Людей на улицах становилось все меньше: город засыпал до утра. Звук лошадиных копыт гулко отдавался в тишине пустынных улиц. На одной из них на Ялмари обрушился поток воды, за тем раздался пронзительный бабий крик:
— Хватит шляться! Уснуть невозможно!
Принц повел носом — к счастью его облили чистой водой, но тут же в ноздри ударила вонь сточной канавы. Странно, что раньше он не чувствовал ее так остро. Через поллавга принц опять свернул, и в одно мгновение все словно ожило: улица сделала знакомый зигзаг, знакомо скрипнула дверь в отдалении, крик чайки над головой, тусклое отражение луны в слюдяном окне... Ялмари пришпорил коня. Он близко, очень близко, главное, не опоздать.
Вот он, знакомый тупик! Темные силуэты маячили впереди. Драка завязалась нешуточная. Шелу отодвинули от стены. Он оборонялся от трех нападавших, из левого бока сочилась кровь. Четвертый ремесленник занес руки с большим камнем над головой Ястреба. Принц не успевал. Казалось, время замедлило бег: Шела плавным движением ударил мечом наотмашь и отбил ножи сразу двоих горожан, медленный, словно в танце, шаг в сторону третьего, чтобы достать его клинком, булыжник приближается к темени...
И тут же все стали двигаться по-прежнему. Ремесленник с кряканьем швырнул камень в парня. Шела покачнулся. На миг показалось, что нападавший не достиг цели, но тут ноги Ястреба подкосились, и он упал плашмя, лицом в камни, как падают только мертвые... Только теперь разбойники обернулись на цоканье копыт. Ялмари спешился, вынул меч, а потом чуть сдвинул шляпу на затылок. Люди замерли не дыша, а затем, завопив с хрипом, надсадно, помчались в проулок, теряя оружие, натыкаясь друг на друга, спотыкаясь и падая. Принц не преследовал их — подбежал к телу, перетащил парня ближе к тусклому квадрату света, падавшему из окна. На белое как полотно лицо со лба стекала струйка крови. Ялмари нащупал пульс на шее — сердце билось.
Принц подложил парню под голову свернутый плащ и забарабанил в ближайшую дверь. Открыли неохотно, но когда он бросил старому слуге серебряный, тот поспешил позвать хозяина. Уже за золотой горожанин принял у себя раненого. Шеле выделили небольшую чистую комнату, а слугу отправили за доктором.
Доктор Декокт недолго осматривал больного. Ялмари с тревогой ожидал, что он скажет — взгляд врача хорошего не предвещал.
— Это ваш родственник, сударь э-э-э...
— Онер, — подсказал принц.
— Онер, — повторил Декокт. — Так кто он вам? — уточнил врач.
— Случайно столкнулись, — пояснил Ялмари.
— Что ж... Тем лучше.
— Он не выживет?
— Выживет... — доктор смотрел серьезно и строго. — А за остальное не ручаюсь.
— За что "остальное"?
— После такого удара люди редко остаются в здравом уме.
Ялмари резко выдохнул — оказалось, есть что-то более ужасное, чем смерть. Он оплатил услуги доктора. В коридоре его ожидала хозяйка — женщина зрелых лет.
— Можно будет переночевать у вас?
— Да, сударь, конечно, — она присела в реверансе.
Золотой оплатил услуги гостеприимного дома на полгода вперед, но все же перед отъездом Ялмари еще раз переговорил с доктором Декоктом, чтобы убедиться, что Ястреба не выставят за дверь, пока он не поправится.
Выслушав рассказ, Полад поднялся.
— Идем, а то королева огорчится, — когда они вышли в галерею, Полад заверил. — Ты поступил правильно.
— В чем? — уточнил Ялмари.
— Во всем. В том, что искал зеркала, что посоветовался с ними. Я внимательно читал твои донесения, и думаю, что Намжилдоржи не ошибся. Зеркала имеют какое-то отношение к Творцу Гошты, кем бы он ни был.
На стенах галереи зажгли свечи. Стражу Полад отпускал, оставляя "волков" лишь на нижних этажах. Слуги тоже сюда не заглядывали после одиннадцати — чем занимаются королевские особы по ночам, им было знать необязательно, и так слишком много болтали.
— Прочитав сообщение о твоем столкновении с эймом-соколом, — продолжил Полад, — я узнал, что смог об эйманах. Этот народ живет за северо-восточными лесами Энгарна. Леса считаются непроходимыми и нежилыми, а возможно, там действует и какая-то магия. В общем, никто из людей к ним в гости не заходил. А вот сами они постоянно вращаются среди людей. Большинство из них — купцы, и, надо сказать, не бедные. Они никогда не афишируют свою особенность, так что некоторые ученые, — он произнес слово с иронией, — заключили, что эйманов на самом деле не существует, что это домыслы необразованных простолюдинов. Но знаешь, чем отличается эйман от человека? Кроме того что у него есть эйм-животное, разумеется...
— Чем? — Полад шел довольно быстро, Ялмари приходилось чуть не бежать за ним.
— У них на груди, возле сердца, татуировка. Его вторая сущность, его эйм. То есть, например, если бы ты раздел эймана Алета, который чуть не убил тебя, то увидел бы у него татуировку сокола.
— Татуировку делают и люди, — засомневался Ялмари.
— Таких не делают, — не согласился Полад. — Эта татуировка живет отдельной жизнью. Она будет изображать летящего сокола, спящего сокола, сокола с жертвой, — в общем, постоянно будет меняться, в зависимости от того, чем занимается эйм в данный момент.
— Интересно. Но готов поспорить, эйманы нечасто раздеваются, — подмигнул Ялмари.
— Ты абсолютно прав, мой мальчик. Но еще у эйманов необычные фамилии. Я почти убежден, что Удаган Лев — эйман. Ты должен его помнить такой обаятельный светловолосый гигант, который поставил на уши весь Жанхот лет пять назад. Наши аристократки прыгали к нему в постель чуть ли не после первой встречи, даже то, что муж может их убить, не останавливало.
Ялмари обдумал услышанное.
— Ты хочешь сказать, что Шела Ястреб...
Полад остановился у двери в обеденную залу.
— Я в этом почти уверен. Только этим можно объяснить то, что тебя направили на его спасение.
— Не понимаю.
— Если Творец Гошты на нашей стороне, он ищет союзников для нас. Ты спас эймана — они могут отблагодарить.
— Отец, когда я уезжал, он был очень плох. Рассудок у него сохранился, но он не помнил и своего имени! Физически работать мог, но вернуться домой — нет. Даже где вещи оставил в городе не знал. Хорошо, что доктор взял его слугой.
— "Пути Творца неисследимы", — улыбнулся Мардан Полад. — Еще помнишь, чему тебя учили в школе священников?
— Это незабываемо, — рассмеялся Ялмари.
— Что ж, идем. И не говори о делах при наших женщинах. Не надо их огорчать.
Ялмари полагал, что Полад напрасно ограждает мать и сестру от неприятностей. Первая посчитает, что не так уж нуждается в нем, а второй когда-нибудь предстоит занять трон, и она должна готовиться к этому заранее. Не всегда же ее будут опекать.
9 юльйо, Беероф, столица Кашшафы
Три дня назад Загфуран и герцог Тазраш вернулись в Беероф. Вряд ли столица когда-нибудь стала свидетельницей более позорного возвращения. Когда 13 юньйо они покидали Кашшафу, маг даже предположить не мог, что такое возможно. Всего четыре дня им потребовалось, чтобы захватить приграничный замок в Энгарне, хотя с ними даже полуроты солдат не было, только сто пятьдесят драконов, сто барсов и сто лучников и арбалетчиков. Захват произошел очень тихо: Загфурану был необходим плацдарм, чтобы подготовить Энгарн к победному шествию кашшафской армии. Но по глупости герцога все планы потерпели крах. Мало того, что пришлось оставить замок Иецер, так почти все воины погибли в бою за него. Те, кто выжил, — попали в плен. Лишь Загфурану и Тазрашу удалось выскользнуть из мышеловки. На обратном пути Загфуран наедине готовил аргументы для беседы с королем. Следовало убедить монарха дать магу новую армию, а Тазраша отстранить от командования. Вот только удастся ли убедить короля, что один герцог виноват в поражении? Манчелу и в первый раз неохотно согласился на эту авантюру. По сути, если бы герцог не согласился собрать эти три с половиной отряда на собственные средства, вряд ли бы вообще что-то получилось.
Тазраш, конечно, почувствовал, что маг настроен решительно и предложил сделку: Загфуран с помощью доверенных людей герцога убивает короля, и на трон всходит малолетний бастард Манчелу, принц Еглон. А молодому королю еще десять лет будет необходим мудрый регент. И магу будет выгодно, если это будет человек, который с радостью будет исполнять его волю.
Предложение выглядело более чем разумно, но Загфуран не торопился о чем-то договариваться с неудачником. Сначала следовало увидеть короля. Зачем тратить силы на переворот в стране, если минарс может сразу заняться Энгарном?
Когда они явились во дворец, Манчелу уже доложили о происшедшем. Он сидел на троне, вцепившись побелевшими от гнева пальцами в подлокотники. Очень кратко Загфуран изложил причину гибели армии, и Тазраша увели в Чаштероф. Минарс не ожидал, что король будет так суров. Все же Тазраш находился рядом с Манчелу уже много лет и был почти единственным человеком, которому король прощал почти все. Но на этот раз Манчелу решил избавиться от последнего "друга". Он назначил казнь через два дня после праздника Добрых духов. Загфуран не отговаривал короля, но предложил:
— Он виновен в гибели армии и в том, что вы, ваше величество, не вступите во владение новой провинцией и не получите доходы от нее. Думаю, если вы казните герцога, то много от этого не выиграете. А вот если заставите его искупить вину деньгами или победами — получите выгоду.
Король сделал вид, что не услышал мага. Загфуран равнодушно отошел в сторону: судьбу герцога должен определить Эль-Элион. Если король казнит Тазраша — значит, такова его судьба.
День Добрых духов миновал. Манчелу будто забыл о томящемся в темнице фаворите. Тазрашу повезло, но мага гораздо больше волновало, позволят ли вновь начать оккупацию Энгарна. Однако он чувствовал, что королю нужно дать время, чтобы успокоиться, а потом, исподволь, используя магию, вновь нашептывать ему в уши, что война с Энгарном — выгодна и не стоит откладывать ее надолго. Несколько дней Загфуран серой тенью следовал за королем, не говоря ни слова. Манчелу развлекался, охотясь на вепря или молоденьких девушек. Это пойдет ему на пользу. Что лучше успокоит вспыльчивый нрав?
Сегодня маг решил не посещать дворец. После возвращения в Беероф Загфуран приобрел себе домик в небольшом селении, которое пока располагалось за пределами городских стен, но уже лет через пятьдесят тоже будет считаться столицей. Домик крошечный: там всего одна комната, но ему хватало. Зато там пристроили конюшню: маг платил вилланам, чтобы они смотрели за животными, не беспокоя его. В большой сарай, прилепившийся с другой стороны дома, он поставил небольшую повозку. Подходит на тот случай, если Загфурану понадобиться побеседовать с кем-то на прогулке. Он не держал слуг, чтобы иметь возможность хотя бы наедине с собой открыть лицо. Раз в день мальчик из трактира приносил еду, а раз в неделю приходила женщина, чтобы навести порядок.
В спальне, которая была и кабинетом, и столовой, у единственного окна слева стоял небольшой стол. Сквозь слюду, обрамленную деревянной рамой, пробивался тусклый свет с улицы. Он мог потратить деньги на настоящее стекло, но зачем? Теперь ему вдвойне опасней чужие глаза. Так что пусть комнату и днем, и ночью освещают лампа и камин. Загфуран бросил взгляд на веселое пламя, пожирающее поленья. Нет, с камином он погорячился: кровь вампира будто бурлила внутри, так что жар пламени мешал. Больше не надо подбрасывать дрова.
Маг с удовольствием растянулся на кровати, застеленной холщовым покрывалом. Легкое чувство голода будоражило кровь и помогало лучше думать. Вот только утолить этот голод не сможет даже зажаренный целиком теленок. От мысли, что он навсегда останется чудовищем, минарса передернуло. Ему недавно исполнилось тридцать два. Пусть Эль-Элион не наделил его высоким ростом, зато внешностью не обидел: голубые глаза, волнистые русые волосы. Но после того как по нелепой случайности его обратили в вампира...
Больше всего Загфуран боялся, что о его обращении узнают в Храме Света. По всем правилам, едва он заразился, он должен был упасть в ноги диригенсу Нафишу. Покинуть Гошту и лечь в изолятор, вместе с минарсами, от которых в других мирах тоже отвернулась удача. Загфуран не сделал этого, потому что таких, как он, там не было. Одно дело — подхватить пусть самую заразную, но болезнь, а другое — превратиться в отвратительного монстра, считающегося в Храме навеки проклятым. Маг верил в милосердие братьев, и предполагал, что его не убьют сразу, а попытаются вылечить. Но если диригенсам этого не удастся, его не выпустят, убьют в изоляторе, чтобы не плодить нечисть.
Минарс скривился и заставил себя думать о деле. Только о деле.
Пусть ему пришлось отступить, но это еще не проигрыш. Он успел многое сделать в Энгарне. Духи гор по-прежнему сводили с ума жителей приграничных городов и деревень. Люди, на которых наложено проклятие луны, так же убивали по ночам, обращаясь в волков: пока луна не превратится в половинку эльтайона, проклятые будут слышать ее зов. С каждым днем страна все больше будет напоминать камень Зары — легкое движение руки, и она воспламенится. Значит, Полад будет пытаться нейтрализовать его усилия. Но как он сделает это, если в стране нет ни одного мага, а почти все священники потеряли силу?..
