Всё осмотрев и даже позавтракав в столовой, Август вернулся к себе в новое жилище и принялся обустраиваться. На складе ему выдали неплохое кресло, парочку гобеленов на стены и ещё одну шкуру на пол, которую он постелил перед кроватью.
Лаборатория заняла всё оставшееся время до обеда. Да и после он ушёл туда же, дожидаясь вечера за началом проектирования одной задумки, родившейся ещё в учебке. Теперь ему не нужно было отпрашиваться или ждать увольнительной. Совершенно внезапно он стал хозяином своего свободного времени, мог вовсе не ночевать в своих апартаментах, а в лаборатории работать в любое удобное ему время и столько, сколько сам посчитает нужным.
Чем ближе подступал вечер, тем сильнее охватывало Руквуда волнение. Он уже представлял, как мягко засветятся глаза Мюриэль, когда он расскажет ей все новости этого безумного дня. Конечно, она будет им гордиться. Может, даже отпразднуют вдвоём его новый статус. А потом, конечно, будет ночь. Он уговорит её позволить ему остаться до утра. Сегодня уже не нужно возвращаться к полуночи в учебный корпус.
Ожидание становилось невыносимым, как всегда перед свиданием с любимой. Но сегодня это было особенно тяжело. Но он выдержал, дождался. И ровно в семь вечера переместился портключом в её дом.
Его ждали, и от этого в груди разлилось уже знакомое тепло. Мюриэль стояла на верхней ступеньке лестницы, и он взлетел по ней, как на крыльях. Опустившись на одно колено, долго целовал её руки, пока она не рассмеялась.
— Довольно, Август, пойдём уже. Ужинать будем вдвоём.
Это обрадовало, Руквуду нравился сын Мюриэль, но, когда Джейми не было дома, она всё внимание уделяла только ему. А сегодня ему была жизненно необходима вся она, без остатка.
— Вот как, — задумчиво произнесла она, когда он за десертом сообщил новости. — Поздравляю тебя, милый. Ты это заслужил! Значит, на всю ночь?
Он смог только кивнуть. Она встала и протянула ему руку. Так и дошли до спальни, не расцепляя пальцев.
А потом была ночь, полная такой нежности и страсти, что Август совершенно потерялся в ощущениях. Ему казалось, что Мюриэль ещё никогда не была с ним такой открытой, такой потрясающе внимательной, отдающей себя всю, угадывающей его малейшие желания. Сам он тоже старался как никогда, и балдел от восхищённой улыбки:
— Повторить сможешь? — лукаво спрашивала она.
И он повторял, а потом млел от ответных ласк. Даже не задумываясь сегодня, откуда она так много знает и умеет. Это было неважно.
— Свёл татуировку? — вдруг спросила Мюриэль, перехватив его руку.
— Тебе же она не нравилась, — нашёлся он, становясь ещё капельку счастливей. Том призвал буквально накануне, был неожиданно серьёзен и прост в общении. Снял метку и пожелал удачи. Август пытался благодарить, а Лорд в ответ лишь усмехнулся, проронив, что всегда полезно вовремя остановиться.
— Не нравилась, — эхом повторила она. — Она уродливая, а ты красивый. Тебе бы подошёл дракончик, зелёный такой, шкодный.
— Как твой патронус? — уточнил Руквуд.
— Поцелуй меня, Август. Поцелуй так, чтобы я запомнила на всю жизнь!
— Куда желает леди? — улыбнулся он, нависая над Мюриэль, вспомнив, как она спросила его так же. И тогда он жутко смутился, опрометчиво ответив "Куда захочешь".
— Дерзкий мальчишка, — рассмеялась она, обхватив ладонями его лицо. — Сначала в губы.
— Твой навсегда, — прошептал он, охотно выполняя её просьбу.
Запомнит ли она, он не знал, но сам Август точно не забудет, ни поцелуй, ни то, что последовало дальше. Он едва сознание не потерял от нестерпимого удовольствия.
Заснули они только под утро, а уже скоро Мюриэль разбудила его, осторожно погладив по плечу.
Он открыл глаза и улыбнулся. Мюриэль лежала поверх одеяла, закутанная в плотный пеньюар, и смотрела на него, лёжа на боку. От неё едва заметно пахло кофе и корицей.
— Давно проснулась?
— Тебе пора, — произнесла тихо, увернувшись от его попытки обнять. И на жалобный взгляд только покачала головой: — Оденься, я должна кое-что тебе сказать.
И стремительно поднявшись, вышла в ванную, оставив его одного в постели.
Август прижался к её подушке лицом, вдыхая сводящий с ума запах. Потянулся блаженно, только потом вскочил и поспешно принялся одеваться. Заставлять ждать себя он точно не мог позволить. Оставалось гадать, что такого важного решила она сообщить.
Когда Мюриэль вернулась, облачённая в платье и зелёную шаль, он уже был готов и шагнул к ней, предлагая руку. Но любимая покачала головой.
— Лучше обойдёмся без завтрака, — произнесла она, глядя в окно, где серел рассвет. — Мы поговорим, и ты сразу уйдёшь. Так надо. Сядь, пожалуйста.
— Как скажешь, любовь моя! — он занял кресло у камина, хотя больше хотелось сесть у её ног спиной и положить голову ей на колени. Чтобы ощущать, как она зарывается пальцами в его волосы... а потом целует в затылок. Но сейчас это показалось неуместным.
Немного беспокоило, что он вообще не чувствует её эмоций, но попытки зондировать сразу прекратил. Мюриэль не любила, когда он применял свой дар эмпата вне постели.
— Август, мне очень жаль, но три недели — это максимальный срок для любого романа в моей жизни. Мы встречаемся уже шесть недель. Предлагаю: расстанемся друзьями без истерик и споров. Сейчас, пока у нас всё хорошо.
Казалось бы, ничего не изменилось вокруг, а ведь только что рухнул весь его мир, разлетелся вдребезги, канул в пропасть. Как назло, кроме пафосных фраз в голову не лезло абсолютно ничего, а в груди разрастался холод и разливалась чёрная пустота.
— Это жестоко, так шутить, — пробормотал он еле слышно, ощущая, что ещё немного, и он расплачется, как ребёнок. — Почему?
— Ты был лучшим любовником из всех, кто у меня был, — спокойно произнесла Мюриэль. — Такой послушный, страстный, порывистый. Такой красивый и сильный! Такой умный. Я почти влюбилась, хотя не могу себе это позволить. Но время расстаться настало. Всё кончено, Август. Не мучай понапрасну ни себя, ни меня, ради того, что у нас было. Очень прошу. Просто уйди.
Он знал, что надо встать и молча уйти, не смотреть на неё больше, не пытаться взломать её щиты, чтобы узнать, что на самом деле происходит. Почему его гонят сейчас, после такой ночи... И тут он понял, она так прощалась с ним. Она заранее всё решила. И боль затопила все остальные чувства, подтверждая — это конец.
Что ему стоило встать и не пошатнуться — никто никогда не узнает. Вот на улыбку сил не хватило. А на слова, увы, да:
— Ты тоже мне нравилась, — ещё бы голос не был таким хриплым. — Умоляю... будь счастлива!
Ведь едва не сорвался, едва не упал на колени, но успел заметить муку в её глазах, щиты пали в последний момент — за мгновение до пожелания счастья, за два удара сердца до активации портключа в новые апартаменты штатного сотрудника Отдела Тайн.
Он надеялся, что звукоизоляция хорошая, но набросал ещё кучу заглушающих чар. А потом упал на колени и орал, как раненый зверь, без слов, без чувств, без мыслей. Просто чтобы заглушить и слова, и чувства, и мысли, не слышать, не поддаваться. Почти сорвал голос, только боль никуда не делась.
"Я почти влюбилась! — услышал он, как наяву. — Ты был лучшим любовником... Всё кончено!"
Август закрыл лицо руками и разрыдался. Затих он через несколько минут или часов, время потеряло значение. На душе царило сумасшедшее спокойствие. И тогда он начал думать...
* * *
Юджин тряхнул головой, закрыл один глаз и сурово глянул на посланца.
— Па-а-а-втори! — выдал он, подумав.
— Урґкхарт, сэр, — парнишка был теперь один, казался растерянным и только слегка расплывался. — Вас лорд Нотт зовёт! Это срочно, сэр!
— Ща буду, — решил Юджин, махнув рукой с зажатой в ней флягой. — Прова... проваливай!
Мальчик глянул с сомнением, но кивнул и исчез.
Юджин заинтересованно тряхнул фляжкой, улыбнулся, услышав плеск, и поднёс её к губам.
Клайв Шелби попытался отобрать, но Уркхарт резко отстранил его, схватив за горло другой рукой.
— Не лезь!
Друг, побледнев, с трудом оторвал его руку от своего горла и отошёл, дыша тяжело, со свистом.
— Тебе конец! — прохрипел он.
— Мне так и так пиздец! — согласно кивнул Юджин, отшвырнув пустую фляжку. Речь его, как ни странно, стала чётче. — Бля, ты вдвоём или втроём?
— Я один, пьянь, — разозлился Клайв, наконец прокашлявшись. — Ты мне чуть трахею не вырвал, придурок! Протрезвляющего зелья нет, а и было бы, не дал бы.
— Перенеси меня к лорду-дракону, будь... — на несколько секунд Юджин замер. — Будь... Как же там... другом! Вот!
Он качнулся в сторону Клайва, но тот отшатнулся.
— Прогуляйся, придурок. Хочешь, оболью водой хотя бы?
— А мне хорошо, — улыбнулся тот и всё же смог ухватить друга за рукав. Навалившись всей тяжестью на его плечи, велел: — ап-парируй!
— Расщепит тебя, самоубийца! — обречённо сказал Клайв, но, тяжело вздохнув, приобнял друга за талию и аппарировал.
По крайней мере, одна польза от аппарации была. Юджин упал на колени и его скрутило. Выворачивало долго, хорошо, они оказались возле кустов в стороне от главного входа в особняк.
Пришлось Клайву наколдовать воды, поить трясущегося Юджина, и клясть на чем свет горский подарочек. Никогда он не видел ещё, чтобы Уркхарта подобным образом развезло от одной фляги.
— Лучше? — спросил Клайв осторожно, когда Юджин наконец перестал полоскать горло и отплёвываться.
— Хуже, — ответил тот, мотая головой. — Надо глотнуть ещё. Не осталось?
— Перебьёшься! — рявкнул Шелби, хоть и понимал, что глоток алкоголя мог сейчас и помочь. — Иди уже, не заставляй ждать лорда-дракона.
— Перегар убери, что ли, — попросил Уркхарт, сжимая голову двумя руками. — Я ща... Щас не рискну палочку взять в... в руки.
— Я тебе не нянька, — Клайв всё же пару заклинаний наложил на приоткрытый рот несчастного, сначала общее очищающее, потом уже чистки зубов как для детишек, добавив запах мяты несложным пассом. Принюхался к его дыханию и фыркнул: — Мятный огневиски. Постарайся ни на кого не дышать!
Юджин прищурился:
— Блядь, глаза режет! Но хотя бы... да, не двоишься. Проводишь?
— Сам иди, я тут тебя подожду, — вежливо отказался Клайв.
Юджин кивнул и пошёл, пошатываясь, к хорошо освещённому крыльцу, держась неестественно прямо. По ступенькам поднимался целую вечность, то не попадая ногой на следующую, то пытаясь завалиться назад.
Поглядев на это безобразие, Клайв со стоном закрыл глаза рукой. И вроде не жалко было эту сволочь, что едва его не задушил своими стальными пальцами. А всё равно сочувствовал. Что с ним сделает лорд Нотт, даже думать не хотелось.
* * *
Лисс Пранк сжимала и разжимала кулаки, нервно прохаживаясь по широкому коридору перед малым залом, где лорд-дракон беседовал с её родителями. Она уже жалела, что первым делом сунув свои вещи брату, ринулась на поиски миссис Флинт. Всё сразу приняло очень уж крутой поворот.
Эми Флинт выслушала её сумбурные объяснения пополам со слезами, велела угомониться и лучше лишний раз пописать, чем тратить влагу на слёзы, после чего взяла за руку и повела прямо в особняк Ноттов. После чего велела ждать в этом самом коридоре. Родители прошли мимо неё спустя всего лишь минут десять. Отец лишь кивнул, покачав головой, а мама успела обнять и расцеловать. И вот уже целую вечность они там, за тяжёлыми дверями что-то обсуждают. Правда, Темпус, вызываемый поминутно, заверял, что эта вечность длится всего пять минут. Потом, что шесть минут, затем девять. Но ожидание становилось уже невыносимым.
Она вздрогнула от хлопнувшей двери позади и резко повернулась. В коридор ввалился Юджин Уркхарт собственной персоной. Что он слегка не в себе, она поняла почти сразу. Что подтвердила неровная походка.
На всякий случай девушка прижалась к углу у двери в зал, стараясь не дышать и не шевелиться. Пьяных боевиков она побаивалась. К сожалению, зигзагообразное движение Уркхарта закончилось ровнёхонько возле неё. Боевик тяжело привалился плечом к стене и с некоторым трудом скрестил руки на груди. Смотрел прищурившись, распространяя вокруг себя сильный запах мяты и спирта.
— А вот и... невеста, — удовлетворённо произнёс он, словно по её душу и пришёл.
Лисс стало страшно. Она сама себя загнала в ловушку, встав в этот угол.
— Сэр, я вас прошу, отойдите от меня!
— А то... что? — пьяная усмешка выглядела отвратительно на его лице. Он приблизился ещё на шаг, снова привалившись к стене.
Лисс постаралась дышать ртом, прикидывая, что если она быстро нагнётся и прошмыгнёт справа от него, то получится удрать. Как известно, реакция у пьяных замедленная. Только зря она не смотрела в его сторону. Стоило приступить к плану, как Юджин резко схватил за плечо, легко прижав её к стене.
— Не нравлюсь, да? — спросил мрачно, почти касаясь губами её щеки.
Лисс как могла отвернула голову к стене, боясь шевельнутся. Можно закричать, но тогда этому гаду не жить, а она всё же сволочью быть не хотела. Оставалось попробовать достучаться. С пьяными же как с психами — главное не спорить.
— Нравитесь! — мягко возразила она. — Пожалуйста, отпустите. Здесь рядом куча народу.
— Думаешь, меня... напугать?
Терпение — забавная штука. Иногда, оно нескончаемо, когда сидишь на уроке Истории магии и ждёшь перемены. А иногда вдруг резко пропадёт, как сейчас.
— Придурок! — выплюнула она ему в лицо, толкнув изо всех сил. — Отвяжись от меня немедленно!
Только с таким же успехом можно было толкать стену дома. Не факт, что он это почувствовал.
— Ща... — выдал этот гад и нахмурился, словно не мог подобрать слов. — Только один... один... поцелуй!
У Лис аж глаза округлились от такой наглости. Показалось, что ослышалась.
— Не посмеешь! — смогла наконец ответить. Увидела обиженный взгляд и вдруг принялась хохотать. Не иначе как истерика случилась.
Уркхарт зажмурился, а она никак не могла остановиться, и сползла бы по стенке, если б её не удерживали за плечо стальной хваткой.
Только не учла пьяное упрямство своего жениха. Он вдруг поймал её подбородок и провёл большим пальцем по губам, стерев смех этим простым жестом. Наклонялся медленно и неотвратимо. Лисс вздрогнула от потрясения, когда его губы коснулись уголка её рта. Как под гипнозом смотрела на его ресницы стрелочками, бросающие тень на скулы. А потом опомнилась, как раз, когда он исправился, и с силой прижался губами к её губам. Испортить ей первый в жизни поцелуй ему удалось! Злость придала уверенности. И в следующий миг пьяный боевик отшатнулся, прижимая к губам руку.
Этого оказалось достаточно, чтобы рвануть из плена и оказаться на другой стороне коридора.
Юджин сплюнул кровь на пол и буркнул какое-то ругательство. Лисс предпочла не расслышать.
— Ну и дура! — тут же выдал этот уникум, развернулся к дверям зала и вошёл туда, плохо закрыв за собой дверь.
"Сам дурак", — Лисс решила не озвучивать и тут же бросилась к этой щели — посмотреть, что будет. На губах остался вкус мяты и металлический привкус крови, укусила она его знатно, даже совесть немного мучила. В щель разглядеть ничего не удалось, кроме угла комнаты с краешком дивана, а приоткрыть дверь больше она боялась. Зато слышимость была отличная.
