Маруся-3. Попасть не напасть

Материал должен быть другой. Нечто вроде очень тонкой кольчуги, легкой и гибкой. Реально ли это?

Вполне. Особенно если ты — маг земли.

Я думала вшить пластинки, но если меня ткнут между ними? Я защищу сердце, а получу ножом в печень? Или под лопатку? Или вообще в спину... кто сказал, что убийцы хорошо знают анатомию?

Пока мы ехали на рудник, пока мы ехали в Москву...

Образцы металлов у меня были. А Благовещенский честно тыкал в каждую пластину кинжалом со всей дури. Пулю, конечно, этот импровизированный корсет не остановит, в лучшем случае мне ребра переломает. А вот нож...

Дышать было больно. Двигаться — тоже. На платье дыра, попа в грязи, но я жива, цела и у меня ничего не сломано. Этого вполне достаточно.

— Ваня, помоги мне подняться и поймай пролетку.

— Да, сестричка.

Меня подняли на ноги. Городовой смотрел с уважением.

— Госпожа Храмова?

— Да. Мария Ивановна. А вы?

— Сидор Афанасьевич. К вашим услугам.

Я потерла грудь.

— Сидор Афанасьевич, я напишу заявление, но хотелось бы отдохнуть и переодеться.

Городовой закивал.

— А как это... он вас ножом, а вы, вроде как...

— Маг я. Маг, — процедила я.

Не демонстрировать же всей улице неглиже? И не рассказывать про сталь с добавками и присадками... я чего только туда не мешала. И титан, и молибден... на поток явно поставить не выйдет. Тут маг земли нужен, да не из худших. Проще списать все на магию — и обойдутся.

Городовой стал намного почтительнее.

— Понятно, госпожа. А куда явиться прикажете?

— Особняк Храмовых знаете?

— Старшего или младшего?

— Сергея Храмова, — кивнула я. — Младшего.

— Когда прийти, госпожа?

— Давайте часа через два, — попросила я. — Буду себя в порядок приводить.

Ваня уже поймал пролетку и теперь правил прямо ко мне.

Фууу...

Домой и только домой. Отмываться и подсчитывать синяки. Нет, ну что за жизнь такая? Из дома нормально не выйти!

* * *

Романов навестил меня через час после того, как я оказалась дома.

— Мария Ивановна, здравствуйте.

— Здравствуйте, — кивнула я. — Здоровье нам всем пригодится.

Синяк на груди болел нещадно. Бил, сволочь, в самый центр...

— Я привез с собой врача, надеюсь, вы не возражаете против осмотра?

— Не возражаю. Игорь Никодимович, я у вас 'под колпаком', да?

— Под колпаком? Интересное выражение...

— Игорь Никодимович?

— Скажем так, я посчитал, что на всякий случай рядом с вами должны быть помощники. Мало ли что?

— Сегодня я помощи не увидела.

— Почему же? Мария Ивановна, вас довезли домой, это первое. И поймали человека, который на вас покушался. Это второе.

— Замечательно! И кто его науськал на меня? — потерла я руки.

— Мария Ивановна, давайте сначала осмотр, а потом уж все остальное?

Я поморщилась, но вынуждена была согласиться.

Врач, оказавшийся представительным мужчиной лет шестидесяти, с седоватой бородкой и усами 'подковой', осмотрел синяк, промял мне грудину, расспросил об ощущениях и глубокомысленно покивал.

— Повезло вам, госпожа.

— Везение есть совокупность тщательной подготовки с паранойей, — меланхолично отозвалась я. А то нет, что ли?

Меланхолия тоже была в тему.

Моя защита надевалась по принципу корсета, сделать магнитные застежки или 'молнию' я просто не потянула. А потому надо было ее опять зашнуровывать. Весила она тоже несколько килограмм, и потела я в ней достаточно сильно, но снимать не собиралась.

Вот как ко мне Матвеев пришел, так и надела. Понадобится — я в ней спать стану! И ванну принимать!

Беда в том, что теперь надо ее опять затягивать. Хорошо хоть шнуровка на боку, чтобы я сама могла ее надеть и снять, без помощи горничной.

— Удар был направлен прямо в грудь, вам бы пробило легкое, может, и не убили бы, но выздоравливать пришлось бы не один день. Вам повезло.

— Это точно.

Я выпроводила доктора, оделась, зашнуровалась и вернулась к Романову.

— Что за магию вы применяли, Мария Ивановна?

— Никакой магии, — отмахнулась я. — Просто у меня под платьем корсет.

— Корсет?

— Да, потрогайте сами.

Романов покачал головой.

— Верю. Но...

— С металлическими пластинками, как я привыкла.

— Ах, вот оно что!

— Да. Простое везение, — рассказывать про свое ноу-хау я не собиралась. Выдам при случае и не за просто так. Поторгуемся еще.

— Действительно, везение. Я вам пришлю амулет, не снимайте, пожалуйста.

— Хорошо.

Защита будет кстати. Любая.

— Да, мой врач может взять кровь у вашего малыша. Его величество рассказал мне о Демидовых...

— Пожалуйста, — кивнула я. И отправилась за Нилом.

Сказать, что мелкому не понравился Романов?

Это как промолчать. Нил решительно не хотел идти на ручки к дяде, отворачивался, не шел на контакт, шипел, хотя уже мог отлично разговаривать для своего возраста, цеплялся за меня, а когда увидел врача, разверещался так, что, наверное, в Кремле услышали.

Пришлось усесться в кресло и начать его уговаривать.

— Малыш, это надо сделать.

— Ня-а!

— Нил, солнышко, это совсем не больно, пара капель крови — и все.

— Ня — ачу.

Не хочу, понятно. Кто ж захочет и кому понравится?

— Пожалуйста, детка. А я сразу подую, поцелую, и пирожки пойдем кушать вкусные...

Пирожками малыш заинтересовался, это было и вкусно и интересно. Так что мне удалось его уговорить.

Врач аккуратно царапнул палец мальчика, взял у него на круглое стекло капельку крови, и тут же закрыл ранку чем-то белым. Корпия, кажется.

— Вот так, держите. Игорь Никодимович, одну минуту.

Из саквояжа было извлечено такое же круглое стеклышко с пятном крови. Это что — Демидовская?

Интересное кино... у тайной службы образцы на каждую тварь есть? Действительно интересно.

Врач тем временем извлек из чемодана какой-то прибор, похожий на большие очки. В него и отправились стеклышки, одно в один 'глазок', второе в другой.

Врач пощелкал какими-то рычажками.

— Минуту...

Стеклышки засветились ровным зеленоватым цветом.

— Игорь Никодимович, все подтверждается. В мальчике действительно течет кровь Демидовых.

Я пожала плечами. Что я — врать стану? Императору? Самоубиться можно и попроще, и не так болезненно.

— С вашего позволения...

Я отнесла Нила на кухню, вручила няньке с наказом скормить малышу штук пять пирожков, с чем он захочет, и вернулась в гостиную.

Романов выглядел довольным.

— Мария Ивановна, я доложу его императорскому величеству о результатах проверки.

— Будьте так любезны.

— А теперь про вашего убийцу. Несостоявшегося, да.

— Что с ним не так?

Романов остро взглянул на меня.

— А почему вы решили, что с ним что-то не так?

— Я этого человека не знаю. Значит — заказ. Кто меня заказал?

— Он не знает. Этот человек вообще опиоман, знаете о такой болезни?

— Знаю. Сочувствую.

— Не думаю, Мария Ивановна, что этот человек оценит ваше сочувствие.

— А я и не ему, я в принципе, — махнула я рукой. — Кокаин, опиум... неужели нельзя разработать такие обезболивающие, чтобы на них не было привыкания?

— Это сложно, Мария Ивановна.

— А закись азота?

Честно говоря, других я просто не помнила. Новокаин? Лидокаин? Название-то я знаю, а формулу? Откуда мне ее знать? Кевлар вообще случайно запомнился именно из-за своей простоты.

А вот веселящий газ я точно помнила. Оксид азота один.

Романов кивнул.

— Да, это есть. Но дома им не воспользуешься, особенно при мигренях.

— Да, лучше подсаживать подрастающее поколение на наркоту, — проворчала я, понимая, что сейчас не время. Можно подумать, без меня тут не знают, к чему это может привести. Разберутся, не маленькие. — Значит, опиоман.

— Да. Ему предложили денег, если он ударит вас ножом.

— За деньги такие люди и мать родную убьют, понятно. А заказчика он видел?

— Откуда бы, Мария Ивановна. На человеке был амулет, искажающий внешность. Вроде бы, женщина, но точно он не уверен. Может быть и мужчина, вы же понимаете...

Понимаю. У меня даже кандидатура есть, но что толку? Романов и сам все понимает, но доказать ничего не получится.

Остается только посочувствовать друг другу и расстаться. На время. Думаю, на весьма недолгое время, до следующего происшествия.

Я как в воду глядела.

Поздно вечером, когда я уже ложилась спать, ко мне прибежала испуганная служанка.

— Госпожа!!!

— Что случилось?! — подорвалась я.

— Ваши братья!!!

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — дело плохо.

Ваня был красным и температура у него была под сорок.

Петя был бледным и холодным, как лед.

Мать вашу, это что за чудеса!?

Мальчишки лежали и не отзывались. Вообще...

— Срочно за доктором! — рявкнула я на слуг. — Немедленно!!!

Кто-то помчался по лестнице так, что только каблуки простучали.

Я заметалась по комнате.

Лекарства... какие у нас есть лекарства? И что им можно дать? И можно ли что-то дать?

Что это вообще за болезнь такая!?

Что происходит!?

Долго мне ответа ждать не пришлось. В дверь постучались и слуга вручил мне письмо. Скорее, запечатанную сургучом записку.

Если вы хотите увидеть своих 'братьев' живыми, советую поторопиться. Порча 'родной крови' действует быстро, к утру их не будет в живых, если мы не договоримся.

Экипаж ждет, не медлите.

Вся записка.

Я задумалась. Потом рявкнула на слуг.

— Так. Ты бежишь к Романову, записку сейчас напишу.

Три слова. Про порчу родной крови, прикладываю записку, присланную мне, Романов поймет.

— Ты — к Благовещенскому, чтобы он приехал к моим детям и ждал меня до утра.

— Госпожа...

— Цыц!

Я собралась и готова была действовать. К счастью, подонкам нужна я, а не мои дети.

Есть шансы, что меня не убьют?

Да, весьма скромные.

Есть у меня выбор?

Нет. Я не готова платить жизнями мальчишек, не могу я так... Аринка, зараза, чтоб ты жива была'! Найду — лично пришибу, подставила ты нас, стерва!

Что я могу сделать?

Только одно.

Я отправилась к себе в комнату, тщательно оделась, поцеловала Нила и Андрюшку, подумала, что завтра они могут уже стать сиротами...

Но этот узел надо разрубить.

Если я правильно помню, где-то далеко сейчас умирает Арина. Умирает жестоко и мучительно, а к утру умрет — и утянет за собой Ваню и Петю.

Кровь-то одна...

Это меня не зацепит, малышей...

Некромантия?

Не то слово...

Хорошо, маги, которые могут такое сотворить, попадаются один на миллион. И кажется, я знаю конкретно этого мага.

Что ж.

Если сразу не убьют...

Есть ли у меня шансы?

Да, где-то один шанс из ста. Но и поступить иначе я не могу.

Экипаж ждал меня на углу. Обычная черная закрытая карета.

— Это вы меня ждете?

— Княжна Горская?

— Госпожа Храмова.

— Да. Садитесь.

Я вздохнула и полезла в экипаж.

В следующую минуту меня дернули вперед и прижали к лицу что-то вроде сладковато пахнущей тряпки.

Ёжь твою рожь!

Хлороформ!!!

Кажется, это была последняя мысль угасающего сознания.

Интерлюдия.

Арина потеряла счет времени. Она не различала, день или ночь, не знала, весна на дворе или осень, она ничего не знала. Раз в сутки ей приносили еду, она отмечала это черточкой на стене камеры. Потом перестала.

Раньше тюремщики хотя бы заходили к ней. Сейчас этого не было.

Вообще.

Одиночество, полное и окончательное, решительное и безвозвратное... она сходила с ума от одиночества, от тоски... она медленно, но верно превращалась в безумное животное.

Она разговаривала вслух, она видела в темноте лица родных, она спорила и ругалась с ними, она пыталась куда-то идти, натыкалась на стены камеры, но не осознавала происходящего. С каждым днем она все глубже уходила в себя.

Слишком уж страшным было ее будущее.

Слишком...

Разум Арины стремительно разрушался, и это было для нее, пожалуй что, благом.

Когда за ней пришли, она даже не сразу поняла, чего от нее хотят.

Тюремщики вытащили ее, окатили из ведра с водой, переглянулись...

— Думаешь, хозяину она такой нужна?

— Сказал, привести, остальное не наше дело.

— Она ж тронулась...

— Да плевать. Думаешь, она у него долго проживет?

— Действительно...

На Арину кое-как натянули грубую рубаху и куда-то потащили.

Девушка даже не понимала этого. Она что-то бормотала, гладила руками воздух...

Безумие укрывало ее спасительным пологом, когда она оказалась в лаборатории, гладило виски, когда ее растягивали в пентаграмме... и только когда запястья пробили острые иглы, боль ненадолго вернула Арине рассудок.

Но лучше бы не возвращала...

Слишком страшным было происходящее здесь.

Слишком...

А сойти с ума по заказу или потерять сознание — у нее так и не получилось. Она оставалась в ясном сознании, пока кровопотеря не заставила сознание кануть в омут слабости.

Глава 4.

Минус один — господин.

Не поняла?

Когда сознание вернулось, оказалось, что я еще еду в экипаже.

Я лежала на сиденье, напротив меня сидел мужчина, весьма похожий на Матвеева, а карета равномерно и плавно двигалась.

Слава богу, это была самая обычная карета, не оснащенная какими-нибудь радостями, вроде хорошего освещения, как та, в которой путешествовали на рудник мы с мужем, а затем и с Александром. Так что мое лицо скрывали полутени.

Хорошо.

Я не торопилась шевелиться или подавать голос — зачем? Меня просто усыпят повторно.

Но почему не подействовал хлороформ?

Хотя это глупый вопрос. Почему-почему? Да потому что! Потому, что во мне течет кровь полозов. Вот такие выверты, на магов вся эта химия действует так же замечательно, как и на обычных людей. Мага можно пристрелить, как обычного человека, зарезать, отравить, если он предварительно не обвешался амулетами от всего и сразу.

А я-то не совсем маг. Мы побратались... посестрились с милой змейкой, и теперь я сама частично пресмыкающееся.

Интересно, хлороформ в свое время проверяли на змеях?

Подозреваю, что магических тварей среди них не было. Этих полозов вообще ракетой надо фугасить, чтобы результат был. Ядерной боеголовкой, лучше всего.

Итак, плюсы — я жива, активна и готова кусаться.

Минусы — я не знаю, куда меня везут, зачем и чем это кончится. А еще я не ядовита, так что укусить — укушу, но пользы будет мало.

Вырваться из кареты я смогу в любой момент, убить этого самоуверенного недоноска — тоже. Правда, я еще никогда не нападала первой, но какая разница?

Лучше я буду терзаться угрызениями совести, чем мои близкие — обходиться без меня. Я вот возьму, и в любой момент силикатизирую этого придурка, и сделаю из него 'кремниевого человека'. Просто добавлю углероду электронов и сделаю из него кремний. Или воспользуюсь старым заклинанием, с железом в крови. Пусть подохнет от удушья.

Я могу. А учитывая эксклюзивность моих разработок, защиты от них пока нет даже у меня.