Маруся-3. Попасть не напасть

Она-то понятно, вбила себе в голову глупости, нафантазировала героя, но в такой ситуации виноват всегда оказывается мужчина.

Почему?

Потому что он — мужчина. Значит, в ответе за все женские дурости.

Василий честно пытался объяснить, что не любит Настеньку... любит, но только, как сестру, конечно, она самая-самая чудесная, но она еще найдет свое счастье, а он... он ее недостоин, и вообще, он любит другую...

Думаете, его услышали?

Зря вы так думаете.

И не услышали, и не захотели, и вообще...

Амулет — нагрелся!

Уж что там купила тупая служанка, какую дрянь приволокла, может, он на комаров реагировал, может, на прыщи... кто ж теперь скажет. Но две дурочки решили четко.

Нагрелся?

Приворот!!!

Не надо с Васенькой разговаривать, надо Васеньку спасать-спасать-спасать!!!

И принялись за дело.

Адрес ученого?

Так ведь отец с ним дело имеет, а он плохого не покупает! А им нужно самое-самое лучшее, это понятно...

Дальше все покатилось, словно ком снега под горку.

Взрыв.

Расстройство помолвки.

И полное отсутствие интереса к Анастасии. Что она, что любая другая девушка.... Соня по секрету сказала подруге, что с Васей действительно что-то неладно, но что?

Девушки искали, разбирались...

И наконец, Соня подслушала разговор отца! Который и передала подруге! Как же тут не помочь?

Такая любовь, такая страсть, как в романе...

(Матвеев слушал и скрипел зубами. Собрать бы те романы, да и сжечь! Вместе с сочинителями!!!)

Если на балу Анастасия сцепилась с княжной Горской просто из чувства нелюбви...

Да, княжна Горская!!!

Ее дружно не любили и Соня, и Анастасия. А за что ее любить?

За проявленный дар мага земли?

За то, что княжна вечно сидела, уткнувшись в книгу?

За то, что она...

Да, именно так. За то, что в свое время Василий, провожая княжну взглядом, назвал ее 'обаятельной пышечкой'. А девушки и услышали.

На ее высочестве Александре срываться — отдача замучает. А вот на княжне Горской — можно. И плевать, что она с Демидовым сговорена... кому и когда это мешало?

Порвать нахалку!

В клочья!!!

И взрыв едва не исполнил скромную девичью мечту. Увы...

У кого-то на небесах оказалось странное чувство юмора. И вместо смерти получился криво легший на княжну и цесаревича приворот.

Когда Настя узнала, кто именно стал предметом Василия, она взбеленилась. И это еще мягко сказано. Она была в ярости, в отчаянии, в гневе...

Что ей оставалось делать?

Только убивать.

Нет человека, нет приворота.

Да, она знала о связи отца с Дарьей Благовещенской. И о том, что у нее может быть сводная сестра — тоже. И что?

Кого волнуют внебрачные ублюдки?

Настя воспользовалась своим положением дочери главы юрта, и как следует порылась в бумагах на столе отца.

Ах, сколько знают, сколько замечают и запоминают дети! Это родители считают их маленькими, а детки-то выросли...

Детки скоро своих заведут...

Анастасия знала, кому из людей отца она нравится. Кто ей поможет. Кто...

Расплатиться придется, да. Пара поцелуев, но не больше... ладно, можно и чуть больше. Ради того, чтобы уничтожить ненавистную соперницу, Настя была готова на все.

И в Березовский отправился человечек из тех, что есть на службе у любого юрта.

Приказ он получил от Матвеева, хоть и не лично, но его печать, его подпись, его секретарь, который принес письмо — что еще надо?

Аванс — и тот.

Настя пару колечек заложила, хватило и на аванс, и на дорогу...

В Березовском человечек нашел Дарью Благовещенскую. Немного шантажа, немного уговоров — и та с удовольствием поквиталась с негодяйкой.

Да, и покушение в столице тоже дело рук Анастасии.

А что?!

Нечего у нее жениха уводить!!!

Матвеев слушал, слушал...

И наконец махнул рукой.

Сил у него не было даже орать.

— Иди отсюда...

Настя послушно поднялась.

— А Горская...?

— Не твоего ума дело...

— Но...

— ВОН!!!

Девчонка вылетела из кабинета вперед своего визга. И не услышала брошенного ей в спину короткого:

— Дура.

* * *

Оставшись один, Матвеев опустил голову на руки, вздохнул...

Это даже не кошмар.

Это — хуже.

Это дно...

Он столько времени пытался поднять свой юрт, столько в него вложил, столько сделал, и вот, из-за стечения обстоятельств, из-за глупой девчонки все летит в пропасть.

Все идет прахом, все...

Матвеев признавал за собой неблаговидные поступки, чего уж там! Законопослушными пусть мещане будут с крестьянами, тем бунтовать ни к чему. А он...

Он просто берет свое и распоряжается своим.

Ну... в перспективе — своим.

Матвеев был умен, не зарывался, не хапал поперек морды, и постепенно укреплял свои позиции. Но на брак с наследником он пока не замахивался.

Вот, со вторым-третьим сыном — вполне. А там...

Там видно будет, кто наследником станет.

Всякое в жизни бывает, уж он подскажет зятю, как себя лучше вести. Ненавязчиво так, исподтишка...

Тихой сапой, мягкой лапой...

На Анастасию он не рассчитывал. Мало ли, кто и в кого влюблен? Детская любовь... ну так что же? Кто из нас не влюблялся в детстве?

Но чтобы такое наворотить?

Пороли мало.

Вообще не пороли. А надо было, ох как надо...

Одна дура влюбилась, или вообразила, что влюблена, другая захотела помочь подруге, а поскольку девочки не из простых семей... вот и получилось.

Свою вину Матвеев признавал.

И не заметил, и упустил, и...

Даже с ученым — что такого?

Он ведь действительно гениален, ему приходят в голову самые невероятные решения, а Матвеев привык брать все самое лучшее.

Но кто бы ему сказал, что эта сволочь двурушничает? Что работает и на кого-то еще... на кого?

Романов пока молчит, молчит и государь, но уже сейчас ясно, что простой потерей влияния не обойдется. Нет, не обойдется...

Что ждет его юрт?

Что ждет самого Матвеева?

Придется ему сложить с себя полномочия, или вообще... голову отрубят? В хватке Романова Матвей Иванович и не сомневался.

Разве что...

Попробовать договориться? Не с князем Горским — в столице ни для кого уже не были секретом его отношения с дочерью, а лично с госпожой Храмовой? Если она согласится принять виру...

Только вот что ее устроит в качестве виры?

И устроит ли?

Вечно так! Наворотят бабы-дуры, а страдать кому? Ему...

Ох, грехи наши тяжкие...

Глава 7

Дворцы и отцы

— Ваше императорское величество...

Я сделала попытку приподняться, но меня уложили назад.

— Лежите, Мария. Вам пока еще не стоит подниматься. И — государь.

— Да, государь.

Иван Четырнадцатый был серьезен и сосредоточен.

— Мария Ивановна, я хочу вам кое-что предложить.

Я промолчала.

А что он мне может предложить? Эксклюзивный гробик? Или элегантный памятник? Один раз меня уже приговорили, второй я на слово никому не поверю.

Кажется, государь понял, о чем я думаю, потому что покачал головой.

— Не надо, Мария Ивановна. Я виноват перед вами.

Интересно, что он хотел услышать в ответ? Да, виноват? Или — что вы, государь, вы не можете быть виноваты?

Я не знала, поэтому предпочла промолчать. Умнее покажусь.

Государь не дождался ответа и продолжил свой монолог.

— Мария Ивановна, что вы хотите в награду?

Долго я не думала.

— Уехать в Березовский и заниматься там своим делом. Чтобы меня никто не трогал, государь.

— Про ваше дело я знаю, это полезно для государства, так что я не против. Но замуж вас выдать надо, Мария Ивановна.

Я едва не застонала.

— Но, государь!

— Мария Ивановна, вы станете добычей. Вы это понимаете? Вам нужен кто-то, кто сможет вас защитить. Можете вы предложить чью-то кандидатуру?

Я промолчала.

Ага, так я и назвала хоть кого.

Извините, государь, может, вам кто и поверит, но не я.

Уже — не я.

Хватит с меня подстав. Что, теперь надо поверить, что у императора совесть проснулась? Да ее ампутируют хирургически! У всех власть имущих!

Вот как они власть поимеют, так совесть и отваливается. Атавизмом!

Если я назову сейчас Благовещенского, я его подставлю по полной программе, даже не сомневаюсь. Нет уж.

Молчим, Маруся, молчим....

Или?

— Что требуется от меня еще, государь? Цесаревич свободен от приворота?

— Да, Мария Ивановна.

Я выдохнула.

Ну хоть тут проблемой меньше.

— Я рада, государь.

— Мария Ивановна, — его императорское величество прошелся по комнате, талантливо изображая колебания, а потом махнул рукой. — Ладно... Что такое юрты — вы отлично знаете. А какая между ними конкуренция...

Я молчала. Пусть врет дальше, я послушаю.

— Я знаю, вы считаете своим главным врагом Матвеева.

Почему же? Алябьев тоже отметился.

— У меня есть основания подозревать, что Матвеева подставили.

А у меня-то сколько этих оснований. Что ж, пока мне вроде бы не врут. Хотя — кто отменял метод Геббельса?

Ложка правды, ведро вранья — и подавать на стол. Сожрут, не поморщатся.

Я решила попробовать подать реплику — пусть считают, что я поддаюсь убеждению.

— Кто мог навлечь на себя гнев юрта, государь?

— Другой юрт, разумеется, Мария Ивановна. Матвеев хотел прибрать к рукам слишком многое, лез на Урал, пытался привязать к себе Демидова, потом его дочь начала ненужные танцы... глупая девчонка вообразила, что влюблена в моего сына.

Я подняла брови.

Государь заметил это и фыркнул. Уже вполне по-человечески.

— Василий рассказал. Когда все случилось, вас посчитали основной соперницей, и принялись изводить.

Розог нет на идиотку.

— Так что Матвеев вам сильно должен. Если что предложит — не отказывайтесь.

Я улыбнулась краешками губ. И попробовала пошутить.

— Я не столь благородна и бескорыстна, государь.

Шутка нашла отклик — и меня наградили широкой улыбкой. Опять же, почти человеческой.

— Мария Ивановна, как вы думаете, если Матвеев отвечает за свою дочь...

Я тряхнула головой — и сообразила.

— Государь... так ведь ее поступки восприняли... решили, что Матвеев заодно желает выдать дочь за цесаревича?

— Именно, Мария Ивановна.

Ёжь твою рожь!

— И... потому на него ополчились, государь? Потому его и подставили?

— Не только, но и поэтому, да.

Я медленно прикрыла глаза.

Что ж, тогда многое сходится. Один зарвался, остальные...

Кто-то мне рассказывал, как запрягают собак на Аляске. Друг за другом... и бегут они, стараясь цапнуть за задницу бегущую впереди собаку. Как-то так.

И погонщик нужен, чтобы их направлять и сдерживать. Не то драка начнется...

Вот и тут так же.

Вырвался вперед Матвеев — и его тут же ухватили за задницу. Больно и качественно.

— Ваше императорское величество, но тогда зачем нужна я? Если вы знаете — кто именно...

— Знаем, — нахмурился государь. — Доказать не можем.

А при чем тут я?

— Мария Ивановна, я вам предлагаю серьезную награду. Вы вернетесь в Березовский, вы будете заниматься, чем пожелаете, выйдете замуж, за кого захотите. Я обещаю. Но взамен вы мне поможете еще раз.

Эх раз, еще раз, да еще много-много раз...

А выжить у меня при этом получится?

— Не скрою, это достаточно опасно. Но и выигрыш велик.

Не хотелось бы мне играть в кости с дьяволом. Как известно, казино выигрывает всегда. Наверное, только в одном случае оно проиграло вчистую, но там аргументом был бо-ольшой крейсер.*

*— капитан крейсера, проигравший в казино в Монако кучу денег и судовую казну, просил их вернуть долг. Ему отказали. Тогда он пригрозил сравнять казино с землей, орудия-то у крейсера были, а ему — что? Все одно стреляться... Проигрыш вернули. Не знаю, сколь правдива эта история, но вдруг? Прим. авт.

С другой стороны — у меня получится отказаться?

Что-то мне подсказывает, что мой отказ не предусмотрен. А значит...

— Что я должна сделать, государь?

Наградой мне стала успокаивающая улыбка.

— Немногое, Мария Ивановна. Совсем немногое. Слушайте...

Можно подумать, у меня есть выбор. Все равно ведь поимеют, так лучше отдаться, пока просят по-хорошему.

С-сволочи! Ёжь твою рожь!

* * *

Домой я попала только через два дня.

И была тут же затискана всеми, кто рядом оказался.

— Маша!!!

— Машенька!!!

— Мама!!!

— Агу!!!

На меня налетели с четырех сторон, первым на шее повис Петя, за ним Ваня, за ногу уцепился Нил, а Андрюшка в кровати так взвыл, что наверное, во дворце услышали.

— Убьете!!!

Бесполезно.

Меня тормошили, обнимали, обливали слезами и целовали одновременно. И только минут через двадцать могли разговаривать.

— Мы испугались, — признался Ваня.

— Я думала, вас предупредят? — нахмурилась я. Романов же обещал!!!

— Маша, ты себе представляешь, как мы себя почувствовали? Сначала нам говорят, что ты задержишься во дворце, потом, что ничего страшного с тобой не случилось, но навестить тебя нельзя. и никого не пускают, и даже детей принести не разрешили...

Я представила, что пережили мои мальчишки, тревожась за меня, и поежилась. Не хотелось бы мне испытать такое.

За себя я никогда не боялась, только за родных и близких...

— Как вы тут?

— Спасибо Александру, — буркнул Ваня. И потупился.

Я прищурилась.

— Александру?

— Маш... так получилось.

— Как именно получилось? — въедливо уточнила я.

А вот так.

Стоило мне пропасть во дворце, как мой дом подвергся нашествию Благовещенских.

Александр занимался с детьми, а его родители взяли на себя Ваню и Петю. И в целом, правильно. Есть тонкости...

Ребята собираются заниматься торговлей? Начать свое дело?

Тут я им не помощник, у меня и в том-то мире торговаться не получалось, даже на рынке и то через раз обсчитывали. Пусть они учатся у тех, кто на купле-продаже собаку съел. Что-то мне казалось, что Виктор Николаевич научит.

В свою пользу, безусловно. Но мужчина он неглупый, и понимает, что союзник — это хорошо, а сильный союзник, который тебе чем-нибудь обязан — еще лучше.

— Ты не против?

Я махнула рукой.

И подумала, что если и выходить замуж, то правда — только за Благовещенского. Может, и стоит попробовать?

В качестве награды попросить у государя решить его проблемы — и уехать в тот же Березовский? Да, мы там 'прославились', и не лучшим образом. Но кому важны сплетни?

У меня есть свое дело, у Благовещенского его служба, Ваня и Петя тоже занятие себе найдут, мелким вообще плевать будет...

Почему бы и не Березовский?

Если сплетни могут выгнать меня из дома, значит, я плохая хозяйка дома. И никак иначе.

Но это потом, потом. А пока...

— Ребята, нам надо посоветоваться.

Мальчишки переглянулись.

— Маш... а что у тебя с Александром?

Я вздохнула. Потерла лоб...

— Вы ему уже дали знать, что я вернулась? Да?

— Да, — потупился Петя. — Он очень просил.