Маруся-3. Попасть не напасть

— Ладно, — я махнула рукой. — Тогда я к себе, а как придет Благовещенский — мы с ним сначала поговорим о личном, а потом с вами со всеми. Хорошо?

Ребята переглянулись.

— Маш, а ты...

— Не буду я его выгонять. Не буду.

Могла бы.

Но после происшедшего со мной во дворце немножко поумнела. Видимо, плюхи положительно действуют на полушария головного мозга. Или полупопия?

Кто его знает...

Логика-то была проста.

Вот случись что со мной — и? На кого я оставлю эту компанию?

А не на кого. Но я твердо знаю, что на Александра в этом отношении можно положиться. Он бы ребят не бросил.

И меня бы не бросил. Есть в нем что-то такое... надежное.

Дарья?

Но это она начала свистопляску, не он. Александр, будем честны, вел себя достаточно прилично.

Ходил по борделям?

Не ново. Здесь много кто ходит, это комильфо, этот нормально. Вот разделение такое. И вообще, что лучше?

Ходить к тем, кто зарабатывает себе ценным местом на жизнь, или растлевать девчонок, совращать чужих жен, жить в любовницах... что порядочнее?

Не мне бы и рот открывать, если честно. Сама сколько лет была любовницей...

Хм. Говорят же, что из раскаявшихся дам-с, получаются лучшие жены. Верится плоховато, но может, каяться надо правильно? Или там еще какие-то правила есть?

Не знаю. Не уверена.

Ладно, не мне и осуждать. Я могу осудить Дарью, потому что она попыталась меня убить. Не поговорила, не попыталась что-то исправить, в ее глазах я была во всем виновата.

В том, что она связалась с Матвеевым, что муж к ней охладел, что ей не досталось салона в Париже... кто-то же должен быть крайним?

Выпало мне.

Хотя и неясно, почему.

Ладно. Это уже детали.

А Благовещенский вел себя вполне по-джентльменски. За попу не хватал, намеков не намекал, а какие-то проявления чувств у нас обнаружились уже когда его супруга оказалась в психушке. Причем без надежды на излечение.

Это достаточно честно, на мой взгляд.

И потом, когда узнал, что Андрюшка его сын...

Я бы на его месте мне просто шею свернула. Если честно. А он — ничего, держится. Так что будем разговаривать. А потом и будем решать, как строить жизнь.

Главное теперь — его не подставить.

Что-то мне подсказывает, что Иван Четырнадцатый, равно как и танк — останавливаться не будет. А намотанному на гусеницы выжить тяжко.

Подождем, поговорим. А пока — приведем себя в порядок.

* * *

Я успела искупаться, расчесать волосы и переодеться в легкое домашнее платье цвета незрелой сливы, когда ко мне в комнату постучались.

— Да?

— Госпожа, к вам...

— Благодарю.

Я отложила расческу и вышла из комнаты. Волосы я не заплела и чуть влажные пряди плащом укрыли спину.

Неприлично?

Я у себя дома. И...

Мне хотелось быть сегодня красивой. Почему нет? Я чуть на тот свет не отправилась, дайте мне почувствовать себя живой?

Светлое платье в стиле 'ампир' выгодно подчеркивало высокую грудь и при движении показывало тонкую талию и крутые бедра, обрисовывало, скользило, волосы вились вокруг лица легкими прядками, падали по спине водопадом, домашние туфельки в тон и даже браслет на руке — с хризолитами.

Я чувствовала себя красивой.

И Александру понравилось.

Он стоял посреди гостиной и ждал меня. И... смотрел.

Он опять предоставлял мне выбор.

Подойду?

Не подойду?

Первый шаг за мной, он поддержит.

И букет цветов у него в руках. Простые белые розы, вьющиеся, мелкие, но запах...

— Александр, я рада вас видеть.

Я улыбнулась, и Благовещенский шагнул вперед.

— Это вам... Машенька.

— Благодарю. Я так люблю эти цветы...

Еще с того мира люблю.

Всегда любила цветы, которые пахнут, а импортные розы в этом отношении меня бесили. Ну что это за роза, которая воняет пластиком и химикатом? Пусть стоит неделю, но радости от нее — никакой. Что голландская, что искусственная — веник, и все тут.

Нет от них ощущения роз. А вот от этой мелочи вся комната пропитана ароматом.

Я кивнула служанке, чтобы та принесла вазу и вновь обратила внимание на Благовещенского.

— Александр, я вам очень благодарна за моих ребят.

— Не за что, Машенька. Ваня просто молодец, и Петя за ним тянется, отец их хвалит. И... если вы не возражаете, я решу вашу проблему.

— Мою проблему?

— Ваша сестра. Арина.

Улыбка растаяла, словно и не было.

— Да?

— Вы себе никогда не простите, если бросите ее.

Не прощу. Верно.

— Но и уделять ей достаточно внимания вы не сможете.

И это тоже правда. Уж молчу про 'пятую колонну' и 'удар в спину'.

— У меня есть решение.

— Слушаю?

— У меня есть тетя.

Сестра матери. Вышла в свое время замуж за небогатого дворянина, жила в глуши, в небольшом имении, завела аж шестнадцать кошек и была вполне довольна собой и жизнью.

Детей Бог не дал, ну так тоже бывает. Зато племянников она любила.

— Мы можем отправить Арину к ней. Ей небольшая помощь не помешает, а Арина будет под присмотром...

— Ее там не обидят?

— О, нет. Если б вы видели, как тетя Лида к животным относится...

— К животным я тоже хорошо отношусь, вот к людям — дело другое.

— Машенька, поверьте. Я не стал бы вас обманывать, ее там не обидят. Мы все в дестве гостили у тети Лиды, она детей обожает. А если ей рассказать про судьбу Арины, она бедную девочку примет, как родную...

— Неужели?

— Кто в юности не совершал ошибок?

Я хмыкнула.

Ладно, почему бы не попробовать? И вообще, говорят, что животные — лучшие лекари. А если их целых шестнадцать...

— Я оплачу пребывание Арины.

— Тетя не слишком богата, но денег не возьмет. Но если мы ей привезем гостинцы, или подарки, — прищурился Александр с намеком.

Я кивнула.

Это я могу. Просто оплата будет в приемлемой для человека форме.

— Спасибо.

— Не за что, Машенька. Я... я для вас что угодно сделаю, если позволите.

Я выдохнула.

И решилась.

— Позволю, Александр. Именно вам. Позволю.

И протянула ему руки, пока не передумала. Страшно, знаете ли...

* * *

Ребят мы позвали через десять минут.

Что в эти минуты происходило?

Это личное, господа. Вполне приличное, даже по местным меркам, но личное.

Ребята влетели ураганом.

— Маша?

— Маш?

Александр поднял руку.

Мою.

Так, чтобы блеснул бриллиант в кольце. Большой, чуть не десять карат, нагло роскошный, в золотой оправе.

— Можете нас поздравить... братишки. Машенька согласилась выйти за меня замуж.

И что сказали эти бессовестные?

Правильно.

— УРРРРРААААА!!!

И повисли с двух сторон у меня на шее.

Минут через двадцать мы смогли нормально разговаривать. И настал мой черед.

— Мне надо рассказать вам кое-что достаточно неприятное.

Мужчины насторожились.

Я потратила на изложение ситуации еще десять минут и подвела итог.

— Отказаться мне не дадут. Придется участвовать. Поэтому мы заключаем договор, прописываем в нем все, заключаем соглашение о намерениях... если со мной что-то случится, Александр станет вашим опекуном. Равно, как и Нила и Андрюши. До совершеннолетия.

Мои ребята... хотя какие они ребята? Уже мужчины — переглянулись.

И Ваня покачал головой.

— Маша, что мы можем сделать, чтобы уменьшить опасность?

— Ничего, Ванечка.

— А если подумать?

— Я подумаю. Вас я подстрахую, а я... такая уж игра. Даром в этой жизни ничего не дается.

— Я могу попробовать кинуться в ноги государю.

Александр говорил спокойно, но и он, и я знали правду.

Кинуться — можно. Пользы — не будет.

Так вот император и отменит свои планы из-за чьей-то любви. Ага, даже два раза. Скорее, это плохо кончится для Благовещенского. Тюрьмой, ссылкой... несчастным случаем по-Романовски.

Я в этом не сомневалась, ребята тоже...

Что нам оставалось?

Немного подстраховаться на самый худший и крайний случай. И — быть счастливыми.

Пока еще мы живы, мы вместе, разве этого мало?

Да это чертовски много, особенно когда смерть ходит рядом, и дотрагивается своей косой до твоей шеи. Это очень много...

У нас есть еще пара дней. И я не стану их упускать, пусть думают обо мне, что хотят!

Я появилась в этом мире вместо Маши Горской, и я расплачусь по ее долгам. Но пока кредиторы еще в пути — дайте мне хотя бы пару минут счастья.

* * *

Чем мы занимались эти четыре дня, которые мне предоставила жизнь?

А вот и не угадали!

Мы съездили к Арине — раз.

Я смотрела и плакала. Серьезно, у меня в глазах слезы стояли. Что, ЧТО надо было сделать с человеком?!

Призрак?!

Да призрак Оперы выглядел в сорок раз живей и в двадцать — симпатичнее. А это...

Серое, измотанное и изможденное нечто, плотно завернутое в смирительную рубашку и обколотое какими-то транквилизаторами. Мужчин ей показывать вообще нельзя — становится буйной.

Я плюнула и махнула рукой.

Наняли двоих сиделок и медбрата покрупнее, на всякий случай, есть такой сервис при местных лечебницах. Жизнь — штука сложная, поскользнуться можно на каждом повороте, а вот как взять тайм-аут?

Допустим, ты ушла из дома.

Или тебя выгнали.

Или...

Вариантов много. Но основа одна — у тебя нет жилья, работы, возможности как-то прожить...

В нашем мире коллектор в помощь. Канализационный. И крысы в пропитание. Еще тебя и ногами же попинают, чтобы быстрее сдох.

В этом мире на помощь приходят монастыри. Государь выделяет субсидии. Причем получается достаточно интересно.

Допустим, ты остался один на свете. Парень потерял семью, престарелого деда выгнали из дома, девушка залетела от какого-то кренделя. Родные от тебя отказались и не пускают домой. Плохо, конечно. Но — бывает. Ты приходишь в монастырь, честно все рассказываешь, каешься... и тебя обеспечивают работой.

Дают жилье, не идеальное, конечно, келейка, но все ж крыша над головой, дают пропитание и кое-какую одежку, а ты за это отрабатываешь. Посильно. Беременную, конечно, на картошку не поставят, но книги переписывать, или вышивать, шить...

Найдут, куда пристроить.

Так и будешь вкалывать до родов. Потом, когда рождается ребенок, его проверяют на магию. Если у него есть дар — такое тоже бывает, могут и при монастыре оставить. А могут найти работу.

Да, не лучшую, сиделками, компаньонками, даже уборщицами при больницах, но обязательно с проживанием.

Для мужчин — то же самое, за исключением родов. Даже если тебе шестьдесят лет, ты прекрасно можешь работать сторожем, или кормить скотину. Даже ту же морковку прополоть....

Не сразу, не слишком быстро, но можешь. И это неплохо.

Тебе дают возможность жить человеком. Не на субсидии, а зарабатывая своим трудом. Рыбку?

Не-ет, дружок, держи удочку — и вперед. Что наловишь, то и твое.

С моей точки зрения, это правильно. И люди, которые хотят работать, постепенно поднимаются. Девушки выходят замуж, мужчины зарабатывают достаточно, чтобы хоть какой угол себе найти... купить ли, снять ли — или специальность могут получить. Всякое бывает. Старики доживают при монастырях спокойно, помогая под конец при храмах, свечи ли налепить, пыль смахнуть...

Вот, таких мы и наняли.

Две девчонки, обе с детьми, так уж у них сложилось, одна служанкой работала, да не убереглась, вторая загуляла с парнем до свадьбы, все слажено было, а он возьми, да и помри. Несчастный случай — не разбирает. Но и родня разбираться не стала. Опозорила девка семью, а там еще четыре сестрички на выданье, про них тоже могут подумать, что гулящие. Вот родители ее из дома и наладили. И парень-медбрат из деревни, этакий 'Ванёк', поссорился со старостой так, что только искры летели, при очередном разговоре дал его сыну в череп, а тот и померши. Парень свое получил, но куда тут вернешься, выйдя из тюрьмы?

Родных подставлять?

Пришлось устраиваться в городе. Но какими-то специальностям Ваня — его тоже звали Ваней — не владел, а навык кормления скотины и пахоты был не слишком востребован. Пришлось идти в медбратья.

Пусть пока ухаживают за Аринкой, а там, глядишь, и пристроятся. Гнезда совьют, жизни устроят... года на три у них определенность в жизни есть, дальше видно будет.

В награду мы с Благовещенским пообещали купить им либо квартирку в городе — либо выделить дом в деревне. Березовский к вашим услугам, дамы и господин.

Дамы предсказуемо выбрали по квартирке, господин — домик, подписали договор по всей форме — и мы отправили их к той самой тете.

Виктор Николаевич еще раз все подтвердил, обеспечил сопровождение и обещал все контролировать. Ну и я обязательно съезжу, посмотрю, как там что, дайте только выжить.

Вторым пунктом стала магия.

Я привела в порядок все свои записи и отдала их Ване.

Человек я достаточно педантичный, заметки у меня и так были в порядке, все в больших тетрадях, на отдельных листах, объединенное по темам. Просто... случись что со мной — и все пропадет. Неохота.

Пусть Ване останется, авось и столкуется с каким-нибудь магом земли за услуги.

Маг ему — работу с растениями, Ваня в ответ мои записи.

Третьим пунктом пошел стряпчий. Мы с Благовещенским заключили договор по всей форме. Что я должна ему, что он — мне...

Романтика?

Хотите, стреляйте в грудь коммуниста. Мы за эти четыре дня только один раз и поцеловались. И то! Едва отпрыгнуть успели, прежде, чем дети вломились!

Интим?

У нас до него даже не дошло. Вообще...

Может, Александру и хотелось, но мне за эти дни так мозг... эээ... у меня такие сеансы церебрального секса были, то с мальчишками, то с Ариной, то с магией...

Мне уже ничего не хотелось.

Во времена оны, один приятель мне развивал интересную теорию. Он считал, что для мужчин секс — это физиология. Захотел — поимел. Получил удовольствие, пошел, поимел следующую даму, придавая значения не больше, чем выпитому стакану воды. А вот для женщин секс — это психология.

Нет фригидных дам, но нам надо настроиться, 'поймать волну', убедить себя в великой любви, или хотя бы в том, что это удовольствие, а не аналог визита к дантисту... Сначала мозг, а потом физиология, и этим все сказано.

Нет? Не дали это сделать?

Так и возникают истории о стервозных и неудовлетворенных жизнью бабах.

У меня сейчас настройка была совершенно не в сторону любви. А что это за удовольствие, когда в постели думаешь — жива ты останешься, или нет, и на кого ты детей оставишь? Да еще если залетишь...

Благовещенский меня понял и ни на чем не настаивал.

Четыре дня.

А на пятый и грянуло.

* * *

Приглашение было на красивой сиреневой бумаге, с золотым тиснением, но смотрела я на него, как на ядовитую гадину.

Не хочу!!!

Ни в какой дворец, ни на какой прием... да гори он трижды гаром!

Не хочу, а идти придется.

Событие...

Объявление наследника и помолвка.

Второй цесаревич, Иван (если станет царем — будет под номером пятнадцать, однако), женится на девушке из юрта Соболянских. Это серьезно.