— Трой, я тебе уже постелила в комнате Грея, — сообщила она. — Ужин на столе, но если есть не хочешь, то можешь сразу идти отдыхать. Пап, ты бы поглядел, что там Джонни, мне кажется, он приболел. Я не могу, у меня тут пироги уже подходят.

— Праздник какой-то? — из вежливости спросил Хейли, стоя на пороге.

Она оглянулась с весёлым изумлением. В смешном фартуке, с испачканной в муке щекой, с волосами, убранными в высокий хвост, Дженни выглядела совсем юной.

— Трой, ты в порядке?

— Что?

— Я готовлю пироги на твою свадьбу, — просто ответила она. — Так ты как, голоден?

И тут до него стал доходить весь масштаб устроенной им лично катастрофы. Хейли зажмурился и замотал головой.

— Мы поели в городе, — быстро сказал он. И зачем-то пояснил: — Я и Чарити. Пойду спать, если не возражаете.

— Спокойной ночи, — кивнула Дженни.

В комнате Грея Бойда он не был, наверное, со дня похорон друга. Замерев возле застеленной белоснежным бельём постели, Трой огляделся и почувствовал, как защемило что-то в груди. Зря он сюда пришёл! С Греем они дружили, с самого детства были неразлучны, пока Бойда не отправили в Дурмстранг, а его в Хогвартс. С портрета смотрел красивый парень в форме Дурмстранга.

— Я женюсь, Грей, — тихо произнёс Хейли.

И вздрогнул, когда Бойд-школьник серьёзно кивнул:

— Мне сказали. Ты изменился. Почему не заходишь? Я ждал тебя.

Трой прикрыл глаза, вспоминая. Несчастный случай во время финальной игры в квиддич на седьмом курсе. Они хотели отпраздновать окончание учёбы в кабаке старика Тома: пить всю ночь напролёт, как взрослые. А может, ещё что-нибудь придумали бы. Вместо этого Трой впервые в жизни напился в одиночестве на похоронах лучшего друга. В глазах защипало.

— Откуда этот портрет? — спросил он хрипло, открывая глаза.

— Девчонка одна нарисовала, — Грей пожал плечами настолько знакомым движением, что у Троя перехватило дыхание. — Я хотел тебя с ней познакомить, хорошая была. Она — единственная в нашей группе была из Англии, ну и я, конечно. Мы с ней вместе зачаровывали, прикольно было. Думал, тебя удивить... Трой, забери меня к себе, будь другом, а?

— Я... Ты что, я не могу, — Хейли попытался улыбнуться, но вышло скверно. — Что скажет твой отец?

— Да хреново мне тут! — воскликнул Грей резко, но постарался взять себя в руки. Отвернулся, никогда он не любил, чтобы видели его слабость. Такого спокойного парня среди ковенцев и не найти было. Всегда улыбкой встречал любую опасность. Шутил, когда было больно. Утешать умел, как никто другой. Только однажды Трой видел, как он плачет — когда их с Дженни мама умерла после долгой болезни. А сейчас он сжимал побелевшие кулаки и говорил торопливо, горячечно: — Никто не заходит месяцами, понимаешь?! А если зайдут... Лучше бы вообще забыли! В глазах отца такая тоска, а Дженни плачет каждый раз. Я поэтому и не разговариваю с ними, не хочу бередить их раны. — Он вдруг запнулся и посмотрел на друга с широкой улыбкой. Речь его снова стала плавной и лениво-насмешливой: — Виданное ли дело! Говорящий портрет в ковене...

— Ты сдурел, да? — внезапно рассердился Трой. — А ничего, что они тебя любят? Что им хочется знать...

Он замолчал так же внезапно, как вспылил. Отвёл глаза от грустной улыбки Бойда.

— Хочется знать, как я умер, да? — откликнулся юный Бойд. — Так я же не знаю. Я утром должен был идти на игру. Трой, ты не понимаешь, я не могу заговорить с ними теперь. Столько лет прошло! Сколько, кстати?

— Как ты жил! — возразил Хейли и опустился на стоявший возле изголовья кровати стул. — Они хотели бы знать, как ты жил! К Мордреду, Грей, что ты за придурок, а? И почему заговорил со мной? Молчал бы и дальше!

— Ну извини! Я думал, ты будешь мне рад. Поговорим... — Бойд на картине отвернулся.

— Обижайся, сколько влезет, — сердито ответил Трой. — И о чём нам разговаривать? Ты мальчишка, сопляк, а я взрослый мужчина.

— Который женится на моей ровеснице, — хитро улыбнулся Бойд. Он никогда не обижался надолго. — Как ты считаешь, Трой? Чем мысли юноши отличаются от мыслей такого матёрого боевика, как ты? Почему ты не хочешь поговорить?

— А я что делаю сейчас? Не знаю, чем отличаются, — недовольно откликнулся Хейли. Посмотрел мрачно на портрет и не удержался: — Я ненавижу тебя, Бойд! И ненавидел все эти годы. Двадцать три года — ты хотел знать, сколько прошло времени. Какого хрена ты погиб? Зачем, ну зачем стал играть в эту тупую игру на седьмом курсе?

— Замена понятий, — фыркнул Бойд. — Ты любил меня, Трой, все эти годы. Двадцать три, да? Просто ты был обижен, что я оставил тебя одного, такого несчастного и одинокого.

— Ни хрена ты не понимаешь, психоаналитик хренов!

— Это я тебе рассказал, кто они такие! — торжествующе усмехнулся Бойд.

— Да ты сам-то видел хоть одного? — фыркнул Трой. — Ни хрена ты не видел! Всё по верхам, увлёкся этими маглами, но также, как и всем остальным — ненадолго.

— Много ты понимаешь! — не обиделся мальчишка. — Я чары хорошо знал. Ты-то, наверняка до сих пор моешь посуду руками? Скажешь, нет?

— Мне не сложно! Я вообще предпочитаю многое делать руками. Тебе не понять.

— Я ж говорил! Трой, дружище, я знаю тебя, как облупленного. Вот скажи, кто ещё в курсе, как ты сох по своей Летти? Молчишь, кривишься? Вот именно. А что ты мечтал стать наставником в ковене? Что хотел поколотить некоего Прюэтта, но понимал, что он тебе не по зубам? Что мечтал, чтобы барыги в Лютном дрожали от звука твоего имени. Дрожат, а, Берсерк? Мечтал потерять девственность с вейлой... не удалось, да? А кто ещё знает, что ты обожаешь выстругивать из дерева забавных зверюшек; бродить по лесу просто так, вслушиваясь в звуки; съедать хрустящую корочку у булочек с корицей мадам Паддифут, а остальное накрошить совам. Я все твои секреты знаю. И ты говоришь, нам не о чём разговаривать?

— Ты знаешь секреты, которые уже никому не интересны. Что-то сбылось, что-то нет. И что? Я давно переболел и первую любовь, и...

— ...потерю друга. А незаметно, Трой. Меня ты не забыл. Не можешь отпустить, да?

— Это ненормально! — Хейли вскочил и заходил по комнате. — Ну кто тебя просил разговаривать, придурок? Мне выспаться нужно, завтра свадьба! Чем я занимаюсь? Болтаю с дурацким портретом! Да что ты знаешь про моего друга?

— Всё, — холодно произнёс Бойд. — Все мысли и чувства. Всё, что случалось в жизни. Я наизусть помню все книги, которые прочёл. Я — это слепок памяти Грея Бойда. Но знаешь, что, Трой? Человек — это и есть его память. И знаешь, что ещё? Имей в виду, я на полном серьёзе... Я бы на месте министра запретил писать портреты и их зачаровывать. Совсем запретил!

— Почему? — от удивления Трой снова опустился на стул.

— Потому что это бесчеловечно! Мне так обидно, что я всего лишь портрет! И самое поганое знать, что ничего я в жизни не достиг, не осуществил ни одной мечты. Не женился, не воспитал детей, и никогда уже не буду нянчить внуков. Не погуляю на твоей свадьбе, никогда больше не набью тебе морду... Джонни, мой племянник, растёт безотцовщиной. И если я был бы жив... Чувства-то никуда не делись, понимаешь? Трой, забери меня или сожги портрет к мордредовой бабушке. Что тебе стоит? Инсендио и всё.

— Что ты говоришь такое?

— Не пугайся, это не убийство. Я давно уже умер, хотя так и не смог понять, как такое могло произойти со мной. Ведь ничего не предвещало! Я измучен и проклинаю тот день, когда затеял эту дурь с портретом. Если бы ты забрал портрет себе, может, стало бы легче. Ты всегда меня понимал. А так... Я б запретил портреты, Трой. Не плачь!

Трой Хейли и не знал, что он ещё способен плакать. С удивлением тронул мокрую щёку. Вздохнул судорожно.

— Что я могу сделать? — спросил с мукой в голосе.

— Палочка с собой? — решительно спросил Грей. — Есть одно простое заклинание. Оно гасит портрет, делает его простым рисунком. Я почему и заговорил, сразу хотел попросить. Но... Это ведь ты, Трой! Мой лучший и единственный друг, захотелось поговорить напоследок...

— Давай поговорим!

— Если только поклянёшься, что потом применишь это заклинание к портрету! Ты должен это сделать. Я больше никому не доверю такое.

Трой молчал долго, очень долго, а Грей терпеливо ждал, не нарушая тишины. Только вглядывался в лицо Хейли, словно хотел запомнить навсегда каждую черту повзрослевшего друга.

— Что за заклинание? — Трой не знал, было ли в его жизни что-то страшнее, чем этот простой вопрос. — Я сделаю, Грей, клянусь! Только расскажи о себе. Ты обещал, помнишь? Что ты мне всё-всё расскажешь, что было за последние полгода в твоём Дурмстранге.

Они разговаривали несколько часов. Трой задавал вопросы, переспрашивал, они даже несколько раз от души посмеялись. Хейли рассказал другу о Чарити, про её непослушные кудряшки и смешные тайны. Бойд всегда умел слушать.

— Береги её! — сказал он. — А знаешь, мой друг, тебе очень повезло, что ты её встретил. Ведь полюбил, да? Вот так, сразу?

— Не сразу, — задумчиво возразил Хейли. — Только когда она попросила заплести косу. Знаешь, я не умею. Возился с её потрясающими волосами и вдруг понял, что никому не отдам! Понимаешь?

— Ещё как! — серьёзно сказал Бойд. — Это хороший день, чтобы уйти. Клятва, Трой!

— Уже?! — растерялся Хейли. — Но...

— Пора. Отпусти своих демонов, Берсерк! Живи, друг, расти сыновей. Наслаждайся тем, что тебе дано. И вспоминай меня иногда без этой твоей ненависти. Ты ведь не шутил, да?

— Нет. Да. Прости меня, Грей!

— Ты прости, мне жаль, что мы так и не напились, как взрослые. Я ухожу счастливым. Только тебя и ждал все эти годы. Я не хочу быть ни призраком, ни портретом. Никогда не хотел... Уж лучше честная смерть. Говорят, если портрет погасит таким заклинанием самый близкий человек, то душа — не смейся — родится через девять месяцев в младенце. Дурь, да? Так знай, что ближе тебя у меня никогда никого не было. А теперь всё, не тяни, умоляю! Заклинание, Трой. Я готов!

— Прощай, Грей, и у меня не было лучшего друга, чем ты!

— Прощай, Трой. И будь счастлив.

Заклинание оказалось неожиданно мощным, портрет окутала дымка. Когда она рассеялась, изображение Грея как будто чуть смазалось. Глаза смотрели весело, друг улыбался чему-то. Чему-то хорошему и светлому.

Трой дважды его позвал, и когда ничего не изменилось, рухнул на кровать, мгновенно забывшись сном. Разбудила его Дженни.

— Пора, Трой! Завтракай и отправляйся за невестой. Всё уже готово.

Первым делом он бросил взгляд на портрет и поразился произошедшим изменениям: Грей Бойд был изображён мальчишкой лет десяти, не больше.

— Я никогда не видел этот портрет! — сказал он Дженни. — Откуда он?

— Портрет Грея? Да висел в кабинете отца, сколько себя помню, — растерянно сказала она. — Наверное, папа и принёс. Ну, может для тебя, не знаю. Ты в порядке?

Хейли задумчиво кивнул. Конечно, он в порядке. Только... Разве такое могло присниться?

— Тебе пора, — Дженни ещё раз улыбнулась и вышла из комнаты.

— Прощай, Грей, — прошептал Трой, глядя на задорно улыбающегося мальчишку. Джонни, племянник, совсем был на него не похож. И к лучшему.

Он быстро привёл себя в порядок, отказался от завтрака, только выпил чашку крепкого кофе. Поблагодарив хозяев, почти бегом вернулся к себе в дом. Крыльцо преобразилось. Ступени стали шире, завершаясь наверху широкой площадкой перед дверью с резными бортиками. По бокам площадки были приделаны скамейки, а посредине лежал самоочищающийся коврик. Стоило на него встать, как его обувь подверглась атаке неприметных щёток. Пара секунд и шуршание прекратилось. Он давно о таком мечтал, только до покупки руки не доходили.

Крышу он уже смотреть не пошёл, метнулся в дом, на ходу удивляясь переменам и чистоте. Вспомнил было о покупках, но сумок нигде не было, видимо, разобрали без него. Застыл на минуту у кровати в спальне. Она стала вдвое шире. Или... Ну конечно, заменили на новую, на его холостяцкой койке не было таких металлических завитушек у изголовья. Постельное бельё новое и подушек — целых четыре.

Трой покачал головой. И вздрогнул от стука в дверь. Так коротко и дробно стучал только патрон.

— Сэр, — распахнул он дверь.

— Я не поверил Бастинде, что ты ещё здесь, — усмехнулся Ричард Лестрейндж. — Волнуешься?

— Не знаю, — он и правда не понимал, всё было слишком странно.

— Возьми, это портключ к месту бракосочетания. Не дело аппарировать перед церемонией, — Лестрейндж вложил ему в руку маленький серебряный кубок с тремя ручками. — Там же ещё её отец?

— Спасибо! — обрадовался Хейли. — Да, мистер Бербидж. Больше у неё никого нет.

— Понятно. Подарок нравится? — Ричард посмотрел с намёком в сторону спальни.

— Кровать! А я-то не мог понять, откуда... Спасибо, сэр!

— Ладно, мы вас ждём. Ты уж постарайся недолго.

Чарити плакала в своей комнате, когда он вошёл в дом её отца. У Троя сжалось сердце. Но вид Бербиджа, который преспокойно завтракал в кухне, немного успокоил.

— А вот и жених! — воскликнул тот довольно. — Дочка с утра боится, что вы передумаете. Я же отвечаю, что не бывать такому. Не слушает. Хоть вы ей скажите... Черри!

Невеста уже сама выскочила из комнаты. Растрёпанная, с покрасневшими от слёз глазами, несчастная и растерянная. Увидев его, замерла на мгновение, а потом бросилась на шею. Трой подхватил, неуверенно гладя по чудным растрепанным кудряшкам.

— И что случилось?

— Я кольцо потеряла, — губы скривились, как у ребёнка. — Всё обыскала! И Акцио не действует...

— Ты что, колдовала? — испугался он.

— Не я, а папа. Не нашли!

— Чарити, я же говорил, что вешать его на шею — дурацкая идея, — вздохнул Трой доставая палочку. Возможно, его Акцио сработает лучше.

— Ой! — лицо невесты тут же осветилось, она высвободилась из его рук, вытянула цепочку из выреза кофточки и засмеялась, глядя на кольцо. — Трой, я совсем забыла!

— Трагедия закончилась? — он приподнял подбородок невесты, заглядывая в сияющие глаза. -Потому что нас всё ещё ждут на бракосочетание. Тебе не понравилось платье?

— Ты что! Понравилось! Я сейчас! — Чарити преобразилась на глазах, решительно ринувшись в комнату. За ней последовала Хлоя.

Не прошло и десяти минут, как она появилась снова, смущённо улыбаясь. В платье и с высокой причёской Чарити походила на сказочную принцессу. От слёз не осталось и следа. Трой зачарованно уставился на невесту, а потом вздрогнул, увидев в её руке перемотанный верёвками старый чемодан.

— Мордред! Как мы забыли?! Это я виноват.

— Что? — сразу испугалась она. — А! Тут все мои вещи.

— Оставь! Потом заберём, — решил он. — У нас портключ прямо к месту церемонии.

— А, хорошо! — Чарити с облегчением опустила чемодан на пол. — Хлоя пока останется здесь, мы решили, что она поживёт с папой несколько дней, а потом уже переберётся к нам. Надо, чтобы малыш хоть немного подрос.

Домовушка смущённо выглянула из-за хозяйки, на ней было что-то вроде белой парадной туники.