— Хорошо, слушай дальше. Но это только моё мнение, которое вполне может оказаться неправильным, — Ванесса задумчиво отпила ещё немного янтарного напитка и обхватила бокал руками, словно пытаясь согреть. — Я уже сказала, что в ней есть свет? Это не просто свет, это огонь души, и тебе, как никому другому должно быть это понятно.

— Поясни, прошу тебя. Я уже ни хрена не понимаю.

— Да всё просто. Санни Прюэтт, в отличие от тебя, верит в любовь. В настоящую, большую, до гроба. Верит настолько, что даже не мыслит брака без любви. И готова отдать всю себя без остатка такому же любящему человеку. Но из жалости вполне может совершить глупость. Принести себя в жертву. Обычное дело, к сожалению, для таких наивных глупышек. Тебе и стараться особо не надо, достаточно сыграть на её чувствах. Показать, что без неё ты будешь страдать, не сможешь есть и пить, и вообще повесишься. Короче, что любишь без памяти. Не нравится? И мне тоже. А потом она поймёт, что совершила ошибку. Что мало того, что сама не любит, так ещё и мужу плевать на её чувства, а всё, что нужно — это здоровый наследник. Люди, Магнус, ломаются из-за неправильного выбора. Свет в ней угаснет, она станет обычной несчастливой женой нелюбимого мужа, замкнётся, похоронив свои мечты. Ты разочаруешься, станешь искать любовь на стороне, а измена её доконает.

— По-твоему, я монстр? — серьёзно спросил он.

— Вовсе нет, Магнус. Таких совестливых людей, как ты — ещё поискать. Ты умный, хотя почему-то не считаешь это достоинством. Более того, уверена, что и ты способен полюбить со всей силой и страстью. Не представляешь, как я хотела бы это увидеть. И не смотри так, это вовсе не потому, чтобы сказать: "Я же говорила", а просто я очень люблю тебя, обаятельного мерзавца, как брата, которого у меня никогда не было. Как лучшего друга, удивительно преданного, понимающего и со всех сторон замечательного. И я желаю тебе всё же познать настоящую любовь, влюбиться так сильно, чтоб даже не мыслил своей жизни без неё. Потому что когда ты любишь — это чертовски здорово!

Ванесса выдохнула и залпом допила остатки Огневиски. Схватила кусочек лимона и принялась жевать. Магнус в изумлении смотрел на неё, потом усмехнулся:

— Слушай, никогда не видел, как ты употребляешь алкоголь.

— Гадость, — сумела она сказать. — Никогда не понимала его прелести. Постой, я тут слышала, но не придала значения... Подумала, что обычные сплетни. Рабастан Лестрейндж имеет какое-то отношение к мисс Прюэтт? Это ведь младший брат Рудольфуса?

— Этот сопляк? — презрительно улыбнулся Магнус. — Возомнил, что влюблён. Мальчишка! А что за сплетни?

— Влюблён в Санни?

— А о ком ещё мы говорили всё это время? — раздражённо спросил он. — Ну же, Ванесса!

— Я слышала, как заключают пари, — она задумчиво покачала головой — стоило ли сообщать о таком Магнусу? Но решила, что пусть лучше от неё узнает, — за кого выйдет девушка, за тебя или за Рабастана Лестрейнджа. Только я не поняла тогда, что речь идёт о мисс Прюэтт. И вообще сочла неудачной шуткой. В то время не знала, что ты претендуешь на её руку. Да я вообще не предполагала, что ты всерьёз задумал жениться.

Магнус выругался, потому что цензурных слов просто не нашлось.

— Извини!

— Да я понимаю. Остаётся надеяться, что мисс Прюэтт об этом не узнает. — Ванесса раскрыла меню и положила на него несколько серебряных монет, которые тотчас исчезли. — Увы, с тобой хорошо, но надо бежать, на четыре назначена встреча с очень важным клиентом.

— Удачи, — Магнус тоже поднялся. — Рад был повидаться. И спасибо, я подумаю над твоими словами.

— Ах да, — она подхватила сумочку. — Пока, дорогой, береги себя. И последнее... Подумай ещё и о таком варианте. А вдруг она уже любит? Его?

Поцелуй в щёку он выдержал стойко, замер, глядя ей вслед, даже втянул носом слабый аромат духов, витавший в воздухе.

Рука в кармане нащупала что-то острое. Нотт зашипел и вытащил наружу маленькую брошь в виде язычков пламени, у которой расстегнулся замочек. Подарок, зачарованный, как и браслет Ванессы для защиты от огненной стихии, он так и не вручил сегодня Санни. Рудольфус нахально спутал все его планы. А потом Магнус сам забыл, услышав о разговоре Санни с его отцом. Послать совой? Пожалуй, не стоит, лучше уж вручить лично. До бала у Прюэттов, куда он приглашён, остались считанные дни.

Он тряхнул головой и, расплатившись, вышел на Косую аллею. Подумать только, Ванесса чуть не прямым текстом только что предложила ему отступиться!

— Послушай женщину, — проворчал Нотт, — и сделай наоборот.

* * *

День накануне отъезда прошел скомканно и нервно. Понедельник — день тяжелый, вспомнилась Санни расхожая поговорка из её прошлой жизни, очень актуальная и здесь. Сначала никому не нужные уроки по индивидуальным расписаниям внесли сумятицу и хаос, словно мало было потрясений накануне. До обеда все носились по коридорам Хогвартса, чтобы уложиться в собственное расписание, при этом сталкиваясь с такими же замороченными товарищами по несчастью. Уроки были сокращены, перемены забыты, и вся школа напоминала растревоженный пчелиный улей.

Для Санни осталось непостижимой загадкой, как успели составить индивидуальные расписания для каждого ученика, чтобы ни одно занятие у семикурсников не проходило с кем-либо в паре. Больше всего эти так называемые уроки походили на краткие консультации с профессорами, по итогам которых назначались задания на каникулы.

После шумного обеда все дружно повалили смотреть результаты экзаменов. Санни хотела было уйти к себе, чтобы взглянуть на результаты позже, без всеобщей суеты, но Эжени уговорила посмотреть сразу.

И, конечно, сильно волновалась, пока не нашла среди семикурсников свою фамилию.

— Можно тебя поздравить? — вездесущий Рудольфус оказался рядом, вместе с Беллатрикс. — Всего два "выше ожидаемого"! Можешь начинать гордиться.

— У тебя и Беллатрикс ни одного, — вздохнула Санни, глянув в их строчки. — У твоего брата, наверное, было бы так же.

— Санни, наплюй, — посоветовала мисс Блэк. — И никогда не пытайся угнаться за Рабастаном. Он дракклов гений. Скажи, Руди? Ну а мы просто на спор учились лучше всех, ещё с шестого курса. Так что не бери в голову. Вон, у твоей подруги тоже два "выше ожидаемого", хоть и по другим предметам.

Эжени покосилась на слизеринцев, но без обычной враждебности.

Санни мысленно ругала себя, что вспомнила при них о Басти. Вот совершенно было не обязательно его упоминать. Надо было срочно сменить тему.

— Надо же, — она глянула в список студентов, остающихся в Хогвартсе на каникулы. — У Бена Хиггинса "тролль" по чарам, а его даже не оставили.

— Обычная страшилка для нерадивых, — усмехнулась Бель. — Всегда так было, что оставались лишь те, кто сам захотел. Обычно связано с семейными проблемами.

— Или с любовными, — усмехнулся Руди. — Если парочке негде устроиться на каникулах. Ну или родня против отношений и встреч.

— Скажешь тоже, — не поверила Санни.

Лестрейндж фыркнул и ткнул пальцем в два имени в листе остающихся. Санни они были не слишком знакомы, кажется, парень был из воронов, а девушка с Хаффлпаффа, в списке все были указаны вперемешку.

— Поверю на слово, — усмехнулась она. — Я пойду, если не возражаете.

Беллатрикс кивнула, а Руди нахально подмигнул. Медлить Санни не стала, сразу поспешила к себе. Профессор Даркер хотел сообщить ей сегодня что-то важное.

— Подожди, — её догнала Эжени. — Я совсем забыла спросить, у тебя есть какие-нибудь пожелания на Рождество?

— Пожелания? — не поняла Санни. — Выпьешь со мной чаю? Лакки обещала какие-то вкусняшки.

— Конечно, — обрадовалась подруга. — Я про подарки. Вдруг ты хочешь что-то конкретное.

— А ты? — тут же спросила Санни, открывая дверь в свою гостиную. — То есть, я не знаю. Дари, что хочешь.

Не успели они попробовать воздушные зефирки с кремом, запивая особенно вкусным сегодня чаем, как раздался осторожный кашель с портрета.

— Дорогие леди, — ласково обратился к ним профессор Даркер. — Простите, что прерываю, но у меня есть просьба к мисс Вуд.

Эжени подавилась чаем, закашлялась и взглянула на портрет с удивлением.

— Ко мне?

— К вам, мисс. Это очень непростая просьба. Так вышло, что я видел ваши рисунки, и не мог не отметить, сколь редким даром вы обладаете.

— Спасибо! — Эжени раскраснелась, а Санни прислушивалась настороженно. Затеи Даркера не раз уже вводили её в ступор. Но это был её профессор, и очень не хотелось, чтобы подруга подумала о нём плохо.

— Мне хотелось бы, чтобы вы изобразили копию моего портрета, — торжественно объявил Даркер. — У вас же найдутся краски и холст?

— Д-да, — Эжени даже про чай забыла. — А когда нужно?

— Желательно прямо сегодня. И не подумайте, что безвозмездно. Я надеюсь, вас устроит гонорар в виде многоразового кольца-артефакта прямо в банк Гринготтс? Точнее — это портключ на площадку рядом с ним.

— Но как...

— Если согласны, то пока вы сходите за красками, я расскажу Александре, где оно хранится.

И пришлось Санни бежать на шестой этаж, шарить за картинами нескольких дам, потому что Даркер весьма скудно описал нужную. Выслушав подряд несколько гневных лекций о приличиях, она наткнулась, наконец, на маленькую нишу. И едва не отдернула руку от противного и мягкого, чего коснулась рука. Оказалось, на мешочке скопился слой пыли, а сам он успел истлеть. Шутка ли, если Даркер это спрятал здесь двести лет назад.

Преодолевая брезгливость, и стараясь не вслушиваться в ворчание глуховатой мадам, изображённой на портрете, она смогла среди пыли и гнилых ниток нащупать пару золотых колец, серебряную цепочку и странного вида ключ, висящий на ней.

То кольцо, на котором красовался немаленький рубин, она положила отдельно. Проверила ещё раз, не осталось ли чего, разметала оставшийся тлен по тайнику и вернула назад картину. Оставалось очистить руки заклинанием и поспешить обратно, радуясь, что никто её за таким странным занятием не застал.

Кольцо произвело на подругу неизгладимое впечатление. Остальное Санни ей не стала показывать, спрятав в свою сумочку, как и попросил Даркер.

— И оно хранилось в тайнике все эти годы? — поразилась Эжени.

— Почему бы и нет, — самодовольно подтвердил профессор. — Я был тогда молод, таких колец у меня был не один десяток, а это хотел сделать сюрпризом для одной леди. К сожалению, мы рассорились, и кольцо так и осталось лежать в тайнике. Думал, когда-нибудь пригодится. Как видите, не ошибся.

— Но его мог найти кто угодно!

— Не думаю, мисс Вуд. Чары отвлечения внимания при всей своей простоте, весьма надёжны и долговечны.

— Но Санни смогла найти!

— Потому что в точности знала, что и где искать, — покивал Даркер. — Это и есть необходимое условие. Итак, вы согласны за такой гонорар написать портрет?

— Да, — выдохнула мисс Вуд, всё ещё любуясь кольцом. Со вздохом она убрала его в карман и деловито уточнила: — Вы хотите точную копию?

Мольберт с холстом и красками уже заняли свои места в углу гостиной.

— Совершенно верно! Я постараюсь замереть, дорогая леди, — любезно ответил девушке Даркер. — Кстати, Александра, хотите увидеть, как проверяются магические краски?

Санни хотела, и послушно использовала подсказанное профессором заклинание. От красок отразилось сияние.

— А вот теперь я готов! — И наставник замер, усевшись в своё кресло с неизменной газетой.

Санни решительно не понимала, для чего вдруг такому умному человеку понадобилась бесполезная копия портрета. Она хотела было тихонько улизнуть и заняться своими делами, но Даркер неожиданно воспротивился, попросив остаться.

В итоге Эжени покинула их поздно вечером, оставив готовый шедевр и даже наколдовав для него очень похожую раму. Размером эта красота была примерно четыре на шесть футов, и к чести мисс Вуд, копия была настолько хороша, что отличить от оригинала мог бы, наверное, только автор или эксперт.

Во всяком случае, Даркер был настолько доволен, с такой улыбкой потирал руки, глядя на собственный неподвижный портрет так вдохновенно, что Санни на пару мгновений усомнилась в его здравомыслии.

— Ну а теперь ваша очередь, милая ученица. Вы вполне готовы к тому, чтобы попробовать зачаровать эту картину.

— Так это было всего лишь для моего обучения!

— Ваш скептицизм, Александра, совершенно неуместен. Вы знаете, сколько мастеров чар в моё время умели зачаровывать портреты? Четверо. Насколько я успел узнать, пообщавшись с коллегами, портреты которых украшают стены Хогвартса, нынче в туманном Альбионе нет ни одного. Что вызывает недоумение и грусть. Впрочем, кто-то занимается подобным за баснословные деньги, некий мастер Кульджи, если я правильно запомнил. Но портреты его кисти и чар оживают через раз по обещанию. А так как сей достойный маг большую часть года проводит на своей вилле в Италии, да и сам уроженец Флоренции, англичанином его назвать нельзя при всём желании.

— Неужели это так сложно? А как же все эти портреты в школе? Их же больше сотни, наверное. И все они были зачарованы четырьмя магами?

— Во-первых, многим картинам более трехсот лет, а то и все пятьсот-шестьсот. — Даркер заходил по нарисованному кабинету, изредка взмахивая руками. Стало ясно, что эта тема ему весьма важна. — Во-вторых, в этом замке их двести семнадцать, и около сорока пяти хранятся в запасниках. В-третьих, не столько сложно, сколько неактуально. Из-за бешеной дороговизны, далеко не каждая волшебная семья хочет обзаводиться портретом вредного родича, способного испортить им жизнь даже после долгожданной кончины. В итоге, даже мастер Кульджи получает один-два заказа за пару лет, чего ему вполне хватает на безбедное существование. Учиться же на портретного мага весьма сложно и муторно, да и дано это единицам.

— И после этого вы хотите, чтоб я зачаровала ваш портрет? — резонно усомнилась Санни в его затее. — При том, что я этому не училась, а до отъезда на каникулы осталось меньше десяти часов. И мне ведь ещё надо собраться и желательно немного поспать.

— Совершенно верно, Александра, хочу! Не беспокойтесь, минут за сорок мы управимся. После того, как я открою вам пару секретов, вы, с вашим даром, должны легко справиться с задачей. Так что не вижу причин, почему бы не попытаться. Доставайте палочку и становитесь перед картиной.

— Только один вопрос, прежде, чем приступим, наставник Даркер, — Санни послушно встала напротив второго портрета своего учителя. — Вы что, тоже зачаровывали портреты?

— Мог, да, — весьма довольным тоном отозвался тот, — но не видел причины признаваться в этом кому-либо. Итак, секрет первый. Совершенно неважно, кто нарисовал портрет, был бы достаточно реалистичен, остальное лирика. А портретисты этого не знали, так что прежде учились рисовать, а это либо дано, как вашей подруге, либо нет. И никакая магия научиться не поможет. А самое плохое для магов-портретистов — это почти абсолютная несочетаемость художественного дара с чарами. Хотя трудом и терпением достичь можно чего угодно, но угробив кучу времени, многие скорее откажутся, у чароплётов есть сотни куда более легких способов себя реализовать.