— Почему же, пытались и не раз, — усмехнулся Даркер. — Вы же не думаете, что всё так просто? Должно быть соблюдено несколько условий. Первое — чароплёт должен присутствовать при рисовании портрета, впитывая в себя весь процесс. Именно поэтому я вас не отпускал заниматься другими делами, заставляя наблюдать. Второе — портрет должен быть нарисован за один день. Желательно без перерывов более четверти часа. Потому я вас торопил с вашими чаепитиями. Ну и третье, а больше вам пока знать ни к чему, — краски, которыми рисует художник, должны быть зачарованы чароплётом прямо перед началом рисования. Именно для этого я попросил вас "проверить" их простеньким заклинанием, что вы и сделали. Маги же весьма разобщены, горды и себялюбивы. Мало кто согласиться работать совместно с простым художником, деля с ним славу и гонорар.

— Как же глупо! — Санни уже устала стоять с палочкой наизготовку, но слушала Даркера с большим интересом.

— Не скажите. Мастера все одиночки, по сути. И неспроста. Знания передаются от отца к сыну, либо от учителя к ученику. И вы тоже не зря давали мне ученическую клятву. Увы, Александра, — рассказать обо всём этом вы сможете только своим детям или взятому позже ученику. Под такой же клятвой. И никому более.

— Как-то это неправильно, — Санни вздохнула. — Наверное, поэтому многие знания так и были утеряны.

— Верно. Но скажите мне, разве вас не греет мысль, что вы сейчас стали обладателем уникальных знаний, недоступных никому из ваших современников? Полноте, юная леди. Не огорчайтесь из-за вещей, которые вы не в силах изменить, лучше ищите во всём положительные стороны.

— А как тогда вы получили эти знания? — заинтересовалась она.

— Хороший вопрос. Знания об этих нехитрых условиях были утрачены примерно веков семь назад. И мне по чистой случайности удалось прочитать об этом в одном занимательном свитке тринадцатого века, зачем-то сохранённом моим славным предком. Любил, знаете, покопаться в архивах, доставшихся по наследству. А теперь к делу. Вам ещё собираться.

Было даже немного обидно, что ничего сложного в зачаровании не было. Связки заклинаний получались с первого раза, только предпоследнюю пришлось повторить трижды. А вот главный момент стал тяжёлым для самого Даркера. Повелев ни при каких обстоятельствах не обращать на него внимания, он несколько раз повторил ей последнюю заключительную связку.

Санни покивала, вроде бы запомнила всё, как нужно. И подняла палочку.

— Не смейте оборачиваться, Александра! Это очень важно!

И началось. Даркера явно корёжило от каждого звука её голоса. Под конец он просто зарычал так, что сердце у его юной ученицы сжалось от ужаса. И договаривать пришлось со слезами в голосе. На миг Даркер на картине Эжени ожил, едва не сбив Санни с толку, мучительно изогнулся, глянул на неё безумным взглядом, потом обмяк и снова застыл с последним звуком.

Санни тут же бросилась к портрету. Наставник полулежал в своём кресле, словно лишившись всех сил. Лицо его побелело, а руки заметно дрожали.

— Что с вами? — всхлипнула она, не зная, куда броситься, что сделать, как помочь.

— Укрепляющее! — прохрипел он. — На тумбочке возле вас.

Она бросилась к тумбочке под портретом, схватила стоящий там флакон и вложила в протянутую дрожащую руку. Глотая слёзы, смотрела, как Даркер жадно глотает зелье, а потом оживает, улыбается и даже розовеет.

— Всё, дорогая! Нормально уже. Но вы едва меня не убили. И не смейте переживать, это моя вина. Забыл сказать, что последнюю связку надо говорить очень быстро. А подсказать уже не мог. Процесс начался и прерывать было нельзя.

— Никогда больше не стану этого делать! — шмыгнув носом, сообщила Санни. — Это зверство!

— Не так ли? — хитро усмехнулся Даркер. — Поняли, почему ещё подобные портреты так не популярны? Хотя некоторые личности на многое пойдут, чтобы себя увековечить. Но я вас поздравляю, Александра! Вы порадовали меня вдвойне. Во-первых, портрет получился как надо! Умница! А во-вторых, вы снова смогли передать мне что-то в картину.

У неё даже слёзы высохли при взгляде на флакон в его руке, где ещё осталось примерно треть содержимого.

— Опять! — потрясённо воскликнула она. — А я даже не поняла.

— Не огорчайтесь! Настанет день, когда вы сможете делать это осознанно. А теперь всё, бегите собираться и отдыхать. Только выньте холст из рамы, я показывал вам заклинание, потом сверните в трубочку и трансфигурируйте раму в тубус. Уменьшать тубус не рекомендую, можно повредить. Положите к остальным вещам. Достанете портрет дома, когда рядом никого не будет. И просто позовёте меня.

— И вы придёте? — Санни не с первого раза, но смогла трансфигурировать вполне приличный тубус.

— И я услышу, — поправил он. — А может, и приду, если позволят обстоятельства.

Попрощавшись с Даркером, Санни отнесла тубус в свою спальню, и, несмотря на поздний час, приступила к сборам. Когда во втором часу ночи в окно постучалась незнакомая сова, ничего ещё не было готово. Пернатая хищница отдала письмо и сразу улетела, даже не попробовав угощения.

Увидев простой листок в клетку, Санни недоумённо посмотрела на первые слова послания, и сердце забилось с тревогой и предвкушением. Почерк Рабастана она узнала мгновенно, даже прежде, чем прочла его обращение.

Буквально проглотив письмо, Санни растерянно опустилась на пол прямо посреди хаоса, в который превратилась спальня. Она совершенно запуталась в своей странной жизни. Да что там в жизни, она даже толком не может решить, что хочет взять с собой на каникулы. А ведь на неунывающем желтеньком будильнике отражалось уже два часа ночи! Куда уж ей разобраться с женихами?!

Письмо Рабастана только усилило раздрай, царивший в ее душе. Санни медленно принялась его перечитывать, впитывая в себя каждое слово:

"Солнышко, радость моя, привет. Прости, если разбудил. Я потерял блокнот, и не представляешь, как для меня это было ужасно. Сова не станет ждать ответа, я не знаю, где буду через пять минут. Пишу на каком-то дрянном магловском листе. Магловская девочка вырвала его для меня из своего блокнота. Клянусь, магии не применял, просто попросил. Прости, я был всё время уверен, что у меня куча времени, и я успею написать тебе нормальное обстоятельное письмо. И теперь понимаю, что не успеваю сказать даже малость из того, что хотел бы. Потому буду краток. Утром я получил звание мастера-артефактора первой ступени. Это огромная честь для меня, и было непросто, но всё получилось. Своё изделие я посвятил тебе, так уж вышло. Прими его, пожалуйста. Когда это кинжал, ты можешь воткнуть его хоть в камень, и вокруг расцветёт лужайка цветов. Погладь рукоятку и кинжал станет цветком сам. Каждый лепесток, стоит оторвать, это самонаводящийся дротик. Справится даже ребенок. Представь куда хочешь попасть и кидай в ту сторону, силы не надо, просто задать направление и цель будет поражена. Надломи нижний конец стебля, и все дротики вернутся мгновенно назад, а цветок превратится в кинжал. Его можно сделать маленьким, и воткнуть в воротничок как булавку. Можно пожелать, чтоб стал невидимым. И последнее. Порань себя кинжалом и окажешься в безопасном месте. Сработает как самый надёжный портключ. Всё, меня торопят. Мы вылетаем магловским самолётом. Меня отправляют в путешествие очень далеко, куда — пока не знаю. Совы, увы, через океан не летают. И блокнот, будь даже он со мной, стал бы бесполезен. Вернусь к Рождеству. Уже скучаю, и все мысли сейчас только о тебе. Увидимся. Твой Р.Л."

Маленькая булавка в виде кинжальчика была прекрасна! Санни и не подумала её проверять сразу, просто прикрепила к воротнику мантии, в которой завтра поедет домой. Успеет ещё проверить. И почему так грустно от того, что Басти уехал? Ведь всего на неделю! Невольно вспомнились слова Теодора Нотта — кого больнее было бы потерять? А если терять не хочется никого? Какая же она эгоистка и "собака на сене"!

Плюнув на сборы, она ещё раз перечитала письмо Рабастана, написанное на листочке в клетку с пушистым краем в месте отрыва. Как весточка из той, прошлой жизни, но содержащая вовсе не школьное сочинение, не конспект по истории, не формулы химических задач, а письмо от парня. И вроде любовным посланием не назовёшь, о любви в нём ни слова, но таким теплом веяло от этих торопливо написанных строчек, что слёзы наворачивались. И бесполезно уговаривать себя, убеждать, что они и так бы не увиделись до рождественского бала. А всё равно обидно за Басти. Ведь ей было абсолютно ясно, что ехать он не хотел.

За что его отослали? А может, родители хотят, чтоб он её забыл? Руди не в счёт, он ради брата готов на всё, такой братской любви Санька раньше и не встречала. Хотя нет, было, если вспомнить, как к ней относились Гидеон, Фабиан и даже Джейми.

Руди своего интереса даже не скрывал, нахально намекнув о своей уверенности, что станет её деверем, а что на этот счет думают их родители, совершенно неизвестно. И Рабастан ещё про бабулю упоминал.

Нет, она была уверена, что родители и бабушка любят Басти. Хотя в Санькином понимании с этим мало сочеталось то давнее наказание плетью. И из школы его против воли забрали. А теперь вот отослали в такие дали, куда не долетают почтовые совы, и самим лететь нужно на магловском самолёте.

Когда-то давно она читала, что путешествие — это лучшее лекарство от разбитого сердца. Не этого ли хотят лорд и леди Лестрейндж для младшего сына? Хотя, что может произойти за семь дней? И сама себе ответила — многое!

Странно, что она задумалась о его родителях. Может, тому виной встреча с лордом-драконом, которую до сих пор невозможно забыть? Санни вздохнула и потерла виски, голова не болит вроде, но какая-то дурная, будто ватой набита. Веки отяжелели, хотелось спать, но не бросать же всё в таком виде!

Спасла Лакки, внезапно появившаяся посреди этого разгрома. Свою личную эльфийку Санни не заставляла неотлучно быть при ней. И в своё время было удивительно узнать, что эльфы тоже нуждаются во сне. Правда, не так, как люди, и без особого ущерба для здоровья домовики могут бодрствовать несколько суток напролёт. Санни тогда же настояла, чтобы Лакки спала нормально по ночам, а ещё днём, пока длятся занятия. С ночными часами домовушка согласилась легко, а вот против дневного сна имела множество железных аргументов. Как уж она во сне почувствовала, что хозяйке нужна помощь, не ясно. Но отказываться от её помощи было неосмотрительно и глупо. Быстро разобравшись в желаниях хозяйки, Лакки в несколько щелчков пальцев убрала все сложенные кучками вещи: что-то в шкаф, что-то в чемоданы.

— Хозяйка Санни, — предложила она, когда в спальне стало чисто, даже пылинки не осталось на сверкающем полу. — Давайте, я сразу перенесу чемоданы в вашу комнату в доме Мюриэль. Оттуда их легко забрать, а вы поедете налегке. Я бы сразу к вам домой отправила, только без вас не могу там появиться.

На том и порешили. Тем более что Санни не исключала возможности, что встречать её будет тётушка Мюриэль, а значит, вполне может сначала пригласить к себе.

* * *

На завтрак в день отъезда явился, кажется, весь Хогвартс. То ли вчерашняя речь Робертса так всех впечатлила, то ли просто понимали, что в следующий раз нормально поесть смогут уже дома, но даже самые отъявленные сони из Гриффиндора и Хаффлпаффа явили всем свои заспанные мордашки. И это несмотря на то, что завтрак начался на полчаса раньше.

Санни совершенно не выспалась, и есть не хотелось совсем, но все же заставила себя проглотить половину творожной запеканки. Рядом над тарелкой овсяной каши страдала Эжени. Возмутительно бодрый Роб выбрал бекон с яичницей и умял всё в рекордные сроки.

— Будешь свидетельницей на моей свадьбе? — неожиданно спросила мисс Вуд.

Санни едва не захлебнулась соком, посмотрела на подругу с удивлением и вымолвила:

— Конечно, я с удовольствием!

— Посмотри! — Эжени продемонстрировала запястье, на котором поблёскивал толстый платиновый браслет с вкраплениями изумрудов. — Реган подарил на помолвку. Нравится?

— Очень красиво, — искренне порадовалась за подругу Санни. — А когда свадьба?

— Седьмого января. Мы хотели раньше, но родители Мэдисона настояли на этой дате. Встречались в субботу с родичем Регана, он и передал вместе с этими браслетами.

Санни покосилась в сторону Регана, который сидел за слизеринским столом между Флинтом и Рудольфусом. В их сторону парень не смотрел, слушая префекта. Наверняка именно Мэдисон настоял на такой скорой свадьбе, а Эжени не смогла противиться. Как раз в её духе. И как они будут учиться дальше, было непонятно. Выделят отдельную комнату для молодоженов? Впрочем, кто бы говорил, у неё самой отдельные апартаменты, хотя никакого мужа не наблюдается.

— Минуту внимания! — голос профессора Робертса легко перекрыл все разговоры. — Старостам проследить, чтобы ровно через час все студенты были собраны в холле. Списки остающихся вывешены там же. По всем вопросам обращаться к своим старостам или деканам. В кареты садиться организовано по шесть человек. Префекты пятых курсов едут в первой карете вместе с профессором Флитвиком. Префекты школы — в последней карете вместе с профессором Слизнортом. Также напоминаю, что Хогвартс-экспресс отправится семнадцатого января в одиннадцать ноль-ноль с вокзала Кингс-Кросс в Лондоне. Советую прибывать заранее. Если необходимо сообщить об особых обстоятельствах, сову присылать Помоне Спраут, остающейся дежурить в школе во время каникул. Рекомендую заканчивать с завтраком и начинать собираться. У меня всё.

Как и вчера, первыми снялись слизеринцы, быстро построившись в колонну по два человека, они организованно покинули Большой зал под взглядами остальных студентов. Гриффиндорцы смотрели с усмешками и только что у висков не крутили. А вот вороны удивили, сразу следом за Слизерином, повторив их манёвр.

— Пижоны! — высказался Бен Хиггинс под одобрительный гул приятелей. — Ой гляньте!

Хаффлпаффцы тоже вознамерились показать себя примерными студентами, только ничего у них не вышло. Скученная толпа мало напоминала построение. Львята потешались, пока не услышали своего префекта:

— Всем построиться!

— Заебись! — прошипел Хиггинс, вскакивая. — Да пошли все к драному книззлу! Парни, валим отсюда.

Санни тоже строиться не хотелось, и они с Эжени улизнули следом за компанией Бена. А вот Роб мужественно остался на построение.

— Дурдом какой-то! — Эжени отсмеялась и пошла ровнее. — Нет, я понимаю, что змеи за своего Робертса готовы хоть строем, хоть на голове ходить. А вороны всегда были их подпевалами. Но барсуки! И мы!

— Львы — гордые одиночки, — покивала Санни, всё ещё улыбаясь. Хотя Стэнли, которую не стали слушать, было немного жалко. — Ну что, встретимся в холле?

— Ага. Я быстро, у меня уже всё собрано. Кстати, как картина? Твоему портрету понравилось?

— Ещё бы!

Хорошо, Лакки уже перенесла её вещи в дом тётушки. Брать в комнатах ей было нечего, кроме своей школьной сумки. Но с Даркером она решила попрощаться. Только не дождалась, уже и время было на исходе, а он так и не появился на портрете. Пришлось практически бежать по лестницам в холл. И вовремя, все уже выходили на улицу к каретам.