— А теперь извини, вынужден тебя покинуть. — Руди внезапно поднёс её руку к губам и поцеловал. — Жаль, я не видел лица Теодора Нотта после твоей оговорки! Ты была великолепна, сестрёнка!
— Стой, Руди! — воскликнула Санни, внезапно осознав, что же её мучило в словах лорда-дракона. И, поймав внимательно-вопросительный взгляд Лестрейнджа, замершего в ожидании вопроса, спросила: — Что за условия? О каких таких условиях говорил лорд Нотт? Ну, в этой дуэли?
Рудольфус вздохнул и протянул руку, словно хотел потрепать её по голове. Санни увернулась, не спуская с него настойчивого взгляда, и он тихо рассмеялся.
— Знаешь, детка, что меня очень в тебе радует? — глаза Руди, несмотря на улыбку, стали серьёзными. — Что ты, с твоим характером, никогда не совершишь такую глупость, и не вызовешь... парня на поединок!
— Руди! Я близка к тому, чтобы вызвать тебя!
— Не выйдет, — рассмеялся он.
— Это ещё почему?
— Я не такая скотина, чтобы согласиться, — Рудольфус больше не веселился. — Ладно, слушай. В магической дуэли каждая сторона может поставить условие, которое будет обязан выполнить проигравший.
— Ах вот что! И что за условия поставили они? — любопытство смешивалось с желанием побить префекта, хотя она уже почти догадалась, о чем пойдёт речь.
— Ну, ты же умная девочка, правда? Вот лорд-дракон тобой впечатлён... Ладно, не смотри так, мне уже страшно! МакНейр, по условиям Никки, должен был встать перед ней на колени на глазах у всей школы. Для гордого шотландца — это довольно суровое унижение, если ты не в курсе.
— Как глупо, — вырвалось у неё. Просто в голове не укладывалось, что из-за такой чуши надо было драться.
— Не скажи, — хмыкнул Рудольф. — Это тебе кажется полной чушью, Санни. Но ты же не гордый горец и не наследник патриархального клана в одном флаконе. А скажи мне, пошла бы ты в обед в Большой зал, и могла бы встать там на колени на глазах у всех? Скажем, перед Флинтом. Да ещё громко попросить у него прощения?
Санни представила и ужаснулась, передёрнувшись. Руди понимающе покивал.
— Почему сразу у Флинта? — пробормотала она.
— Потому что водишь за нос бедолагу и даже не скрываешь, что ничего ему не светит. Эй, я пошутил! Он сам виноват, так что даже не думай об этом! Флинт очень верный друг, просто цени.
Санни стало ужасно грустно, но она постаралась улыбнуться и вернуть его к теме дуэлянтов.
— А вызвать девушку на дуэль — это не унизительно?
— О да! Позор, тут ты права. Но есть одно обстоятельство, делающее такой вызов исключением из правил. Предвосхищая твой вопрос: Уолден не победы добивался этой дуэлью.
— Разве?
— Он добивался согласия женщины, которую любит. А в любви и на войне все средства хороши.
— Да?! Идиотский способ, — сделала вывод Санни и увидела, что Руди на этот раз с ней согласен. — То есть Ники должна была...
— Выйти замуж за Уолдена, — кивнул Лестрейндж. — И она проиграла.
— Да он же чуть не убил её!
— Она проиграла, Санни. Это всё?
— Да. Нет. Какой у меня характер? Руди!
— Что?
— Ну ты сказал, что с моим характером совершить глупость...
— А, ну да, твой характер...
— Так какой он? — настойчиво повторила она.
— Непостижимый, — хохотнул Рудольфус и снова нырнул в тайный проход, не дав ей возможности отреагировать на сомнительный комплимент.
Санни покачала головой, зачем-то оглядела дверь кабинета ЗОТИ, у которой стояла, и поспешила к себе, надеясь, что Лакки припасла для неё что-нибудь вкусненькое.
* * *
Когда вечером в пятницу Рабастан Лестрейндж, мокрый и счастливый, вывалился в личных апартаментах родного дома в вихре аппарации, он был встречен причитаниями верного домовика Борги и оглушительным стуком в дверь. Судя по всему, стучали уже ногами, в любом случае, так громко никто из семьи никогда не оповещал о своём желании видеть Басти. Кроме отца. Была мысль, что Долохов мог запросто поступить таким образом, только тот при бабуле Сольвейг менялся кардинально, и ни за что не захотел бы её расстроить чем-то подобным.
Пришлось наскоро накладывать на одежду высушивающее заклинание, защита на двери стояла таким образом, что открыть дверь можно было только вручную, без магии.
— Па?! — удивление и невинный вид точно не могли помешать. Пока юноша торопливо соображал в чём мог провиниться, он заметил, что отец вовсе не касался двери. Он сидел на небольшом диванчике напротив комнаты, положив ногу на ногу. Палочку Ричард опустил только при виде сына. И Басти тут же поставил себе зарубку — обязательно вызнать такое полезное заклинание стука в дверь!
— И где ты болтался... — небрежно наколдованный Темпус вызвал светящиеся цифры, нахально закрутившиеся в воздухе. Почти такие, как перед магической дуэлью, разве что здесь не было обратного отсчёта, — ... почти полтора часа?
— Я... После экзамена я... — он и не знал, что прогулка под дождём была настолько продолжительной. Попрощавшись с Санни, Рабастан просто физически не смог вернуться домой сразу, надо было прийти в себя, и на это требовалось время. Почти пьяный от пережитого, он, не спеша, дошёл до Хогсмида, измокнув до нитки, потом ещё немного прогулялся вдоль дальнего берега Чёрного озера, потом нарвался на двух фестралов, танцующих под дождём, и некоторое время не мог оторвать взгляда от такого фантастического зрелища. Басти и не думал, что жутковатые фестралы, которых он стал видеть после смерти прабабушки Камиллы Гамп около двух лет назад, могут быть настолько прекрасны. Но не рассказывать же всё это отцу? Потому закончил он скомкано: — ...решил подышать свежим воздухом.
— Надышался? — хмыкнул Ричард, легко поднявшись. — И как возле Хогвартса погода? Дожди?
— Откуда ты знаешь? — вырвалось у Рабастана невольно, и по усмешке отца стало понятно, что прикусить язык надо было раньше.
— А дожди сегодня только там, сынок. Когда скрываешь улики, надо действовать более продуманно, — Ричард навёл палочку на его голову и теплый ветерок мигом высушил волосы, подарив приятное ощущение тепла и сухости. — Придумай, что будешь рассказывать матери, потому что она уже вся извелась. Ужин через десять минут. Только тебя ждали.
С этими словами вполне доброжелательно настроенный отец подмигнул, подняв брови указал глазами на мокрые ботинки и удалился, даже не спросив, как прошли СОВ.
— Борги, — Басти ворвался в комнату, на ходу срывая мантию, рубашку и сбрасывая обувь, — быстрее, новый костюм, рубашку такую же и ботинки.
— Всё готово, хозяин. Борги позаботился, Борги набрал горячую ванну.
— На это времени нет, потом. Мама ждёт, и папа... И бабуля... Галстук?! Нет, не этот, и не этот, вообще не нужно галстука.
Переоделся он минут за пять и скоро уже входил в обеденный зал. Отец не соврал, ждали только его. Бабуля и отец приветливо улыбнулись, почти одинаковыми насмешливыми улыбками, а вот мама действительно посмотрела с волнением:
— Ну?! Говори же, сынок. Как экзамен?
— Всё сдал, — он широко улыбнулся, кивнув миссис Марлоу, молодой служанке, накладывающей аппетитное жаркое. Женщина понимающе улыбнулась и положила ему несколько дополнительных кусочков. — Помучали, конечно, особенно профессор Марчбэнкс, но, похоже, остались довольны.
— Дай ребёнку поесть, — вмешалась Сольвейг. — Потом расспросишь. Кушай, Басти, только имей в виду, на десерт твой любимый пирог с вишней.
После ужина, который прошёл в мирной обстановке, Басти в лицах рассказал, как проходил экзамен сразу по всем дисциплинам.
— Она тебе просто улыбнулась или удалось сорвать поцелуй? — вопрос Сольвейг прозвучал так внезапно, что Басти поперхнулся соком, который как раз отпил, чтобы перевести дух. Казалось, вся кровь бросилась в лицо, теперь уж точно выдавая его с головой.
— Мама! — Бастинда укоризненно посмотрела на мать, а потом ахнула, заметив реакцию сына. — Так ты виделся с Санни? Ты поэтому так задержался? И бабуле успел рассказать?
— А зачем мне рассказывать, — усмехнулась та, откинувшись на высокую спинку своего кресла, глаза, не по возрасту яркие, лукаво блеснули. — Я прекрасно помню точно такую же мечтательную улыбку и сияющие глаза твоего мужа, когда ты сменила гнев на милость и позволила гораздо больше, чем положено приличной девушке. Заглянул ко мне после вашего свидания попрощаться, так вот, и взгляд, и улыбка точь-в-точь была, как у кота, объевшегося сливками.
— Дикон! — теперь уже пришла очередь Бастинды краснеть. — Как ты мог!
— Я ничего не рассказывал, — усмехнулся Ричард, отрываясь от передовицы газеты, которую не удосужился прочитать за весь день. — Если твоя мать меня тогда отлегилиментила, то я уж точно этого не заметил.
— Никакой легилименции не нужно было, — отмахнулась Сольвейг, — у тебя всё на лице было написано, как сегодня у Басти. Ну до чего же он на тебя похож, Дикки!
Басти никак не удавалось показать безразличие, особенно теперь, когда все взгляды снова сошлись на нём.
— Ну да, мы виделись! — практически с вызовом воскликнул он, когда молчание стало уж совсем тягостным и красноречивым. — И ничего такого не было, ничего! Поговорили. И всё!
— И целовались под дождём? — поднял бровь отец. — Надеюсь, вы оба не простудитесь после такого свидания.
— Папа!
— Дикон, откуда ты...
— Басти, ты точно не позволил себе большего? — Озабоченно спросила Сольвейг. — Джейсон Прюэтт не из тех, кто будет спокойно смотреть на некоторые вещи в отношении его единственной дочери.
— Только поцелуй, бабуля! — рассердился Рабастан, вскочив с места. — Что? Что вы так смотрите? Клянусь, не было больше ничего! Ну да, мы целовались, и да, папа, под дождём! И ей точно понравилось! И дождь ей тоже нравится! Теперь я могу идти?
— Басти, — мама встала и стремительно подошла к нему, приложив руку ко лбу. — Ты весь горишь! Ты хорошо себя чувствуешь?
— Нормально, — буркнул он, немного сбитый с толку такой заботой.
— А тебе-то понравилось с ней целоваться?
— Мам! Ну хоть ты!..
— Иди уже, страдалец, — усмехнулась Сольвейг. — Ричард!
— Рабастан, можешь идти, — тут же ответил отец, откладывая газету в сторону. — Завтра ничего не планируй на вечер, ты мне будешь нужен.
Он и не планировал, Басти вообще весь вечер ни о чем думать не мог, кроме приятных мгновений, проведённых возле хогвартской решётки. Мысли не мешали работать в мастерской над артефактом, наоборот, движения, доведённые до автоматизма были плавными, чёткими, аккуратными. Руны получались с первого раза, а заклинания походили на песню. На этой стадии работы их нужно было много. Целые связки, где ошибись разок — и всё начинай сначала. Но он не ошибся.
Только во втором часу ночи он закончил работу, которой отдавал в последнее время все вечера. Разминая спину, Басти обратил внимание на верного домовика, уныло сидевшего в уголочке на маленьком пуфике. Похоже, у преданного эльфа это уже стало традицией — следить за его работой.
— Ванна, хозяин! — оживился тот.
— Сейчас, — Басти не удержался от широкой улыбки. — Одна мелочь осталась. Погоди!
Завершающая часть всегда была самой приятной. Когда все кусочки изделия становятся одним целым, когда рождается что-то новое, уникальное, прекрасное. Последние штрихи, последние заклинания, последний росчерк, ставящий крохотную, пока не зарегистрированную личную печать.
— Можешь меня поздравить, Борги, — выдохнул Басти, когда рассеялось магическое облако над изделием. — Артефакт готов на два дня раньше срока!
— Борги поздравляет хозяина! — повинуясь знаку Рабастана, тот подошёл поближе, чтобы оценить работу. И трудно сказать, у кого из этих двоих глаза были более восторженными при виде прекрасной розы с каплями росы на нежных лепестках, превращающейся в изящный, но весьма опасный кинжал, с инкрустированной золотом и драгоценными камнями костяной рукоятью, с вязью золотистых рун на сверкающих серебром гранях клинка. — Госпожа Сольвейг будет счастлива!
— Надеюсь, — вздохнул Басти, убирая кинжал в красивый ларец, выполненный в том же стиле, что и сам артефакт. — Осталось всё прибрать. Я быстро. Нет, Борги, ты же знаешь, тут нельзя применять твою магию!
— Борги знает! Борги не магией, у Борги руки не только для магии, — эльф уже подхватил специальную метелку, принимаясь быстро подметать пол от металлических и костяных стружек.
Басти покачал головой и начал протирать верстак и все поверхности. Инструменты ложились в предназначенные им ячейки на стене, чётко по размеру и по предназначению, использованную ветошь в короб у двери — надо будет потом выстирать без магии. Рунные письмена на рабочей поверхности и парочку пентаграмм он отмыл с особым старанием.
Только освободившись от фартука и специального костюма, Басти ощутил, что вымотался окончательно. Однако внутри всё продолжало переливаться радужным счастьем. Он бы с удовольствием прожил этот долгий день ещё раз, и ещё, и ещё, несмотря на все волнения. Хотя будущее тоже рисовалось отнюдь не мрачными красками, даже при полной неопределённости.
— Нет, Борги, ванну я не переживу, — простонал он, когда добрался, наконец, до постели. Первым делом он заглянул в блокнот, но от Санни, ожидаемо, ничего не было. Неудивительно, он и сам забыл пожелать ей доброй ночи, взявшись доработать свой проект. А она, должно быть, всё ещё смущена происшедшим.
Проспал он чуть не до полудня и был разбужен Сольвейг, потребовавший немедленно показать артефакт. Не иначе, как Борги проговорился. Испытания прошли успешно, Сольвейг не скрывала улыбки, и даже велела наклониться для поцелуя в щёку.
— Сгодится, — уверенно кивнула она, заворачивая ларец в прихваченную с собой красиво вышитую ткань. — Заберу с собой, и не возражай. Не хочу, чтобы ты решил что-нибудь доработать и испортил всё. В понедельник назначен приём в гильдии, ты очень вовремя всё завершил.
— Назначен? Уже?! Но ты говорила, только после Рождества. А если бы я не успел?
— Ты? Не успел? Рабастан, я была уверена, что завершишь не позже воскресенья. И не ошиблась. И прекрати паниковать, в гильдии тоже люди. А председатель менее страшен, чем госпожа Марчбэнкс. И пойми уже, ты готов, это я тебе говорю. Не смей снова засесть за учебники, я рассчитываю, что эти два дня ты как следует отдохнёшь!
— Хорошо, бабуля, — вздохнул не настолько уверенный в своей готовности Басти. — Можно, я по-быстрому сегодня сделаю ещё пару вещиц?
— Нет! К мастерской не приближайся. Тем более я сама имею на неё виды сегодня. И попрошу не любопытствовать, потом всё покажу.
— Мне нужна своя мастерская, — пробормотал Рабастан, выходя из гостиной.
Заняться до назначенного отцом часа было совершенно нечем, и он направился на прогулку в сторону дома Робертсов. Пока шёл, вспомнил, что профессор собирался на чемпионат по квиддичу, и он уже, наверное, там, вместе со своим забавным сыном. Басти даже пожалел, что те билеты от Гарпий отдал Антонину, мог бы тоже с пользой провести выходные, раз уж бабуля не допускает в мастерскую.
Поэтому очень обрадовался Трою Хэйли, попавшемуся навстречу.
