'Корабль, есть ли возможность ускоренного прохождения обучения, по специальностям: командир танка М3, наводчик орудия, борт-стрелок, заряжающий, механик-водитель танка?'
'Без опыта прохождения на виртуальных тренажёрах материал будет усвоен на 15-18%'.
'Замени танк М3 на БА-11'.
'Без опыта прохождения на виртуальных тренажёрах материал будет усвоен на 17-27%'.
Что же, пришло время националистам показать, что они готовы сделать для своей страны. Какая ирония, ждали прихода немцев, а теперь окажутся в первом ряду, защищая свою землю от них.
'Корабль, пожалуйста, отбери членов экипажей из последней партии'.
Обладать знаниями новой профессии без наработанного опыта, мышечной памяти, привычной моторики, — это как научиться плавать по книгам. Вроде и руками машешь и ногами дёргаешь, а что-то всё равно не так. Вот насколько просто было учить гражданским специальностям, настолько же сложнее в освоении военные. Странный у Корабля перекос, столько лет собирать информацию о землянах, копить, систематизировать и в результате выясняется, что всю историю развития планеты, мы занимались больше строительством, нежели убиванием себе подобных. Несмотря на это, проценты освоения по специализации разнились не на такую уж большую величину. Хуже всех командиру машины, впрочем, в реальном времени, он и учится больше остальных. Но сейчас прорвало трубу, и затыкать дыру можно и чопиком и тряпкой и даже пальцем.
* * *
Солдаты шли молча. Уже рассвело, зной усиливался. Иногда, когда редкая тучка давала тень на землю, они бросали беспокойные взгляды на небо — не летят ли самолёты. Их лица казались бледными и уставшими. Широкая дорога с еле заметной колеей, ещё не разбитая гусеницами техники, машинами и повозками, вела их через леса и редкие хутора Литвы. Поверх гимнастёрок лежал не сбиваемый слой пыли, подмокшей и почерневшей от пота. Они шли колонной по три, смертельно усталые, пропылённые, с потными не выспавшимися лицами. Отдавший свою лошадь капитан Бодров шёл вместе со всеми, на его лице было написано глубочайшее отвращение ко всему. Они только что попали под обстрел и семеро раненых возвращались обратно, забрав с собой почти всех приданных санитаров из взвода батальона. Двенадцать бойцов подберут потом, если будет кому. Была потеряна конная парка и многие, вдобавок к своему грузу, теперь несли боеприпасы. Он лишь мельком глянул на своего заместителя, но младший политрук, несмотря на усталость и жажду, прочёл в его глазах, что он хочет сказать: 'Столько готовились, а начало проспали'. Они шли вперёд, к точке на карте у Таураге, и рядовые и сержанты и командиры двигались вместе со всеми, хотя охотнее всего, тащившие цинки с патронами растянулись бы на земле. Усталость выражалась в злобе, а злоба в беспомощности. Но, казалось, собственная тяжесть заставляла их сгибать попеременно колени, и натруженные ноги шли вперёд, волоча за собой непомерно тяжёлые, многопудовые комья боли. Ноги переступали одна за другой, а вслед за ними приходило в движение всё тело. 'Надо идти, идти вперёд'.
Красноармейцы непозволительно растянулись по дороге, и когда старшина прикрикнул: 'Подтянись!' бойцы вдруг услышали приближавшийся издалека характерный звук, будто в небо ввинчивали гигантский бур. Где-то впереди, за перерезавшим дорогу узким языком леса урчание моторов перешло в тонкий визг, и сверху донёсся треск бортовых пулемётов. Растянувшуюся колонну спасла усталость и вовремя отданный приказ: 'В рассыпную!'. Не успевшие приготовится к отражению воздушной атаки, бойцы прыснули в стороны от дороги и залегли. К сожалению, в армии не был разработан примитивный маршрут перемещения всем тревогам как на флоте: в корму — по левому борту, в нос — по правому. И чтобы личный состав заняли свои строго определённые расписанием места в строго определённой позе, требовалось как минимум пару тренировок. Расчёты пулемётов без зенитных станков вновь оказались беспомощны. Затем загремели редкие винтовочные выстрелы, перемежаясь с отрывистым 'бах-бах' самозарядных винтовок Токарева. Наконец разродился ДТ, дополнивший концерт характерным звуком. Один боец держал пулемёт за сошки на вытянутых руках, а второй, пока не закончился диск, поливал свинцом по курсу летевшего самолёта. Впрочем, не безуспешно. Приданный взвод с двумя пушками и повозку с боеприпасами удалось отстоять. Даже лошадей не зацепило. Но вражеский стервятник стал заходить на второй круг, и всё бы началось заново, как небо прочертили трассеры крупнокалиберных пулемётов. Показавшиеся из леса два грузовика поставили заградительный огонь. Самолёт не самокат, с выбранной траектории полёта просто так не отвернёшь, инерция — штука плохо преодолимая. И даже попытка хитрого манёвра уйти от встречи с перечёркивающими небо огненными пунктирами, не позволила лётчику избежать наказания за беззаботность. В попытке экстренно набрать высоту, самолёт буквально прошило пулями, вырывая куски обшивки из брюха, крыльев, хвоста. Мгновенье и от летающей смерти отвалилось несколько неспособных к пилотированию ошмётков. Наверно, жизненно важных для техники, так как набор высоты резко закончился. Потеряв часть крыла с элероном и лишившись руля высоты, самолёт закрутило в штопор, и он рухнул в лес.
Приободрившись внезапной победой, красноармейцы тут же воспользовались короткой передышкой. Пока шла перекличка, обустроившись на опушке леса, кто-то перематывал портянки, кто-то приводил себя и оружие в порядок, а многие широко раскрытыми глазами смотрели вперёд. Ощутимая близость предстоящего и только что завершившегося боя щекотала нервы, но сейчас большую силу представлял интерес. Все они думали об одном и том же. Да, они устали в дороге, будь она проклята, но это бы ещё полбеды. Что же за громадина там, впереди? В бронетанковых войсках встречались разные монстры: страшные и не очень, огромные, с большим количеством башен и откровенно маленькие танкетки. Толстые КВ и хищно красивые тридцатьчетвёрки. Но тут, перед глазами явился совершенный уродец. Избыточно высокий, нескладный, с пушкой в боку (литой спонсон для пушки устанавливался в правой передней части корпуса М3) и двумя башнями. Одна на другой, как конское яблоко на коровьей лепёшке. Из маски нижней башни торчала пушка малого калибра, а из верхней, похожей на не спёкшиеся блины — пулемёт. Вне всякого сомнения, создатель танка, а это исходя из логики, был именно он, полагался на психологический эффект, когда убогий уродец не воспринимается угрозой. За ним следовали два броневика, чем-то похожих на десятые БА, но чуточку больше и, кажется, немного шире. На их зелёных бортах были только красные звёзды и надписи: 'Гедимин 1' и 'Гедимин 2'. Далее можно было увидеть пару грузовиков со спаренными и прикрытыми броневыми щитками крупнокалиберными пулемётами. Замыкали колонну тягач с торчащими во все стороны ветками для маскировки, медицинский автобус и маленькая машина без верха с большой антенной. Обогнав механизированную колонну, машина с антенной остановилась напротив комиссара и командира роты.
— Лев Вениаминович? — со стороны пассажирского сиденья утвердительно спросил у младшего политрука одетый в танкистский комбинезон мужчина в очках.
— Да, — смутившись собственного имени, ответил политработник.
— Ознакомьтесь.
Пока младший политрук знакомился со сложенным вчетверо листом плотной бумаги и вникал в текст, 'танкист' поздоровался с капитаном, представляя свои документы.
— Александр Александрович, здравствуйте. Вы прибыли вовремя.
Не обронив ни слова, Бодров молча вернул удостоверение с предписанием и принял пакет с приказом, поглядывая на комиссара, который имел чересчур удивлённый вид.
Заметив, что капитан уже в курсе приказа и отметив время вручения, прячет его в планшетку, 'танкист' обратился сразу к стоящим командирам.
— Чтобы не терять время на лишние вопросы вы должны знать, что техника позади меня отрабатывала учебное задание и сейчас является резервом корпуса, который пришлось задействовать для локализации прорыва к Таураге.
— Да, — сказал капитан. — Из штаба пришла радиограмма о бронетанковом взводе. Нашу сводную стрелковую роту направили в усиление.
— В таком случае, готовьте линию обороны согласно полученным указаниям. Ориентируйтесь на бывший учебный блиндаж КПУ. Командуйте, если что, я поправлю.
Бодров раскрыл висевший на боку планшет. Подсматривая на отметки предоставленного в приказе плана, извлёк из кармашка свою карту и, сориентировавшись на местности, провёл с помощью линейки и химического карандаша пунктирную линию, намечая участки обороны. Вскоре он пригласил командиров взводов.
* * *
Реку, усыхающую по долине летом, называли Юра. Правый приток Нямунуса (как прозвали Неман литовцы) не мог похвастаться ни протяжённостью, ни глубиной. Зато водная артерия не без оснований могла гордиться резким и быстрым течением и своей шириной. Местами, у истоков её окаймляли высокие камыши и низкорослые ивы. Дальше местность шла уступами, то понижаясь, то повышаясь, и тогда её русло скрывали высокие деревья, как края блюда с тёмно-лиловой каёмкой лесов. Именно на Юре немецкая коса нашла на камень.
— Та деревня за рекой — Дабкишки, — обратился он к командирам, стоявшим вокруг и уткнувшись в карту. — Согласно только что полученным данным, немцы намереваются продвинуться вдоль реки и перерезать дорогу на Таураге. Наша задача препятствовать действию противника и держать оборону до отхода 51-го корпусного артполка.
Название деревни на другом берегу никому ни о чём не говорило. Несмотря на то, что дивизия генерал-майора Богайчука размещалась здесь достаточно долгое время, и как оказалось, даже что-то готовили для учений, мало кто из командиров старательно изучил местность. Нет, на карту не смотрели как на что-то непонятное и малознакомое. Однако отсутствие моста или мест переправы наводило на мысль, что что-то здесь не вяжется. Штаб строил оборону в два эшелона. 657-й стрелковый полк майора Георгиевского занимал оборону юго-восточнее Таураге; 466-й полк — северо-западнее города, а 149-й полк находился в резерве командира дивизии и дислоцировался севернее. Вроде все возможные направления наступления были прикрыты.
— Сейчас поясню, — сказал я младшим командирам, почувствовав недопонимание. — Напротив деревни летом образуется брод. В самом глубоком месте, мне по пояс. Ширина реки шагов тридцать пять, может сорок. На обычной конной повозке, не замочив груз на телеге не сунешься, но местные используют большие колёса и никому об этом не сообщают. В связи с этим складывается ошибочное мнение о непроходимости водной преграды. Для танков эта глубина пустяшна, как по мосту пройти. Вопросы есть?
— Но на картах ни брода, ни дороги нет, — рассеяно произнёс младший политрук.
— Так и есть, но кому надо это информацию донесли, поэтому и приказ у вас соответствующий. В подтверждении правильности принятого решения, менее часа назад там сработал фугасный заряд и сейчас, скорее всего инженерная техника немцев расчистила брод и идёт процесс разминирования берега.
На самом деле не 'скорее всего', а так оно и есть. Подорванный на шестидесяти фунтах тротила Sd Kfz 251 перевернулся набок и преградил брод. Его пытались вытащить, подцепив тросами, и потеряли танк, подорвавшийся на двух заполненных динамитом молочных бидонах. Фолманис тот ещё затейник, ставя минный взрыватель на кратность. И лишь после того, как сапёры излазали всё вдоль и поперёк немцы продолжат путь.
— Не может быть там никаких мин, — ответственно заявил младший лейтенант со значком артиллериста в петлицах.
— Вы сапёр? — спросил я у него. — Картами минного поля располагаете? Или вы выслали в тот район разведку?
— Нет.
— Капитан, — повернувшись лицом к командиру роты — до вашего сведения был доведён приказ ? 00229 командующего Прибалтийского особого военного округа?
— В общих чертах, — послышался неуверенный ответ.
— Тогда попрошу всех внимательно слушать. В режиме чрезвычайной секретности мины установили два дня назад, но у наступающей группы Кнопфа 37-й сапёрный батальон с пятнадцатью танками инженерной модификации и путь своим товаркам они проложат довольно скоро. В штабе корпуса это прекрасно понимают, так что времени на пустые разговоры нет. Мы их встретим здесь, — указав место на плане, — и ни влево, ни вправо они дёрнуться не смогут. Тут вода, тут минное поле, а там рвы. Единственный вариант двигаться вдоль реки и выйти к дороге. На этом их и подловим. Мы на возвышенности, а они будут у нас как на ладони. Вопросы?
— Есть данные по численности противника? — спросил командир миномётного взвода.
— До тридцати единиц бронетехники. Половина танки. Возможно, батарея лёгких гаубиц и две самоходки с 20-мм зенитными автоматами.
Среди командиров так и напрашивался вопрос, как при таком соотношении сил вообще можно рассчитывать на успех?
— Вижу, возникли сомнения? Да, будет не просто, но у нас есть секретное оружие.
— Полк дальнобойных гаубиц Бр-18? — иронично спросил капитан.
— Это, если потребуется, — в таком же тоне ответил я. — Но постараемся обойтись менее затратными средствами. Если позволите, я поясню. Как видно, рота держит линию в семьсот пятьдесят метров в один эшелон. По ходу продвижения немцев мы выставим во фронт фанерные макеты башен танков. Вот на этом, вытянутом к воде овраге. Замаскируем немного, и как только противник их обнаружит, организуем дымовую завесу. У нас есть миномёт со специальным боеприпасом, а у вас миномётный взвод, который это сможет устроить. Совместными усилиями, действуя из засады, есть большая вероятность расстрелять всю бронетехнику врага, когда она пойдёт в атаку на макеты, огибая овражек. Так же есть в наличии тридцать противотанковых мин и обученное сапёрному делу отделение бойцов с тремя бурами. Если послать им в помощь пять-шесть красноармейцев, мы успеем их установить перед фанерной засадой до подхода немцев.
— По-моему, — заявил комиссар, — вполне неплохой план.
— Если возражений нет, то хорошо бы поддерживать связь во время боя, — предложил я. — У нас компактные рации и пяток телефонных аппаратов. Можем поделиться стереотрубой и биноклями.
Пока младшие командиры знакомились с рацией 'Ленинградка', а связисты тянули провода полевых телефонов от коммутатора на командном пункте, капитан и комиссар остались одни.
— Странно всё это, — поделился командир с политработником, когда они отошли на рекогносцировку. — Вот, смотри: собрали по сусекам и выслали сводную роту в поддержку гаубичных батарей от возможного прорыва, следом появляется приказ из штаба о присоединении к резерву армии, выполняющий ту же самую задачу и связи больше нет. А у них рации в наличии и никто не пытается связаться со штабом, доложить обстановку. Здесь только из 202-ой механизированной дивизии можно было бронетехнику прислать, а документы порученца говорят о непосредственном подчинении командующему округа, и встретились они нам в трёхстах шагах от места организации обороны, о котором в дивизии узнали пару часов назад. Командный пункт возвели вчера или позавчера. Земля на отвалах ещё сырая. Прямо как в сказке, мы пришли на всё готовое.
