Следом шла Сплетница, чью силу Умника я до сих пор не до конца понимал. Фактом оставалось то, что она получала информацию из ниоткуда, и лимиты на объем поступающих данных и какие-то иные ограничения известны не были. К счастью, было не похоже, чтобы она имела какие-то еще способности, не блистала физической силой и вряд ли умела толком стрелять. Все что мне нужно — подобраться на выстрела, и все будет кончено.
Адская Гончая угрозой не выглядела. Ну, на фоне прочих. Ее сила была прямолинейна и проста, и я уже превозмогал ее. Конечно, в тот раз рядом была Руна, но при этом не было оружия и времени на подготовку. Ее собаки обрастали мясом не сразу, и их настоящие тела все равно оставались неизменными. С ними я мог справиться, используя только меч, после чего разорвал бы Адскую Гончую голыми руками.
Короче, на дело я отправился подготовленным настолько, насколько это вообще было возможно. В ночь с шестого на седьмое января я стоял на крыше здания в квартале от своей цели, укрытый покровом поляризованного воздуха. Над моим плечом парил дрон, несущий баллон с газом, простой механизм, собранный из попавшихся под руку обрезков. На предплечье крепился прототип бластера — сочетание исследований Оружейника в области твердого света и спиральных электродов Кид Вина, помноженное на мои собственные фокусирующие кристаллы и антиматериальные батареи. Именно маломощный прототип, созданный исключительно для обкатки технологии, однако и он на испытаниях пробивал в броневых листах сквозные дыры размером с кулак.
В последний раз проверив снаряжение, я поднялся на полсотни метров и медленно поплыл к нужному зданию — заброшенному заводскому корпусу. Идти в лоб было слишком рискованно, некоторые люди спят чутко, а собаки и подавно. На верхнем уровне корпуса я во время разведки приметил окно, которое было заколочено не так надежно как прочие, и именно через него я собирался проникнуть внутрь. С помощью особо агрессивного кислотного геля я быстро проплавил в досках достаточную дыру, чтобы протиснуться через нее даже после новогодних пиршеств, после чего осторожно завис перед ней и, все еще, невидимый, отправил вперед себя дрона. Примитивную машинку приходилось вести на ручном управлении, но это было и к лучшему — не было риска, что автоматика накосячит. Дрон бесшумно проплыл через насквозь пропылившийся цех, в котором много лет никто не работал, по пролету винтовой лестницы поднялся на верхний этаж и оказался в просторном лофте.
Сразу было видно, что здесь живут. Ковры, мебель, пустые коробки из-под пиццы, гора немытой посуды в раковине. На стене висел здоровенный телевизор, под ним стояла тумба с DVD-проигрывателем и игровыми консолями. Консолями! Невзирая на серьезность дела, я презрительно скривился. Очередное доказательство убожества местных обитателей. Подумать только, а ведь я всерьез рассматривал вариант к ним присоединиться!
Дрон пролетел ближе к рядам дверей жилых комнат и начал выпускать газ. Я затаил дыхание. Если от свиста выходящего газа местные обитатели проснутся, мне придется драться со всеми тремя одновременно.
Прошла минута. Две минуты. Пять. Баллон опустел, и я вернул дрона обратно. Если все прошло гладко, у меня есть около получаса, чтобы сотворить все, что я пожелаю. Если Сплетница каким-то образом сумела предугадать мой план и принять контрмеры — например, надеть на всю команду костюмы химзащиты — то я все равно получил преимущество. Просто потому, что я учитывал такую возможность, а малейшая дырка в защите стала бы для Неформалов фатальной. Собак мой газ тоже должен был вырубить.
Я проверил герметичность костюма, проскользнул внутрь и рывком пересек цех. Взлетел по лестнице и замер посреди условной гостиной, держа наготове бластер. Красная точка лазерного прицела плясала по стенам, но целей не было. Своей силой Умника я ощущал близкое присутствие пяти массивов органики, три являлись людьми, два — собаками. Перед началом операции я убил в себе страх с помощью эмоционального корректора, но сердце все равно бешено колотилось, в крови кипел адреналин, а чувства обострились до предела. Давайте, покажитесь! Я готов сразиться с вами!
Никого. Из-за одной из дверей раздавалось тихое похрапывание. Слишком ровное и медленное, чтобы быть уловкой. Я поплыл вперед, осматриваясь по сторонам. Те системы ночного зрения, что я смог встроить в линзы маски, оставляли желать лучшего. С жесткими габаритными ограничениями все, чего я смог добиться — это повышенная светочувствительность, но все же ее хватало, чтобы разглядеть рисунки на дверях. Корона на одной, женское лицо на другой, собачья морда на третьей и схематичное изображение мужчины в виде треугольника и круга на четвертой. И даже никаких замков. Поразительная беспечность. Я толкнул дверь с изображением лица и проскользнул внутрь.
Странно.
Я ожидал чего-то иного. В том смысле, что часть меня недоумевала от того, насколько гладко все пока что шло. Другая же часть с удивлением отмечала детали обстановки. Платяной шкаф, стол с ноутбуком, зеркало на стене, под ним столик с косметикой. Узкая односпальная кровать. Все было слишком обыденно, слишком знакомо. Чем-то даже напоминало комнату Кэсси. Черт побери, да здешняя обитательница даже внешне на нее походила! Благодаря светочувствительным линзам я мог разглядеть ее лицо, в том числе россыпь веснушек на носу, которые раньше скрывала маска. Во сне Сплетница дышала глубоко и ровно, и просыпаться определенно не собиралась.
Я осторожно отключил левитацию, твердо встав ногами на пол, и вытащил нож. Никаких пистолетов, никаких технарских мечей и бластеров. Простая сталь, слишком простая, чтобы навести на какой-то след. Я слегка стащил одеяло и повернул голову Сплетницы так, чтобы видеть область сонной артерии. Ну же, всего один удар, и моя тайна будет сохранена...
И вот тут-то мне стало по-настоящему страшно.
Не из-за возможных последствий убийства, или вероятности разоблачения.
Я вдруг увидел себя со стороны: зыбкую зловещую тень с алыми угольками глаз, стоящую над кроватью спящей девушки и готовую перерезать ей горло за то, что она ВОЗМОЖНО знает слишком много. Это не было убийство в бою, когда выбора особо и нет, либо ты, либо тебя. Это не было действительно вынужденной мерой, когда снайпер уничтожает террориста, захватившего заложников. Даже не завершение давней вражды. Это было убийство из-за трусости.
И больше всего я боялся самого себя.
Черт побери, Симург, во что ты меня превратила?!
Я стиснул рукоятку ножа до боли в пальцах. Это необходимо, это разумная мера предосторожности. Пиггот терпит меня через зубовный скрежет, потому что я действительно полезен и не доставляю серьезных проблем, мелкие шалости на ТВ-шоу не в счет. Если я все сделаю правильно, то в недалеком будущем даже при раскрытии карт мне все сойдет с рук. Но для этого нужен удобный момент, на моих условиях. Нельзя допускать случайностей, нельзя отдавать инициативу в руки суперзлодея-Умника. Неформалов никто не хватится, даже их трупы найдут спустя месяцы, если не годы, а если и найдут, то расследовать не станут. Наконец, именно этому меня учил Оружейник — предугадывать угрозы, действовать на опережение.
Нет! Нет! Я не буду этого делать! Это не мои мысли, не мои желания! Я не такой человек!
Ой, да ладно! Два случайных трупа в первый же выход. Работа на два фронта. Связи с европейскими неонацистами. Соучастие в экспериментах на людях. Рано или поздно, мне все равно предстояло замарать руки мокрыми делами. Сколько веревочке ни виться... от себя не убежишь.
Это другое, я преследую благие цели! Я уже спас больше сотни жизней, и это только благодаря волонтерству в больницах! Я успешно реализую проект, который поможет против Губителей! Ведь не может быть, чтобы я желал чего-то дурного! Ведь меня признали, признала даже Александрия!
И чтобы оправдать это признание, чтобы продолжить свои проекты, мне нужно просто всадить этот нож по самую рукоять в шею этой девки. Это может быть неприятно, но необходимо, потому что риск неприемлем.
Я занес нож для удара...
Иди нахуй, Симург!
Нож опустился. И проткнул подушку в дюйме от шеи Сплетницы.
Я отпрянул. Дышать было тяжело, но я не мог снять маску, в воздухе все еще находился усыпляющий газ. Мне пришлось опереться на стену, чтобы сохранить равновесие, потому что ноги вдруг стали вялыми и непослушными. И все же к ощущению нахлынувшей слабости примешивалась нотка торжества. Я победил.
Думаю... думаю, этого достаточно.
Обнаружив утром нож рядом со своей головой, Сплетница узнает, кто приходил и с какими намерениями. Мое послание будет четким и недвусмысленным — я знаю кто вы, я знаю где вы, я могу избавиться от вас в любой момент, если мне что-то не понравится. Ведите себя смирно, и я даже не стану ставить вам клизму, когда поймаю. Хотя можно усилить эффект. Где там мой несмываемый маркер?
Через несколько минут я покинул логово Неформалов тем же путем, каким пришел. Банду самых никчемных злодеев в Заливе, после ликвидации Барыг, ждет незабываемое пробуждение.
* * *
На следующий день
— Добрый день. То есть, уже вечер. Вы можете вспомнить ваше имя?
На лице парня-японца, еще недавно бессмысленно-тупом, отразилась напряженная работа мысли. Я терпеливо ждал, стараясь не обращать внимания на ноющую голову. Заржавевшие от длительного неиспользования мозги моих пятничных пациентов с трудом начинали проворачивать свои шестеренки даже после терапии.
— Синдзи Огава, — ответил он через несколько секунд.
— Полезай в ебаного робота, Синдзи, — пробормотал я вполголоса.
— Простите, что?
— Ничего.
— Вы сказали... робота.
— Вам послышалось. Сегодня седьмое января две тысячи одиннадцатого года, вы находитесь в психиатрической лечебнице города Броктон Бей, США. Вы только что подверглись воздействию парачеловеческих способностей с письменного согласия лиц, осуществлявших опеку в период вашей недееспособности. О деталях вам расскажет лечащий врач. Я лишь хочу убедиться, что ваш мозг и память функционируют нормально. Ваша дата рождения?
— Девятое апреля... нет, шестое. Точно шестое. Шестое апреля тысяча девятьсот девяносто первого.
— Верно, — я сверился с медицинской карточкой. — Имена ваших родителей.
— Хиро Огава и Микуру Огава.
— Верно. Имя вашей старшей дочери.
Парень вытаращился на меня диким взглядом.
— У меня нет дочери, — прохрипел он с ужасом. — Или есть? Я не помню...
— Нету, нету, успокойтесь. Я тестирую вашу память, и она в относительном порядке. Ваши речевые функции также не повреждены.
— Вы... вы врач?
— Я Магистерий, член Стражей. По соглашению с больницей, я вправе оказывать помощь с использованием параспособностей пациентам, чьи шансы на выздоровление оцениваются негативно. Остальные вопросы вы сможете задать лечащему врачу, он придет через несколько минут.
Я без лишних слов собрал свои принадлежности и выскочил из палаты. Общаться с пациентами после терапии я не любил. Меньше мне нравилось только общение с их родственниками. В отличие от Панацеи, чья работа со стороны выглядела чуть ли не волшебством, мои методы для несведущих казались ближе к привычной медицине. Из-за чего большинство людей не восторгались свершившемуся чуду, а начинали немедленно полоскать мне мозг на счет побочных эффектов, восстановительных периодов, аллергий и прочей подобной ерунды. Некоторые шли дальше, и начинали грозить судебными исками из-за того, что результат лечения их не вполне удовлетворял. Почему-то большинству людей казалось, что раз я не связан лицензиями на лекарства и сам мастерю инструменты, то обязан сделать все не только бесплатно, но и на порядок лучше обычных врачей, а любое отклонение от существующего в их воображении идеала считали проявлением моей лени или даже вредительства. Таким обычно я давал визитку с телефоном СКП, по которым специально обученные сотрудники умели вежливо посылать нахуй.
Люди — тупой и неблагодарный скот. Месяцы целительской практики дали мне прочувствовать это на собственной шкуре.
Я уселся на скамейку для посетителей и достал из чемоданчика бутылку воды, к которой тут же с облегчением присосался. Сегодня еще нужно вернуться в штаб-квартиру, закончить работу с кристаллизационным станком. Выращивать детали из мелкодисперсного расплава оказалось эффективнее, чем вытачивать из заготовок. На это у меня будет время до девяти часов, потом нужно возвращаться домой. И не забыть позвонить Кэсси, договориться в воскресенье выбраться на шопинг. Я, конечно, сделаю вид, что поддался на ее уговоры, но половина моего гардероба последнее время стала нестерпимо узка в плечах, так что тоже чего-нибудь прихвачу.
Мда, этого я не учел. Нужно перепроверить чертежи, чтобы понять, будет проще подгонять доспех по фигуре в процессе дальнейшего взросления, или же придется время от времени создавать новую модель на имеющейся производственной базе.
Спрятав бутылку, я заставил себя подняться на ноги и поплелся дальше по коридору. Атмосфера психиатрической лечебницы действовала угнетающе, не представляю, насколько стальные нервы надо иметь, чтобы работать тут постоянно. Взять даже этот белый коридор с ровными рядами белых дверей, залитый белым светом люминесцентных ламп. От одного его вида можно рехнуться, а осознание, что за каждой дверью тлеет уголек безумия, только усугубляет это.
Я заметил, что одна из дверей приоткрыта, и из любопытства заглянул внутрь. Дежурный доктор Куллидж уже что-то втолковывал долговязому мужчине, который в наброшенном на плечи белом халате казался мороженкой на палочке. Единственная пациентка неподвижно лежала на койке с полураскрытым ртом, бессмысленно таращась в потолок. Я уже хотел оставить их в покое, но случайный отблеск, принесенный моей силой восприятия, приморозил подошвы к полу.
Я зашел внутрь и деликатно постучал об дверной косяк.
— Магистерий? — доктор Куллидж обернулся и удивленно приподнял брови. — Я думал, ты уже ушел.
— Мне показалось, что случай интересный.
— Да ерунда, обычный психологический шок. Поступила в среду.
— Обычный ли? — я подошел к койке и всмотрелся в лицо пациентки. На вид лет пятнадцать-шестнадцать, длинные, слегка вьющиеся русые волосы. Внешне тянула на шесть из десяти, если бы не жутковатый расфокусированный взгляд и пустое выражение лица. — А я вижу, что для меня здесь есть работа.
— Магистерий, я не сомневаюсь, что ты можешь помочь, но мы тоже вполне компетентны.
— Возможно, имело место триггер-событие, — сказал я тихо, склонившись к уху врача.
Тот моментально переменился в лице. Легкое раздражение от того, что кейп лезет в его дело, сменилось опаской и беспокойством.
— Ты в этом уверен? — уточнил он.
— Своей силой я могу определить некоторые характерные признаки, — солгал я. На самом деле активную Corona Pollentia я с такого расстояния ощущал предельно четко.
— Кхм. Если родитель не против...
— Сэр, вы согласны на применение парачеловеческих способностей в терапевтических целях?
