...Король в свете камина: без колета — в брюках и рубашке. Меч дрожит. Он бы крикнул: "Ты чудовище!", если бы мог справиться с трясущимися губами. Страх сменяется отчаянием, отчаяние — безрассудностью. Король лежит на ковре — он и в смерти прекрасен. Кровь из перерезанного горла заливает рубашку...
Мардан Полад откинулся в кресле и позвонил в колокольчик. Его никогда не мучила совесть за убийство короля. Он привык поступать из соображений целесообразности: если чья-то смерть необходима для защиты королевы и ее детей, то это справедливо и правильно. И когда у королевы случались приступы угрызений совести, это уже не причиняло боль, а раздражало. Он не любил компромиссов: выбрала Полада — будь на стороне Полада. Сыну повезло: его избранница готова умереть за него. Если Ялмари упустит эту девушку, он будет еще большим дураком, чем когда собирался жениться на фрейлине королевы.
Увидев предупредительно склонившегося слугу, он лениво промурлыкал:
— Васаг. И капитана дворцовой гвардии ко мне.
1 ухгустуса, замок графа Зулькада
Когда Мирела вернулась в спальню, силы вновь покинули ее. Но пришлось пережить еще несколько неприятных мгновений. Даут ворвался в комнату спустя полчаса. Губы побелели от ярости.
— Кто жил в охотничьем домике? Ваши сообщники? Вы хотели бежать? Где они?
Принцесса отрешено подумала, что если граф будет продолжать в том же духе, его хватит удар. Она молча смотрела на беснующегося тюремщика.
— Я сообщу об этом! Ваши сообщники не скроются, всех поймаем и казним. Как графиню Бернт: квалифицированной казнью!
Этого Мирела не пропустила.
— Вы ведь не знаете, что ждет вас! — воскликнула она, но тут же взяла себя в руки. — Я не буду разговаривать в таком тоне, — после чего стала сверлить стену взглядом, не обращая внимания на ярость надсмотрщика.
— Если бы вы были моей дочерью, я бы засек вас до смерти! — крикнул граф. — Я знаю, кто это был. Рекем Бернт, беглый преступник! Я поймаю его и докажу, что вы были в сговоре, — и вышел из комнаты, стукнув дверью так, что Мирела вздрогнула.
— Бог защитит его, — прошептала принцесса, едва сдерживая дрожь. — А хвастаться грубым обращением с дочерью недостойно дворянина.
Все знали, что Даут всячески унижает свою жену и даже бьет ее. Если король хотел причинить дочери боль, то лучшей кандидатуры, чем Даут, он найти не мог.
— Дай мне воды, — попросила Мирела горничную.
Девушка вскочила и подала бокал.
— Вам плохо? — тревожно спросила она.
— От мыслей, — задумчиво ответила принцесса.
— Я вот не пойму, откуда же он узнал о графе Бернте? — робко поинтересовалась Векира.
Мирела промолчала. Она размышляла о том же. Что это? Чудовищная интуиция Даута или у него есть тайный осведомитель? Если осведомитель, то это может быть только горничная. Либо она проболталась кому-то из слуг. Это вполне возможно. Миреле очень не хотелось подозревать Векиру — девушка служила принцессе около десяти лет.
Принцесса вспомнила о Сайхат. Может быть, она помогает? "Жаль, что я так мало знаю об умертвии..."
На следующий день Векира принесла хорошую весть. Даут очень злился: множество солдат уже несколько дней обыскивают корабли в порту Давраф, но никого подозрительного не задержали. Мирела вздохнула с облегчением: она избежала гибели и позора. Если бы она поехала с Рекемом, ее бы непременно поймали, и кроме нее казнили бы еще многих людей, желавших спасти принцессу. Кроме того, Векира оказалась вне подозрений: она видела графа Бернта и могла дать его подробное описание, чтобы солдаты не обманулись внешностью купца.
После завтрака горничная отнесла поднос с едой на кухню, а вернулась необыкновенно бледная, с расширенными от возбуждения зрачками.
— Что случилось? — новости девушка явно принесла необыкновенные.
— В-ваше высочество, — от волнения Векира слегка заикалась — раньше с ней никогда такого не происходило. — Ваше высочество, даже не знаю, как сказать...
— Ты меня пугаешь, — принцесса с трудом держала себя в руках. — Говори скорее!
— Ваше высочество... — начала Векира. — Король Манчелу... он... умер.
— Что? — девушка вскочила. Она ожидала каких угодно известий, но не этого. — Не может быть! Он был абсолютно здоров. Не доходило никаких слухов, что с ним что-то произошло.
— Гонец прибыл вчера вечером. Вроде привез письмо, где написано, как король умер, но Даут никому не рассказывает, что там написано. Даут очень напуган. Ваше высочество, — Векира опустилась на колени перед принцессой, заглядывая ей в глаза. — Вы же понимаете, почему он так напуган? Вы же понимаете, что это значит? Все знают, как вас любит принц Еглон, а теперь ведь он королем стал! — горничная светилась от радости.
Мирела обессилев, откинулась на спинку стула. Так вот почему Векира так взволнована. Заключение, страдания, унижения, закончились. Брат не допустит, чтобы с ней обращались так, он и сам пострадал от Сайхат: она надеялась родить королю законного наследника и сначала настраивала короля против сына, а потом подкупила прислугу, чтобы те отравили Еглона, — это послужило решающим обстоятельством в обвинении ведьмы. Но в дни, когда Сайхат еще не появилась во дворце, а Мирела проводила праздники не в заключении, а вместе с отцом и матерью, она дружила с Еглоном: они вместе играли и читали книги под присмотром графини Бернт... Королева Езета благосклонно относилась к сыну фрейлины: она не могла родить наследника, хорошо, что это сделала другая женщина. Езета знала: если Мирела будет в хороших отношениях с братом, то когда он станет королем, тоже будет милостив к сестре. Даже когда все изменилось, и первая жена короля вместе с дочерью отправилась в ссылку, напоминающую тюремное заключение, Еглон изредка присылал сестре письма с пожеланиями здоровья и скорой встречи.
Мирела расправила плечи и тут же осеклась: умер ее отец, нельзя радоваться этому.
— Векира, выйди, пожалуйста, — попросила она. — Мне надо оплакать отца и помолиться за его душу.
Горничная присела в реверансе и тут же исчезла.
Принцесса еще носила траур по матери, поэтому переодеваться не пришлось. Мирела опустилась на колени и прежде чем начать молитву, несколько раз сказала себе: "Я не должна быть бесчувственной. Не должна. Я должна хоть немного скорбеть об отце. Господи, какое же злое у меня сердце, — воскликнула она в отчаянии. — Дай мне хоть слезинку!"
Наконец выпрошенная слеза скатилась по щеке. За ней последовал настоящий поток, хотя в глубине души Мирела не знала, плачет она от печали, что потеряла отца, или от радости, что ее испытания закончились. Но девушка не копалась в себе и поднялась с колен с чувством выполненного долга. Высушив слезы, села к столу. Почему-то казалось, что Даут сообщит что-то важное сегодня. Надо успокоиться, иначе она не выдержит встречи с этим чудовищем.
В дверь аккуратно постучали. Вошедший слуга, непрестанно кланяясь, спросил, не соблаговолит ли ее высочество принять графа Даута. Мирела благосклонно кивнула. Она не хотела видеть графа, но если она хочет узнать новости, то встретиться с ним придется.
Вошедший следом Даут вначале произнес пространную речь, в которой оправдывал хамское отношение к девушке тем, что таков был приказ короля. Смиренно просил, чтобы принцесса (теперь уже он мог называть Мирелу этим титулом), со смирением и человеколюбием, которого в ней было в избытке, простила его. После этого Даут сделал паузу, но Мирела не произнесла ни слова, глядя прямо на графа. Его губы еле заметно скривились в презрении. Этот человек испугался за свою шкуру, но ни малейшего раскаяния не испытывал. Впрочем, не ее дело наказывать графа. Теперь этим должен заниматься король и регент, которого назначил отец по завещанию. Все знали, что им должен стать герцог Зеран — очень достойный человек. После ссоры с Тазрашем король еще больше сблизился со спокойным, увлекавшимся живописью и литературой аристократом, никогда не стремившимся любой ценой получить расположение короля. Мирела мало встречалась с Зераном в юности, но рассказывали, что он привечает ученых и поэтов, постоянно посещает популярный салон в Беерофе, принадлежащий какой-то маркизе. Принцесса не сомневалась, что такой человек не будет дурно влиять на брата. Если брат спросит, как с ней обращался граф, она расскажет, но не будет требовать наказания. Пусть молодой король сам решает, что делать.
— Ваше высочество, — продолжил Даут. — Вероятно, до вас тоже уже дошли слухи о смерти вашего отца, достойного короля Манчелу. Вчера к вечеру гонец привез два письма относительно этого чрезвычайного происшествия. Одно из них мне велено передать вам, — он протянул листок. — Относительно второго письма спешу сообщить, что король Манчелу пал жертвой козней сторонников церкви Хранителей Гошты. Его коварно убили маги, которым не понравилось, что народ предпочитает совершать богослужения в Святой церкви.
Произнеся это, граф с поклоном вышел.
Последние слова оставили неприятный осадок в душе Мирелы. Опять обвиняют церковь Хранителей Гошты! Но убийство короля к вере в Эль-Элиона никакого отношения не имеет. Кто-то пытается отвести подозрения от себя. Принцесса успокоила себя тем, что герцог Зеран непременно с этим разберется.
Мирела прочитала короткое письмо и чуть не расплакалась. Письмо написал брат, его уже называли королем Еглоном, хотя официальную коронацию назначили на 8 ухгустуса. Становилось понятно, почему Даут сегодня так изысканно вежлив: он тоже прочел это письмо. Принцесса перечитала изящные буквы — у брата был красивый подчерк.
"Моя дорогая сестра, принцесса Мирела! Сегодня мне сообщили, что через десять дней состоится коронация. Я очень хочу видеть Вас на этом торжестве. Моя любимая сестра, принцесса Кашшафы, непременно должна приехать в Беероф и отныне жить рядом со мной. Вам возвратят замки и драгоценности, принадлежавшие Вам и Вашей матери, королеве Езете. Отныне Вы всегда будете занимать положение, достойное принцессы. С любовью Ваш брат, король Еглон".
Миреле показалось, что это письмо четырнадцатилетний мальчик — она не могла воспринимать брата как юношу или мужчину, слишком долго они не виделись — писал самостоятельно. Если бы кто-то из его гувернеров помогал, оно было бы написано более длинно и цветисто. Но брат написал не то, что следовало по этикету, а то, о чем он думал. Принцесса помолилась и за него. Пусть Эль-Элион даст ему здоровья, долгих лет жизни и мудрости. Что если сейчас, когда он так молод, дурные люди будут заставлять его поступать против своих желаний?
2 ухгустуса, Раввиф, столица Яхии
Ночью Зелфа почти не спала. Сначала обдумывала, что скажет энгарнскому принцу. Прокручивала беседу в голове и так, и эдак. Он обязательно захочет обмануть ее, убедить, чтобы их отпустили, а амазонки встали на сторону Энгарна. Как выяснить правду? Как точно узнать, что сейчас происходит?
Уже за полночь она пробралась в темницу, избегая встречи с ночной стражей. Конечно, она рисковала: хоть и прихватила с собой серебряный кинжал, но все равно не была уверена, что справится с оборотнем. Пурланти предупредила, что он сильнее обычного мужчины.
О принце Зелфа слышала много, но о его тайне не догадывалась. Да и кто бы догадался? Судачили, что это тихо помешанный мальчик, на которого смерть отца, короля Ллойда, произвела такое глубокое впечатление, что он почти скрывается от людей. Некоторые полагали, что он видел убийство и знает, кто его совершил, поэтому избегает дворца, чувствуя, что не в силах наказать зло... Оказалось скрытность и нелюбовь к дворцу имела другие причины. При мимолетной встрече она заметила умный изучающий взгляд. Нет, он не походит ни на разбойников Лейна, по какой-то насмешке, называющих себя рыцарями, ни на своего спутника — похотливого дружка. Он будет убивать в крайнем случае, когда не останется другого выбора. Так что Зелфа не побоялась встретиться с принцем один на один, и надеялась, что никто не узнает об этом посещении.
Она вошла в камеру со свечой. Глаза принца сверкнули желтым. Зелфа на всякий случай села у противоположной стены, поставила свечу на пол, а перед собой, будто любуясь оружием, выставила серебряный кинжал. Ялмари молчал, но губы насмешливо дрогнули.
— Не боишься? — начала Зелфа разговор.
— Если бы ты хотела меня убить, то уже убила бы. Самое удачное время было, когда меня оглушили. Теперь уже поздновато.
— Угрожаешь? — спокойно поинтересовалась женщина. Принц пожал плечами. — Я все знала о тебе, поэтому мне удалось тебя поймать. Не хочешь узнать, кто против тебя ополчился?
— Мне интереснее, чем они купили твое расположение, — ответил Ялмари. — Что они предложили, чтобы ты нарушила перемирие с Энгарном?
— Больше, чем ты можешь вообразить, — грустно улыбнулась Зелфа. — Процветание для моей страны, жизнь мне и большинству моих девочек — на войне нас защитят.
— Жизнь? — Ялмари присвистнул. — Жизнь — это шикарный подарок. И ты поверила, что они могут исполнить обещание?
— Та, что приходила ко мне, — может, — уверила Зелфа. — А вот насчет процветания... Я как раз и стараюсь понять, кому верить, рядом с кем нам лучше: с Энгарном или с Кашшафой. А также насколько у Кашшафы велики шансы победить. Так ты знаешь о готовящейся войне?
— От соседей не скроешь ни свадьбы, ни похорон, — невесело отшутился принц поговоркой. — Я здесь потому, что хотел найти помощь в замке фей.
Королева посмотрела на него иначе.
— Как же тебя угораздило, мальчик?
Ялмари догадался: женщина спрашивала о том, что он не человек.
— Так бывает: дети рождаются и без участия того, кто считается мужем, — усмехнулся он. — Но я ни о чем не жалею.
— Ты уверен, что найдешь помощь? — тут же вновь сменила тему Зелфа. — Уверен, что Энгарн победит?
— Кто знает будущее кроме Эль-Элиона?
— Да! Я ответила ей также. Но будущее за тем, у кого сила. Я так полагаю, замок фей — это ваша последняя надежда?
Ялмари не знал, что сказать. С одной стороны — да. С другой — если феи откажут, Полад будет искать помощь в другом месте. Он не сдастся. Амазонка расценила его молчание по-своему.
— Последняя надежда — и такая зыбкая. Вот что, мальчик. Я подозреваю, что веревки тебя не остановят. Прошу: не сбегай сегодня ночью. Завтра я приму решение. В любом случае ты не умрешь. Договорились?
Принц никогда не был слишком доверчив, но если война начнется, амазонки станут врагами или союзниками. Он хотел быть уверенным, что, по крайней мере, врагами они не стали из-за него.
— Хорошо, — согласился он.
После беседы Зелфа снова размышляла. Разговор нисколько не помог. Сердце склонялось к тому, чтобы встать на сторону Энгарна. Разум говорил, что в битву вступили слишком могущественные силы, и по всему видно, что на стороне Энгарна остается все меньше союзников. Надежда Полада на фей слишком иллюзорна. Ведь именно фея приходила, чтобы заручиться поддержкой амазонок. Получается, Энгарн будет сражаться против всех: против Яхии, Лейна, фей, могущественного мага. Нет ни одного шанса выстоять, хотя принц очень симпатичен. Но ради него подвергать опасности девочек... Большинство жителей Энгарна напоминают лорда Нево. Они всего лишь люди. А если учесть, что большая часть амазонок Яхии, либо недавно были жительницами Энгарна, либо их праматери когда-то бежали оттуда, спасаясь от унижений, то и подавно захотят ли они рисковать?
