Маруся-3. Попасть не напасть

— В печень, к примеру...

Я задумалась.

— Не знаю. Вот встань... допустим, я попробую тебя ударить... печень у нас находится справа, вверху живота, примерно здесь. Как я должна в нее попасть? Как ты должен стоять ко мне, каким боком?

Благовещенский задумался. Да, для правши это было сложно. Или требовался навык и желание. Нет, в истерике так не ударишь. Да и бьют женщины обычно в грудь.

Что-то я сомневалась, что Матвееву учили убивать. Искренне сомневалась.

— Ты думаешь...

— Там был кто-то третий. Я не знаю, кто именно, но был. И он убил цесаревича, когда ушла Анастасия.

— Романов наверняка об этом подумал.

— Или — сделал, — меня затрясло. — не верю я в такие совпадения, не верю, не верю...

— Всякое случается.

— Это — не всякое. Это игры возле трона, Сашенька. И я не хочу, чтобы ты оказался в них замешан.

Я вцепилась в плечи Александра,, мужчина вздохнул и притянул меня к себе поближе. Теплый... он такой теплый. Или это я замерзла?

— Все будет хорошо. Я тебе обещаю, все будет хорошо.

Я покачала головой.

— Я не уверена, что меня выпустят. Саша, я даже в этом уже не уверена, я слишком много знаю. О чем-то я догадалась, чему-то была свидетелем... думаю, меня уже приговорили. С пользой для отечества, разумеется.

— Машенька, я...

— Пообещай мне. Пообещай, что никогда не оставишь мальчишек, прошу тебя.

— Я...

— Пообещай!

— Обещаю. И не думай, что все так плохо. Я брошусь в ноги его величеству...

— И приговорят еще и тебя. Нет, Саша. Ты в это не должен быть замешан.

— Ты считаешь, что я трус?

Я покачала головой.

— Нет. Я знаю, что ты можешь так поступить, и тебя тоже разменяют. А мои дети останутся без защиты, во власти моего отца, его юрта.... После смерти мне плевать будет на репутацию. Ты можешь заявить, что спал со мной, благо, Храмов признал Андрюшку. И ты получишь опеку.

— Маша!

— Мне будет все равно. Но мои дети не должны оставаться без защиты. Поклянись!

— Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы мне отдали и Андрея, и Нила. Хотя с Нилом...

— Нил — маг, — я решила раскрыть часть карт. — он сильный маг, который уже сейчас по неосторожности может убить человека.

— Это... случалось?

Я прикусила губу.

— Да.

— Маша!

Кажется, мне удалось шокировать Александра.

— Это по неосторожности, — оправдала я сына. — Он маленький, его испугали, хотели меня обидеть, магия рванулась наружу — и вот результат. Сознательно он никогда и никого не убивал.

— Понятно... это может повториться?

— Теоретически. Если ему будет больно, страшно, если его попробуют обидеть...

— Андрюшка пробует у него игрушки таскать.

В голосе Александра зазвучали этакие отцовские интонации. Я махнула рукой.

— А Ваня Нилу пару раз по попе отвешивал. Петя один раз его уронил неудачно, ушиблись оба. И ничего. Нет, малыш очень четко различает обычные житейские неурядицы — и смертельные угрозы, не сомневайся, Саша. Он никогда не перепутает, он умничка.

— Я верю. Это было один раз? Или больше?

— Один — точный, — повинилась я. — на меня замахнулся пьяный алкаш, он бы убил, но магия выплеснулась.

— Понятно...

— Малыш у меня на руках был, он меня защищал.

Александр кивнул.

— А Андрюшку он уже любит. И кстати, сам ему игрушки подсовывает.

Александр расплылся в улыбке.

— У нас замечательные парни, Машенька. Я им пони куплю...

— Главное — не бросай их, — опустила я его с небес на землю. Если со мной что-то случится, Нилу нужен будет человек, он может прилепиться к тебе... не гони его, ладно?

— Обещаю.

— Он добрый, умный, ласковый малыш, он достаточно хорошо контролирует себя, да и я рядом, я ведь его с рук, считай, не спускаю.

— Я заметил. Но думал, ты просто любишь его больше.

— Я люблю его больше, — подтвердила я. — Андрюшка меньше... я не сразу начинаю любить. У меня это как-то иначе происходит, не когда только родила, а медленно, постепенно. И Нил — первенец.

— Но не твой.

— Его мать отдала мне сына. Большего я не скажу, но я ей пообещала.

— Какой у него дар?

— Магия земли, как и у меня. А еще он родня Демидовым.

— Интересно...

— Попробуй навести справки о его родителях. Но мне это не удалось, — честно созналась я.

Конечно, не удалось. Я в архивах особо и не лазила, тем более, рода Демидовых.

— Наведу.

— Шуйских прихватили за убийство цесаревича. Матвеевых — за наведение порчи и за то, что баб распустил, хотя он просто не ожидал от дочери такой прыти. Куски Демидовых перераспределят, постепенно все утрясется...

А меня спишут в расход.

Я это отлично понимала, я прошла девяностые. Ненужные свидетели на то и ненужные, что никому не нужны. Увы. И в этом времени их устраняют ничуть не хуже, чем в нашем. Не знаю, кого обвинят в моей гибели, но Романов умница, он что-нибудь придумает. Может, тех же Соболянских подставят. Как вариант. Или Алябьевых...

Когда юрты набирают слишком много силы, их укорачивают. Окорачивают. А иногда и выкорчевывают, как Шуйских, чтобы не смели скалить зубы на хозяина.

Чтобы даже мысли такой ни у кого не было.

Кому надо, те, конечно, догадаются. И о подоплеке событий, и о результатах. Но сведут ли вместе?

Не знаю.

Во всяком случае, уважать государя они будут. А что еще надо?

Pro bono publicо, не так ли?

Да, ради всеобщего блага. Можно списать в отвалы своего сына, можно уничтожить постороннюю девчонку... зато империя будет стоять, как и прежде. А человеческая жизнь по сравнению с этим... что она значит?

Что я значу?

Меньше, чем ничего.

Я потерла лицо и подошла к Благовещенскому.

— Завтра я должна быть на похоронах.

— Да. Я тоже приглашен...

— Не знаю, когда меня спишут. Скоро, наверное. Не мсти за меня, и мальчишкам лишнего не рассказывай, хорошо? Ни к чему.

— Маша...

Я положила руки мужчине на плечи. Поглядела в глаза.

— Я понимаю, так не принято. Но... пусть у нас хоть эта ночь будет? Я все равно не усну.

— Маша?

Я медленно кивнула.

А что делать, если с их джентльменством, год добиваться будешь, чтобы тебя за попу ухватили? С крестьянами и мещанами — проще, те быстро дела устраивают. А с аристократами...

Я-то не княжна, для меня все просто.

— Люби меня, пожалуйста. Хотя бы эту ночь.

Назовите мне мужчину, который отказался бы при таких обстоятельствах?

Вот и Александр не стал исключением. А о дальнейшем — умолчу. Некоторые вещи должны оставаться исключительно между двоими людьми. И никак иначе.

Интерлюдия.

Игорь Никодимович Романов вошел в кабинет к его величеству. Сегодня ему было немного не по себе, чего уж там. Но — идти надо было.

— Ваше импе....

— Государь. Садись, Игорь Никодимович.

Мужчина послушно опустился на стул.

— Что можешь сказать по убийству моего сына?

Романов посмотрел на императора.

М-да, как ни бодрись, как ни крепись, а эта ночь нелегко далась Ивану XIV. Очень нелегко.

Одрябло лицо, прорезались глубокие морщины, невесть откуда появились складки, покраснели белки глаз... вроде бы и не так много, а в сумме — был моложавый мужчина лет пятидесяти, стал почти старик. Усталый, измученный...

Это если в глаза ему не глядеть.

А если взглянешь...

Глаза у императора все те же, стальные, ледяные, непреклонные. И мириться с ударами судьбы он не намерен.

— Ваше императорское величество, мы подозреваем, что убийца — Анастасия Матвеева.

— Вот как?

Романов принял вопрос за разрешение продолжать, и продолжил.

— Тело царевича Василия находилось на балконе, где он уединился для разговора с Марией Ивановной Храмовой.

— Не она?

Романов даже головой помотал.

— Нет, государь. После разговора с госпожой Храмовой, его высочество был сильно расстроен. И к нему поднялась госпожа Матвеева.

— Поднялась?

— Из сада, государь.

— Хм...

— Предположительно, у них состоялось объяснение, в результате которого госпожа Матвеева потеряла контроль над собой.

Император едва не фыркнул.

— Ты в это веришь?

— Если было воздействие, государь...

— Оно было?

Романов вздохнул.

— Государь, Анастасия Матвеевна испытала сильное потрясение, увидев его высочество мертвым. Если и было воздействие, обнаружить его следы не представляется возможным.

Император задумался.

— Я не верю, что эта сопля могла убить моего сына.

— да, ваше импера...

— Государь.

— да, государь.

— Ищите, кто там был еще. Твой агент не видел, собственно, момент удара7

— Нет, государь.

— Переведи раззяву куда-нибудь на Чукотку, моржей сторожить. Болван.

— Да, государь.

Романов выдохнул и порадовался.

Лучше уж Чукотка, чем секир-башка, а император и это мог. Тем более, агент действительно проштрафился. Болван, самое важное пропустил...

Сам — или...?

Хотя тут тоже не разглядишь. После шока магические воздействия исчезают, как и не было. Так следы на песке смывает приливной волной.

— Пусти слух, что убила Матвеева. Только слух, понял?

— Да, государь.

— Матвеев уже пришел?

— Сидит под дверью, государь.

— Пусть посидит. Я еще подумаю, что с него взять за дочку, — мягкосердечием Иван XIV не страдал. В его лексиконе вообще такого слова не было. — Чья рука нанесла удар?

— Пока неизвестно, ваше императорское величество.

Величество сдвинуло брови.

— Почему?

— Мы знаем, что это Шуйские, но конкретного исполнителя я пока назвать не могу, государь.

— Надеюсь, завтра к вечеру...?

Изогнутая императорская бровь отрицательного ответа не предполагала.

— Разумеется, государь. После похорон у вас будет вся информация.

— Надеюсь. Что с юртом Шуйских?

— Все, как мы и предполагали. Всех взяли, но к сожалению, нескольким Шуйским удалось сбежать.

— Кому именно?

— Василий. Глава юрта. Двое его сыновей — законный и незаконный, и Константин Шуйский.

— Не удивлен. Всегда знал, что это скользкие гадины. Плохо, что ты не всех схватил.

— Как чуял, государь. И к нему людей направил, и на балу ждал... не явился, негодяй. Спрашиваю его людей — все говорят, что Василий несколько дней назад уехал.

Его величество побарабанил пальцами по столу.

— Говоришь, несколько дней?

— Да, государь.

— Когда привязка разорвалась?

— Верно, государь. В ту же ночь и убрался неизвестно куда.

Его величество подумал пару минут.

— Очень плохо. Загнанная в угол крыса... не мне тебе объяснять.

Романов потупился. Но...

Юрты.

Если бы он арестовал Шуйского ДО предъявления обвинений и ДО смерти Василия — кто бы ему поверил?

Пару минут император молчал, и вместе с ним почтительно молчал верноподданный. Потом император соизволил вздохнуть.

— Что ж, случилось, как должно было быть. Надеюсь, когда вы найдете исполнителя...

— Считайте, что он уже мертв, государь.

Его величество медленно кивнул.

— Хорошо. Ищи Шуйского Игорь Никодимович, хорошо ищи. Не подведи меня.

— Ваша воля, государь.

Его величество обсудил еще несколько менее значительных моментов, и отпустил Романова. А сам закрыл двери и сгорбился в кресле.

Налил себе коньяка, выпил...

Плевать, магов воды все равно ни одна отрава не возьмет, через час хмеля не будет. Оно иногда и плохо.

Как же хочется напиться.

Родного сына пережить...

Никому такого не пожелаешь, никому...

А если еще вдуматься... император отлично понимал, что в смерти своего первенца виноват не меньше убийцы.

Если бы все сложилось чуточку иначе. Если бы не пришлось плести интригу. Если бы, если...

История не терпит сослагательных наклонений.

Дурное предчувствие у императора было аккурат с момента снятия приворота. Еще тогда он все понимал. Понимал, боролся с собой, и отцовские чувства проигрывали государственным.

Косвенно, он послужил причиной смерти сына, но у него не было иного выхода. Василий был слаб, не смог сопротивляться привороту, не смог порвать цепи...

В том-то и дело, он был хорошим, добрым, умным... даже замечательным, но — поручиком. Выше его ставить смысла не имело.

Управлять Вася просто не был способен.

Оно и не беда, если натаскать остальных братьев, но... или беда?

Приворот стал последней каплей. Вот так, женится мальчишка, начнет по указке любимой жены страну курочить... думаете, нереально?

Вполне обычный сюжет. И такое бывало, и не такое бывало...

Этого Иван допустить не мог.

Его предки ради этой страны сражались и умирали, приносили себя в жертву и приговаривали других — и что? Все напрасно? Все ради того, чтобы один мальчишка размотал накопленное по кустам?

Ради пары-тройки лет?

Если страну можно развалить за год, это плохая страна?

Нет.

Не стоит забывать, что всегда и везде есть 'добрые' соседи. И помогут, и поддержат, и к пропасти подведут, и в пропасть толкнут... а юртам только покажи, что хватка ослабла.

Как и его родители, и прадеды, Иван бился за ослабление юртов, и сегодня ему на зубы попались сразу двое.

Матвеевы и Шуйские.

Первые будут восстанавливаться лет сто, если еще им кто-то даст такую возможность.

Вторых завтра уже не будет.

Тебя подставляют — а ты не подставляйся.

Матвеев в ногах у императора валялся, пощады просил для дочери... Иван помиловал. Официально. И обговорил для Анастасии Матвеевой брак на самом краю империи. Пусть посидит в обществе моржей, потанцует с тюленями.

А спустя какое-то время...

Крайний север, тундра...

Это прекрасные, но жестокие места.

Анастасия успеет принести одного или двух детей, а потом... потом будет видно. Найдется, от чего ей умереть.

О Шуйских и говорить не приходится. Ни рода такого не будет, ни юрта. И поделом.

Такие подставы его величество прощать не собирался никому. Никогда. И вообще, те, кто такое прощают, заканчивают свой век намного раньше. Через отравление вилкой или удушение занавеской, как получится. Такого Иван ни себе, ни своей семье не хотел. Вот и вышло...

Создали подходящую ситуацию, спровоцировали....

Кажется, княжна Горская все поняла. Смотрела она так... словно на чудовище. Но какое это имеет значение?

Пусть думает, что пожелает. Все равно молчать будет, если жить захочет. Хотя... шансы были.

Останься Васька жив, ей-ей, женил бы его на этой кукле, да и отправил за Урал. Пусть сидит и в столицу не лезет. Княжна б его удержала, она девка умная, сразу видно. Попадись ему такая лет сорок назад, хорошего б сына родила. И Ваське тоже...

Править он бы уже не стал...

Княжна бы не захотела?

Да куда б она делась? Покочевряжилась бы, да и смирилась, все они, девки, так делают. Сначала ревут, потом за косу не выкинешь...

Его величество хватил еще стакан коньяка.

Опять не забрало, ну что ты будешь делать?

А ничего.

Посидеть еще десять минут, да и спать идти. Похороны завтра, много всего будет. А силы уж не те, что в молодости, совсем не те...