.

Романов поклонился и помчался исполнять приказы.

* * *

Его светлость, князь Горский, был безутешен.

Внешне — так точно. И повод был основательный — дочь умирает.

То, что скорбел князь не по умирающей дочери, а вовсе даже по сломанному носу, у него на лице написано не было. Оно, это лицо, преисполнялось самого благородного страдания.

Ага, если б еще на докторов это действовало.

Впустить князя к дочери они отказывались наотрез.

По поводу Благовещенского было распоряжение от Игоря Никодимовича.

По поводу князя?

Распоряжений не было. Принесете — впустим, хоть со всеми чадами и домочадцами. А пока — простите, князь.

Горский, хоть и злился, но старался этого не показать. Наоборот, причитал, как бабка на базаре, нещадно при этом переигрывая.

— Моя девочка. Моя бедная дочка...

Доктор смотрел с плохо скрытым раздражением.

— Ваша светлость, я вам ничем не помогу. Только разрешение от его императорского величества на встречу или на допуск к больной.

— вы хоть скажите — как она?!

— Плохо.

— И прогноз...

— Неблагоприятный, — резко ответил доктор.

Резко, даже зло, но...

У него на той площади вся семья была. И сам он там был, как дворцовый медик. Если бы не княжна Горская — точно бы там полегли. А он ничего даже сделать для нее не может.

Никак.

Сепсис, пара дней — и все. Никакая магия с такими повреждениями не справится. Никакая...

Горский вытер слезу. Вполне себе светлую, чистую — и крокодилову.

— Неужели нет никакой надежды? Я богат, я могу привезти любых докторов, любые лекарства, что угодно...

— Если бы это было возможно, — вздохнул, чуть смягчаясь, доктор. — идите домой, ваша светлость, к близким. И постарайтесь подготовить их. Это печально, но...

— Моя доченька...

Князь развернулся и медленно пошел к выходу.

Никто его не остановил, да и не нужно это было Горскому. В голове у него щелкали звонкие счеты. Костяшки летали в одну и в другую сторону.

Дочь умирает — минус.

У нее остались дети — плюс.

Дочь — маг.

Дети тоже маги — плюс.

Была заключена помолвка с Алябьевыми?

Эммм... не была. Но кто это опровергнет? Даже если задним числом... и можно сказать, что княжна не пошла бы против воли родителя. А что поругались... так чего в семье не случается?

Надо ехать к Алябьеву.

Самому Горскому такой жирный кусок не проглотить, поперек горла встанет. А вот если с Алябьевым объединиться...

Надо ехать.

И немедленно!

Нос?

А что — нос. Будет еще время разобраться с мерзким мальчишкой.... Никуда он не денется. А вот свое право на деньги надо застолбить уже сейчас.

Государь, конечно, свою волю высказал, но ведь князь ничего такого и не делает? Он просто заботится о своих внуках! Хорошо заботится...

И князь Горский быстрым шагом направился к выходу из дворца.

* * *

Ваня даже не удивился, когда в двери дома постучали.

А когда увидел в окно Горского, плюс несколько человек в цветах юрта Алябьевых, плюс околоточного...

Вот кто б сомневался?

Молодой человек резко захлопнул окно и бегом бросился в детскую.

— Петька!

— Да?

Младший брат был тут. Очень кстати.

— Сиди с мелкими. Если что — хватаешь Нила и ноги в руки.

— А Андрейка?

— Его оставляешь, ему ничего не будет.

— Понял. Куда нам идти?

Ваня ненадолго задумался, потом вспомнил.

— На квартиру к Александру, помнишь — где?!

— Помню. А если и там...?

— Тогда в парк. Туда, где мы Александровых родителей повстречали. Деньга есть?

— А то ж.

— На, еще будет.

Ваня выгреб из кармана все ассигнации, которые там были. На глазок получалось достаточно, месяц прожить безбедно хватит, да не в провинции — в первопрестольной.

— А эти? — кивнул вниз Петя.

— Задержу их, сколько могу. Ты слушай. Получится отвадить — отважу. Нет — наброшусь, подниму шум, а ты хватай старшего и уходи.

Петя кивнул.

Нос на лице не спрячешь, как Маша ни таила способности Нила, Ваня примерно догадывался, что малыш не совсем и человек. И не хотел для него плохой судьбы. Андрюшку еще может получиться выцарапать. Он и чистокровный человек, и опять же, сын Александра. Но Нила им никто не отдаст.

Никто...

Лучше уж сразу подстраховаться...

— Понял?

— Да. Удачи, братик.

Ваня на миг притянул к себе Петю, крепко обнял и чуть встряхнул.

— Головой за мелкого отвечаешь.

— Обещаю. Сберегу.

Ваня направился вниз.

Петя опрометью метнулся к себе в комнату. Наряд мальчика из хорошей семьи полетел в угол. Какие, к чертям, бриджи, какая выглаженная рубашка? В углу шкафа стопочкой лежали привычные ему суконные штаны, рубаха, картуз...

Вот, так-то лучше.

Ежели сейчас бежать и прятаться придется, лучше быть в чем привычном. Теперь за Нилом.

Подхватить малыша, потянуть за собой, прижать покрепче.

— Нилушка, тссс! Тихо, надо так, малыш... чтобы не прослышали нас...

Малыш послушно обхватил Петю за шею, прижался покрепче.

Глазенки его подозрительно блестели, по волосам словно золотые волны пробегали, вроде как пшеницу ветер колышет. Прошла волна, блеснула золотом — и нет ее. И вторая, третья... на пальцах блестели, то показывались, то пропадали золотые коготки.

Маленький полоз нервничал.

И Петя прижух наверху, прислушиваясь к шуму, доносящемуся из гостиной.

А там разворачивалось настоящее сражение.

* * *

— Что значит — нет!? Да я тебя на конюшне запорю, холоп!

— Вы, князь, слишком горячитесь. Или меня вы тоже прикажете на конюшне запороть?

Анна Александровна была в своей стихии. Есть ведь женщины-воительницы, а что сейчас было, как не бой?

Схватка, яростная и беспощадная.

Иван Горский наступал на Ивана Синютина, а тот не пятился. Стоял твердо, как скала.

— Я не позволю забрать моих племянников!

— Да какие они тебе племянники, ты, быдло!

— Княжна Горская вышла замуж за господина Храмова, и вышла из-под вашей власти, князь, — Виктор Николаевич не собирался оставаться в стороне.

— Она овдовела.

— Вдовы у нас не обязаны возвращаться в родительский дом.

— Моя дочь заключила помолвку с Кириллом Алябьевым, и ее дети должны находиться под опекой отца.

— Врешь! — рявкнул Ваня. — Врешь, с...а!

Иван Горский рванулся вперед — не получилось. Драки не получилось, между ними встала Анна Александровна.

— Ваша светлость, прекратите немедленно!

Отшвырнуть даму в сторону не позволило хорошее воспитание. Князь Горский скривился.

— Я тебя в рудниках сгною! На каторгу пойдешь, мразь!

— Вдвоем пойдем! Ты — за подлог! — не сдался Ваня.

Каторга?

И плевать, везде люди живут!

— Ты мне еще угрожать будешь?!

— Да Маша отродясь никакой помолвки с Алябьевыми не заключала! И не собиралась!

— Будет княжна перед каждым сопляком отчитываться! Она это мне поручила, как отцу...

— Какой ты,, к ... отец?! Торговец!

— Ты мне и за это ответишь, щенок!

— Перед судом отвечу! А детей не отдам! Знаю, зачем явились — стервятники! Не отдам — и все тут! Нет у вас правов на них, никаких нет!

— Правов... законник нашелся! Сопли подбери, — скатился в базарную перебранку князь Горский.

Но и что делать — было непонятно.

Будь здесь одни мальчишки — он бы их мигом смял, даже и силой, и забрал малышей.

Но связываться с Виктором Николаевичем Благовещенским? По прозвищу— 'Сытая гюрза'?

Нет уж, не надо нам такой радости...

А как быть?

Патовая ситуация, в чем-то... детей забрать не получится, даже силой. А как...

Ивана Горского осенило.

— Тогда я остаюсь здесь. Приглядывать буду, не дай Бог с моими внуками что-то случится. Не этому ж быдлу их доверять!

И уселся в кресло.

— С какого это рожна? — взвился Ваня. — Вас сюда не приглашали — выметайтесь подобру-поздорову!

— И я останусь, и господа...

Виктор Николаевич покачал головой.

— Князь, вас явно дезинформировали. Начнем с того, что Мария Ивановна заключила помолвку — с моим сыном. И на то получено дозволение лично государя императора.

— Я на то согласия не давал! — взвился Горский, понимая, что выгода уплывает из рук.

Благовещенский нежно улыбнулся.

— А на то согласие Его Императорского Величества получено. Дети хотели вскорости и объявить, да случилось вот, с его высочеством...

— Что ж. Подождем, пока Машенька оправится, — с пафосом заявил Иван Горский. И уселся в кресло поглубже. — Она и решит, за кого замуж выходить.

На миг в гостиной повисло молчание.

Судя по тому, что узнал Благовещенский, у княжны шансов не было. Но заявить об этом вслух?

Как минимум — сдать позиции.

Благовещенский придумал бы что-нибудь, сказал, но...

Не успел.

Раздались шаги и в гостиную быстрым шагом вошел курьер Его величества, легко узнаваемый по мундиру.

— Добрый вечер, господа. Есть здесь мещанин Иван Синютин?

— А... я! — опомнился Ваня. — Да, а что...

— Вам пакет. Лично, в руки...

— Спа... спасибо, — Ваня принял тяжелый конверт с императорской печатью. И Виктор Николаевич тут же воспользовался ситуацией.

— Благодарю вас, господин. Не хотите пройти, чайку выпить?

Золотая монета скользнула в руку курьера, и тот провел по усам.

— Со всем нашим удовольствием.

— Ваня, а ты посмотри пока, что прислали. Может, ответ требуется, — распорядился Благовещенский.

Ваня закивал — и без особых церемоний ломанул печать на конверте. На ковер посыпался сургуч.

Читать он научился неплохо. И строчки пробежал глазами достаточно быстро.

А потом расплылся в такой злорадной улыбке...

— Ваша светлость, не желаете ли прочесть?

Естественно, князь Горский желал.

И письмо в руки взял с большой охотой.

А с какой охотой он потом бы скомкал его, швырнул на ковер и потоптал ногами! Да нельзя!

Воля императора...

Выраженная вполне ясно и четко.

Семья княжны Горской переходит под его, императора, личное покровительство. В чем Иван XIV и заверяет своей личной печатью и подписью.

Дальнейшее было бессмысленно.

Даже если князь сейчас заберет внуков — их вернут ровно через час. Может, даже быстрее. А что сделают с князем, который в такой обстановке, после покушения, нарушил императорскую волю...

Может, и не повесят. Но он об этом сильно пожалеет.

И Алябьев против государя не пойдет — не дурак же...

Здесь оставаться?

Тоже бессмысленно. Смысла нет...

Иван Горский поднялся из кресла. Обидно было до слез. Поквитаться с наглым сопляком — и то не выйдет... оставалось сохранить достоинство.

— Надеюсь, господа, вы сообщите мне, если будут какие-то новости о моей несчастной дочери.

— Разумеется, князь, — заверил его Благовещенский.

И почему в этих заверениях так явственно слышалось ехидное: 'щаззззз'?

Наверное, галлюцинация. Они такие, слуховые...

* * *

Петя едва дождался, пока уйдет Горский — и слетел вниз, таща с собой Нила.

— все в порядке? Да!?

— все хорошо, — успокоил его Ваня. — Можешь не бежать.

— Куда бежать? — тут же навострила ушки Александра Александровна. — иди сюда, маленький...

Полоз подумал — и пошел к тете на ручки. Видимо, родственную душу почувствовал.

— Я Пете сказал, если Горский все же прорвался бы — хватать малышню и бежать, — пояснил Ваня, не уточняя про Нила. Обоих хватать, пусть...

— Глупость несусветная,, — прокомментировал Виктор Николаевич. — Я это очень не одобряю.

— А мы без одобрения, — огрызнулся Ваня.

— А без одобрения бежать невесть куда, без денег, без связи...

— Глупо?

— Очень глупо. Вот бежать, к примеру, на Васильевскую, двенадцать, или на Мировую, сорок пять, совсем другое дело. Там у меня свои люди. А в неизвестность — не стоит.

Синютины переглянулись.

— Мы поняли, — кивнул Ваня. — В неизвестность никто бежать не будет.

— Вот и чудненько, вот и ладненько. А где второй карапуз?

— сейчас я за ним схожу, — кивнул Петя.

— Вот и давай. Имею право тискать внука, — вальяжно разрешил Благовещенский.

И откинулся в кресле.

Мальчишки — не дураки. Хорошее будет в семье пополнение.

* * *

Василий Шуйский прошелся мимо дома.

Раз, второй...

Дом княжны Горской выглядел легкой добычей.

Активировать амулеты, которые у него есть — и пройти.

Скрытность, неслышимость, отсекатель запахов, забор здесь вообще игрушечный... ладно, можно через него не лезть. Слуги свободно ходят, вот, за кем-нибудь из слуг и пристроиться.

Войти в дом, а там дальше и несложно будет. Амулеты у него хорошие, хватит и на него, и на детей... почему столько всего?

Так ведь невидимость — это полбеды. А неслышимость? Если в коридоре никого нет, но слышны шаги, дыхание, если начинает пахнуть кем-то чужим, к примеру, сигарами, до которых Шуйский был большой охотник...

Проблему надо решать комплексно.

Итак, войти, взять детей и убраться из дома. Уехать в другую страну, можно во Францию, там терпеть не могут русских, но если у тебя есть деньги, ты везде желанный гость.

Деньги у Шуйского были.