Во-вторых, хотя мы все вернулись живыми, но встреча с Губителем не прошла бесследно. Острее всех это наверняка ощущал Рыцарь с его способностями к эмпатии, но Виста в равной мере общалась со всеми Стражами, кроме Сталкер, и подавленность Эгиды, Кид Вина и мою воспринимала как личную трагедию.
— Привет, — поздоровался я, когда подошел ближе. — Не оставляешь город без присмотра?
— А, привет, — она обернулась. — Скука одна. Даже злодеев не видно. По статистике, после атак Губителей обычно следует недолгое затишье. А потом скачок активности выше среднего. Пользуются тем, что герои гибнут, и остановить их некому.
— Злодеи составляют где-то половину сил, которые собираются против Губителей. Я так прикинул по тому, что видел в Мексике.
— А в среднем на одного героя три злодея. Так что пока один злодей помогает в битве, два сидят в сторонке и злобно хихикают, — она помолчала. — Тебе как, полегчало?
— Да не сказать чтобы... — я сел рядом с ней в свободное кресло. Потом откинул капюшон и снял маску. — Когда у тебя на руках умирает тот, кому ты пообещал спасение... не знаю, что есть хуже этого.
— Я слышала, что у любого врача есть персональное кладбище, — серьезного сказала Виста.
— Это касается врачей без сил. А когда ты технарь, и притаскиваешь с собой на поле боя свое изобретение, и громко требуешь, чтобы к тебе направляли пострадавших, а потом вот так лажаешь... это ужас. А потом одна их трех величайших людей на земле говорит тебе, что ты отлично справился — это уже не ужас. Это будто издевка.
— А правда, что Александрия сказала, что ждет твоего участия, когда Губители снова нападут?
Я кивнул.
— Да уж... я думала, Эгида врет. И ты пойдешь?
— Конечно. Я не справился в этот раз, но к следующему успею улучшить то, что имею, и сконструировать что-нибудь еще.
— А мне вот не дали помочь! — с неожиданной злостью крикнула она и пнула ногой стойку консоли. — Я могла бы замедлить Бегемота! Могла бы заслонить всех стеной от его атак! Завернула бы его в скрученное пространство, как в кулек — и он бы ничего не рушил, и никого не убивал! У меня нет никаких ограничений на масштабы проявления силы, мешают только живые люди!
— Мисси, не... — начал было я, но был тут же награжден свирепым взглядом.
— Я — Виста. От Мисси уже давно ничего не осталось, — сказала она с горечью, которую можно было ожидать от взрослой женщины, но не от девочки младше меня на два года. — Они все еще считают меня ребенком, хотя у меня опыта больше, чем у всех Стражей вместе взятых.
— Я хотел сказать, не торопись умирать. То, что мы все вернулись живыми — это чудо. Сорок процентов летальных потерь — это значит, что несколько прибывших команд были уничтожены полностью.
— Однако Стражей все же посылали.
— А ты глянь, кого отправили. Тех, кого не жалко. Кто доставляет проблемы. Эгида может выжить даже разорванным пополам или без головы. У Кид Вина почти нет прогресса. Призрачную Сталкер половина Стражей сама не прочь придушить во сне. Ну и я... без подробностей, но есть причины, по которым СКП вздохнет спокойно, если я вдруг скоропостижно скончаюсь.
— Это почему? Из-за того, что твои изобретения могут игнорировать эффект Мантона?
— И из-за этого тоже, — уклончиво ответил я.
— О, пока не забыла. Ты можешь проведать Кид Вина? Он что-то совсем расклеился. Еще хуже тебя, наверное.
— Он у себя?
— Ага, — Виста энергично закивала. — Кажется, он в мастерской насовсем поселиться решил.
Вот тут я ощутил жгучий стыд. Его участие в бою с Губителем тоже явно травмировало. Он работал в спасательной команде, и наверняка мирные жители гибли у него на глазах. Только в отличие от меня, он сразу направил все силы в работу, даже школу не прогуливал.
Правда, скромные результаты при таком усердии выглядели странно. Он довольно давно обрел силы, и трудился не меньше меня, но я не замечал в его изобретениях чего-то экстраординарного. При виде Алебарды Оруженийка или модуля Дракон поневоле испытываешь трепет, потому что как технарь понимаешь, насколько они совершенны. В моем 'Лотосе', при всей недоработанности и несовершенстве, тоже была своя изюминка, как и в Изумрудном Мече. Схематично оборудование Кид Вина было простым, без уникальных черт, свойственных только ему. Будто он придерживался определенного шаблона, и не решался выйти за его рамки.
Что характерно, при том, что мы оба были технарями, но общались сравнительно немного — в основном по рации, пока он был в патруле, а я разлагался за консолью в своем вечном отлучении. Так-то мы сидели каждый в своей мастерской, занимались своими делами, а чужими интересовались мало.
Ну, вот и наверстаем. Я подошел к двери и постучал.
— Да? — ответили с другой стороны.
— Это Магистерий. Можно войти?
Раздался стук ног и дверь распахнулась. За ней обнаружился Крис в гражданской одежде, взъерошенный и с темными кругами под глазами.
— Что-то случилось? — хмуро спросил он.
— Да ничего. Виста говорит, ты вешаться собрался. Я не вовремя?
— А, не... — Крис замотал головой. — Заходи.
Мастерская Кид Вина была похожа на мою, но стоило приглядеться, и отличия бросались в глаза. Во-первых, у меня было чище и аккуратнее. Хотя ненамного, если честно. Совсем ненамного. Во-вторых, если у меня основное захламление создавали различные установки для производства определенных материалов и станки для обработки деталей, а также всякие обрезки, опилки, стружка и тому подобное, то Кид Вин мог похвастаться огромным количеством образцов разных устройств, в основном ручного оружия — иногда завершенных, но чаще недоделанных или полуразобранных.
На его верстаке лежал шлем, в котором он был в Мехико, тоже развинченный. Видимо, он занимался усовершенствованиями, когда я его отвлек.
— Все же решил постоянно носить герметичный доспех? — я кивнул на шлем.
Он покачал головой.
— Пытаюсь повысить чувствительность тепловизора, чтобы лучше обнаруживать людей под завалами.
— И как?
— Не особо. То есть в теории работает, но не могу отсечь помехи от пожаров и всего такого, — он сел на стул и сник. — Все просто из рук валится.
— О, это мне знакомо. А не пробовал спектральный анализ?
— Эммм... а как это поможет?
— Ну, искать не тепло, а вещества. Если в одном месте много водорода, кальция и углерода — значит, скорее всего это человек. А тепловизором только проверять. Я сам хочу такую штуку в маску встроить, чтобы видеть в темноте, в дыму и сквозь стены. По сути, моя собственная сила Умника, только жертвуя точностью в обмен на больший радиус.
— Спасибо за идею, попробую, — Крис немного прибодрился, но тут же еще глубже рухнул в пучину депрессии. — Хорошо тебе. Ты и до того, как силы получил, был умный. Все у тебя получается. Специализацию свою сразу понял. Даже Александрия заметила.
Если бы сейчас в штаб-квартире появился Эйдолон и снова устроил мне прохладный душ, я бы удивился меньше. Серьезно? Кид Вин серьезно завидовал МНЕ? Сравнивал себя со МНОЙ, и каким-то образом сравнение получалось не в его пользу? Он даже не завидовал мне и не считал меня соперником — только живым напоминанием о его собственной неполноценности. Вот только будь я таким умным, как он считал, я бы не оказался... там, где оказался — слишком злодей в глазах руководства СКП, слишком герой с точки зрения Кайзера, бесполезный в смысле противостояния Протекторату.
— Эммм... так, дай подумать... — честно, я растерялся. — Вставай и пошли.
— Куда?
— Выпьем что-нибудь.
Игнорируя вялые протесты Криса, я вытащил его в Хаб и усадил в обеденном уголке, где стоял холодильник, кофе-машина и микроволновка. Содержимое холодильника разнообразием похвастаться не могло, так что за некоторыми компонентами сбегать к себе. Через минуту я передал Крису высокий стакан с бодрящей и слегка развязывающей язык бурдой (на 99% состоящей из фанты), уселся напротив него с таким же и сделал глоток первым. Виста тоже примостилась рядом, но ей я налил просто газировки, без добавок.
— Так, давай сначала. С чего ты решил, что я умный, а ты дурак? Только из-за того, что с математикой не ладится?
— Дискалькулия, — мрачно ответил он, крутя стакан перед собой. — И СДВГ.
— СДВГ это не болезнь. Это пролоббированный ассоциацией психотерапевтов повод впаривать тонны риталина. Просто поверь, у меня родители связаны с фармацевтическим бизнесом, и знают об этом все. А дискалькулия это что?
— Считать не умею. Буквально. Простейшие арифметические действия без калькулятора провести не могу. Какие-то расчеты для технарства — это вообще ад.
— Это у тебя после обретения сил такое?
— Нет, еще раньше, — он опасливо глотнул фанты. — А можешь сделать лекарство от этого?
— Нууу... наверное. Только я бы не рисковал.
— Но ты же в больницах лечишь! Даже в психиатрии.
— Да, но... знаешь, меня пускают только к безнадежным. К тем, кто в противном случае умрет, или к тем, кто из-за своей болезни полностью недееспособен. Это отчасти от того, что больницы не хотят терять деньги, но есть еще более важная причина. Если я накосячу, то не станет хуже. Как говорится, что мертво — то умереть не может. А если какие-то жесткие побочки всплывут у тебя... бля, я даже не знаю, что со мной сделают. На Аляску наверное отправят пожизненно, в лучшем случае.
— Да ничего с тобой не сделают. Ты слишком ценный.
— Мне кажется, ты мою ценность сильно преувеличиваешь... — я перехватил его взгляд и осекся. — Ладно, ладно, попробую что-нибудь сделать. Но имей ввиду, на создание достаточно безопасного препарата потребуется время. И не забудь написать расписку с отказом от претензий в случае смерти или увечий.
— Да не вопрос.
— А что у тебя со специализацией? Она же вроде известна, лазеры и антигравы.
— Это все фигня, — отмахнулся он. — Написали, чтобы графа в личном деле пустой не оставалась. Ну и вообще требуют, чтобы я занимался лазерами. Типа, в команде нужен мобильный Стрелок. Но это не то. Тебе же вписали 'медицинское оборудование', хотя тоже не правда.
— Ага, вот как... — я задумался на минуту. — Можно задать неприличный вопрос?
— Ну, валяй... — он глянул на меня подозрительно.
— Каким был твой триггер?
— Что это?
— Триггер-событие, — иногда я забывал, что это не особо публичная информация, и не каждый интересовался темой. — Момент запредельного стресса, в который ты обретаешь силы. В твоем случае это не одно мгновение, а достаточно длительный период, в который тебе было очень несладко. Специфика технарских триггеров — они растянуты во времени.
— А какое это имеет отношение?
— Прямое. Специфика проявления силы связана с обстоятельствами триггера. Что происходило вокруг тебя. В каком состоянии находился ты сам. О чем думал. Важна может быть каждая мелочь.
Крис снова хлебнул фанты и принялся покачивать стакан в руке, глядя в никуда.
— Знаешь, я не такой как ты, Рыцарь или Триумф. Моя семья очень небогатая, — сказал он медленно, словно не решаясь сходу раскрыть карты. — То есть, не нищенствуем, но пока я не стал Стражем, то например не мог и мечтать о колледже. А года два назад было намного хуже. Мой папа получил травму во время одной из стычек суперзлодеев, и долгое время не мог работать. Старший брат связался с дурной компанией, попал в тюрьму для несовершеннолетних. Мама работала на двух работах, чтобы вытянуть нас с моей младшей сестрой, но этого не хватало. А я пытался хоть чем-то помочь, хватался за все подряд. Мне тогда было тринадцать. Где-то полгода я просто разрывался на части — школа, уход за отцом и сестрой, домашние дела. Постоянно искал подработки, чтобы принести домой хоть пару баксов, хватался за все подряд... даже за те дела, что не выглядели законными. Ну, знаешь, забрать пакет в одном месте и принести в другое. Работы на часа, и полсотни твои. И чем дальше, тем яснее становилось, что пытаюсь, пытаюсь успеть везде — и в результате не получается толком ничего. И в какой-то момент просто понял, что знаю, как собирать всякие штуки. И понеслось. Ясное дело, ни на что другое времени у меня уже не оставалось. Прикинь, я даже пару раз дрался с героями, пока меня не победили и не привезли сюда. И предложили стать Стражем, хотя я думал, что посадят. Вот и все, собственно.
Я кивнул и принялся думать. Обстоятельства триггера вписывались в типичную клиническую картину — долгий кризис, неразрешимая (или кажущаяся таковой) проблема. Но каковы конкретные детали? У меня были только слова Криса, и пара образцов его устройств, по которым я не мог сказать ничего конкретного. 'Разрывался'. 'Хватался за все подряд'. 'Пытался успеть везде'.
Хммм...
— В общем, у меня есть три предположения, — сказал я, когда молчание стало невыносимым. — Скажу сразу, я далеко не эксперт в этих вещах, так что не рассчитывай, что я сходу определю все верно. Ладно... первое: твоя специализация связана с созданием автономных дронов-помощников, или же просто автоматизированных систем.
— Я пробовал делать дронов, — признался Крис. — Не самые неудачные мои проекты, но возникали проблемы с многопоточным управлением, если их было больше пяти штук. Искусственный интеллект им прописать не получилось, как и достаточную автономность.
— Значит не то. Тогда вторая версия: ты специализируешься не на конкретном типе предметов, а на методах производства, которые экономят время. Скоростная сборка.
— Блин... ты в курсе, сколько я возился со своим скейтом?
— Эээ... нет.
— Неделю. Это как бы дохрена.
— Окей, значит тоже мимо. Тогда последняя версия. Хотя по-моему, тут тоже ерунда выходит.
— Режь уже.
— Швейцарский нож.
— Чего?
— Сам же сказал — режь. Короче, твоя специальность — что-то вроде швейцарского ножа. Берешь несколько разных инструментов, которые рядом смотрятся нелепо, и соединяешь их во что-то одно. Вероятно, функционал будет неполноценным, но зато все разом под рукой.
Я сам не ожидал, какой эффект окажут мои слова. В лучшем случае я надеялся, что Крис уловит какие-то намеки, которые я сам распознать был не в состоянии, и самостоятельно сможет нащупать свою сильную сторону.
Но тот замер, будто пораженный током, и сидел так почти минуту. Его губы еле заметно шевелились, глаза бегали по сторонам, пальцы дергались, будто порывались без ведома хозяина немедленно взяться за работу. Мне кажется, или это повод для беспокойства?
— Эй, ты тут еще? — Виста помахала у него рукой перед лицом. — Кид Вин, прием!
С видимым усилием Крис сфокусировал взгляд на ней. Выглядел он как человек, только что узнавший смысл жизни, тайну убийства Кеннеди, происхождение парасил и причину, по которой булки для хот-догов продаются упаковками по восемь штук, а сосиски к ним — по десять.
— Это ведь так просто... — пробормотал он. — Комбинация. Совмещение. Адаптивная реконфигурация. Блин, как я раньше не понимал?!
— Тебе может и просто... — я вспомнил, как пытался увязать между собой отдельные элементы 'Лотоса', и какие проблемы при этом всплывали. Нейроподавитель и формирователи плоти мешали друг другу пересекающимися частотными диапазонами, пришлось подключать их через роторный контакт — пока работало одно, не работало другое — со сменой итераций пятьдесят раз в секунду. Этого хватало, чтобы в достаточной мере подавлять болевые ощущения, но эффективность работы формирователей снижалась на треть.
