Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Детская, все кругом спокойно, уютно, комната большая и светлая, отделана деревом, выдержана в теплых золотистых тонах, большой ковер на полу, тяжелые шторы, все это в гамме оттенков от золотистого — до светло-коричневого, и на полу, рядом с кроваткой Нила, словно черное пятно.
Труп.
В плаще.
Ну, выть и орать госпожа Благовещенская не стала, чай, не дура-девка. Вместо этого она взяла себя в руки, подошла, присела рядом и поглядела на лицо трупа. Как-то так он свалился набок...
— ... Шуйский, ...!!!
Там еще кое-что было сказано, и до, и после фамилии, но даме такие выражения употреблять не комильфо. Так что прозвучала только одна фамилия — и точка.
— ...? — заинтересовался выражением бабушки маленький Нил.
Александра Александровна даже отреагировать не успела. Примчались ее муж, Ваня, Петя...
И вот хоть кто б оказался оригинален!
— ... Шуйский, ...!!!
Разнились только эпитеты, а экспрессии у всех хватало.
Решение принял Ваня.
— Надо срочно гонца к Романову! Срочно!!!
* * *
Дурдом?
Нет, дом Храмовых.
Ровно через полчаса там началось такое, что даже злющий цепной кобель на заднем дворе спрятался в будку и, от греха подальше, вцепился в кость. Лишь бы не гавкнуть.
А то и ему достанется.
Романов прилетел лично, удостоверился, что в детской на ковре лежит дохлый Шуйский — и началось!
Допрашивали — всех!
Охрану, слуг, служанок, домочадцев... если б кто еще и что-то сказать мог! А так!
Ничего не видел, ничего не знаю...
Но Шуйский-то здесь!?
И померши!
От чего?
Да кто ж его знает! От угрызений совести сдох, наверное!
Змеиный укус на кисти руки?
А тут есть одно крохотное 'но'. Укус-то не змеиный, укус вполне человеческий. Ну, схватил он ребенка, а тот его укусил. И что?
Если б так все помирали...
Пошел, поругался с человеком, укусил его — и готово? Если бы! Некоторых хоть ты с ног до головы искусай — не поможет. А тут — сердечный приступ?
Да судя по рассказам знакомых, у Шуйского отродясь сердца не было, такую сволочь еще поискать было! А детский укус Романов вообще во внимание не принял. Все дети кусаются. И человечество еще не вымерло.
Но как-то происходящее объяснить надо?
Надо!
А как?
Оставалось попробовать расспросить Нила, как-никак почти трехлетний малыш — это не бессмысленная кукла в пеленках. Он и разговаривал уже вполне прилично.
Разговор, правда, происходил в присутствии Вани и Пети, но это Романов понимал. Попробуйте сами, допросите малыша. Да просто поговорите с ним без родителей! Еще и не получится. Либо от вас удерут, либо разревутся, либо...
Есть такие дети, которые с кем хочешь поговорят, но это не правило, а исключение. Так что...
— Нил, скажи мне, ты видел дядю?
— Дядя бяка.
Романов подумал, что это — очень точное определение Шуйского. Но....
— А ночью он к вам приходил? Ты его ночью видел?
— Видел. Дядя бяка, он хвать, а я его ам!
Нил звучно щелкнул аж двенадцатью зубами.
— А что дядя?
— Дядя бух.
— А ты?
— Я баюшки...
Игорь Никодимович крутил так и этак, но в результате подвел итог.
— Видимо, Шуйский хотел или похитить или убить детей. Похитить, наверное. Убить можно бы и проще, у него нашли несколько амулетов, которые способны были убить в доме все живое.
— Брррррр! — поежился Ваня.
Романов успокаивающе похлопал его по плечу.
— Не переживайте, молодой человек. Видимо, Шуйский просто перенервничал. Вчерашний день ему тяжело дался, а тут еще похищение детей... когда он вытащил Нила из кровати, малыш его укусил.
— Там кусать-то еще нечем, — буркнул Ваня.
— А все равно. Это оказалось последней каплей. Подозреваю, что Василий Шуйский умер просто от шока. От нервов, от страха... сердце разорвалось.
— Жаль, оно так долго продержалось, — буркнул Ваня. — Пораньше бы.
Романов ханжески покачал головой, мол, нельзя желать гибели ближнему своему, но в душе был полностью согласен с Ваней.
Действительно, сдох бы раньше — всем бы легче было.
— Странно, что малыш шуметь не стал.
Петя, который так же присутствовал при разговоре, фыркнул.
— А что странного? Малыш просто не понял, что происходит. Дядя пришел,, дядя лег на пол... может, он няньку и позвал, но та не отозвалась.
— Не могла отозваться, — педантично поправил Игорь Никодимович.
— Вот. Нилушка у нас мальчик спокойный, он просто вернулся в кроватку и уснул.
Романов хмыкнул.
— Сам бы не видел — не поверил бы.
— Чего только в жизни не случается, — развел руками Благовещенский-старший, присутствовавший при разговоре. — Игорь Никодимович, как там моя невестка?
— Мария Ивановна пока без изменений.
— Это хорошо или плохо? — не понял Ваня.
Романов пожал плечами.
— Сложно сказать. В ее состоянии все, что не несет ухудшений — уже благо.
Спорить с этим было сложно.
— Мы к ней сегодня собираемся...
Романов только кивнул.
А что тут скажешь?
Я надеюсь, что Мария Ивановна выживет? Так он не надеялся. И даже не верил.
Надеюсь, что все будет хорошо? Увы...
Что тут скажешь. Просто посоветовать держаться — и заняться своим делом.
* * *
— Ваня, ты мне не хочешь ничего рассказать?
Виктор Николаевич не особенно верил в инфаркт у Шуйского. Но...
— Не хочу, — прямо ответил Иван Синютин.
— Но можешь, — теперь мужчина уже не спрашивал — утверждал.
Ваня пожал печами.
— Могу, да, но это не мой секрет.
— Вот даже как?
— Маша сделала все, чтобы защитить детей, — обтекаемо выразился Ваня. — Ради них она готова была жизнь положить, а уж чтобы кто-то причинил им вред... такого она допустить не могла. Никак.
Благовещенский медленно кивнул.
— Ты знаешь, что именно она сделала?
— Я не маг.
— Но догадываешься?
— У меня есть все Машины записи. Более того, Маша распорядилась, если что-то случится, отдать их мне. Такое вот наследство от сестры.
— Богатое наследство.
Благовещенский не иронизировал. Новый подход к магии, новое решение старых задач, нестандартное применение... он уже успел оценить Марию Храмову по достоинству. За такие записи маги готовы будут левую руку отдать. А у Вани цена будет куда как дешевле.
— Да, — кивнул Ваня. На миг в уголке глаза блеснула слеза, но парень подавил предательские спазмы в горле, и продолжил. — Я к ним не притронусь, пока Маша жива.
— Потом посоветуйся со мной. Не хотелось бы, чтобы тебя обманули.
— Посоветуюсь, — согласился Иван.
Советоваться он собрался не только с Благовещенским, и тот отлично все понял. Но стоит ли спорить?
Своего он не упустит, а условия постарается предложить выгодные.
— Романов не пытался наложить на записи руку?
Ваня улыбнулся. Первый раз за весь разговор, весело и искренне.
— Пытался.
— И?
— И получил записи. Маша все делает в нескольких экземплярах и на отдельных листах. Потом собирает листы в папки, сверху кладет перечень заклинаний... Выдернуть нужные — дело пяти минут. Потом сделать копию и положить на место.
— И все разработки остаются у нее. Умно.
Ваня кивнул.
Это Благовещенский еще не знал, что на каждое заклинание придумано несколько вариантов 'с подвохом'. К примеру, можно ускорить рост огурцов.
А можно его так ускорить, что все огурцы... они вырастут. Но цвет у них будет фиолетовый.
Поди, продай такие.
Можно, конечно, но купят ли? Или вкус поменяется. Будет, как вата.
Маша это предусмотрела, и Ване объясняла, что и как действует. Половина слов была для него китайской грамотой, но ориентировался он в работе сестры неплохо.
— Маша вообще умничка.
Виктор Николаевич был с этим согласен. Какая была бы невестка! Чудо!
Дарью он не особо любил, скажем честно. В семью принял, относился ровно, защищал, берег, но...
Всегда это жутковатое слово из двух букв.
Дарья ему не нравилась своей непорядочностью.
Она связалась с женатым мужчиной, полезла в чужую семью, в которой, на минуточку, есть несовершеннолетние дети. За такое от судьбы втрое прилетает, но не о судьбе речь, о порядочности.
Хороший это поступок?
Не надо петь о любви, если любишь, как раз все для любимого и сделаешь. Даже откажешься от него, лишь бы единственному в мире человеку плохо не было. А вот так...
Это не любовь.
Это похоть, плюс жажда власти и денег, плюс моральная распущенность... даже его Сашенька, будем честны, полезла не в чужую семью. Она полезла утешать страдальца.
Холостого.
Без детей.
Что Храмов не пожелал жениться — вопрос другой, но Александра Александровна за свою глупость была наказана быстро и жестоко. Дарью провидение покарало позднее. И Виктор Николаевич был в этом свято уверен.
Не любил же он Дарью именно за непорядочность. Скажем честно — если человек однажды оказался способен на подлость, то и в дальнейшем ему доверять не стоит. Это как с волком, который попробовал крови — он станет людоедом. Он будет убивать.
Вот и здесь то же самое.
Дарья поступила подло — она поступит так же еще раз. И даже не раз. И поступила.
За что, собственно, и поплатилась. Дочерью и рассудком.
За что поплатился Александр?
Да было за что. Если выбираешь делать карьеру не талантом, а этим самым... торгуя собой... чего ты ждешь-то? Конечно, тебе прилетит. На том и мир стоит, что каждое действие равно противодействию. Это закон природы, и хотя о нем можно забыть, обойти его не получится.
Но вслух Благовещенский ничего этого не сказал. Зачем?
Если Ваня поумнеет, он это и сам поймет. Если нет — к чему метать бисер перед хрюшкой?
— Я прикажу заложить карету.
— Спасибо, — Ваня посмотрел признательно и грустно. — Если бы не вы... мы бы могли не справиться.
Виктор Николаевич положил парню руку на плечо. И был он ростом ниже Ивана, и внушительно не смотрелся в простой пиджачной паре, а поди ж ты!
— Не переживай... племянник. Справимся. Веник поодиночке ломают, а вместе мы — сила.
— Спасибо.
Ваня умчался, а Виктор Николаевич какое-то время еще смотрел в окно.
Что за сила у малыша?
Вот ни разу он не верил, что Шуйский умер от переживаний. Магия?
Но в таком возрасте?
Малышу еще пяти лет нет, а сила уже прорезалась, и силу свою он контролирует, определенно. Иначе бы Ваня себя по-другому вел. Волновался, тревожился... а он спокоен.
Почему?
Потому что знает, что именно происходит. Знает...
Определенно, Нила надо сохранить в семье. Как только княжна Горская умрет, надо заявить о родстве и признавать малыша. Не сыном Александра, так братом. Подумаешь, эка невидаль...
Надо с женой об этом поговорить.
Александра поймет.
Конечно, придется себя слегка... дискредитировать, но это еще подумать, как преподнести. Можно и так, что сочинители романов обрыдаются. И смеяться никто не будет.
К примеру, случилось.
А Виктор был влюблен, безумно и безнадежно, и предложил свою помощь беременной девушке. Дальше — см. те же романы. Они друг друга полюбили, поженились, нарожали детей... то есть сначала поженились, а потом жена его полюбила по-настоящему.
А Храмов так и не женился, потому что его сердце было разбито.
Это, конечно, надо еще обдумать. Но ради такого сокровища как Нил, большинство глав юртов себя не то, что рогоносцами — копытоносцами выставить согласятся.
Определенно, надо действовать.
И Виктор Николаевич отправился к супруге. Ему нужен был хороший совет.
* * *
— Что, простите, обнаружено?!
— Змеиный яд.
Лаборант был бледен и откровенно трусил, но на Романова смотрел непреклонно. Хоть ты меня тут казни, а была, была гадюка. Или — кто?
— Чей яд-то?
— Тайпана.
— ЧЕЙ!?
Тут воображение у Романова окончательно отключилось.
— Тайпан — это такая змея, семейства аспидовых. Он же Oxyuranus scutellatus.
Если б Романовы это о чем-то говорило.
— И это этот оксиурановый...
— Это самая крупная и самая ядовитая змея Австралии.
— Чья,, прости, змея!?
— Австралии. И еще Новой Гвинеи.
Игорь Никодимович закатил глаза.
— Ну и как этот...
— Тайпан...
— Да тайпан, оказался здесь?
— Не могу знать, ваше...
— Цыц. Привезти его могли?
Лаборант немного подумал.
— Сложный вопрос. Вообще, могли, но это очень долго, очень дорого и вообще, его никто дома не держит. Одна ошибка, и...
Романов подумал, могла ли приютить змейку княжна Горская...
— Он агрессивен?
— Очень.
Тогда не могла. Как-никак, у нее двое детей. Но откуда тогда взялся тайпан?
— Это точно такая змея?
— Абсолютно точно, Игорь Никодимович. Яд необычайно силен. Обычно человек с укусом тайпана может прожить до двенадцати часов, но в этот раз смерть наступила почти мгновенно.
— Откуда вы знаете, что это яд тайпана?
— У нас в лаборатории есть немного. Как вы знаете, змеиный яд отличается...
— Не знаю, — оборвал Романов. — Мне достаточно, что вы знаете, о чем говорите.
— Это определенно тайпан, — кивнул лаборант. — Ваше высокопревосходительство...
Романов махнул рукой. В рабочей обстановке он разрешал общаться без чинов, пока их все проговоришь — уже завтра наступит.
— Значит, тайпан. Они есть в Москве — живые?
— Вряд ли, ваше высокопревосходительство. Даже у нас в зоопарке его нет, хотя ...
Романов оборвал и этот словесный поток.
Ну не Шуйский же с собой тайпана притащил? Это уж вовсе бред!
Или не бред?
Надо сказать Благовещенскому, пусть дом проверит. А что?
Убивал же какой-то гад с помощью змеи, запускал ее в вентиляцию — и все, отпевай да хорони. Может, и тут нечто подобное планировалось?
Жаль, что Шуйский так быстро помер. Романов не отказался бы его расспросить подробнее.
* * *
Шесть человек.
Виктор Николаевич с супругой — в простом платье, приличествующем купеческому званию. Добротное качественное сукно, лучше многих шелков, у жены кольцо и серьги, но очень тонкой работы, понимающему взгляду сразу ясно станет, стоил этот гарнитур дороже иного домика.
У мужа такие же непривлекательные внешне, но безумно дорогие часы.
Для тех, кто разбирается.
Ваня — в светлой пиджачной паре. Петя в наряде мальчика из хорошей семьи — рубашка, бриджи, пиджачок в талию, Нил в матросском костюмчике, Андрейка в кружевах...
Респектабельно.
Но пропуск у них все равно проверили. Мало ли что? Мало ли кто?
В противовес им, Александр Благовещенский выглядел так... краше в гроб кладут.
Растрепанные волосы, серое лицо, запавшие глаза...
Прошедшая ночь словно стесала с его лица излишки плоти, заставила осунуться, и как ни странно, помолодеть. Он выглядел совсем бледным и очень грустным.
— Сашенька! — ахнула Александра Александровна.
— Да, мама.
— Что Машенька?
— Без изменений.
— До сих пор? — искренне удивилась Александра Александровна.
— Доктора сами озадачены.
И причем — в лучшую сторону. У Александра создавалось впечатление, что к этому времени Маша уже должна была быть мертва. А она...
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |