— Леди Ароди... — он прочистил горло и продолжил. — Моя мать в тюрьме. Я хотел просить вас...
— Что?! — Мирела вскочила, и Рекем тоже поднялся. — Графиня Бернт в тюрьме? Как это могло случиться? Это же бред какой-то! Ей уже шестьдесят лет...
— Шестьдесят три, — уточнил граф.
— Я в жизни не знала более доброй и безобидной женщины, — принцесса сделала несколько шагов к узкому, похожему на бойницу, окну, но тут же вернулась. — В чем ее обвиняют?
— У нас нашли... — Рекему нелегко было говорить об этом, но принцесса должна знать все. — У нас дома сделали обыск... Видимо, кто-то донес... И нашли небольшой кусок холста с изображением герба... И в этом гербе... Там листья яйтана, а под ними — огнерогий иттай... Так что ее обвинили в государственной измене и подготовке заговора.
В комнату неслышно вошла горничная. Сервировала стол для чая, наполнила чашки ароматным настоем и села в дальний угол на маленькую скамеечку.
— Да это же просто подлог! — по-прежнему возмущалась Мирела. — Герб... Она что, сама его рисовала? Художника, я думаю, не нашли?
— Я не знаю. Возможно, нашли. Возможно, он и донес.
— Послушайте, граф, вы что, действительно верите, что ваша мать могла заказать такой герб?
Да, он верил. Лет с семи, как только родилась принцесса, он помнил, как мама шутила о том, что его невестой станет принцесса крови. И когда нашли эту улику... Но ведь это не повод арестовывать ее! Никакого заговора не было, только наивные материнские мечты. Он и не видел принцессу до сих пор ни разу.
— Да что с вами, Бернт? — удивленно всматривалась в него Мирела. — Леди Ароди — она же умная женщина, иначе бы не дружила с моей матерью. Неужели бы она стала хранить такое у себя? Неужели бы заказала такую вещь у художника? Нет, тут все подстроено. Конечно, подстроено. И я сегодня же напишу его величеству. Скорее всего, кому-то потребовались ваши земли. Ведь ваш родовой замок недалеко от столицы?
— Да, ваше высочество, — он поразился, как быстро она все расставила по местам.
— Я прошу вашего разрешения... Могу я от вашего имени предложить королю выкуп? Леди Ароди отпустят, но ваш замок...
— Все что угодно, ваше высочество! — горячо воскликнул он. — Мне дорог родовой замок, но жизнь матери с ним не соизмерима. У нас есть другие владения. Я стану графом Цаир, маркизом Пелон, кем угодно! Пусть только отпустят ее. Но я должен предупредить вас... Король Манчелу и сам предлагал ей свободу. Если она примет помазание в Святой церкви, то ее отпустят, возвратив все замки. Если же она откажется, то через месяц ее казнят.
Святая церковь была еще одной "шуткой" короля, с помощью которой он пополнял казну. Говорят, та же Сайхат подсказала ему, что если он объявит государственную религию вне закона, то легко отнимет имущество у тех, кто не пожелает перейти в новую церковь. Да и храмы церкви Хранителей Гошты заодно можно ограбить — за долгие века там накопилось немало золота.
— То есть я права, — подвела итог Мирела. — Все дело в ваших землях и деньгах. Королевский указ уже зачитали?
— Да. Я присутствовал при этом.
— Это плохо. Его величество не любит отказываться от своих слов. Но я все же напишу ему. Если все дело в деньгах, он может согласиться на такие условия. Он же понимает, что леди Ароди не предаст свою веру. Он должен согласиться.
— Ваше высочество... — Рекем проглотил ком в горле, чтобы голос не звучал хрипло. — Вы наша единственная надежда...
— Эль-Элион наша единственная надежда, — строго возразила Мирела.
— Бог редко вмешивается в то, что происходит на земле... — горько заметил Бернт. — Мой отец... старший брат... теперь мать. Разве Бог... — осмелев, он посмотрел ей в глаза и запнулся на полуслове, будто наткнулся на холодный клинок.
— Не смейте так говорить, — холодно и раздельно произнесла Мирела. — К сожалению, четверть часа, отпущенные нам, истекли. Я напишу письмо немедленно, — она сцепила пальцы перед собой. — Мой слуга доставит письмо в Беероф в течение недели. И... я попрошу вас задержаться, пока не придет ответ.
— Да, ваше высочество, — он поклонился. Подождал, пока она выйдет из комнаты в сопровождении горничной. И только после этого усмехнулся.
Не слишком она верит в помощь Эль-Элиона, если просит его остаться. Да, его слова звучали как богохульство, но Бог не вмешался и не вернул королеву Езету ко двору. И принцесса Кириаф-Санна, эта светлая девушка, проводит лучшие дни в старом, заброшенном замке. И ему надо ждать здесь, потому что если на этот раз король не захочет исполнить просьбу дочери, то следующим арестуют его.
9 юльйо, в шавре пути от Жанхота
Ялмари ночевал в сигнальной башне. Как всегда, золотой знак сделал свое дело: особому посланнику королевы выделили лучшую комнату. Конечно, в круглой башне, где жил отряд из пятидесяти солдат, поддерживающих порядок в окрестных деревнях, особого комфорта не найдешь, но Ялмари привык обходиться малым: ему дали постель, воду, чтобы искупаться и побриться, — значит, все не так уж плохо.
Рано утром он надел неизменную черную куртку, спускающуюся ниже бедер, надвинул на лицо старомодную широкополую шляпу и спустился вниз. Капитан будто его караулил: стоило Ялмари подойти к лестнице, как скрипнула дверь, и "волк" пошел следом.
На первом этаже башни Ялмари взял под уздцы лошадь. Выведя ее из башни, он повернулся к капитану, чуть сдвинув шляпу на затылок. Здесь уже рассвело — красное солнце Гошты летом всходило рано. В лесу, видневшемся на горизонте, сумеречно, а посреди поля, где стояла башня, казалось, уже наступил день.
— Спасибо за приют, — Ялмари коснулся полей шляпы кончиками пальцев. — Может, еще встретимся.
"Волк" неодобрительно цокнул: он считал, что особый посланник королевы должен одеваться получше, но от замечаний воздержался. Мало ли какие причуды у этого мальчишки — солдату, служившему со времен последней войны, двадцатидвухлетний Ялмари казался зеленым юнцом. Капитан еще раз взглянул на "гостя": темные волосы слишком длинны, для того чтобы он походил на аристократа и слишком коротки для простолюдина. И такой цепкий взгляд... Черные глаза смотрят серьезно и испытующе. "Будто в душу глядит, — передернул он плечами. — Как с Поладом себя чувствуешь. Нет, этот парень не так прост, и не мне ему указывать, что носить..."
— Счастливого пути, — кивнул он, немного радуясь, что особый посланник не задержался дольше.
Ялмари легко вскочил в седло и, чуть тронув бока лошади, направился к Северному тракту — это самая короткая дорога в столицу, к тому же мощеная — Полад исправно собирал со страны налоги на содержание четырех трактов, идущих от столицы приблизительно в направлении сторон света. Никому такое положение дел не нравилось, но все молчали: телохранитель королевы очень быстро расправлялся с недовольными. Он возвысился неведомым образом, да так, что фактически правил страной. Его боялись и ненавидели. Но два заговора против него были жестоко подавлены, и недовольные на какое-то время притихли, стараясь даже выражением лица не выказывать несогласие: иногда казалось, Полад знает замыслы противников еще до того, как вслух будет произнесено хотя бы слово.
Особый посланник не торопил лошадь, потому что хотел вернуться домой и в то же время боялся этого возвращения. Он еще раз обдумал все, что произошло.
Когда он покинул Жанхот две недели назад, никак не ожидал, что пробудет в пути так долго. Всего-то и надо было узнать, почему из замка графа Иецера, стоящего у западной границы Энгарна перестали поступать донесения. Но чем дальше он продвигался на запад, тем больше убеждался: в стране творилось что-то неладное. Оборотни убивали людей, тогда как раньше ничего подобного не происходило. Люди сходили с ума, приближаясь к Рыжим горам. Ялмари быстро нашел причину этих событий. И даже лично столкнулся с этой "причиной".
"Ты будешь орудием в моих руках и не догадаешься об этом... Куда бы ты ни пошел, я буду следить за тобой. И ты исполнишь мою волю, хочешь этого или нет", — неужели маг не блефовал, когда говорил это?
А дома ждала встреча с Илкер. Как вести себя с девушкой следовало решить прямо сейчас: либо расстаться, либо рассказать правду. Хватит уже морочить голову и ей, и себе. Уходить было больно, довериться — сложно. Не привык он никому доверять, кроме своей семьи. Разум подсказывал, что есть только один правильный выбор, а сердце не желало с ним смириться. Может, все как-то образуется само собой? Например, он вернется, и окажется, что горничная принцессы уже помолвлена с кем-то. Это довольно часто случается...
Поле закончилось, Ялмари въехал в лес — единственное место, где он чувствовал себя свободным. Поэтому и жил он чаще в домике лесника, чем в столице, и представлялся почти всегда лесником. Илкер вот тоже считала, что он лесник...
...Он расслышал стук копыт издалека — кто-то ехал навстречу. Судя по всему, человек торопился — еще не галоп, но довольно резвая рысь. Вот-вот всадник должен вылететь из-за поворота. Ялмари на всякий случай направил коня к обочине.
Мужчина, пронесшийся мимо через несколько мгновений, оделся довольно странно: необычно короткие рукава бордового колета открывали белоснежную рубашку с большими кружевными манжетами. Поверх ворота лежал огромный отложной воротник. Свободные штаны заканчивались под коленом и были подвязаны шелковой лентой с бантом. На большой шляпе, слегка приподнятой с одного бока, развевались огромные перья. Ялмари с трудом подавил смешок. Только один человек в Жанхоте мог так одеться — лорд Нево. Он придержал лошадь, ожидая, когда Герард опомнится и сообразит, мимо кого только что проехал.
Вскоре раздалось жалобное ржание, потом понукание и вновь приближающийся стук подков. Ялмари так и не обернулся. Лорд приблизился и смущенно пробормотал с вопросительной интонацией:
— Э-э-э... Ллойд?
— Да, — подтвердил Ялмари и только после этого обернулся. Оба рассмеялись.
— Рад видеть тебя, — Сорот подъехал ближе, снял шляпу. Каштановые волосы чуть растрепались, но это не портило идеальную внешность друга: правильные черты лица, голубые глаза и обаятельная улыбка искупали все. — Рад видеть тебя, хотя с грустью наблюдаю, что эта поездка не повлияла на тебя в лучшую сторону. Ты по-прежнему не умеешь одеваться.
— Скорее всего, я изменился в худшую. Чего не скажешь о тебе. Все так же изобретаешь немыслимые наряды? Тебя гнилыми яблоками еще не закидали?
— Что ты! — ослепительно улыбнулся Герард. — Вот графа Харвинда едва не закидали, но он чуть-чуть переборщил с лентами: навешал их и на рукава, и на брюки, и на сапоги. Я сразу понял, в чем его ошибка, так что мой костюм сегодня считается самым модным в столице.
— Поздравляю, — иронично хмыкнул Ялмари.
— Тебе бы тоже не мешало переодеться, — заметил друг.
— Все еще мечтаешь сделать меня похожим на аристократа? Бесполезно, неужели еще не понял?
— Ладно, поедем в деревню, там поговорим, — лорд Нево надел шляпу.
— Зачем мне в деревню? — настороженно поинтересовался Ялмари.
— Не порть сюрприз. Приедешь — узнаешь. Мы тебя уже три дня поджидаем. Ты задержался, — они поехали рядом. — Рассказывай, что у тебя там случилось? — Герард взглянул на собеседника. — Что-нибудь серьезное или всего лишь еще один заговор? — он подмигнул.
— Серьезней не бывает, — задумчиво кивнул Ялмари. — И, к сожалению, на этот раз энгарнские заговорщики тут ни при чем. Я даже пожалел, что это не они, когда с нашим врагом столкнулся. Но подробности пока рассказывать не буду, извини.
— Ладно, — опять легко согласился Сорот. — Да и неудобно тут как-то рассказывать. Слушай, а давай устроим пирушку по случаю твоего возращения, и там ты все расскажешь? Уже сто лет ничего подобного не устраивали. Давай, а?
— Какую пирушку? — уточнил особый посланник. — Только ты и я? Или...
— Только ты и я — это не то что пирушкой — ужином назвать нельзя. На ужине слуги присутствуют. А пирушка — это когда ближайшие лорды и графы соберутся. А так же прекрасные женщины.
— Тогда без меня, — отказался Ялмари, и прежде чем лорд возмутился, задал еще один вопрос. — А зачем вы ждали меня три дня? Что-то в столице случилось?
— Нет, — успокоил его лорд, любуясь птичкой на ветке. — У нас все так тихо, что помереть со скуки можно. Просто надо было проследить, чтобы ты мимо нашей деревушки не проехал. Представляешь, на трех трактах тебя ждали. А вчера донесение пришло, что ты по Северному с утра поедешь, так я навстречу, чтобы уж точно не пропустить. Нам сюда, — он указал на тропинку, спускающуюся направо с тракта. — Следуй за мной. Вряд ли ты здесь уже был.
— Да уж, не довелось, — согласился Ялмари.
Тропинка еще около трех лавгов вилась по лесу, а потом деревья расступились, и перед ними предстало поле с желтой, почти поспевшей пшеницей. За ним виднелись аккуратные домики вилланов.
— Напрямик ближе, — заметил Сорот, чуть обернувшись, — но ты ж у нас правильный до тошноты, урожай топтать не позволишь, — он направил лошадь в объезд, не увидев ухмылки спутника.
Только когда они подъехали к дому на околице, Ялмари почувствовал: что-то идет не так. Он окинул взглядом около десяти карет, стоявших прямо на улице и мешавших проезду. Повсюду сновали слуги, благоговейно кланявшиеся при виде всадников. Он заметил знакомого графа, затем лорда. Они также почтительно склонили головы в знак приветствия. Ялмари понимал, что это капля в реке — судя по количеству карет, тут собрались все богатые аристократы столицы и ее окрестностей. Он пришпорил лошадь, нагоняя Герарда.
— Может, объяснишь, что здесь творится? Мне это не нравится.
— Не сейчас, Ллойд. Доедем до домика, где я остановился, там и поговорим.
— Герард... — с угрозой произнес Ялмари.
— Ллойд, мне казалось, ты не любишь публичные скандалы. Будь добр, подожди, пока мы останемся наедине.
Если бы они не выросли вместе, Ялмари бы развернулся и уехал обратно в лес немедленно. Но сейчас он сцепил зубы, решив выслушать друга. Вскоре лорд Нево остановил лошадь возле добротного дома виллана. Они спешились, и Герард легко взбежал по ступенькам. Едва переступив порог, он крикнул:
— Эй, хозяйка, накрывай стол!
Ялмари вошел в дом следом. На зов выбежала хорошенькая селянка, круглолицая и русоголовая. Увидев Ялмари, зарделась и потупила глазки.
— Маменька ушла, я вам накрою, — пропела она негромко и вновь исчезла, чтобы через миг вновь появиться со снедью.
— Садись, — пригласил Сорот друга, первым опускаясь на лавку. — Точно знаю, что ты еще не завтракал.
Ялмари обогнул стол и, подвинув к столу табуретку, сел напротив.
Девушка меньше чем за четверть часа заняла весь стол большими и маленькими горшочками и судками, ближе к правой руке обоих гостей поставила два кувшина и скрылась в соседней комнате.
