Он знал, что Полад уже нервничает. Духи гор, которых он освобождал все больше, доставляют немалые неприятности, так же как проклятые оборотни. Одно то, что телохранитель королевы стягивает войска к горам, показывало, что он чувствует опасность. "Но что могут сделать войска?" — Загфуран рассмеялся. Полад, как и предполагалось, послал сына к феям, но и тут минарс его опередил. Пурланти сообщила, что Ялмари захвачен в плен. Хотел бы минарс увидеть Полада, когда ему сообщат, что принц погиб. Загфуран не мог проиграть. Не мог. Небо и Свет на его стороне, все идет так, как он задумал.
Маг отправился к Сусию, чтобы обсудить, с кем из совета регентов в первую очередь стоит поговорить. Он не использовал магию. Пресветлый жил в столице недалеко от дворца, поэтому Загфуран велел запрячь карету, чтобы лишний раз не мучиться чесоткой.
... Когда дом Сусия показался впереди, сердце мага охватила неясная тревога. За мгновение до того как карету открыли, он накинул капюшон. Кучер уже позвонил дверь, и на пороге появилась перепуганная служанка. Полная женщина в белом переднике и чепчике залепетала:
— Господин, как же хорошо, что вы появились, господин! Ему ведь ничего не помогает... Умрет ведь Пресветлый Сусий.
Загфуран прошел в дом, направляясь прямо в спальню минервалса, а женщина следовала за ним, торопливо объясняя:
— Вчера вернулся бодрый, сел за какие-то записи. Я ему ужин принесла, а он был занят, отставил поднос и работал дальше. Через час я зашла посмотреть: что-то он не звонит. Если съел, так я заберу посуду, а если не съел, так я заберу поднос да еще разогрею, мне нетрудно. Открываю комнату, а он на полу лежит. Мы переполошились, на кровать его положили, а он бредит. Мы доктора позвали: он кровь пустил. Говорит: "Не знаю, что за болезнь, холодный он, а в себя не приходит, бредит". Говорит: "Если после ужина плохо стало, наверно, отравили". Да кто же его отравил? Зачем же нам травить Пресветлого? — при этих словах, женщина всхлипнула и разразилась рыданиями.
Загфуран подошел к кровати Сусия. Минервалс сильно изменился за одну ночь: лицо осунулось, заострилось, к бледному лбу прилипли пряди мокрых волос, но когда маг прикоснулся к руке священника, она оказалась в меру теплой: ни холодной, ни горячей. Старик беспокойно зашевелился, застонал:
— Не надо! — прошептал он еле слышно и захрипел.
Происходило что-то странное. Загфуран повернулся к служанке.
— Выйдите отсюда и никого не пускайте. Я попробую его спасти.
Женщина вышла. Маг на всякий случай закрыл двери на ключ, торчавший в замке, потом вернулся к широкой кровати, чуть отодвинул старика, ставшего очень тяжелым, и лег рядом. Закрыв глаза, он взял ладонь Сусия в свою.
...Перенос осуществился молниеносно. Загфуран в том же темно-сером плаще минарса очутился посреди пустыни. Прямо перед ним на песке в белой торжественной одежде Пресветлого лежал Сусий. На груди у него сидела женщина в дорогом платье темно-красного бархата. И душила старика. Темные волосы упали на голову минервалса, и казалось, залепляют ему рот и нос, не давая дышать. За спиной женщины стояла прозрачно-черная фигура с вуалью на лице.
— Пурланти? — крикнул он. — Что происходит?
— Он умирает, — ответила фея ласково. — Я пришла за ним.
— Он не умирает! Его убивают, но он нужен мне.
— Тогда помешай, если успеешь, — Пурланти слабо махнула на женщину в бархатном платье.
Маг наотмашь ударил, но кулак прошел сквозь нее. Сусий захрипел громче и затих. В распахнутых светло-серых глазах отразилась ночь — Пурланти подошла ближе.
— Он умер, — сказала она. Женщина в бархатном платье поднялась и отошла в сторону. Пурланти взяла Сусия на руки, будто он был младенцем, и исчезла.
Женщина так же сидела на песке, низко склонив голову с распущенными черными волосами.
— Ты! — заорал Загфуран. — Кто ты такая? Как ты посмела? — маг бросился к женщине, но она исчезла, ее фигура появилась в другом месте.
На минарса взглянули черные глаза: настроение в них менялось так стремительно, что маг не успевал отследить его: восторг, ярость, смех, боль, надежда... Злости и торжества было больше. Правильные черты лица хранили безмятежность, даже на расстоянии она казалась значительно выше его. На обнаженной шее чернело странное ожерелье: будто на тонкой цепочке из серебра висят капли крови. Но стоило приглядеться, как цепочка превратилась в разрез, из которого хлынула кровь. "Сайхат!" — догадался Загфуран.
— Ты убила моего лучшего минервалса, — зашипел он. — Все, над чем я трудился столько дней, ты уничтожила. Такое я не прощаю, — он произносил слова, а пальцы еле заметными движениями плели магическую ловушку.
— И что же ты сделаешь?
Минарс стремительно швырнул в нее заклинание, но Сайхат легко уклонилась, мелодично рассмеявшись. Маг в ярости снова и снова пытался захватить ее, причинить боль, уничтожить, но ни одно заклинание на нее не действовало, она смеялась громче и громче. Ярость уходила, душу наполняло удивление.
— Кто ты такая? — изумленно спросил он, исчерпав весь арсенал возможностей. Может, если бы они не оказались непонятно как в этой пустыне, а встретились в реальном мире...
— Кто я такая, маг Загфуран? Это ты кто такой, что вмешиваешься в мои планы?
Если бы он мог хоть как-то захватить ее, чтобы вернуться в мир Гошты...
Женщина расхохоталась.
— Ты не справишься со мной, где бы ни встретил меня! Никто не справится со мной.
— Но это невозможно... — оторопел маг.
— Нельзя выжить, после того как тебе отрубили голову? — насмешливо уточнила Сайхат. — Очень даже можно. Можно даже вернуть себе тело. И я верну его. А если ты будешь мешать мне, я убью тебя. Убью каждого, кто встанет у меня на пути. Я вновь обрету плоть и кровь, а королевой станет моя дочь, до тех пор, пока она не родит сына.
— Кто ты? — в третий раз повторил минарс, и теперь в его голосе слышалось любопытство.
Возможно, поэтому Сайхат без пояснений поняла, о чем он спрашивает.
— Умертвие. Я наложила на себя заклятие перед казнью.
— И ты можешь вновь стать человеком?
— Могу, — в душе минарса шевельнулась надежда. — А еще я могу убить и тебя, как убила этого старика. Лучше не мешай мне, — она начала таять в воздухе.
"Уходит!" — испугался маг.
— Стой! — возглас получился отчаянным. — Почему бы нам не договориться? Вместе мы в любом случае сильнее, — Сайхат замерла, вглядываясь в минарса. — Ты уверена, что навредить тебе я не могу. Но помочь — в моих силах. Ты поможешь мне, а я — тебе.
— Ты готов убить Мирелу и Еглона и возвести на престол мою дочь?
— Почему нет? — торопливо заверил маг. — Мне все равно кто правит! Моя цель — начать войну с Энгарном, если ты поможешь...
— А зачем мне нужен ты? — презрительно поинтересовалась Сайхат.
Загфуран облизал пересохшие в пустыне губы.
— Чем тебе помешал Сусий? — уточнил он.
— Он не хотел убивать Мирелу. Ей возвращаются прежние почести, — по красивому лицу прошла судорога ненависти, но лишь на мгновение. — Я знаю, Мирелу хотели судить завтра вместе с Бернт. План изменился из-за него!
— А сама не можешь до нее добраться? — он уже успел сопоставить внезапную смерть королевы Езеты, болезнь принцессы, симптомы заболевания Сусия, о которых рассказала служанка... Но двое умерли, а Мирела поправляется. Со лба скатилась капля пота, он позавидовал собеседнице, которая как будто не чувствовала палящего солнца. — Ты не можешь убить дочь Манчелу, — уверенней заявил маг.
Сайхат долго не могла взять эмоции под контроль, она буквально пылала яростью и еле выдавила из себя:
— Не могу!
— Я помогу тебе, — заверил минарс. — А ты поможешь мне.
Он уже не смог бы сказать с уверенностью от чего пересохло во рту: от жары или от надежды, возрождающейся в душе.
— Что тебе нужно? — Сайхат чуть сдвинула брови к переносице, но от нее исходила явная угроза.
— Я сделаю все, чтобы Мирелу казнили, и чтобы ты обрела плоть, а ты поможешь мне тоже вернуть человеческий облик.
3 ухгустуса, замок графа Зулькада
Вскоре после первого письма от молодого короля Миреле пришло еще одно. Брат уже прямо повелевал принцессе прибыть в столицу, чтобы быть с ним до его коронации. Вероятно, Даут тоже получил какие-то указания, потому что с приторной вежливостью, поинтересовался, что нужно ее высочеству для поездки. Пусть она предоставит полный список необходимых вещей и все будет тотчас же доставлено в замок.
Мирела не поскупилась. Предстояло появиться в высшем свете, а ее гардероб сильно устарел. Следовало иметь два торжественных платья, которые бы подчеркивали траур, несколько повседневных платьев, нижнее белье, хотя бы две амазонки, обувь: дорожные ботинки и несколько пар туфель — к каждому платью особенные, кроме того шляпки, булавки, перчатки, носовые платки и прочие мелочи... Другие наряды она сошьет в столице: там больше выбор и тканей, и портних. Она также заказала новую одежду для горничной и слуг, которые будут сопровождать ее в поездке.
Неизвестно, как Даут выполнял это указание, но уже вечером 2 ухгустуса заказ доставили, и Мирела с удовольствием раздала обновки слугам, а потом примерила то, что сшили для нее. После этого Векира тщательно упаковала все, что они возьмут в дорогу.
Утром 3 ухгустуса Мирела проснулась рано. Она провела последнюю ночь в замке! Больше никогда не увидит этих обшарпанных стен, никто не запретит ей совершать прогулки, принимать гостей, не будет читать ее письма... Она выйдет замуж. Почему-то вспомнился Рекем, но Мирела тут же отогнала от себя глупые мысли. Она, конечно, будет просить за графа, Еглон помилует их семью, ведь Ароди не сделали ничего плохого, кроме того, что помогли опальной королеве и принцессе. Еглон помилует их, Рекем с графиней Бернт вернутся в родовой замок, они будут бывать на балах в королевском дворце... Но замуж она выйдет за того, кого назначит брат. С первой помолвки она знала, что дети короля выходят замуж для того, чтобы послужить стране. Она будет рада исполнить свой долг, ее чувствам здесь не место. Брат любит ее и отдаст ее в жены достойному человеку.
Векира зашевелилась на постели и тоже встала. Одевшись, она тихонько подошла к ложу принцессы, заметила, что госпожа уже проснулась.
— Доброе утро, ваше высочество, — шепнула она. — Не спится, да? Скоро сопровождающие вас дворяне прибудут.
Во дворе загремели засовы.
— Подай дорожное платье, Векира, — улыбнулась девушка. — Надо приготовиться к приему гостей.
Векира воткнула последнюю шпильку в светлые волосы принцессы, и кто-то постучал. Горничная поспешила открыть. На пороге стоял отец Иавин. Мирела радостно вскрикнула и, склонившись на колени, поцеловала его руку.
— Отец, я так переживала, — прошептала она.
— И не напрасно, дочь моя, — старик легко коснулся ее лба кончиками пальцев, чтобы благословить. — Мы можем поговорить наедине?
— Конечно. С тех пор как пришло письмо от принца Еглона, Даут ведет себя иначе, — легко улыбнулась Мирела. — Здесь нам никто не помешает, — священник ожидал еще чего-то, и она уточнила. — Вы хотите, чтобы горничная тоже вышла? — отец Иавин кивнул, и Векира выскользнула из спальни, не дожидаясь других указаний.
Когда дверь закрылась, отец Иавин опустился на стул, а принцесса села у его ног на маленькую скамеечку.
— Что-то случилось, отец? — Мирела не чувствовала страха, жизнь налаживалась.
— Я хотел предупредить тебя о том, что творится в столице... — он рассказывал нехотя, будто еще не был уверен, правильно ли поступает.
— Смерть короля Манчелу для многих стала тяжелой потерей, — помогла ему девушка. — Я понимаю это.
— Ты понимаешь не все, — вздохнул священник. — Знаешь, кого обвинили в смерти короля?
— Имен мне не называли, — насторожилась девушка.
— Прежде всего, церковь Хранителей Гошты, тех, кого Манчелу обидел.
— Но орден магов никогда не поднимал восстание, — чуть нахмурилась принцесса. — И они не умеют убивать на расстоянии иначе, чем камнями Зары. Они же не владеют злой силой.
— Ты права, но об этом никто не вспоминает. Кричат, что покушение устроили именно маги. Восхваляют Тазраша, который не растерялся в час опасности, хотя и не смог спасти короля. Сейчас снова смакуют грехи служителей церкви. Каждый раз непременно упоминается, что раз они не хотят принять помазание от Святой церкви, значит, им нравится вести нечестивый образ жизни и наживаться на доверчивых людях нашего королевства, — отец Иавин сжал губы, будто старался сдержать рвущиеся наружу чувства. Помолчав, он продолжил. — Виновной в смерти короля делают церковь Хранителей Гошты. Виновны все, кто отказался повиноваться королю и принять помазание от Святой церкви, то есть отказался смириться перед отступниками. А главные заговорщики, конечно, те, кто был арестован королем незадолго до смерти.
— Леди Ароди? — прошептала Мирела.
— Сегодня в Беерофе идет суд над ней, но уже и так известно, чем он закончится. Ее по-прежнему называют главной убийцей. Якобы, она спланировала преступление. Маги выполняли ее волю. Будто бы она передала им записку из тюрьмы с приказом не медлить, но уничтожить монарха.
— Отец Иавин, — девушка накрыла его сжатые кулаки своими ладонями. — Мне надо увидеть брата. Этот кошмар закончится. Я все ему объясню и...
— Дочь моя, — промолвил священник с нежной снисходительностью. — Он ведь всего лишь мальчик и ничего не решает. Вместо него действует опекунский совет.
— Какой опекунский совет? — удивленно отстранилась принцесса. — Регентом должен стать герцог Зеран!
— После смерти короля Манчелу таинственным образом появилось завещание короля, в котором он в случае своей смерти вместо одного регента назначает совет из влиятельных людей королевства. Они изберут главу совета и будут решать все вопросы в стране до совершеннолетия короля, то есть в ближайшие десять лет.
— Но ведь...
— Да, все помнят другое завещание короля, в котором регентом был назначен герцог Зеран, а об изменении завещания никто не слышал. Но у гофмейстера нашли один документ, содержание которого я пересказал. Вроде бы, король буквально за неделю до смерти написал его.
— Но ведь, скорее всего...
Духовник угадывал мысли, которые не успевала высказать Мирела, и отвечал на них.
— Были те, кто посчитал завещание подделкой, но доказать этого не смогли. Если это и подделка то очень тонкая. На месте лордов я бы попросил Мудрейшего мага исследовать этот документ, но, во-первых, Мудрейшим уже не верят, ведь они принадлежат к церкви Хранителей Гошты, а во-вторых, зачем лордам объявлять подделкой такое выгодное завещание? Я чувствую, что Мудрый маг Загфуран, появившийся так неожиданно и дававший советы королю по поводу Святой церкви, — имеет прямое отношение к тому, что происходит в Кашшафе. Ему под силу подделать завещание... Но вряд ли мы что-нибудь докажем.