Маруся-3. Попасть не напасть

— Я могу попробовать. Но конфеты потом будут несъедобны...

— Да и черт с ними, — махнула я рукой. — Лучше несъедобные конфеты, чем беспокойная я. Или даже так...

Я выбрала с десяток конфет наугад из коробки и положила перед Благовещенским.

— Проверяйте, Александр Викторович.

Мужчина провел рукой над конфетами. На кончиках пальцев заплясали зеленоватые огоньки, словно на живом детекторе, а конфеты вдруг начали темнеть и просто рассыпаться в прах.

Кроме...

Одна, две...

Две конфеты из десятка выбранных наугад дали тинную реакцию.

Красноватые огоньки говорили о том, что в конфетах содержится яд.

— Ёжь твою рожь! — от души высказалась я.

Внимания никто не обратил, мальчишки и похлеще высказывались. И сложно было их за это упрекать. Это я сладкое не люблю, мне бы остренького, а мальчишкам конфеты дико нравились — издержки полуголодного детства. Умяли бы только так.

И — умерли.

— Отдам Романову, — решила я, сгребая коробку. — И цветы тоже, вдруг он что по своим каналам узнает?

— Отдавайте, Мария Ивановна, — согласился Благовещенский. — И будьте осторожны.

— Я буду, — пообещала я. — Ребята, вы поняли? Ничего в рот не тянем! Из присланного!

Вспомнился Дюма-отец с его Миледи. Ведь тоже присылали д"Артаньяну отравленное вино, кажется... выпил бы — и конец истории.

Нет, ну кому я так помешала? Просто невежливо убивать человека — и не дать понять, за что, собственно, убивают!

* * *

Романов явился точно к назначенному времени. Поцеловал мне ручку и преподнес запечатанный конверт.

— Это вам, Мария Ивановна.

— Мне?

В конверте оказалась небольшая твердая карточка неправильной формы с вензелем Его Императорского Величества.

— Это пропуск во дворец. С этой бумагой вы в любой момент можете пройти к его императорскому величеству.

— В любой момент? — прищурилась я.

Романов ответил улыбкой.

— В этом месяце. Карточки каждый месяц меняются, чтобы избежать неприятностей, ваша действительна еще двенадцать дней.

— И что требуется его императорскому величеству от бедной вдовы? — подозрительно уточнила я.

Такие подарки просто так не делаются, еще бы "открытый лист" вручили. "Все, что сделал предъявитель сего...".

Не нужны мне такие благодеяния, за которые неясно чем расплачиваться.

— Практически, ничего. Мария Ивановна, государь пригласил вас прийти послезавтра во дворец.

Я красноречивым жестом показала на свой вдовий наряд.

— Воля его императорского величества.

Я пожала плечами.

Воля — так воля. В принципе, вдовам не запрещено появляться в свете, просто это не одобряется. И на балах им бывать не принято, в первый год после кончины мужа — точно, а то и чаще.

— Куда именно мне надо прийти?

— В синюю приемную. Скажете лакеям, проводят.

Я склонила голову, выражая полное согласие. Куда скажете, туда и приду.

— Мария Ивановна, у меня к вам серьезный разговор.

— Да, Игорь Никодимович?

— Скажите, что вы помните об этом дне?

Передо мной помахали страничкой из моего же дневника. Дневника княжны Горской.

Я послушно взяла страничку в руки, пробежала глазами.

— Не помню, Игорь Никодимович.

— Совсем ничего?

— Увы. Память ко мне так и не вернулась. Это может быть важно?

— Очень важно.

Я покусала губы, изображая задумчивость. Именно изображая, память-то не моя.

На страничке была описана встреча двух мужчин. Один что-то передавал другому...

— Нет. Не помню.

— Очень жаль, Мария Ивановна.

— Мне тоже, Игорь Никодимович. Верьте, если бы ко мне вернулась память, я бы и минуты молчать не стала.

— Верю, — кивнул Романов. — Тем более, что это важно для вас, в первую очередь.

И что я такого записала?

Что такого подметила княжна? Двое людей, двое мужчин, один из которых явно дворянин, второй — нет, дворянин что-то передает простолюдину...

Что в этом странного?

Не понимаю...

Видимо, это достаточно четко отразилось у меня на лице, потому что Романов разочарованно вздохнул.

— Очень жаль, Мария Ивановна. Очень жаль...

— Как вы думаете, это может быть связано с очередным покушением? — задумалась я.

Романов подобрался.

— Очередным, Мария Ивановна?

Я молча вручила мужчине коробку с марципанами и букет. И сообщила о вчерашнем инциденте.

На слово мне, предсказуемо, не поверили, активировав то же самое заклинание.

Когда уже четвертая конфета заставила огоньки поменять цвет с зеленого на красный, Романов опустил руку и что-то прошипел сквозь зубы. Наверное, пожелание добра отравителю.

— Я отдам эти конфеты своим людям, Мария Ивановна. Попробуем выяснить, кто их прислал.

— Прошу вас, Игорь Никодимович. Может быть, чая?

Мужчина кивнул, поудобнее устраиваясь в кресле.

— Мария Ивановна, вы не хотите рассказать мне о вашей жизни в Березовском?

— Игорь Никодимович, неужели вы не получали отчетов о моей жизни в Березовском? — съязвила я.

Романов покачал головой.

— Не льстите себе, Мария Ивановна. Безусловно, о вас докладывали, но не так часто и не столь много.

Я мило улыбнулась.

— Чай с сахаром?

— И с молоком, пожалуйста.

Пару минут я потратила на приготовление чая, а потом заговорила, неторопливо припоминая все, что произошло в Березовском.

Романов внимательно слушал.

Увы, спокойно попить чая нам не дали.

* * *

— Где эта негодяйка?!

Я подняла брови. Кажется, это папенька, а чего он так возмущается? Я же написала вчера, что не приеду?

— Мария Ивановна?

Романов заинтересованно поднял бровь.

Я мило улыбнулась, обозначая, что я тут вовсе и не при чем. Откуда я знаю, кто и по какому поводу верещит?

— Мария!

Отец влетел в комнату и остановился. У него даже нос сплющился немного, словно он с размаху на стену им налетел.

Романов улыбнулся добрым оскалом голодного крокодила.

— Ваша светлость, князь Горский? По какому поводу шум?

— Я...

— Папенька, вы тут какую-то негодяйку искали? — ангельским тоном поинтересовалась я.

Если бы взгляды могли убивать, я бы точно под стол свалилась трупиком. Но василиском Иван Горский не был.

— Мария, я хотел бы знать, что это такое?

Князь Горский потряс листком.

Я подняла брови.

— Не знаю. А прочитать дадите?

Лист спланировал на стол.

Я вгляделась и перевела дух.

На одну секунду я подумала, что отправила вместо дипломатического — настоящую версию письма. Ту самую, где не стеснялась в выражениях. Вот был бы казус!

Но нет.

Все вежливо, корректно...

— А что, собственно, случилось? Да вы присаживайтесь, князь, побеседуем...

Отказывать Романову дураков не было. Князь опустился на кресло.

Как оказалось, князя подвела самоуверенность. Написал он вчера дочери письмо и отправился в клуб. Выпить и поиграть в карты.

То есть — налаживать дипломатические отношения.

А мое письмо даже не прочитал, твердо будучи уверен, что я прибегу по первому щелчку отцовских пальцев.

И вот сидят они, сидят...

— Кто именно? — резко спросил Романов.

— Я и Симеон Михайлович Алябьев...

— Так.

А княжны-то все нет и нет. Тут-то князинька письмо от любящей дочки и распечатал. И сильно оскорбился. А чем, спрашивается?

Я-то в чем виновата?

Он — дурак, а я крайней записана? Извините! Я не согласна!

— Батюшка, а зачем вы меня приглашали, да еще в такую компанию? — сахарным тоном осведомилась я. — Может, расскажете?

— Да, мне тоже было бы интересно, — согласился Романов, да так благодушно, что даже я поняла — лучше не врать.

Князь сглотнул и попытался удариться в дипломатические отговорки, но главное мы поняли.

Меня планировали снова продать.

А что?

Маг земли, с проявленным даром, не бесплодная, что доказано уже одним ребенком, с хорошим приданым, и тем, которое отец вручил, и тем, что от первого мужа осталось, не старая, симпатичная...

Отличный товар!

Налетай, торопись, покупай живопись!

Тьфу, зараза!

Ладно, Маруся, спокойно, лучше думать о приключениях Шурика, чем о том, как ты прореживаешь плешь своему отцу.

Медленно, вдохновенно, по волоску... заливая все, что останется расплавленной смолой и сатанински хохоча при этом!!!

И даже в голову папаше не приходит, что я могла отказаться. Это ж надо?

Прихожу я к отцу, а там сидит Алябьев, который и сам маг не из последних. И мило улыбаясь, сообщают мне, что для меня подобрали жениха.

Кстати — кого?

Романов поддержал мой интерес, князь заюлил, но имя выдал. Да, это вам не партизан, военную тайну не скроет...

Кирилл Симеонович Алябьев.

— О как! Сын главы юрта! — восхитилась я.

— Не обольщайтесь, Мария Ивановна, — опустил меня на землю Романов. — Он не наследник, а младший сын, это первое. Кириллу уже за сорок, и репутация у него отвратительная, это второе.

— Пьет, гуляет, деньги мотает?

— Все сразу.

— Хм, сомнительной ценности сокровище. А я ему зачем? Что, папа на девочек и вино больше денег не дает?

— Что за выражения, Мария! — рявкнул отец.

Романов только головой покачал.

— Мария Ивановна, вы почти угадали. Старший сын у Алябьева недавно погиб, остались двое детей, но они не такие уж сильные маги. На младшего надежды мало, сами понимаете.

— А зачем тогда я нужна?

— Ради сильной крови. Ваш младший сын ведь является магом?

Я опустила глазки.

— Является. Но силу дара пока предсказать сложно. Андрей маг земли, равно как и я.

— Вот видите? Есть шансы, что и остальные ваши дети будут магами. Сделает Кирилл вам трех-четырех деток, и отлично. Алябьев еще в силе, лет двадцать протянет спокойно, а то и больше...

— Если его младшему сыну — сорок лет?

— В юртах иногда очень рано женятся, Мария Ивановна. Алябьеву чуть больше шестидесяти, и он маг. Сильный.

— Тогда понятно. Простите, Игорь Никодимович.

— Ничего страшного, Мария Ивановна. Спрашивайте, если не знаете, я поясню.

Я кивнула. Восемьдесят лет для мага не возраст, отдельные представители и до ста пятидесяти дотягивали. Бывало.

Говорили, что есть маги, которые и по триста лет прожили, но об этом — шепотом и тсссс! А еще такая особенность. За долголетие маги расплачивались малодетностью. Подозреваю, что у того же Алябьева двое сыновей и есть. Максимум — трое детей, а потом — все. Как семя выгорает...

Магия тоже численность магов регулирует.

— А меня никто спросить не пожелал? — злобно прошипела я, глядя отцу в глаза.

Хотя какой он, к черту, отец? Торгует мной, как скотиной, и хоть бы раз о дочери подумал? Ведь не за хорошего человека сватает, не за того, который будет беречь и любить, заботиться и на руках носить! Нарочно что ли, самых сволочей подбирает?

— Вас-то, Мария Ивановна, спрашивать не собирались, — медовым тоном поведал Романов. — Но мне интересно, почему не собирались спрашивать Его Императорское Величество, под протекцией коего вы находитесь? Князь, вам неизвестно, что любой брак Марии Ивановны должен быть одобрен лично Его Императорским Величеством?

Князь опустил бесстыжие глазки, но я уже сообразила.

— Я подозреваю, что откуп был готов. Много хоть за меня дать собирались, папенька?

— Не дерзи мне, дрянь!

Увы, пощечину мне отец дать уже не мог, а на слова мне и вовсе плевать было. Это он с моим шефом не общался, который иногда изъяснялся только на народно-матерном. Пусть спасибо скажет, если я его лексикончик не вспомню и не выдам здесь и сейчас, а то хочется, аж в груди печет...

— А мне тоже интересно, — подключился Игорь Никодимович.

Папеньку он выпотрошил, как пойманную рыбку — до донышка. Еще и чешую поободрал.

Как я поняла, меня планировалось огорошить счастьем — и сразу же везти в церковь. Если что, глава юрта сильный маг, мне бы с ним никак не справиться, но и на подхвате несколько магов было. Пошла бы я замуж, как миленькая.

Там же и брак закрепили бы, жених ради такого счастья третий день трезвый мается, как лох последний. А дальше, проси, не проси...

Маги земли — зверюшки плодовитые, вот ведь как. И Андрюшка будет от всех жен детей плодить, и я могу еще с десяток малышей нарожать. И маги будут! Скорее всего!

Залетела б я если и не с первого раза, то со второго, на то и настои есть, и артефакты, просто не всем они помогают. Но на магов земли действуют очень положительно.

Романов только головой покачал.

— Да, Иван Александрович. Вы меня просто поражаете.

Князь злобно поглядел на Романова, но понял, что тявкать не рекомендуется, могут и за хвост оттаскать.

— Моя дочь — моя воля! Ей в юрте хорошо было бы, а за внука Алябьев ее озолотил бы! Да еще если бы маг родился! И сильный!

— Что ж вы, папенька, себе какую-нибудь гулящую девку в жены не взяли? — прошипела я. — Или подобрали уже мне четвертую мачеху по образцу третьей?

— Ах ты, дрянь!

Отец размахнулся.

Я уже приготовилась встретить размах чайником — заварка еще горячая, выплеснуть в лицо, а потом и самим заварочником добавить, тяжелый, серебряный...

Романов поднял руку.

— Горский!

И так это прозвучало! Осталось только добавить: "Сидеть!".

Князь мгновенно сдулся и опустился на место. Я поставила чайник, не дожидаясь окрика.

— Мария Ивановна, я надеюсь на ваше благоразумие?

— Да, Игорь Никодимович.

— Князь, я прошу вас запомнить, что Мария Ивановна находится под защитой Его Императорского Величества. И любые попытки повлиять на ее выбор спутника жизни будут рассматриваться, как оскорбление Его Императорского Величества.

Отец аж с лица сбледнул.

Я злобно ухмыльнулась. Так тебя, гада! И еще раз — так!

— Мы вас больше не задерживаем, князь.

Отец вылетел, как под зад пнутый. Я посмотрела на Романова.

— Он все равно меня в покое не оставит. Вы же понимаете, Игорь Никодимович.

— Понимаю, Мария Ивановна. И должен заметить, у вас есть замечательный выход избежать навязанного замужества.

— Да? И какой же?

— Разумеется, выйти замуж по любви.

И кто сказал, что тролли появились только с развитием интернета? Здесь они и сами по себе отлично бегают. Юморист, ёжь его рожь!

Романов поулыбался пару минут — и снова посерьезнел, показывая, что шутки кончились.

— А теперь подробнее про Демидова и его печальную кончину, Мария Ивановна?

Я послушно начала рассказывать.

И — гулять так гулять, поинтересовалась перспективами Нила.

Романов задумался.

— Так это ребенок Демидова?

— Мать клялась, что в нем кровь Демидовых. А вот чья именно... она утверждала, что его отец уже мертв.

— Хм...

Романов задумался.

— Я доложу государю. А вы, Мария Ивановна, пока ничего не предпринимайте и никому не говорите.

— Никто и не знает, Игорь Никодимович.

Романов поцеловал мне руку и распрощался. А я осталась сидеть, попивая чаек.

Да, закручиваются дела...

А и ладно! Прорвемся! Главное ведь в нашем деле что?

Как говорит наш дорогой шеф — главное в нашем деле этот вот, реализьм. *