Я притих, пораженный собственной дерзостью. Черт, я был уверен, что Оружейник сейчас скажет мне забыть об этом по крайней мере до совершеннолетия, и я бы даже не стал спорить. Губители — это не шпана в небольшом городе, и даже не суперзлодеи. Эта лига намного выше, смертность в битвах с ними колебалась двадцати до пятидесяти процентов.
— Хорошо, сделай статистическую выборку по характеру травм, нанесенных Губителями, которые не приводили к мгновенной смерти . Следующее нападение ожидается через три-шесть недель, это будет либо Симург, либо Бегемот. Если успеешь за это время, то хорошо. Если не успеешь или ничего не выйдет — не страшно. Твоя первоочередная задача — повышение своей эффективности как члена отряда. Прочее второстепенно.
Вот так легко и просто. Не знаю, хотел Оружейник угробить меня, помочь в раскрытии потенциала или же герои настолько отчаянно нуждались в каждом, кто может помочь им пережить следующий бой. Подозреваю, что он просто был раздражен приказом Пиггот лично за мной приглядывать, так что решил загрузить меня по уши задачами, которые бы поглощали мое время. Ну что же, я сделаю вид, что выполняю их, а он сделает вид, что контролирует мои проекты, и все довольны. Тем более что я и не собирался делать ничего действительно опасного. Пока во всяком случае.
Тесты сил на этом не закончились, мне приходилось ковыряться в изделиях других технарей (без особенных успехов), собирать что-то самому на время из предложенных материалов и с определенными инструментами (немного лучше). Нашлось несколько добровольцев из числа оперативников, решивших испытать на себе мои препараты (никакого риска, честно). Финальным штрихом стали клинические испытания — или испытания в клинике, тут уж как посмотреть.
Короче говоря, я в сопровождении нескольких чинов СКП пришел в больницу, и те поинтересовались у врачей, кто тут записан к Панацее. Переводя на английский, кто тут при смерти и в настолько безнадежном состоянии, что современная медицина в лучшем случае продлит страдания.
Вот тут я чуть не сдрейфил. Пока я с чемоданчиком гулял по Докам, то занимался сравнительно простыми случаями. В основном это были хронические заболевания, не несущие прямой угрозы жизни. Только один раз мне 'повезло' набрести на больного раком в стадии ремиссии, и растворить все раковые клетки до единой оказалось несложно. Однако в отделении интенсивной терапии меня словно макнули головой в чан с дерьмом. Несложно мнить себя целителем, когда лечишь язву или камни в почках. А как на счет чего-то посерьезнее?
Человеку на больничной койке не было даже пятидесяти, он с трудом мог двигать только левой рукой, не мог членораздельно говорить, а из уголка его рта постоянно текла слюна. Из-за обширного ишемического инсульта у него развился инфаркт мозга, и часть содержимого черепной коробки теперь представляла собой мертвую ткань. Не настолько, чтобы убить, но этого хватило для превращения человека в почти овощ. При виде его мне захотелось немедленно сбежать из больницы как можно дальше, но, к счастью или нет, я сам отрезал себе все пути к отступлению. Мне оставалось только попросить у главврача доступ к свежему трупному материалу и взяться за работу.
Процесс растянулся почти на семь часов, до самого вечера. То есть, я смог бы управиться быстрее, оставив все на самотек, но мне очень хотелось пронаблюдать процесс восстановления от начала и до конца. Поэтому вместо обычной инъекции я сделал раствор для капельницы, и не отходил от пациента до тех пор, пока он не смог сесть на койке и связно выговорить свое имя. Порадоваться собственному успеху и выслушать слова благодарности мне мешала адская головная боль, вызванная чрезмерным использованием сквозного зрения.
Обычно в таких случаях я прикладывался к фляжке, внутренняя личность умела не обращать внимания на боль. Но выпусти я ее сейчас, то наверняка бы решил развеяться по-своему, и отправился на территорию АПП выпустить пар. Увы, с меня успели взять слово, что я не буду ни во что встревать до оформления всех официальных процедур, когда у меня появится и юридическое прикрытие, и негласная защита Протектората. Не говоря уже о том, что в драках с людьми без сил я не видел интереса, а прикончить Демона Ли вряд ли сумел бы.
Так что я решил просто посидеть в холле, пока сопровождающие специалисты и врачи возились с излеченным человеком. У меня с собой была бутылка минеральной воды, но я не мог ее выпить, не сняв маску. Серьезно, может клапан какой-нибудь придумать? Или в туалетной кабинке запереться. Будь проклята культура комиксов 70-х, на основе которой сформировались нормы поведения кейпов в Америке. Я только что сотворил почти чудо — и не могу напиться воды, не прячась от всего мира.
Я бы наверное и дальше занимался самоедством, но заметил, как с лестницы спустилась девушка в длинной белой мантии, с лицом, прикрытым красным шарфом. И не только спустилась, но и направилась прямиком ко мне. Ох...
Панацея, вопреки моим ожиданиям, не встала передо мной с немым укором, а присела на ту же лавку. Но не слишком близко.
— Из-за тебя мне пришлось нарушить свой график, — сказала Панацея. — Меня попросили проверить результат твоей работы.
— Извини, — буркнул я, крутя в руках бутылку. Почему-то этот процесс начал казаться невероятно увлекательным.
— Не обошлось без недочетов, но он поправится. По крайней мере, точно не стало хуже.
— Хорошо.
— Но тебе следует знать, что я на тебя все еще очень зла. Не думай, что если тебя подпустили к пациентам, ты от этого стал героем.
— Ладно.
— Ты вообще умеешь отвечать не одним словом?
— Умею.
— То есть ты специально пытаешься меня еще больше разозлить?
— Нет. Я непрерывно использовал силу в течение нескольких часов, и у меня ужасно болит голова.
— Разве у технарей такое бывает?
— У меня слабая способность Мыслителя. Умник-1 по классификации СКП. Приложение к основной способности технаря, обеспечивающее ее работу. Такая есть у всех, как мне сказали, но редко кому удается эту способность перенапрячь.
Настолько длинная речь заставила меня беззвучно завыть и уронить голову в ладони. Вот она, плата за любопытство. К черту все, как только СКПшники закончат со своим бумагомаранием и проверками, зальюсь 'мистером Хайдом' по самые брови, потом найду Крюковолка и обзову его вшивой дворнягой. Кайзер мне конечно потом выскажет пару ласковых... но это будет потом. А за труп Крюковолка, может медальку выпишут. У героев вообще есть какая-то система наград? Хех, я даже этого не знаю.
— Тогда я не понимаю, зачем тебе это?
— Потому что могу, — прошипел я. — Хватит говорить, у меня сейчас голова лопнет.
Хвала Зиону, она все поняла и ушла без лишних слов. Или не поняла. А, не важно. Главное, что ушла. Через четверть часа вдумчивого созерцания пола на горизонте наконец-то показались сопровождавшие меня специалисты и двое медиков. Первый был главврачом, второй, судя по надписи на бейджике, являлся главой патологоанатомического отделения.
— А, Магистерий, ты еще не ушел, прекрасно.
'Разумеется, сами же попросили подождать'.
— Ты еще в состоянии говорить?
— Если только недолго.
— Ладно, — главврач дернул щекой. — Это касается твоей методики. Она действенна, но смущают требуемые компоненты. Даже если опустить вопросы этики и законности изъятия органов покойного без согласия родственников, далеко не всегда в морге может оказаться подходящий трупный материал. Тебе ведь нужен очень свежий?
— Да, не позднее шести часов с остановки сердца. Но не обязательно.
— Не обязательно? Тогда почему ты попросил именно свежий мозг?
— Вы попросили быструю демонстрацию — я ее провел. Могу готовить препараты индивидуального назначения из стволовых клеток, у меня есть даже специальное устройство, чтобы их извлекать. Но тогда потребуется время, чтобы вырастить культуру нужного объема, а еще не придумал, как безопасно форсировать процесс. Это зависит от характера и обширности повреждений... короче, со свежей донорской тканью получается быстрее и проще.
— А что будешь делать с наследственными и аутоиммунными заболеваниями?
— Когда буду иметь дело — тогда и подумаю, — голова раскалывалась так, что продолжи главврач расспросы, то стал бы сырьем для новой партии препаратов.
К счастью, СКПшники, бывшие в курсе моей проблемы с перенапряжением, прервали его и заверили, что хуже не станет, и что у технаря со специализацией 'медицинское оборудование' точно не может возникнуть никаких проблем.
Да, вот так меня решили представить публике. Это был первый случай, когда я осознал, в какой мере работа СКП состоит из искажения информации, замалчивания и откровенной лжи. Пока я был чуждой и неизвестной угрозой, меня не постеснялись классифицировать как устрашающего специалиста по 'психотропным воздействиям', но стоило мне пойти на сотрудничество — и весь механизм заработал на улучшение репутации нового почти-Стража. 'Почти' потому, что собственно церемония вступления с принесением присяги должна была состояться через два дня. Обе версии были одинаково далеки от истины, которая значилась только в служебном досье, но согласитесь, 'медицинское оборудование' смотрится намного более приятно и успокаивающе, чем 'преобразование вещества'. Даже мой меч с такой точки зрения выглядел всего лишь большим скальпелем, а не устройством, разрушающим межатомные связи.
Ни один Крюковолк тем вечером не пострадал. СКПшники подвезли меня до офиса, где я оставил гражданскую одежду, а стоило мне переодеться, как желание нарезать кого-нибудь на кебаб ушло. Зато некстати вспомнилась несделанная домашка по алгебре, и тот скромный факт, что завтра мне предстояло общение с отделом по связям с общественностью. И не знаю, что из этого хуже.
После тех страшилок, что мне успели нарассказывать Виста и Кид Вин о пиар-отделе, я морально приготовился к худшему. Тем больше было удивление, когда меня встретили не безумные мясники, одержимые желанием прокрутить меня через мясорубку и наделать из останков кучу маек и коллекционных фигурок, а вполне терпимые люди. Точнее, всего двое — один специалист-пиарщик и Мисс Ополчение.
— Семюэль Нортон, — представился первый, протягивая руку. — Будем знакомы.
— Конрад, — ответил я.
— Предпочитаешь использовать настоящее имя?
— Нет. Просто сейчас я Конрад, независимо от того, есть на мне маска или нет. Также я могу быть Магистерием, также в маске или нет.
— Послушай, Конрад, — вмешалась Мисс Ополчение. — Последнее, что требуется программе Стражей, это пропаганда наркотиков. Я понимаю, что запретить тебе использовать стимуляторы — это все равно, что связать руки, но постарайся делать это неявно, и не акцентировать на этом внимание.
— Это не наркотик, — возразил я, и достал из внутреннего кармана пиджака фляжку. — Это психоактивное вещество, вводящее в состояние измененного сознания путем угнетения отделов мозга, отвечающих за механизмы самосохранения.
Мисс Ополчение закатила глаза.
— Ладно. Технически, повторюсь — технически, это действительно можно считать наркотиком. Но мне от него нет вреда, так что не вижу проблемы.
— Тебе может и нет, а вот другим... — героиня усмехнулась за своей банданой в виде национального флага. — Штурм лично прийти не смог, но просил передать тебе, что ты вонючка, потому что здорово испортил воздух.
— В таком случае будьте добры передать ему, что он газонюх, — сочувствие к герою, надышавшемуся 'ноктюрном', куда-то одним махом испарилось. — Может, делом займемся?
— Да-да, к делу, — подхватил Нортон. — Обычно, когда дело касается новых кейпов, мы в первую очередь стараемся определиться с образом. 'Благородный рыцарь', 'ночной охотник', 'стойкий защитник' — думаю, сам поймешь, о ком из твоих будущих товарищей идет речь. Это делается для создания костюма и формирования общей модели продвижения. Ты костюм сделал себе сам?
— Да. Полностью кустарная работа.
— Превосходно. Костюм для героя крайне важен, потому что несет в себе сигнал всем окружающим — 'я не наврежу вам'. Именно хорошо узнаваемый костюм превращает естественный страх перед парачеловеком в успокоение, потому что люди знают, что герой никогда не навредит невинному. Как бы ты охарактеризовал себя в двух словах? Так, чтобы максимально точно описать свои стремления?
— Если в двух словах... — я ненадолго задумался. — Наверное, 'лекарство и яд'.
Нортон удивленно вскинул бровь, Мисс Ополчение тоже с интересом подалась вперед.
— Могу я поинтересоваться, почему именно такое определение?
— Потому что все есть лекарство, и все есть яд. Разница в дозировке, — я поудобнее устроился в кресле, и принялся излагать мысль. — Мой костюм белый, как халат врача, но также это цвет могильного мрамора. Он защищает от пуль, а еще с него легко смывать кровь. Я могу спасти жизнь, а могу ее отнять, могу восстановить рассудок и могу его разрушить. Мне было в радость видеть, как от моих лекарств людям становилось лучше. Но я не меньше наслаждался насилием, когда на меня напали АПП. Я знаю, что во мне есть и хорошее, и дурное, и одно неотделимо от другого. Вот как-то так. Не слишком сложно?
— Не сложнее, чем смешать кетчуп с майонезом, — уверенно ответил Нортон. — Ладно, если в целом посмотреть, то костюм тяготеет к классическим образам. Взял за основу облик Эйдолона?
— Если и да, то неосознанно. Все элементы функциональны.
Нортон кивнул и что-то принялся печатать в ноутбуке перед собой.
— Что-то серьезно менять нет смысла, но есть пара общих замечаний по фасону, — он протянул мне несколько листов с эскизами. — В первую очередь от персонала клиники, где ты вчера был. Пациенты беспокоились от твоего вида в броне.
— А меня беспокоит возможность получить винтовочную пулю в живот. Один раз это уже случилось, было очень больно.
— Поэтому, в качестве компромисса, ты не мог бы прикрыть ее чем-нибудь? Слоем ткани, например. Просто чтобы лишний раз не нервировать людей в больнице слишком боевым видом.
Вообще, я и так собирался вносить изменения в костюм, в первую очередь связанные с повышением мобильности, и дополнительные бронепластины, которые я после памятной стычки наварил поверх комбинезона, все равно бы скрылись из виду. Но сама проблема казалась высосанной из пальца.
— Им придется немного потерпеть. Мне нужно очень тщательно соблюдать баланс объема, веса и бронирования, иначе либо стану неповоротливым, либо защита окажется недостаточной.
— Так или иначе, обрати внимание на эти наброски. Не нужно соответствовать им полностью, но в целом они отражают тот образ, который бы вызвал наиболее позитивный отклик.
На эскизах в разных вариациях было изображено одно и то же.
— А мне обязательно рядиться в мантию? — уточнил я. — Если нет способностей к полету, плащ только в ногах путаться будет. Да и вообще.
— Не обязательно, — Нортон развел руками. — Но поскольку заставить тебя надеть обычный облегающий костюм мы вряд ли сможем, придется повышать градус привлекательности таким образом.
