Маруся-3. Попасть не напасть

— Это сейчас. А если я уеду с вами?

— И этого тоже никто не допустит.

— Я попрошу отца...

Ёжь твою рожь, да что ж ты за дятел-долбун такой? Раз сказала, два сказала...

Тебе молотком по лбу надо бить, чтобы дошло?!

Или и это не поможет?!

— Ваше высочество, услышьте меня раз и навсегда. Я. Вас. Не. Люблю. Не. Полюблю. Никогда. Я устала от всей этой свистопляски, от интриг, от придворной круговерти... я просто хочу домой. Подальше от всех! И от вас в том числе! Мне ничего не нужно, я не лезу ни в какие интриги... дайте мне жить своей жизнью! Найдите себе фаворитку, двух или трех, женитесь, рожайте детей, разводите пираний, занимайтесь хоть скачками на крокодилах — я и глазом не поведу! Мы живем в разных мирах, и я не собираюсь их объединять.

— Я не смогу уйти от вас, Машенька.

Ах, так?

— Вы мне должны жизнь, ваше высочество.

Цесаревич сник. Видимо,, не рассчитывал на такой афронт, но и отмахнуться от долга он бы не смог.

— Я...

— И я требую, чтобы в оплату вы оставили меня в покое. Раз и навсегда. Со всеми своими чувствами и притязаниями.

— Маша...

Я сделала реверанс и направилась прочь с веранды.

Сказано?

Сказано!

Не дойдет?

Пусть его отец доносит до потомка мысли через задницу, если через уши не доползает!

Интерлюдия.

Она уходила.

Такая... Василий не знал, как ее назвать, но... она уходила.

Стройная, прямая, с гордо поднятой головой... чужая.

Не его.

И никогда не будет.

И сердце рвало острой болью утраты.

Нельзя потерять то, чего не имел?

Скажите это сердцу!

Вася помнил, как впервые увидел эту девушку. Помнил каждую секунду.

Вот он встречает Александру. А потом грохот, крики — и вдруг среди хаоса волна магии, бьющая в его руки. И Мария.

Как порыв ветра, как морская волна — накатила и схлынула.

А спроси у Василия, во что она была одета, как выглядела... да век бы не ответил! Просто на сердце запечатлелся образ девушки в золотом сиянии магии, которая удерживает накатывающую черноту.

Она справилась.

И последним, что помнил Василий, было ее лицо.

Он искал ее, проснувшись.

Искал, звал... никто не мог сказать, как зовут его фею. И только спустя месяц он узнал.

Княжна Горская.

И числилась она среди пропавших без вести.

Тела — не нашли. Княжну не нашли. В больницу ее, кажется, привезли, но и только. А где она? Что с ней?

Никто не мог ответить. Даже ее родной отец.

Василий позабыл про невесту. Не обращал внимания на прежних подруг. Он искал.

Дал задание Романову, а тот, видимо, донес отцу. И отец приказало Василию обследоваться.

Приворот?

Да Вася был уверен, что это — не приворот! Что он, не отличить? И не живут на магах воды привороты, а он все же водник, хоть и не особенно сильный. Ванька, тот сильнее, даже младшенький сильнее, но так бывает. Не всегда самый сильный и самый умный тоже, не всегда...

Вася был уверен, что будет наследником, и жизнь казалась спокойной и уютной, словно разношенные тапочки.

Он знал, как поступать правильно, что надо делать, чего не надо... он мог предсказать реакции окружающих до последнего жеста. И тут в его мир ворвалась — любовь.

Он был уверен, что не приворот, а любовь.

А потом княжна нашлась.

Она жила за Уралом, она выходила замуж, она... она была рядом!

Он, наконец, увидел ее.

Василий даже не помнил, что нес тогда. Какую-то чушь, наверное. Распорядился посылать ей цветы, хотел поехать сам...

Отец перехватил.

И запер в крепости.

Василий не смог оттуда удрать, хотя и хотел. А потом — потом было поздно. Отвергнув его, княжна уехала из столицы. И опять его не отпустили.

Мир потерял всю притягательность.

Вася забыл про балы и попойки, забыл про подруг и приятелей, забыл про все. Ему была интересна только княжна Горская, но ее-то и не было рядом.

А потом...

Она вернулась.

И Вася хотел полететь к ней, но отец попросил подождать. Вася не мог противоречить отцовскому запрету. Магия фамилии, знаете ли... отец волен в своих детях. И его запрет преодолеть можно только такой силой...

А потом был ритуал.

Страшный.

Болезненный.

Он помнил, как его стискивала громадная черная змея, душила, свивалась кольцами... помнил... и крик княжны, и ее глаза — спокойные, решительные, жесткие, и тонкую руку, прижавшуюся к его губам...

— Держись...

Он все это помнил.

А сделать не мог — ничего.

Она уходила.

Он был ей не нужен.

Можно своротить горы и осушить моря, можно зажечь вулканы и укротить смерчи. Магия способна на многое.

А вот заставить полюбить...

Тут ни одна магия не поможет.

Ни одна.

И ни одна магия не вернет тебе любимого человека.

А она уходит... уже почти ушла.

Василий бросился вслед за княжной. Может быть хоть что-то... ну найдутся же хоть какие-то слова?

Шаг, другой...

Тень выступает ему навстречу.

— Васечка!

* * *

Удержать влюбленную женщину?

А торнадо за хвост вы ловить не пробовали? Тоже оч-чень продуктивное занятие. Главное, время занято, а что результата не будет, так результат — не главное, главное процесс.

Анастасия Матвеева себя с торнадо не сравнивала. Но со стороны — очень его напоминала.

Целеустремленная до ужаса, она собиралась сделать единственное, что ей оставалось.

Поговорить с любимым.

После того ужасного вечера, жизнь ее резко переменилась. Отец надавал оплеух и запер в комнате, приказав слугам стеречь и 'не пущать'. И собирался отправить ее куда-нибудь в деревню, лет на пять, а там и замуж выдать.

Осознав это, Настя забилась в истерике.

Деревня!?

Для НЕЕ!?

И она никогда — НИКОГДА — не увидит Василия?

НЕТ!!!

Все ее существо зашлось в диком крике протеста.

Она так не хочет, не будет, она не согласна,, так быть не должно... НЕТ!!!

Жаль, что отцу было плевать три раза на все крики. Может, и не аристократично — зато вполне метко и с высокой колокольни. Он отвесил детищу еще пару пощечин, и разъяснил, что за такую подставу — еще мало. Надо бы вообще голову оторвать, а что останется за дворника выдать, все одно она мозгами не пользуется. Настя была не согласна, но...

Ее мнение в расчет не принималось.

А чье примется?

Настя кое-что поняла из гневной речи отца, но как всегда — по-своему. Что она, конечно, виновата, но не сильно.

Что цесаревич все же был приворожен.

Что приворот сняли (государственная тайна, все в курсе вот уже неделю).

И что он...

Если он согласится — все будет просто замечательно. Надо только сказать Василию о своих чувствах, вот и все. Просто же!

Настя ему скажет, и он обязательно (во всех романах так написано!) прозреет. И ответит взаимностью.

Скажет, что долго заблуждался, а Настенька стала его лучом света в царстве мрака и безмолвия, или что она озарила его мятущуюся душу...

Настя перебирала фразы из романов, словно драгоценные камни... ах, разве важно, что скажет Васечка?

Важно, что он сделает!

Они кинутся в ноги императору и поженятся. Или лучше сначала пожениться, а потом кинуться7

Это сложный вопрос, это должен решить Васечка. Они покаются,, их обязательно простят, и все будет замечательно. И будут они жить-поживать, да детей наживать.

В бочке меда оказалась лишь одна капелька дегтя.

Чтобы получить предложение руки и сердца, а так же бочку счастья, надо для начала поговорить с Василием. А как?

Сидя в комнате?

Письмо ему написать? Ага, и через отцовского секретаря отправить. До этого даже Настя не додумалась.

Встретиться с ним? Это возможно, но...

Раньше очень помогала царевна София. А сейчас кто? Кто может выследить его высочество и рассказать, где его искать? Анастасия просто не знала, где цесаревич может быть именно сейчас, а это — необходимость.

Допустим, она удерет из дома. Но надо же Василия найти и быстро поговорить, чтобы успеть до того, как разъяренный отец пустится в погоню. А то обидно будет.

Василий, допустим, сегодня в загородной резиденции, Настя ищет его по Москве, а отец гоняется уже за ней. Нет, это не дело.

А как поступить?

Написать подруге?

Не получится, отец не даст.

Как выследить Василия?

Есть только один вариант, найти его там, где он точно будет. К примеру, на балу. Лишь бы отец не отправил ее из города раньше... если он решится, придется бежать, прятаться...

Не пришлось.

У Матвеева оказалось слишком много дел, Романов затряс его, как грушу, так что — увы. Времени на дочь у главы юрта просто не осталось, и Настя оказалась предоставлена сама себе. Теперь надо было попасть на бал.

Что ж, с тех пор, как придумали деньги, с тех пор придумали и подкуп. Конечно, никто не выпустил бы Настю из дома. Но просто пройтись, в ту же библиотеку — почему нет?

А уж из библиотеки...

Дома юртовцы строят себе сами. Потайных ходов в них хватает, и Настя, как дочь главы, знала не меньше половины. Пройтись, выбирая книжку, потом приказать охраннику отвернуться, она только поправит подвязку, и нырнуть в потайной ход. А там — быстрее и быстрее.

За пределы дома ход тоже есть, и Настя его знала, сама пару раз пользовалась. Деньги есть, а что вид не бальный...

Наплевать!

Ее жизнь решается, а она о домашнем платье будет размышлять?

Вот и 'ванька' с коляской. Анастасия замахала ему рукой, бросила десять рублей на сиденье — и оживившийся лихач повез ее ко дворцу.

А пропуском внутрь послужило лицо, перстень с гербом юрта и просьба проводить ее к царевне Софии. Матвееву знали.

Ее проводили, что девушке и требовалось.

Софии не было в покоях, но ждать Настя не хотела. Кремль она знала, как-никак подруга ее высочества. И она медленно направилась туда, где веселились и танцевали люди. Шла через сад, не через дворец, чтобы ни с кем лишним не встретиться. Она была уверена, Василий там. И ей улыбнулась удача!

Он не просто был там, он еще разговаривал с этой гадиной, с Горской.... Анастасия смяла в руках платочек, пока ждала окончания разговора. Но вроде бы Мария ушла одна, а Васечка, ее Васечка остался на балконе.

Оставалось только поговорить с ним.

Настя быстро взбежала по лестнице из сада.

— Васечка!

* * *

Василий даже не удивился — отупел уже от сильных эмоций. Только головой помотал, когда из сада к нему бросилась тень в некогда розовом, а сейчас буро-серо-грязном платьице.

— Васечка!!!

— Настя?

— ДА!!!

В следующий момент у цесаревича повисли на шее и так сжали, что едва позвоночник не сломали.

— Васечка, Васечка, Васечка!!!

И слезы хлынули потоком, вперемешку со словами.

Василий только головой замотал, вроде пьяной лошади.

— Настя... стой...

Ага, куда там! Заткнуть женщину — как заткнуть фонтан, бесполезно. Хоть ты каким местом садись, а вода выльется. Вот и из Насти лилось и лилось... мундир промок мгновенно, хоть и был из плотной ткани.

— Он... а я... ты...

И наконец — заключительным аккордом:

— Васечка, я тебя люблю!!!

Кроме этого Василий и не понял ничего. Да и это ему было без надобности.

— Ты здесь откуда?

— Из дома.

Настя шмыгнула носом и принялась отвечать более-менее связно.

Да, ее запер отец. Она сбежала и примчалась к Василию, потому что любит, любит, любит его! И он тоже ее любит, правда же?

Они теперь поженятся и уедут...

Вот с этого места Василий был решительно не согласен. Что значит — любит?

Мороженое он тоже любит. Но это не повод до конца жизни лопать только пломбир. А уж уезжать куда-то с Анастасией...

Он ее не любит! И вообще...

Не хочу!!!

Примерно это Василий и постарался донести до девушки.

— Настенька, ты чудесный человечек, но я люблю другую...

— Горскую?! — выпалила Анастасия, побагровев, и мигом теряя половину своего очарования.

— Это тебя не касается, — отрезал Василий. — Пойми правильно, я люблю тебя,, как младшую сестренку — и только. Не как женщину. И жениться на тебе не смогу. Не хочу портить тебе жизнь...

Настя смотрела — и словно падала, падала...

Жизнь была кончена.

Окончательно и бесповоротно.

— Ты...

— Прости, Настя.

Наверное, надо было разреветься. Упасть в обморок, закричать... да хоть что-то сделать.

А Настю словно заморозило.

Ни слова не выдавливались, ни...

Ничего.

Словно облако какое-то окутало.

— Васечка...

А глаза у него были совершенно спокойные. С такими глазами не любят, нет...

И не сбегают, и не признаются...

Не любят.

Настя повернулась и шагнула обратно, с балкона.

Шаг, второй...

Под ногами лежала густая тень, и Насте казалось — она спускается в Аид. Окончательно.

Без надежды на возвращение.

Что будет дальше?

Куда она пойдет?

Разве это важно?

Теперь уже ничего не важно...

* * *

Василий смотрел вслед девушке.

Жаль ее, конечно, но...

Он ее не любит, что поделать. Да и не любил никогда... к чему обманывать? Он другую любит, а наваждение там, или нет — неважно.

— Ваше высочество?

Тень вырастает из темноты. Кажется, даже знакомая... Василий отмахивается, и...

Острое жало стали входит ему под левую руку.

Он даже не сразу осознает, что случилось, но...

Становится холодно. Так холодно, так темно и страшно... и как в детстве он тянется к теплу, тянется куда-то...

И гаснет, тонет в темноте женское лицо с сияющими глазами.

— Машенька...

Глава 8.

Во имя высшей цели.

Какая же я была злая!

Вот кто бы знал! Мне кажется, мою злость можно было сцеживать и по банкам разливать.

Вот что?! Что надо сказать, чтобы — дошло?!

Ах, любовь, ах морковь, ах капуста с яблоком!

Да, в романах это красиво выглядит, и читать приятно, и прижимая истрепанную книжонку к груди, мечтательно выдыхать в небо, закатывая глазки: мне бы так!

Ага, вам бы так!

Безусловно!

Вы бы от такого счастья сбежали, роняя тапки и теряя трусы. А потом еще шифровались бы, как все КГБ разом. Лишь бы не нашли. Лишь бы вас не тронули...

Вот как объяснить, что мне такое счастье не нужно?

А никак!

Вообще никак, ни словами, ни действиями...

Он — любит. И хоть ты тресни.

Не проявляешь ответных чувств? Ну ты и гадина, тебя ж ЛЮБЯТ! А ты...

А что — я? Я не имею права на свои чувства? Любовь — это, по определению, такое слово, после которого стоп-сигналы не срабатывают и ты становишься обязан 'нищастному улюбленному', как говорила моя соседка?

Вопрос, чем обязан, зачем оно кому-то надо... нет, не понять. Ни ответа, ни объяснений, ничего. Тебя — любят.

Вдохновись и служи ему за это всю жизнь. Сколько там тебе осталось, лет сто? Вот, сто служить и будешь.

Ей-ей, мне кажется, что за преступления у нас в стране меньше дают. За любые.

Злостью от меня шарашило так, что народ расступался в стороны. Я заметила Романова и целеустремленно направилась к нему.