Маруся-3. Попасть не напасть

Ваня это понимал и учился. Сидел со мной, составлял таблицы, проводил расчеты...

— А ждать мы чего будем? Маша?

— Врагов, — безмятежно улыбнулась я. — Исключительно врагов.

— Каких?

— Вот и посмотрим. Полагаю, долго ждать не придется.

* * *

Начала я с письма Романову.

Потом написала в канцелярию Его Императорского Величества, уведомляя о своем прибытии в Москву. А потом действительно отправилась по магазинам.

Можно бы и вызвать модисток к себе, но...

Мода, такая урода!

Надо пройтись по улицам, посмотреть, во что одеты дамы, последние тенденции подметить... надо.

В моде оказался темно-пурпурный цвет. Это хорошо, мне он к лицу. А еще он неплохо сочетается с черным...

И широкие рукава, чуть присобранные по манжете — тоже.

И украшения с красными камнями. У меня есть гранаты, в самый раз подойдет. Рубинов, жаль, нет. Но и не надо. Могут быть и поделочные камни, а сделаны так, что душа порадуется.

У меня был комплект в виде ягод клюквы. Гранаты, малахит... глаз не оторвать! И не сказать, что так уж дорого, а красота живая. Словно веточку на болоте сорвала.

Уральские мастера. Этим все сказано.

У портнихи я пробыла достаточно долго, и вышла, заказав четыре платья. Одно доставят уже сегодня, остальные в течение недели.

Потом парикмахерская, ногти, волосы, я себя и так не запускала, но все же несколько дней в поезде никому на пользу не пойдут. Ухоженность теряется. Лоск.

Домой я вернулась только вечером, довольная собой.

Волосы струились шелком, кожа светилась, ногти сияли — красотка!

Всю радость подпортил здоровущий букет ярко-алых, прямо-таки ядреных роз.

— От кого?

Увы...

Карточка с императорским гербом, только чуть урезанным, давала однозначный ответ.

Цесаревич.

Черти б его побрали! Вот про кого я успешно забыла и вспоминать не хотела, так это про его высочество Василия Иоанновича! Чего ему спокойно не живется? Вот — чего?

И откуда он знает, что я уже здесь?

Что вообще происходит?

Хотя я уже знаю. Кто-то у Романова сливает информацию его высочеству. Потому что письмо от Игоря Никодимовича обнаружилось на столике для писем.

Начальник императорской секретной службы извещал, что навестит меня завтра с утра.

* * *

— Маша, к тебе гости!

— кто? — посмотрела я на Ваню.

— Эти... Храмовы!

— Тьфу! — от души высказалась я, но куда деваться? Надо, знаете ли, надо...

Григорий Никодимович Храмов с супругой ждали внизу. Я задержалась ровно на восемь минут.

Достаточное время, чтобы привести себя в порядок, оправить платье, причесаться и не торопясь, выйти.

Ни больше, ни меньше.

Такие крохотные нюансы, о которых узнала от баронессы Ахтырской.

Если гость ниже тебя по статусу, то можно спуститься к нему через десять и больше минут. Если выше по статусу — меньше, чем через пять минут.

А если вровень — от пяти до десяти минут.

Такие вот игрушки у местной знати, как "язык веера" или "язык цветов".

Мой посыл не остался незамеченным. Я демонстрировала свое равенство, даже не начиная разговора. И Гриша Храмов недовольно покривился.

— Мария Ивановна, мое почтение.

— Григорий Никодимович, рада видеть вас с супругой у меня в гостях.

Все вежливо. Но подтекст прослеживается. Я вела себя, как стерва, и не собиралась это скрывать.

Сергей Никодимович не говорил прямо. Но была у него мысль, кого подозревать в смерти жены и сына. Была...

К сожалению, мысль — штука нематериальная, ее к делу не пришьешь. Даже на доказательства не пустишь эту самую мысль...

А мой Андрюшка, чисто гипотетически, в будущем может стать главой рода Храмовых. Он уже сейчас маг, и достаточно сильный. Я знаю. Кстати — тоже маг земли. Соперник он Гришкиным детям и внукам?

Да еще какой!

Супруга покривилась и окинула меня взглядом.

— Мария Ивановна, вы хорошо выглядите.

— Это провинциальный воздух, — отозвалась я с милой улыбкой.

— Да, это заметно. Такая загоревшая, простонародная... так и вижу вас где-нибудь на сеновале, то есть сенокосе...

Я пожала плечами.

— Не переживайте за меня, Милада Борисовна. Я понимаю, что в столице принято ходить, как бледная немочь, но слепо подражать моде не собираюсь.

— Да, я вижу...

Шипение было вовсе уж гадючьим.

Мода — модой, траур — трауром, но фасоны платьев я для себя разрабатывала сама.

Может быть черное платье — уродливое, а может и изящное. К примеру, с каплевидным вырезом, который затянут черным газом. С кокетливой отделкой.

С кружевом по воротнику и рукавам или с бисерной вышивкой...

Да и обычную вышивку можно так сделать, что от платья глаз не оторвать будет...

Сейчас на мне было одно из домашних черных платьев, выполненное в простонародном стиле. Глухой лиф, под горло, с высоким воротником-стоечкой, спереди по лифу — пуговицы до талии. Юбка длинная, до пола, но пуговицы продолжаются по ней до самого низа, заставляя гадать — настоящие или ложные. А вдруг можно расстегнуть все и платье сползет с дамы, как кожура с банана?

Кроме того, платье отлично подчеркивало тонкую талию и грудь, которая после родов и кормления приблизилась к полноценному четвертому размеру.

То есть — крупному. Достаточно крупному для моей фигурки и без всякого силикона, что приятно. Нет здесь еще этих технологий, которые из простой женщины позволяют создать резиновую женщину.

Храмов уставился на мою грудь и ей-ей, облизнулся.

Ну, помечтай, дядя. Больше тебе ничего не светит, кроме мечтаний, а я и в глаз засветить могу, если что. И не только в глаз.

— Мария Ивановна, с какими целями вы приехали в столицу?

Я пожала плечами, отчего лиф колыхнулся вместе с содержимым. Мадам еще больше побагровела и стала похожа на буряк*. Несахарный. Уксусный, если такие встречаются в природе.

*— свекла обыкновенная, прим. авт.

— Исключительно по приглашению. Его императорское величество пожелал видеть меня при дворе.

Теперь побурели оба супруга Храмовы.

— Ах, вот оно что, — протянул Григорий, пытаясь выиграть время.

Я мило улыбалась.

Что-что! Да то самое! Ты зачем сюда шел? Чтобы выяснить причину приезда и поставить меня в стойло, метафорически выражаясь.

А тут оказывается, что до тебя желающие нашлись. И бодаться с императором для здоровья очень неполезно. Мало ли какие у него планы, а ты их нарушишь? Прилетит тогда белке на стрелке...

— У вас были какие-то планы?

Григорий замотал головой.

— Что вы, Мария Ивановна. Я просто решил заехать, поинтересоваться... на правах старшего в роду, — мужчина быстро обретал уверенность. Это понятно, надолго его из седла не вышибешь, он в этом давно варится.

— Да-да, обрадовалась я. — Раз уж вы обязаны обо мне заботиться, посоветуйте хорошего законника?

Супруги насторожились.

— Зачем, Мария Ивановна?

Я пожала плечами еще раз.

— Григорий Никодимович, это личное дело. Семейное.

— Мария Ивановна, вы и есть часть семьи Храмовых.

Я пожала плечами.

— Это дело мое лично, а не семьи Храмовых.

И почему мне кажется, мне не поверили?

А я всего лишь хотела узнать насчет Нила. Чисто гипотетически? Вдруг он может на что-то претендовать от Демидовых? Он ведь кровный родственник, это любая магия, любой анализ покажет. А кто мать?

А я не знаю. Мне не докладывались.

Не то, чтобы я сильно хотела денег, но я так понимаю, что прямая ветка от Андрея Демидова оборвалась? Все состояние разойдется по двоюродным-троюродным, грех не попользоваться в своих целях. Пусть малышу деньги будут.

Останется Нил с людьми, или уйдет к полозам, это его личное дело. Но материальная база у него быть должна. Я ее ребенку и обеспечу, пусть будет полозу куда возвращаться.

— Я настаиваю, чтобы вы мне рассказали, — лязгнул металл в голосе дядюшки. Ага, металл... так, алюминиевыми вилками постучали.

— Исключительно с разрешения Игоря Никодимовича Романова, — согласилась я. Покладисто так...

Романовского разрешения Храмов не пожелал. Обжег меня злобным взглядом и поинтересовался моими планами.

Я сообщила, что мои планы находятся в полной зависимости от желаний его величества. Скажет прыгать — буду прыгать. Скажет падать — буду падать и ползти. Как особа полностью верноподданная.

С тем Храмовы и удалились, несолоно хлебавши.

— Маш, а зачем они приезжали?

— Подозреваю, на разведку, — отозвалась задумчиво я.

Ваня послал в дальний путь разведку.

Я пожала плечами.

— Сволочи они, сволочи...

— Никто и не сомневался, — выдал Ваня, и отправился на кухню, заедать стресс.

Я в который уже раз пожала плечами. Сволочи. Но понять их можно.

Что делать, если у тебя ни особых талантов, ни ума, ни фантазии, а есть только хитрость, подлость и пролазливость?

И неистребимое желание жить хорошо?

Гриша Храмов хотел. И нашел выход, пусть за счет брата, пусть пришлось приговорить его жену и сына, ну так что ж? Он ведь все для блага семьи делал...

Таких отговорок можно придумать сотни и тысячи.

И на благо семьи, и он лучший глава, и он заботится о своих детях, и Сережка бы все по ветру пустил, и...

Красивые слова. И подленькие мелкие мысли, которые они прикрывают.

В глаза Гриша хотел сказать мне: "Чего ты приперлась, стерва? И что с тебя можно поиметь полезного? Для меня любимого, лично?"

В глаза я ему хотела сказать: "Вали отсюда, сукин кот! И чтобы духу твоего рядом не было, не то будешь кастрированным котом!"

А вместо этого поулыбались и разошлись.

Великая вещь — дипломатия!

* * *

— Мария Ивановна, вам письмо.

— Благодарю, — кивнула я лакею, который протянул мне на подносе конверт из плотной голубой бумаги.

— Курьер ждет ответа.

— Курьер?

— Да, госпожа.

Взяла, посмотрела на печать.

Хм?

Герб Горских.

— Отец объявился? Ладно, накормите пока человека, и пусть подождет. Сейчас напишут ответ.

Я решительно сломала воск, хрупнувший под моими пальцами и достала из конверта лист надушенной бумаги. Пробежала строчки глазами.

Н-ну, папаша!

В самых вежливых выражениях мне сообщалось, что завтра с утра отец ждет меня у себя дома. В гости. Лучше — с внуком.

Можно и без внука, поскольку речь будет идти о моем будущем.

Зар-раза!

Поборола желание кинуть бумагу в камин.

Потом села за стол и выдернула лист бумаги из толстой пачки.

Папаша!

Мать твою, гиену суматранскую, какого хрена ты лезешь, куда тебя не просят?! Ноги вырву и в уши вставлю, руки поотшибаю...

Дописала. Прочитала. Решила, что надо немного подправить — и застрочила, переводя с доходчивого на дипломатический.

Отец!

Прошу прощения за то, что не смогу прибыть к вам для обсуждения моего будущего...

Пусть дискутирует на эту тему с Романовым. Думаю, Игорь Никодимович — собеседник вполне приятный, отзывчивый, а главное, умеет очень доходчиво объяснять некоторым людям, что они неправы в своих устремлениях. И нуждаются в устремлении в другое место.

Отдала письмо посыльному и вычеркнула Горских из общего списка.

Но не быстро ли вся эта компания активизировалась? Вчера я приехала, вечером дала объявление в газету, то есть сегодня оно появилось в утренних сводках — и уже?

Подсуетились?

Не рановато ли?

Чего всем от меня надо? Хотя я и так догадываюсь.

* * *

К вечеру доставили письмо от Романова.

Игорь Никодимович сообщал, что навестит меня завтра с утра. В десять часов, если я могу его принять. Я отписала, что буду счастлива его увидеть, и отослала письмо.

И ведь правда — буду счастлива. Хоть один приличный человек среди этих всех... даже скунсами не назовешь! Чтобы не оскорблять животное!

А что профессия у него такая — глава тайной канцелярии при Его Величестве, так кто-то и этим заниматься должен. Тащить и не пущать. Не то всю страну растащат и запустят.

* * *

К ужину явился Благовещенский и был принят с улыбками всех домочадцев.

— Александр Викторович! — как родному обрадовался Ваня.

Петя просто повис у мужчины на руке, а мелкие что-то пискнули и согласованно направились проситься на ручки.

Я невольно загрустила.

Да, в доме нужен мужчина. Будь ты хоть трижды феминистка, а нужен... Особенно когда у тебя на воспитании аж четыре пацана разных возрастов.

— Мария Ивановна.

Мне достался поцелуй ручки и букетик фиалок. Я с благодарностью приняла его и пригласила Благовещенского поужинать с нами.

— Признаюсь, я на это и рассчитывал, — признался мужчина. — В моем доме пока еще нет кухарки, а есть то, что приготовит мой денщик, можно только в походе. И в ресторацию идти неохота было.

Я улыбнулась.

— Тогда вы пришли по адресу — и вовремя.

Подобные шуточки тоже уместны только между своими. Но Благовещенский уже и был для меня в числе "своих".

Ужин подали быстро, кухарка расстаралась, и блюда радовали и вкусом и запахом. Мужчины нахваливали кухарку, а Благовещенский послал ей на кухню рубль от щедрот.

Все было тихо, мирно и спокойно, пока в столовую не вошел очередной лакей.

— Мария Ивановна, вам доставили...

— Несите сюда, — со вздохом распорядилась я, отодвигая тарелку с куском мяса.

Доставленным оказался букет потрясающей красоты.

Сиреневые Ирисы, алые гвоздички, еще какая-то зелень, белые мелкие цветочки, все это смотрелось так... хотелось вставить букет в рамочку.

Нарисовать.

Хотя бы — сфотографировать, и любоваться, когда придет плохое настроение.

И большущая коробка с марципанами.

— Конфетки! — обрадовался Петя по-детски.

— А от кого? — тут же задумался Ваня. — Цыц, мелочь!

Петя надулся и засопел, но спорить не стал. Я поискала карточку.

— Всего одно слово. Прекраснейшей.

— И от кого это может быть? — нахмурился Благовещенский.

Я пожала плечами.

— от кого угодно. Могу лишь заверить, что я авансов никому не раздавала.

— Мария Ивановна, поймите меня правильно. Карточка абсолютно правдива, — Александр нахмурился. — Но все-таки хотелось бы знать — от кого?

— Мне бы тоже, — задумалась я.

А правда — от кого?

Что-то я не припомню мужчин в своей жизни, да еще с таким пошлым стилем. Букеты, конфеты... ухаживания?

Безусловно, приятно. Но слишком уж внезапно.

Вряд ли я успела на кого-то произвести такое впечатление, Милонег мертв, цесаревичу не по чину, а кто еще?

Да и не прислал бы такое цесаревич, он бы просто распорядился, и пришел бы мне дежурный букет из алых роз. Страсть, восхищение, желание. А тут со вкусом подобрано, с фантазией...

Паранойя?

Да и ёж с ней!

— Есть ли возможность проверить марципан?

— Проверить?

— Не отравлен ли он.

Мальчишки поглядели в глубоком шоке. Благовещенский покачал головой.

— Вы не слишком передергиваете, Мария Ивановна?

— Лучше перебдеть, чем недобдеть, — ответила я старой поговоркой еще моего шефа. Он, правда другое слово употреблял, различающееся на одну букву, но то детали.