— Приезжай к нам на Гучин в Шумаф, я тебе лису подарю!
Малышка с достоинством расправляла плечи. Она знала, что лисы есть и в Кашшафе. Ловчий недавно целый выводок лисят приносил. Она всячески старалась показать, что смела и независима, но после этой встречи Гулл частенько снился ей в кошмарах.
Уже через год отец захотел помириться с Энгарном, и она сидела в тронном зале рядом с темноволосым Ллойдом, напоминавшим загнанного в угол волчонка. Мирела пыталась его успокоить и поцеловала в щеку, но мальчишке это не понравилось. Он с такой силой оттолкнул ее, что девочка упала со стула. Говорят, сейчас принц совсем сошел с ума, и она нисколько этому не удивлялась. Кто выдержит жизнь рядом с Поладом? Телохранитель держал страну железной рукой, даже великий король Манчелу, ее отец, о таком мог только мечтать.
Позже была помолвка с сыном императора островного государства Бакане. Ясу отличался утонченностью и невозмутимостью. Он даже меч выхватывал без лишних эмоций и чуть не убил одного графа — Ясу померещилось, что над ним насмехаются. Но Мирелу происшедшее скорее позабавило. Она не успела испугаться, поскольку заокеанский принц не выкрикивал оскорблений, как это делали кашшафские аристократы.
Женихи менялись, но королева Езета то и дело повторяла дочери, что нет лучшей доли, чем выйти замуж за наследника Лейна, Айдамиркана. Это самая достойная династия на Гоште. Девочкой она засыпала, посмотрев на портрет очаровательного ребенка, чьи синие глаза вселяли мир и радость...
Когда Мирелу сослали в замок Зулькада, ей объяснили, что о замужестве она может не мечтать до тех пор, пока не отречется от матери и титула принцессы. Она и не мечтала, сохраняя надежду на то, что однажды король одумается и все станет как прежде. Но теперь и эта надежда растаяла. Если побег удастся, ее жизнь вряд ли станет намного лучше. Айдамиркан не захочет жениться на нищей принцессе — это было бы слишком похоже на сказку. Скорее всего, придется точно так же жить в отдаленном замке, изредка посещая празднества короля Лейна. Возможно, на ней захочет жениться какой-нибудь граф. Возможно, ей повезет, и он не будет слишком уродлив. Но к этому ли она стремилась? Не проведет ли она остаток дней в тоске по родине рядом с чужим мужчиной? Может, лучше умереть здесь, исполнив предназначение, как написала мама перед смертью? Отец Иавин тоже полагает, что для этого она родилась.
Мирела посмотрела на смутно блестевший над изголовьем кровати золотой элий. Он считался сильным охранным знаком. В дни святых праздников мужчины носили браслет с элием на правой руке, женщины прикалывали брошь со знаком к платью. У Мирелы и Езеты были специальные платья для посещения церкви — элий на них вышили на лифе... Сегодня, глядя на элий, принцесса разговаривала с Богом, оставив заученные молитвы. Так, как она разговаривала бы с отцом:
"Где сила Твоя, обещанная невиновным? Где защита Твоя? Мою мать убили, и я чуть не умерла. Хотят казнить графиню Бернт. Почему нечестивые торжествуют, а праведники страдают? Мне так хочется увидеть Твое могущество! Я не хочу никуда уезжать, я хочу жить в Кашшафе и видеть, что Ты можешь творить чудеса, что Ты еще правишь на этой земле. Моя вера слабеет, неужели Тебе нет дела до меня?"
Принцесса зажмурилась от собственной смелости. Никогда еще она не молилась так, поэтому почувствовала укол совести. Если уж она хочет получить ответ от Эль-Элиона, надо идти в часовню. Мирела села на постели и позвала Векиру. Девушка спала на узкой кровати в стене в этой же комнате. Услышав зов госпожи, она вскочила и прямо в рубашке подбежала к принцессе.
— Что случилось? — спросила она, сонно потягиваясь и косясь на окно, в котором лишь чуть посерело небо.
— Даут собирался отправиться на охоту рано утром. Мне надо быть готовой.
— Ваше высочество, так вы хотите сегодня... Но ведь за вами следят всегда. И сегодня он к вам приставит кого-нибудь, чтобы ни на шаг не отходили.
— Поэтому на охоту не поеду. Я не очень хорошо себя чувствую, чтобы полдня провести в седле. Дауту надо передать, что я еще нездорова, пусть он охотится без меня. Я буду в часовне.
— Конечно! — обрадовалась Векира. — А оттуда тайный ход ведет почти к охотничьему домику. Помните, граф Бернт говорил?
Мирела удивленно замерла. Она забыла о словах Рекема перед отъездом. Может, это Эль-Элион дал ей мысль не поехать на охоту и молиться в часовне, чтобы напомнить о прекрасной возможности побега?
— Я совсем забыла, — произнесла она. — Одевайся, а потом помоги мне.
— Да-да, я сейчас, — Векира подошла к камину, зажгла от него лучину, а ею — несколько свечей.
В комнате посветлело. Зевая и потягиваясь, девушка надела платье, затем подошла к принцессе.
— Мне собирать вещи в дорогу? — спросила шепотом.
— Да, — поколебавшись, позволила Мирела. — Только немного, чтобы не тяжело было идти. Сделай сверток, который можно, не привлекая внимания, отнести в часовню.
— Хорошо, госпожа.
Векира помогла принцессе одеться. Пока горничная собирала вещи, Мирела смотрела в окно, за которым с каждым мгновением становилось светлей. Неужели ее страдания заканчиваются? Нет, она примет окончательное решение после молитвы. За окном раздался скрип ворот, ржание лошадей, лай собак. За этим шумом Мирела не слышала голосов людей.
Вскоре Даут постучал. Ему позволили войти. Он лучился доброжелательностью.
— Рад, что вы уже готовы. Граф Керлин со сворой и ловчими уже здесь. Следопыты выследили нескольких оленей, охота должна быть удачной. Ждем вас во дворе.
Он даже не называл ее ни разу "леди Шедеур", чтобы не портить день ссорой.
— Прошу прощения, граф, — Мирела говорила безжизненно, будто вот-вот упадет в обморок. — Я попросила вас устроить охоту, но боюсь, не могу поехать с вами. Я несколько переоценила свои силы.
Даут нахмурился, но тут же повеселел.
— Как скажете. Набирайтесь сил. Когда вы окрепнете, мы устроим охоту еще раз, — он вышел.
Граф явно радовался, что можно будет охотиться, не заботясь об охране ее высочества.
Когда шум во дворе стих, Мирела и Векира переглянулись:
— Идем! — скомандовала принцесса.
Векира взяла небольшой сверток и подсвечник. Плащи не взяли, иначе их могли бы заподозрить. Вдвоем они вышли из комнаты и столкнулись с графиней Зулькад.
— Доброе утро, леди Шедеур.
— Я принцесса! — утренний ритуал обмена колкостями проходил как обычно, и Миреле не верилось, что, возможно, уже завтра она будет плыть на корабле в страну, которую знала по рассказам матери.
— Вы куда-то собрались? — пытливо прищурилась графиня. Она опустила оскорбительный титул, чтобы не выслушивать гневную отповедь.
— В часовню. Я хочу увидеть путь, который приготовил мне Эль-Элион и с достоинством пройти его.
— Достойное времяпровождение, — в словах не прозвучало иронии. — Но мне казалось, вы больны.
— Я плохо себя чувствую, чтобы участвовать в бешеной скачке на лошади, но не для встречи с Богом.
— Хорошо, — в голосе графини Зулькад послышалось уважение, — я распоряжусь, чтобы вам никто не мешал.
— Благодарю, — принцесса пошла дальше по галерее, но вновь остановилась. — Я буду молиться и о вас, — произнесла она доброжелательно.
Графиня кивнула.
Когда Мирела в сопровождении Векиры поднялась в часовню, у нее закружилась голова. Даже если захочет — не убежит, она еще слишком слаба для этого.
Векира прошла в темный круглый зал и зажгла факелы у выхода и у алтаря. Мирела встала на колени. Еще через миг легла лицом вниз. Ей стало стыдно за малодушные слова, произнесенные утром. Эль-Элион велик. Если она родилась для того, чтобы в страданиях прославить Его, кто она такая, чтобы спорить с Богом? В конце концов, их жизнь на Гоште — краткий миг, в который они должны приготовиться к встрече с Творцом. Она живет в мире мужчин, мире, где женщина значит так мало, хотя она и рождена принцессой. Но Эль-Элион Бог женщин тоже, не только мужчин. Он дал власть Миреле. Власть сопротивляться слабодушию и умереть достойно. Эта власть поможет другим заблудшим увидеть свет истины...
...Часы в единении с Богом летели незаметно. Мирела очнулась, когда услышала покашливание горничной.
— Ваше высочество, — виновато залепетала девушка. — Нельзя нам ждать. Кто знает, что Даут задумал, да и графине я не доверяю... Надо идти. Вы помните, что надо нажать, чтобы ход открылся? Мне кажется, граф Бернт что-то упоминал об алтаре.
— Я никуда не пойду, Векира, — отрезала принцесса.
— Как же так, госпожа? — горничная чуть не плакала. — Ведь не знаем, что завтра будет...
— Это не имеет значения, — Мирела хотела сказать еще что-то, но испуганно замолчала. Одна из плит на алтаре зашевелилась. Векира вскрикнула и заслонила собой принцессу.
— Уходим, — принцесса старалась не поддаваться страху, но голос ее дрожал.
Они поторопились к выходу, но знакомый голос задержал их:
— Ваше высочество, не уходите! — Мирела удивленно обернулась. — Ваше высочество... — повторили с возвышения. — Следуйте за мной. Я провожу вас... Дорога каждая минута.
— Кто вы? Почему такая спешка?
Бородатый мужик в добротной длинной вестине, закрывающей сапоги, шагнул ближе, снял черный берет.
— Кто я? Извините, так переживаю о вас, что не поздоровался должным образом. Я...
— Рекем? — потрясенно спросила девушка, вглядываясь в исхудавшее лицо. Тут же поправилась. — Граф Берн, как это возможно? Вас разыскивают по всей стране, вы рискуете...
— Ваше высочество, вы рискуете не меньше. Пожалуйста, давайте поговорим позже.
— Нет, постойте. Что-то случилось? Почему вы так волнуетесь?
— Я очень надеялся, что вы сбежите сегодня. Слышал об охоте, которую затевает Даут, но когда увидел, что вас нет с ними, пробрался в замок... В письме я пообещал, что буду ждать вас две недели, но... этого времени нет. Недавно стали проверять лейнских купцов. И купеческие корабли, и обозы. Кажется, кто-то нас предал, и король знает о готовящемся побеге. Граф Щиллем — он отвечает за все — страшно нервничает. Наверно, он подозревает, что предатель — я. В общем, если вы не сбежите сегодня — завтра будет поздно, мы отправимся в обратный путь.
— Рекем... — она вновь одернула себя. — Граф Бернт. Я не могу ехать с вами.
— Ваше высочество! — граф шагнул ближе. Казалось, он хочет поднять ее на руки и унести, невзирая на сопротивление.
Он воскликнул с таким отчаянием, что Мирела горестно вздохнула:
— Простите меня, граф. Вы подвергали себя опасности, чтобы спасти меня... Но сейчас я как никогда чувствую, что не имею права уезжать. Я остаюсь на родине.
— Ваше высочество... Ваша жизнь принадлежит не только вам. Вы нужны стране живой!
— Моя жизнь принадлежит в первую очередь Эль-Элиону. Я знаю, Он руководит всем. Я нужна Ему здесь, иначе бы я вообще не родилась. Если вы еще почитаете меня как свою принцессу, уезжайте из Кашшафы немедленно и никогда сюда не возвращайтесь. Я сделаю то, что должна сделать. А вы исполните свой долг. Если когда-нибудь, вам удастся вернуться на родину... — она закусила губу. — Впрочем, это неважно. Молитесь обо мне... — она тревожно оглянулась. — Слышите? Кто-то идет сюда. Уходите немедленно!
Рекем задержался еще немного. И лишь когда кто-то требовательно постучал, взбежал на алтарь и исчез в проеме.
— Ваше высочество! — злой голос Даута заставил принцессу вздрогнуть. Она благодарно посмотрела на Векиру, догадавшуюся закрыться на засов. — Ломайте дверь! — скомандовал Даут.
— Прекратите! Я сейчас открою, — властно ответила принцесса. Воины притихли. Мирела подала знак горничной: тайный ход уже закрылся, можно встретиться с врагами, не опасаясь за жизнь Ароди.
Даут быстрым шагом вошел внутрь и быстро окинул взглядом часовню. Не увидев ничего подозрительного, подошел к принцессе.
— Почему вы закрылись, леди Шедеур?
— Я принцесса, и не намерена отвечать на ваши вопросы, пока вы не признаете мой титул и разговариваете в таком тоне.
— Простите меня, господин граф. Ее высочество хотела помолиться, и я закрылась, чтобы никто не мешал. Принцесса не знала о том, что я сделала, — испуганно залепетала горничная.
Даут зло зарычал.
— Проводите леди Шедеур в спальню, — приказал он сопровождавшим его слугам, и выскочил из часовни. Произносить протест перед простолюдинами принцесса не стала и спокойно спустилась обратно в спальню. В душе звучал горький смех. Предатель испортил графу охоту. Мирела точно знала, что кроме графини Зулькад никто не мог доложить Дауту о ее молитве, но она не держала зла на женщину: пусть Бог судит ее. Главное, чтобы Рекем успел скрыться.
Рекем слышал диалог в часовне. Когда Даут, а за ним и принцесса, покинули часовню, он двинулся дальше. Если бы граф не прекратил оскорблять ее, он бы не выдержал и вернулся. Он не мог оставить ее у этого чудовища. И спасти не мог. Он надеялся, что о побеге не узнают хотя бы несколько часов, но предатель и тут оказался настороже, не дав им даже четверти часа. Выйдя из подземного хода у реки, Рекем отвязал лошадей, вскочил в седло и помчался к условленному месту, ведя другую лошадь за собой. На небольшом судне вниз по течению его ждал Авидан Щиллем. Рекем не знал, что скажет ему и людям, много дней рисковавшим жизнью ради принцессы. Вряд ли графу понравится, что взбалмошная принцесса сначала просит о помощи, а потом отказывается бежать. Когда Бернт подъехал к условленному месту, на судно грузили последние тюки и бочки. Щиллем, тоже отрастивший бороду и переодевшийся купцом, тут же вышел навстречу.
— Что?
— Она не поедет, за ней следят, — Рекем спрятал взгляд.
Авидан понял, что он лукавит.
— Отказалась ехать? — граф расхохотался. — Посмотрим, что скажет Тештер. Тащились в такую даль, ради чего?
Оправдывались худшие предположения Рекема. Наверно, ему тоже надо остаться здесь, чтобы не встречаться с грозным министром. Бернт повернулся, чтобы уйти, но Щиллем тут же схватил его за рукав.
— Куда собрался? Его величество велел доставить тебя обратно. Наверно, хочет посмотреть в твои наглые глазки. Иди на корабль.
— Я бы попросил вас... — скрипнул зубами Рекем. — Если вы хотите меня задержать — я готов. Но какое вы имеете право обращаться со мной так?
— Ладно, ладно, — примирительно хмыкнул Авидан и, чуть склонив голову, передразнил кашшафского виллана. — Прощения просим, — тут же посерьезнел. — Мне почудилось, что ты хочешь сбежать. Пойдем на корабль, отплываем сейчас же. Даст Бог, к вечеру доберемся до наших кораблей и до заката отчалим.
Рекем нашел свободный уголок на палубе и, повернувшись спиной к купцам, сел в ожидании отплытия. Время тянулось медленно. Бернту показалось, что прошла целая вечность, прежде чем судно дернулось и берег стал удаляться. Он чувствовал себя никчемной ветошью. Такой, которую не употребят для мытья полов и даже в огонь не бросят, — толка нет. Он нужен своей стране на плахе и в соседнем Лейне, кажется, тоже исключительно для этой цели. Но после встречи с принцессой стало все равно, где умирать. Ничего из того, о чем он мечтал, не сбудется...
