Маруся-3. Попасть не напасть

Ему бы остаться одному, поплакать, вспомнить маленького Васечку, который лез на руки и лепетал забавно, жену утешить,, с дочерями поговорить...

Нельзя.

Ничего нельзя.

Император не имеет права ни на что, даже на обычные человеческие чувства. Ему надлежит быть на вершине — он там им стоит. А что ему больно...

Нет у него права на боль.

Все должно быть сделано по обычаю. Потом...потом, когда все уедут, когда он останется один... наступит ли такое время?

Иван не знал.

Но понимал, почему к старости его отец ушел в монастырь, почему ушел его дед....

Они могли прожить долго, и жили, и правили долго, но престол наследнику передавали не в миг смерти, а раньше. Сил не оставалось. Ни на что.

Монастырские стены прятали их от мира — или мир от них? Когда больше не остается сил жить напоказ, хочется убежать. Хочется, чтобы тебя никто не видел...

Сейчас Ивану хотелось того же самого.

Запереться бы в келье — и рож этих не видеть паскудных! А то не удержится...

А злоба мага воды...

Считай, приговор.

Иван делал все, как автомат.

Площадь.

Храм. Снова площадь...

Родовой амулет.

Легко ли магам воды призвать силу огня?

Нет. И это еще не то слово. Адски, каторжно, неимоверно трудно. Иван XIV весь сосредоточился на этом действии, направляя силу в родовой артефакт, и слишком поздно услышал крик.

Шум...

А когда он поднял голову, было уже поздно.

С колокольни летела смерть.

Такие вещи могут почуять все маги, он не оказался исключением.

Огонь и металл. Живых не останется, это понятно.

Бить навстречу магией огня? Бессмысленно. Только полыхнет ярче.

Никто не успевал.

Кроме...

Как!?

Наверное, навсегда эта картина запечатлелась в памяти монарха.

Летящий с небес огонь.

Летящая ему навстречу пыль — откуда?

И женская фигурка в черном, которая, взмахнув рукавами-крыльями, падает по ступенькам.

И вокруг нее бьется в мрамор стальная смерть. Звенит, отлетает, рикошетит — и падает, бессильная...

То, что должно было пролиться на толпу стальным роем, рванулось к женщине, окружило...

И наступила тишина.

Всего на миг, потом помчались к колокольне охранники, прозевавшие все и вся, потом кто-то ухватил магией террориста... а Иван позволил себе секундную слабость.

Он смотрел на черно-красное пятно и не мог понять самого главного.

Жива?

ЖИВА?!

Глава 10.

Когда герои отдыхают...

Тишина длилась недолго.

Миг — и толпа взорвалась криками, воплями...

Его величество понял, что если сейчас не перехватит инициативу, все закончится плохо.

Затопчут.

Страшная штука — массовая истерия, если начнется — лучше сразу падать и ползти под землю, в канализацию. Да и там достанут...

А чем охлаждают ошалелых котов?

Водой.

Благо, его величество как раз магом воды и был.

Вот оно и отличие от слабого мага. Откуда слабак возьмет воду? Да еще в потребном количестве?

Или призовет откуда, или сгустит из воздуха, или... вариантов много, но и времени понадобится много, и сил...

Его императорское величество был каким угодно магом, но не слабым. А потому...

Секундная задержка.

И на площадь хлынул водопад.

Вся вода, которая была в радиусе километра, в единый миг сконцентрировалась над площадью — и пролилась.

Куда и истерика делась?

Люди стояли, хлопали глазами... сухим остался сам император — своя магия, не чужая, сухими остались ступени собора, где лежало черно-алое пятно....

— Живыми брать негодяев!!! — рявкнул его величество.

Но куда там — живыми!

Один покончил с собой, двоих просто смели и разорвали в клочья, когда спешили наверх. Кого тут возьмешь?

Некого.

Его императорское величество кое-как сдержал себя, чтобы не бежать, но расстояние до собора все равно преодолел намного быстрее, чем шел оттуда, и опустился на колени перед телом княжны Горской.

С другой стороны так же стоял мужчина... и не знал, как и взяться.

— Что с ней?

Благовещенский, а это был именно он, едва коснулся руки княжны.

Его величество резко выдохнул.

Что с ней?

Как бы это покорректнее... металл она к себе притянула. А сила удара? А разлет?

В результате — множество мелких ран. Картечь где ударила по коже, оставив болезненный след, где вошла неглубоко, где поглубже...

Есть такое слово — дуршлаг. Вот, оно самое. Или решето, на выбор.

И как взять — неясно. И что делать — тоже, а делать что-то надо, она же кровью истечет...

Его императорское величество быстро провел руками над телом женщины. Кровь — это тоже вода, и можно ее как-то...

Или нельзя?

Можно запереть одну рану, две, но столько...

На такое сил не хватит и у трех императоров.

— Ее надо срочно в госпиталь, иначе точно не выживет! Лекаря ко мне!

Говорил его величество вроде и не слишком громко, но лекари уже мчались со всех концов площади. Александр сжал руку женщины, поглядел на императора.

— Ваше...

— Оставайтесь с ней, — с первого слова понял проблему Иван XIV. — Сколько надо, столько и оставайтесь, мое распоряжение.

— Благодарю.

Иван XIV встал на ноги. На его место тут же опустились двое лекарей,, один из них схватил Марию за вторую руку, вливая силу, второй начал что-то делать с кровотечением...

— Доченька!!! Пустите меня к дочери!!!

Крик был такой силы, что подскочил даже его императорское величество.

Князь Горский вырвался из толпы, кинулся к Марии, но...

Не добежал.

По уважительной причине — на кулак налетел.

Кулак принадлежал молодому парню лет шестнадцати, с простым, ничем не примечательным лицом, одетому хоть и парадно, но без привычки. Те, кто дорогие вещи носит, с ними срослись, они себя непринужденно чувствуют, хоть в чем. А этому явно было неудобно, неловко... но не сейчас.

Князю он прямым в нос зарядил — любо-дорого поглядеть.

— Ах ты, с...!

Перед лицом его императорского величества разворачивалась откровенно базарная драка. Князь отлетел на шаг, вытер кровавую юшку и медленно двинулся на противника.

— Ах ты, холоп!

— Близки к ней не подойдешь, козел!!! — заорал, надсаживаясь, парень. — Опять дочерью поторговать решил?! Да я тебя сейчас своими руками удавлю, и плевать, кто ты есть! Ты мизинца ее не стоишь!!!

Доля правды в его крике была.

Иван XIV это понимал, а потому махнул рукой. Романов лично бросился между князем и молодым человеком.

— Иван! Остынь!

Пикантность ситуации придало то, что остановились оба. Но первым Романов обратился к молодому человеку.

— Успокойся. Если ты в тюрьму попадешь, сестре легче не будет.

Мальчишка злобно сплюнул на землю. Кажется, он готов был попасть в тюрьму. Но — за дело. Например, за убийство князя Горского.

— Ваша светлость, прекратите концерт, — досталось и второму участнику драки. — Все присутствующие осведомлены о ваших... родительских чувствах.

Князь Горский плеваться не стал — аристократия.

— Это моя дочь. У нас были разногласия, признаю, но я ее люблю. И она меня любила...

— Ах ты....

Мальчишка едва не кинулся второй раз. Хорошо, Романов поймал. И смерил Горского ледяным взглядом.

— Не сомневаюсь, когда Мария Ивановна очнется, она вам выразит свою любовь.

— Девочка моя...

— А пока извольте не мешать специалистам. Иван, берешь брата и домой, тебе есть о ком еще подумать...

— Маша...

— Я вечером лично пришлю пропуск. Приедешь к сестре, обещаю. И Александр Викторович с ней останется. Сейчас ей от тебя пользы не будет.

Мальчишка кивнул. И вроде как немного опамятовал. Или это тычок от Романова помог? Отличный получился воспитательный эффект. Ваня шагнул вперед и упал на колени.

— Ваше императорское величество, умоляю простить меня...

Иван XIV махнул рукой.

— Я не сержусь. Езжайте домой, юноша, о состоянии... сестры вам сообщат.

Княжну как раз перекладывали на снятую кем-то с петель дверь храма.

А кровь капала и капала на камни двора...

Ваня поднялся, кое-как (не аристократ, не обучен) поклонился, кивнул Пете, и пошел к выходу. Петя помчался за ним. А что часть пути они прошли рядом с медиками, и с Благовещенским,, который так и не отпустил пальцы княжны, и оттеснить его ни у кого не получилось...

Его величество перевел взгляд на князя Горского.

— Мария Ивановна и вся ее семья находятся под моим личным покровительством.

Князь побледнел.

В переводе на русский недипломатический это звучало проще: 'протянешь руки — протянешь ноги'. И князь это отлично понял.

Поклонился, забормотал что-то верноподданническое, капая кровью на дорогой костюм, Иван XIV его уже не слушал. Обернулся к Романову.

— Предварительно?

— Шуйские, государь. Картечь... взорвись это все, как они планировали, тут бы народу полегло.

— Как они смогли пройти сюда?

— Выясняю, государь.

Романов понимал, что после такого провала, на службе его вряд ли оставят. Разве что дела сдать разрешат... не казнили бы — уже хорошо.

Даже если и казнят — он сейчас, считай, в долг живет. Тоже на площади был, его бы тоже накрыло... все бы полегли.

Взрывом хорошо сносит щиты, никто ведь с боевыми не пришел, так, обычные, не самые сильные подняли. Взрывом их бы влегкую посносило.

А потом — картечь.

Если в голову, если повреждение мозга — не выживет и самый сильный маг. Никто не выживет. Княжна их всех спасла. Но как она успела — вот вопрос?

На него Романову тоже предстояло ответить.

Он даже не понял... какое-то время княжна двигалась быстрее человека...

Магия?

Но такой магии просто не существует.

Да и то, что она сделала... она — маг земли. Нестандартное использование обычных заклинаний?

Может, и так.

Надо будет расспросить ее родных. Обязательно.

* * *

Василий Шуйский двигался вместе со всеми.

Никто не стал задерживать людей на площади, и он вышел беспрепятственно, вместе со всеми.

Его дети мертвы.

Его юрт — мертв.

Его дело погибло.

Ничего, ничегошеньки у него не осталось. Или все-таки?

Осталась месть.

Если не думать о себе, если решиться на самопожертвование... но месть — кому?

А что, есть выбор?

Конечно, нет. Только один человек из всей толпы заслуживает внимания. Гадкая баба, из-за которой столько планов пошло прахом.

Княжна Горская.

Что ж.

Василий не будет торопиться, он подождет. Если княжна умрет, отлично! Он обратит свой гнев на кого-нибудь еще.

Если выживет... она — не выживет. Он поспособствует.

Шуйский покосился в ту сторону,, куда уже уехали названные братья княжны.

Достать их?

Реально, но — не стоит. Это соплячье деревенское... какой смысл на них время и силы тратить? Смешно даже. Скорее всего, княжна их приблизила в пику отцу, но и отца трогать...

С другой стороны...

Братья — ерунда, но у княжны есть и дети.

Василий хищно улыбнулся, прикидывая план действий.

Дети — отлично!

Их легко похитить, они не могут сопротивляться, они уязвимы... что еще нужно?

Ничего.

Но если похитить ее детей... о, это будет отличная месть. Можно даже не убивать их сразу, подождать немного. Если княжна умрет, их можно...

А почему нет?

Или воспитать этих детей для себя — и под себя.

Или убить.

Или поторговаться...

Определенно, эту идею стоит и обдумать, и развить. И Шуйский медленно пошел вниз по улице.

Где у нас живет княжна Горская, она же госпожа Храмова? Надо навестить ее дом. Посмотреть что там, как... прикинуть подходы — отходы.

Давно он ничем таким не занимался, но и выбора нет. Все его дети, все его люди — все полегли там, на площади.

Что ж.

Шуйский докажет,, что юрт — это он. Эти твари еще пожалеют...

И Василий зашагал еще быстрее, на ходу вспоминая, какими средствами он располагает.

* * *

Александр сидел в коридоре.

Ощущения у него были самые отвратительные.

Как так получается?

Он — мужчина. Он военный, он ходил в бой и не кланялся пулям, но... с Машей почему-то все получается неправильно. То она бросается в бой, то закрывает всех — собой, то...

А ведь она женщина. Ей на роду написано быть слабой и хрупкой, нуждаться в защите мужчин...

М-да.

При Машеньке этого лучше не произносить.

При всей внешней изысканности и утонченности, княжна Горская вовсе не была эфемерным созданием. Она не жеманилась, не хлопала ресницами, не пыталась кокетничать — она воспринимала мужчин на равных и очень обижалась, когда ее считали слабее или глупее.

Хотя ничего удивительного в этом не было.

Женщины и мужчины все же разнятся, и никто не заставит прекрасную даму, к примеру, таскать камни. Зачем?

Для этого есть мужчины.

И точно так же, никто не заставит рыцаря составлять цветочные букеты. Можно, но... стоит ли?

Мужчины и женщины разнятся, и у них есть свои места в мире. Стоит ли смешивать?

Нет, не стоит. Это как вода и масло, ничего хорошего не получится, да и смысла нет. Александр видел в Европе суфражисток. Отвратительное зрелище.

Коротко стриженные, в штанах, с папиросами в зубах, раскрашенные самым жутким образом — кому может понравиться такой кошмар?

Хотя находятся любители.

И мужчины там бывают всякие, в том числе и женоподобные. Но на Руси это не прижилось. Дикари, как говорят в Европах.

Ну и плевать на них три раза.

Какая же чушь лезет в голову!

Но Александр знал причину.

Этот не Маша должна сейчас лежать на операционном столе, это он должен быть там!

Он!

А он не успел, не отреагировал... и до сих пор не может понять, как успела Машенька.

Вроде бы доля секунды... и крик.

Он помнит чей-то крик, жуткий, кошмарный...

А потом все сливается в единую ленту.

В небе вспухает серое облако, лестница встает на дыбы, так, что его сбивает с ног, и он куда-то летит — и Маша, словно маг воздуха, взлетает вверх.

Но ведь она не маг воздуха! Она маг земли, он это точно знает... может ли быть — двоесилка?

Говорят, давно такое бывало, но даже тогда были совмещенные стихии.

Огонь — земля, огонь — воздух. Земля — вода, вода — воздух...

А чтобы противоположные — нет, такого никогда не бывало. Вода никогда не уживется с огнем, земля будет конфликтовать с воздухом. Это не потому, что одни хорошие, а вторые плохие, просто это их суть.

Две противоположные стихии не уживутся в одном теле, они просто разорвут его на части. Плюс и минус не могут быть рядом...

Но как тогда?!

Из бесплодных размышлений его вывел голос врача.

— Господин Благовещенский?

— Да?

Александр встал, разглядывая обратившегося к нему мужчину. Доктор, лет шестидесяти на вид, высокий, светловолосый, худощавый — такие до старости мальчишками выглядят. Вот и этот смотрится несерьезно, след от очков на переносице трет, а пальцы длинные, тонкие, нервные. И несколько капель крови на одежде...

Маша?

Кольнуло сердце.

— Она...