25 юльйо, деревня недалеко от Жанхота
В день отдыха Илкер надела лучшее платье. Ялмари вот-вот должен был постучать, чтобы пойти вместе с ней в деревню на свадьбу Марууш, а волосы никак не желали укладываться красиво. Она с мольбой оглянулась на Пайлун, но та сделал вид, что не заметила этот взгляд.
— Было бы из-за кого так наряжаться, — пробурчала она.
Илкер справилась с непослушным локоном и спросила, пристально глядя на подругу.
— Мне кажется, тебе очень не нравится, что я встречаюсь с Ялмари. Почему? Ты что-то знаешь о нем?
Подруга отвела взгляд, а другие девушки переглянулись. Илкер стало страшно: вдруг они знают тайну Ялмари и поэтому так ведут себя? Они ведь могут его выдать, и кто знает, что тогда будет.
— Ладно, молчите, — заторопилась она. — Храните свои секреты, я уверена, что он прекрасный человек и все будет хорошо. Уверена!
Пайлун собралась что-то возразить, но раздался тихий стук в дверь. Илкер тут же распахнула ее. На пороге стоял Ялмари. В темно-синей рубашке.
— Я уже готова, идем, — она буквально потащила его по коридору.
— Илкер, что-то случилось? — улыбнулся он.
— Я потом скажу тебе.
Он рассмеялся, и они почти бегом покинули дворец. Когда они вышли на дорогу, ведущую в лес, Илкер горячим шепотом произнесла:
— Мне кажется, горничные что-то знают о тебе. Особенно Пайлун. Ей ужасно не нравится, что я с тобой встречаюсь. А сегодня, когда я спросила, что они от меня скрывают, они так переглянулись...
Ялмари тут же посерьезнел, но явно не знал, что сказать. Наконец, обнял ее, и прошептал:
— Илкер... Ты не переживай. Я... сам как-нибудь выясню все. Хорошо? Ты такая красивая сегодня, — он попытался поцеловать ее, но она быстро уклонилась и вырвалась.
— Прекрати! — лукаво улыбнулась она. — Сколько можно нарушать правила? До помолвки нельзя! Забыл? А я все помню.
— А давай устроим помолвку прямо сейчас, — предложил он и вытащил из кармана изящное колечко с бирюзой. Но когда он хотел надеть кольцо на пальчик Илкер, она отскочила.
— Спасибо, конечно, — отказалась девушка. — Но помолвка без свидетелей у меня уже была, — она ткнула пальчиком в цепочку, на которой висел эльтайон. — Теперь хочу увидеть твоих родителей.
Ялмари тяжело вздохнул:
— Хорошо, как скажешь. Ладно, идем, а то опоздаем.
На самом деле Илкер очень переживала, что даже теперь, когда узнала его тайну, Ялмари не предлагает познакомить ее с родителями, и о свадьбе не заговаривает. Сейчас она превратила намек в шутку, но, кажется, Ялмари все понял. Он заметил, что Илкер ушла в себя, радость от встречи угасла.
— Илкер, — позвал он, и как только она посмотрела на него, заверил. — Я очень хочу, чтобы мы поженились как можно скорее. Но мне надо обсудить это с родителями...
— Они не знают обо мне?
— Знают, но... возможно не ожидали, что мы будем так спешить.
Девушка зарделась.
— Не подумай, что я тороплюсь, но...
— Я тороплюсь, — успокоил он, беря ее за руку.
Илкер несколько разочаровалась: Ялмари опять не сказал, когда же именно он представит невесту, но покорно пошла за ним. Тут же прыснула от смеха: темно-синяя рубашка казалась почти черной.
— Чему ты смеешься? — невинно поинтересовался он.
— Я просила тебя не надевать черную рубашку!
— Я и не надел.
Дом, в котором праздновалась свадьба, они заметили издалека: туда, будто ручейки, все еще стекались гости, слышалась музыка.
Как только Илкер и Ялмари подошли, им выделили место за длинным столом, обильно уставленным едой. Но к пище никто не притрагивался. Все смотрели на жениха в красивом, вышитом алой нитью и золотом жилете поверх белой холщовой рубахи, и невесту в платье красного атласа.
Илкер второй раз присутствовала на деревенской свадьбе. Она уже знала обряды, которые проходили одинаково в окрестностях столицы. Сначала родители жениха трижды проносили над головами молодых большой круг хлеба. В хлеб воткнули верхушку ели, украшенную лентами. Считалось, что это дерево отпугивает духов шереша. Затем вперед выступал младший священник и давал молодым поцеловать камень какого-нибудь святого. Обычно молодожены выбирали покровителем святого Юнуса. В Священной книге Энгарна были истории о нем: в семьях, которые Юнус благословлял при жизни, росли здоровые, послушные дети, семья всегда имела достаток и смерть обходила ее стороной. Марууш тоже выбрала Юнуса.
Священник лет двадцати пяти, в темно-сером балахоне, который освежал лишь большой белый воротник, лежащий на плечах, поднес овальный медальон с камнем Юнуса — черным мрамором — для поцелуя молодым, и на этот раз родители невесты сделали вокруг них еще один круг с хлебом, чтобы наверняка защитить от сглаза. Потом они укрепили деревце над столом, где сидели молодожены, а хлеб с солью отдали молодым. Они, отламывая небольшие куски, кормили друг друга — так они будут ухаживать друг за другом до конца своих дней. Пока они ели, пожилые женщины деревни, что дольше всех были замужем, обсыпали пару зерном и медными монетами. Только после этого и гости принялись за еду.
Все ели, пили, произносили пожелания и одаривали молодых, кто деньгами, кто скотом, кто тканью или хозяйственными принадлежностями. Чтобы скрепить пожелания — выливали часть вина из кружек на землю. Ялмари подозревал, что так они умиротворяли духа земли, и к официальной религии Энгарна этот обряд не имел никакого отношения, так же как макушка елки. Но смотреть на происходящее было забавно.
Когда гости за столом немного насытились, отец жениха, завязал сыну глаза. И предложил найти молодую жену среди других девушек, касаясь лишь их рук. Вскоре то же предложили сделать невесте, а вслед за этим и гостям. Илкер искоса посматривала на Ялмари и с удивлением отмечала: кажется, он видел подобное впервые. Почему? Может, он недавно живет среди людей, поэтому ему не приходилось бывать на таком празднике?
Когда парням предложили найти свою спутницу с завязанными глазами, лесник тоже поучаствовал в игре. Конечно, он нашел Илкер очень быстро, и пока она не успела воспротивиться, под дружный хохот поцеловал ее. Девушка шепнула ему, покраснев:
— Это нечестно! И нельзя так... Если ты не прекратишь...
Но увидела, что никто не обращает на них внимания: подали свадебного гуся. Успокоившись, она снова уселась рядом, хотя мгновение назад мечтала убежать на край света от стыда.
Столы еще ломились едой и вином, когда начались танцы. Илкер тут же пошла в круг, но Ялмари не двинулся с места. Она вернулась, тянула за руку, уговаривала, но он не поддался, со смешком отнекивался. Девушка прекратила бесполезные попытки, вернулась в круг, сама наслаждаясь танцем. Но когда бы она ни взглянула на Ялмари, ловила его напряженный взгляд...
Начало смеркаться и, оглянувшись, Илкер заметила, что Ялмари надвинул шляпу. Значит, скоро им пора уходить. От последнего танца он не сможет отказаться! Подскочила к нему и прошептала на ухо.
— Потанцуй со мной один раз, а потом уйдем. Пожалуйста!
Он нехотя поднялся. Илкер увлекла его за собой.
— Это очень легко, вот увидишь!
Она сделала поворот, лукаво глядя на него через плечо, хлопнула в ладоши, еще раз повернулась. Скользила мимо него, едва касаясь одеждой... Девушка наслаждалась игрой: тем, что Ялмари так близко, но никто не посчитает это неприличным. Единственное, что огорчало — она не могла поймать его взгляд: он низко наклонял голову. Вдруг Ялмари обхватил ее локоть и повел за собой из толпы танцующих.
Илкер шла за ним и смеялась:
— Куда ты меня тащишь? Что случилось?
Он завел ее за дом. Увидев, что сарай приоткрыт, зашел туда. Прижал к себе.
— Ялмари, — прошептала она испуганно.
Он обнял ее так сильно, как никогда. Зашептал горячо, перемежая слова с поцелуями:
— Не бойся, не бойся, маленькая. Я тебя не обижу... Не бойся.
Илкер замерла в его объятиях. Пытаясь вдохнуть, запрокинула голову и оказалась под градом горячих поцелуев. Он с нежностью снова и снова целовал ее губы, шею, плечи. И в ней что-то сломалось, она не хотела больше сопротивляться...
...Ялмари резко отпустил ее, тяжело дыша, сжал кулаки и выскочил из сарая. Девушка растерялась. Машинально поправила платье на груди. И тут же почувствовала себя испачканной. Как так получилось, что она разом забыла обо всех принципах? Если бы Ялмари сейчас не остановился... Ей хотелось спрятаться куда-нибудь, чтобы никто не видел, как ей стыдно. Илкер тоже стала неслышно пробираться к выходу. Но лесник тут же преградил дорогу. Она отшатнулась.
— Я хочу уйти. Пожалуйста... — прошептала она.
— Илкер, не уходи. Прости меня. Ты ведь не сердишься? Я...
— Ялмари... — голос дрогнул. — Позволь мне уйти.
— Илкер... — он опустился перед ней на колени. — Пожалуйста, возьми мое кольцо, — попросил, доставая его из кармана в куртке. — Возьми сегодня, а завтра я познакомлю тебя с моими родителями. Я не могу ждать дольше.
— Ялмари? — Илкер взглянула на него — глаза лесника светились в темноте по-волчьи. Девушка уточнила радостно. — Ялмари, это правда? Ты познакомишь меня с твоими родителями?
— Да, — подтвердил он. — Завтра.
— Я люблю тебя, Ялмари, — она упала на колени рядом с ним.
Он слегка отстранил ее, взмолился:
— Илкер, мне очень трудно держать себя в руках. Пожалуйста, помоги мне! — он рассмеялся.
Девушка тут же вскочила.
— Пойдем! Лучшее средство, чтобы держать себя в руках — это быть на людях. Идем!
Он признал, что она совершенно права, но на людях им побыть не придется. Пора возвращаться во дворец, пока какой-нибудь пьяный шутник не сдернул с него шляпу. Им предстояла одинокая прогулка по ночному лесу.
Как только они покинули деревню, Илкер легко нашла, чем заполнить это время. Она честно решила помочь ему.
— Расскажи немного о себе, — попросила девушка. — Сейчас твои глаза светятся, и это немного пугает, потому что необычно, — Ялмари тут же надвинул шляпу, — но она запротестовала. — Нет-нет, пожалуйста! Я хочу привыкнуть, — Илкер не пошла дальше, пока он не снял головной убор. — Расскажи мне еще что-нибудь о себе, то, что не рассказывал еще, — попросила она. — Ты видишь этот мир иначе?
Ялмари взял ее за руку, девушка попробовала освободиться, но он не позволил.
— Не бойся, — попросил тихо. Ладонь крепкая и теплая придавала уверенности в темноте, и Илкер не стала сопротивляться. Он замедлил шаг, так хотелось продлить этот путь. Розовая луна, напоминавшая теперь половинку эльтайона, что висел у них на шее, почти не освещала тракт — ее силы не хватало. — Ты хочешь знать, как я вижу этот мир? Острее, чем человек. Для меня почти не существует непроглядной тьмы — даже сейчас, я могу различить маленькую птицу, если она сядет на дороге в лавге от нас. Я лучше слышу. Например, я различал шепот на свадьбе за нашими спинами, а ты не знаешь, о чем судачили твои подружки, — он грустно улыбнулся. — И конечно, запахи. Иногда острое обоняние спасает жизнь, и не только мою, — Ялмари вспомнил перепуганного графа ми Цагуца. Вряд ли бы он смог помочь дворянину, если бы не почуял разбойников издали. — Иногда мой нос становится проклятием: когда я иду по городу вдоль сточной канавы или когда ты так близко, что твой запах лишает меня остатков самообладания.
— Ты хочешь меня съесть? — хихикнула Илкер.
— Оборотни по крови в отличие от проклятых не едят сырое мясо, — напомнил он поучительным тоном, ничуть не обидевшись на вопрос. — Тем более человечину. Твоей жизни ничто не угрожает. К сожалению... или к счастью, ты пробуждаешь во мне совсем другие желания, — Ялмари старался не смотреть на нее, но почувствовал, что девушка все больше нервничает, и торопливо перевел разговор на другую тему. — Из-за запахов, получается, что я немного вижу прошлое. Если мы замолчим, ты сможешь различить звуки леса и понять, что происходит там: кто вышел на охоту, кого уже настигли когти, а кто предупреждает других об опасности. Но я вижу, что происходило здесь до того как пришли мы. Я чувствую запах лисы и знаю, что она стояла на дороге и принюхивалась, а затем перетащила лисят через дорогу. Когда я волк, все еще острее, — он всматривался в ее профиль.
— Я хотела бы увидеть, — прошептала девушка застенчиво и продолжила смелее. — Хотела бы увидеть тебя волком. Как ты обращаешься.
Ялмари умолк, все также не отводя от нее глаз.
— А я хотел услышать эти слова, — медленно проговорил он. — Когда-то так сказала мама моему отцу... Но это будет не сегодня. Мне кажется, будет лучше, если ты увидишь это днем.
Илкер с ним согласилась. Сегодня она будет привыкать к его желтым глазам. "Хорошо, что тетя никогда не узнает, кто на самом деле лесник, за которого я выхожу замуж. Она бы свалилась в обморок. А вот Ашбел был бы в восторге", — девушка улыбнулась своим мыслям...
...Ялмари постоял немного возле дворцовой лестницы. Илкер убежала внутрь так быстро, что они не успели наделать глупостей — так это называлось среди знати. Среди простолюдинов, которых они оба изображали, все было намного строже. Он уже собрался идти в домик лесничего, когда его окликнули негромко:
— Ваше высочество...
Он непроизвольно дернулся: "Не услышит ли Илкер?" — но он тут же успокоил себя: она, должно быть, уже в спальне.
— Что? — тихо откликнулся он.
— Вас искал господин Полад. Просил передать, что будет ждать до утра.
— Хорошо, — он поднялся по ступеням, миновал стоявшего в темноте солдата и вернулся во дворец.
Полад ждал в Большом кабинете. Подсвечник освещал только стол, заваленный бумагами. Кресло Полада и собеседника оставалось в тени. Телохранитель королевы стоял, складывая документы, будто собирался уходить.
— Надо же, — усмехнулся он при виде принца. — Я уже думал, что ты не появишься раньше утра.
— Это издевка? — поинтересовался Ялмари, опускаясь в кресло.
Полад тоже сел. Теперь их разделял стол.
— Не то чтобы издевка, — телохранитель сцепил пальцы в замок. — Но я знаю обо всем, что происходит во дворце.
— То есть ты шпионишь за мной? — Полад разглядел, как чуть сузились глаза Ялмари.
— Тебе это не нравится? — Мардан добродушно улыбнулся. — Я знал, что тебе это не понравится, поэтому... не следил. Но я, знаешь ли, не дурак. Я прекрасно представляю, что происходит между молодыми людьми, когда они проводят много времени наедине. А вы проводите вместе чудовищно много времени. Столько, сколько не положено проводить молодым людям, когда они еще не помолвлены.
— Кстати, о помолвке, — нашел удобный момент Ялмари. — Я хотел завтра познакомить вас. Потому что хочу, чтобы как можно скорее состоялась свадьба.
— Даже так? — сквозь шутовство невозможно было понять искренне удивлен Полад или ждал чего-то подобного. — И она уже знает, кто ты?
— Она знает, что я оборотень, — Ялмари произнес это беззвучно.
