Маруся-3. Попасть не напасть

— Но есть ведь!

Александр препирался вполне охотно, Машу ему пришлось временно выпустить из рук. Девушку переодевали.

Да-да, уже четвертый раз за эти сутки. И похоже, это был не конец.

Что с ней происходило — неясно, но поить ее приходилось чуть не каждые полчаса. Девушка начинала метаться, стонать, облизывать губы, кожа у нее пересыхала, температура поднималась, но стоило только поднести к ее губам больничный поильник с носиком, как Маша успокаивалась.

Она выпивала залпом чуть не четверть ведра* — и успокаивалась.

*— имеется в виду ведро дореволюционное — 12 л, четверть — около 3 л воды, устав о вине 1781 г., прим. авт.

А потом начиналось нечто несусветное.

Обычно как выводится вода?

Да, она проходит сверху — вниз, это естественный процесс. И выпить четверть ведра, кстати — сложно.

Не в этом случае.

Маша начинала потеть.

По ее коже катились крупные капли пота, причем не бесцветного, а какого-то неправильного, рыжеватого, пачкали ночнушку, оставляли следы на простыне...

За час — полтора промокал даже матрас.

Доктора терялись в догадках.

Что происходит, как это можно объяснить... нет, непонятно.

Магия?

Но никто не знал такой магии! И даже если предположить, что из тела Маши выводится железо.... Александр, честно говоря, так и думал, с тех пор, как увидел рыжеватые, похожие на ржавчину, следы на простыне, то что делать с поражениями внутренних органов?

Она-то останутся...

Допустим, не будет осколка.

Но куда ты денешь дырку от осколка?

И каков вообще должен быть состав крови, чтобы выводить железо? Растворять его, убирать...

Не так давно, около часа назад, доктора таки нацедили на исследование кровушки и понесли в лабораторию.

Вот и стоит один из них в дверях, Натан Самуилович, мнется, смотрит большими глазами (действительно большими, карими такими, с поволокой) и не знает, что сказать.

— Что у вас, коллега?

— Непонятное что-то, Мирон Яковлевич.

— Что именно, Натан Самуилович?

— Да по анализам, у нашей больной в венах крови нет.

Ошалели все, в том числе и Александр.

— К-как?

— Простите, оговорился. Крови там ничтожно мало. В основном — соединения железа.

— Соединения? Железа?

— Да. Причем в жидком, что странно, состоянии. Какие-то сложные, непонятные...

Теперь недоумевали оба доктора и Александр за компанию. Кстати он как раз — меньше всех.

— Соединения железа в жидком виде? Это они выходят?

— С научной точки зрения сие невозможно, — вздохнул Мирон Яковлевич. — Но — да. Похоже на то....

— Больная должна быть уже мертва, — отреза Натан Самуилович. — Это вообще чертовщина какая-то!

— Это — не чертовщина — Александр сориентировался первым, показывая на распятие, которое висело над кроватью. Увесистое такое, сделанное из освященного серебра, украшенное драгоценными камнями, сапфирами и рубинами.

Действительно, колье сияло незамутненным серебром, камни не светились, оставались тусклыми... как драгоценные камни, конечно, но — обычными. Глубокими, темными.

Если бы происходило нечто... богопротивное...

Александр не знал, как именно заговаривали эти распятия. Не знал, что с ними делают святоши. Но если бы Маша была проклята. Или поучаствовала в 'черных' ритуалах — распятие начало бы светиться.

И погасить его было невозможно.

Обмануть, подделать реакцию, убрать ее...

В таком случае срочно вызывали специалистов из храма, а дальше уж по обстоятельствам. А сейчас как?

Нет, не понять...

— Никакой магии не отмечено?

Оба доктора плотоядно уставились на Благовещенского. Тот поднял руки вверх, показывая, что сдастся сам.

— Готов пройти любые испытания и анализы, но я ничего не делал. Слово чести.

Взгляды притухли. Не до конца, вдруг да сделал что-то? Просто не осознал, что именно сделал? Бывает же такое?

Бывает.

Но это можно будет еще потом выяснить.

Доктора переглянулись и направились к приборам.

Увы...

После долгих мучений те... ничего не показали.

Не было магического воздействия. Не было, вообще не было, Марию Храмову просто поддерживали магией, но это-то стандартно!

А посторонних воздействий не было.

В чем-то верно, Нил действовал не магией.

Кровь Полоза взывала к крови, это не магия, это немного другое. Вот и не зафиксировали приборы. Так ухо не может услышать ультразвук. Почувствовать может, где-то на грани, а вот услышать, что в ультразвуковом диапазоне сказано — нет.

Вот, если бы в палате велась фотосъемка или видеосъемка — дело другое. Но до них мир еще не дозрел. Так что остались и Ваня, и Нил вне зрения докторов.

Ваню даже и не рассматривали.

Пришел брат.

Он мещанин, никакой магии в нем нет, это каждый видеть может.

Принес малыша. Малыш, правда, маг.... Кажется. Это еще проверять надо. Но ведь три года! Что он там может понять? Это даже не смешно!

Чушь какая-то.

И все это предстояло доложить Романову.

* * *

Игорь Никодимович появился быстро.

Прошел в палату, посмотрел на Машу, которую недавно переодели, на кучу простыней, которые еще не убрали... и вид у простыней был грустный. Испятнанный ржавым, рыжим, желтым...

— Что она еще натворила?

— Что значит — еще натворила? — ощетинился Благовещенский. — Игорь Никодимович, позвольте...

Романов только рукой махнул.

— Успокойтесь. Я ее ни в чем не обвиняю, но что Мария могла сделать по недомыслию...

— Ничего не могла, — отчеканил Александр. — Потому что не делала. Ей было некогда.

Романов покачал головой.

— Александр, вы неправы. Само по себе подобное не происходит, поэтому когда княжна очнется, мне хотелось бы с ней поговорить...

— О чем? — агрессивно поинтересовался Александр. — о том, как она на грани смерти побывала?

Романов развел руками.

— Вы должны понимать, это может быть полезно...

Александр ссутулился, словно из него часть скелета выдернули и опустился на стул.

— Полезно... Игорь Никодимович, а вам никогда не приходило в голову, что Маша — тоже живой человек, у нее есть дела, интересы, желания...

Романов покачал головой.

— Нет. Буду откровенен, Александр, для меня сейчас речь идет о моей дальнейшей жизни. Я сильно прокололся с Шуйскими.

Если Романов ожидал отрицаний и заверений, мол, это не так, все будет хорошо, вы ни в чем не виноваты...

Не дождался.

Александр молча кивнул и стал ждать продолжения.

— Мне бы не хотелось в отставку. А княжна Горская может оказаться полезна...

— А она что за это получит?

Романов сделал невинное лицо.

— Тихую и спокойную жизнь.

— После смерти?

— Стоит ли так утрировать?

— Стоит, — отрезал Александр. — Давайте определим временные рамки, Игорь Никодимович.

— Я не могу их определить, все решает только государь.

— А вы попробуйте, — мягко надавил Александр. — Речь идет о вашем будущем, не так ли? Маша может дать вам нечто, позволяющее сохранить должность и место, допустим. Но все должно укладываться в четкий период времени, например, месяц. А потом Мы уезжаем, и никто, ни вы, ни государь, ни сам Господь Бог нас не останавливают.

— Куда уезжаете?

— Не за границу, — усмехнулся Александр. — Исключительно в Березовский.

Романов задумался.

— Вас и там могут в покое не оставить.

Александр ответил милой и доброй улыбкой голодного уссурийского тигра.

Пусть приходят. Это — не дворцы, в тайге проще. Закон — тайга, прокурор — медведь, присяжные — волки. Обращайтесь в любую инстанцию, мы не против... зверье кормить надо.

— И генерал-губернатором вы уже не будете.

— У меня есть деньги, у моей супруги есть идеи, сложим все это воедино — нам хватит, — отрезал Александр. — так что?

Романов подумал.

— Я не могу отвечать без согласования с Его Императорским Величеством.

— А я могу твердо предсказать, как поступит Маша. Она моя невеста, я ее знаю и люблю, — Александр не собирался уступать. — Согласовывайте, делайте, что пожелаете, Игорь Никодимович, но я хочу знать сроки. В противном случае...

— Вы мне угрожаете?

Благовещенский выдержал взгляд непосредственного начальства даже не моргнув.

— А вы? Вспомните, Игорь Никодимович, вы тоже были там, на площади.

Романов перестал давить и задумался.

— Ладно. Я поговорю с его императорским величеством. Сегодня же, когда буду докладывать о состоянии госпожи Храмовой.

— Буду вам очень признателен.

Романов кивнул.

Вслух это сказано не было, но мужчины все понимали. Фактически состоялся торг, и решение было принято.

Месяц.

Потом княжна выходит замуж и уезжает. А что там будет в столице... ее это уже не касается.

* * *

— Игорь Никодимович, это ведь...

Доктор аж задыхался от волнения. И можно было его понять.

Реакция княжны Горской действительно была — АХ!

И слов других не было. Решительно.

Сепсиса не было.

Магии не было.

Но она — выздоравливала?

Да.

А за счет чего?

Открытие века! Даже не так — ОТКРЫТИЕ ВЕКА!!!

Неужели нельзя...

— Нельзя.

Романов совершенно не понимал всей тонкости текущего момента. Ужас какой-то!

И вообще, они же не станут пускать княжну на опыты, они аккуратно, осторожненько...

Тоже нельзя?

Но это может в дальнейшем спасти сотни и тысячи жизней! Вот если бы Его Императорское Величество...

Получив заверения, что и император не разрешит, доктор загрустил.

— Но если княжна сама...

— Если сама — тогда подумаем,, — решил Романов со вздохом.

Подумаем, поговорим...

Действительно ведь — чудо.

* * *

Вечером того же дня Романов входил к императору.

— Проходи, Игорь Никодимович, садись, — встретил его Иван XIV.

Его императорское величество был спокоен и грустен. Все же сын, да и остальное... тут кто хочешь дрогнет.

— Ваше им...

— Государь. Докладывай. Что там княжна Горская?

— Государь, вполне возможно, Мария Ивановна выживет.

— Вот как?

Глаза Ивана XIV стали серьезными и внимательными.

— Да, государь. Медики отмечают благоприятный прогноз.

— Сепсис не начался?

— Более того. Осколки металла, которые остались в ее теле, активно растворяются. Кровь буквально перенасыщена железом, медью, какими-то еще металлами, и все это активно выводится.

Государь широко открыл глаза.

— Такое возможно?

— Вероятно да, государь. Доктора едины в своем мнении. Они не знают как это происходит, но что именно происходит — уже поняли.

Иван XIV встал и заходил по комнате.

— Магия?

— Не отмечено ни малейшего воздействия.

— Наука?

— То же самое, государь. Ничего не происходило, но госпожа Храмова активно теряет железо...

— Безумие... если она выживет — я хочу все знать доподлинно. Сделай это, Игорь Никодимович. Что, кто, когда, как...

И я прощу тебе провал.

Эти слова были не сказаны, но в воздухе они висели, словно легкое облачко дыма.

— Ваше императорское величество...

— Да? — Иван XIV посмотрел с легким неудовольствием, но отступать Романов не собирался. Выбора не было. Вот хоть ты что делай а он подозревал, что успех возможен только при содействии самой княжны. А если она упрется?

Закапризничает?

Романов даже не сомневался, что она может, он уже успел достаточно изучить княжну. Характер у человека такой... жесткий.

— Что я могу обещать княжне Горской в обмен на сотрудничество?

Император задумался.

— Что именно она желает?

— Она неоднократно говорила об этом, государь. Тихой и спокойной жизни вместе с родными и близкими. К примеру, в Березовском.

— Что ж. Это мы ей можем обещать, — кивнул Иван XIV.

Романов подумал, что процент шпионов в Березовском будет весьма высок, но... какая разница?

Обещали-то жизнь спокойную, а под приглядом неких структур и служб оно завсегда спокойнее будет. Разве нет?

Да и Благовещенский не дурак. Понимает, что раз попав в поле зрения Романова, из него уже не выйти. Но это плата за карьеру, да много за что...

— Когда, государь?

Иван XIV не стал ломать комедию.

— Смотря, сколько времени понадобится ученым.

Романов покачал головой.

— Ваше императорское величество...

Они отлично понимали, что изучать человека можно всю жизнь. Иногда — весьма этим изучением укороченную...

И сейчас в голосе Романова звучала укоризна.

— Это необходимо государству.

— Мария Ивановна и так сделала для государства многое. Она фактически, пожертвовала жизнью. Если бы хоть один осколок попал в голову или в сердце...

Император нахмурился.

— Намекаешь на мою неблагодарность?

— Государь!

Романов выглядел оскорбленным до глубины души.

Как можно!?

А вот так... император и сам все отлично понял.

— Я сына не пожалел. И себя не пожалею...

— Она себя тоже не пожалела, государь.

Иван XIV побарабанил пальцами по столу.

— Полгода.

— Ваше импе...

— Полгода, Игорь Никодимович. И она сотрудничает добровольно. А потом пусть убирается в Березовский. Выходит замуж... если все в порядке будет, я крестным е первого сына буду. Лично.

— Она по достоинству оценит эту честь, государь. Я уверен.

Император тоже это знал.

И оценит, и поймет, и...

Если выживет.

Или уже — когда очнется? Вполне возможно и это.

Что ж. Власть делает человека сволочью. Но его никто не упрекнет в том, что он сволочь неблагодарная.

Он должен княжне не только свою жизнь, и он отдаст долг. Пусть живет спокойно и счастливо.

* * *

Поздно вечером князь Горский сидел в своем кабинете.

Коньяк казался безвкусным, огонь — горячим, а из форточки невыносимо дуло.

Жизнь разлаживалась, стремительно и беспощадно. И все это из-за сопливой девчонки....

Алябьевы остались весьма недовольны и высказали много нелицеприятного князю, который попытался втянуть их в свои авантюры. Еще и должен им остался.

Плохо.

Прав на дочь у него никаких. Раньше можно было как-то поиграть, но сейчас, когда она под защитой его императорского величества...

Жить хотелось больше,, чем жировать.

Внуки?

Вообще без шансов.

А ведь могло бы так хорошо все сложиться...

Деньги, деньги, деньги...

Князь и не помнил, когда ему было достаточно, а ведь в этом-то и беда. Счастлив не тот, у кого много, а тот, кому хватает. Ивану Горскому денег не хватало всегда.

В юности — он начинал свои дела.

В зрелости — деньги тратила жена.

В старости... можно подумать, что бабы золото плавят и хлебают половником. Или на тело мажут, столько его требуется!

Конечно, он согласился выдать дочь замуж за Демидова. Выгодный ведь брак, разве нет?

Недовольна была Мария? Так дура-девка своего счастья не понимала! Муж — золото!

Богатый, умный, расчетливый... ах, не Аполлон? Так и ты не Ариадна, или кто там еще... в греческой мифологии князь был не силен, если что и помнил с детства, так благополучно забыл за прошедшие годы.