— Но зачем колдуну сообщать нам об этом? — удивился я. — Ведь, не зная, что сеть вскрыта — мы могли бы попасться в гораздо более серьезную ловушку, и потерять намного больше воинов?
Томас усмехнулся.
— Видимо, — он посмотрел из-под руки в сторону проклятого замка, — колдун, и этот Ставр, его проклятый приспешник, предполагают, что выявили не всех тех, кто сохранил в сердцах своих свет Истинной Веры. Так что они могли бы доставить нам по-настоящему ценные сведения... Но теперь — мы просто не сможем им поверить, не зная: насколько они находятся под влиянием сети колдуна.
— И что же нам теперь делать? — я с надеждой посмотрел на священного Томаса, в надежде, что он даст решение.
— Мы разумно проверили полученные сведения, сулившие успешный штурм если не замка колдуна, то, по крайней мере, внешних его укреплений, — пожал плечами Томас. — Не вышло. Теперь следует вернуться к изначальному плану: сдерживая врага на контрвалационной линии и сети фортов, проникнуть в Курганье и возвратить Святой Церкви ее утерянную реликвию: мощи Белой розы. Когда мы их получим, одно это уже оправдает поход и все понесенные потери, даже если не удастся вернуть Империи форпост в глубине Фронтира. Вечером, когда спадет жара, выступайте к Курганью.
Мне оставалось только отдать честь, и отправиться исполнять полученные распоряжения.
Разумеется, беда не могла прийти одна. Когда мы уже собирались выступать, в охрана лагеря привела к палатке командующего юного пажа. Его доспехи были посечены, а лицо носило следы долгой бешеной скачки.
— Докладывайте, Янек, — бросил Томас, отвлекаясь от доклада аколитов, расплетающих защитные сети Курганья.
— Пост 27 уничтожен орками...
Рассказ пажа был страшен. Орки явились, что называется, "в силах тяжких". Даже топотуны, высший ранг зеленой чумы — пришли, выбив ворота поста, что, собственно, и не дало отразить атаку и продержаться до прихода помощи. Шаманы же взбаламутили эфир, не дав осуществить призыв создания, которое смогло бы вовремя позвать ту самую помощь...
— Д'Ин Амит, — выругался я. — Он все-таки...
— Разумеется, — спокойно пожал плечами Томас. — Но предъявить ему претензии — не получится. Он посмотрит честными глазами, и расскажет, что на нас напали приверженцы ваиводы Гхыртыкбургуза, которых он не контролирует, а уничтожить которых ему мешает договор с Триумвиратом... А сам он, разумеется, "ни-ни", честно соблюдает все договоренности.
— Но... — я посмотрел на Томаса.
— Зачем вообще было затевать эту историю с дипломатическим давлением на Бракаду?
— ... — я судорожно кивнул.
— Ты видишь над нами стаю железных драконов? — фыркнул командующий. — На нас сыплются камни, посылаемые осадными големами? На то, что волшебник совсем не вмешается — глупо было даже рассчитывать. Но влияние архимагов Бракады все-таки сильно ограничивает его возможности. Однако, то, что орки уже тут — говорит нам, что внешние силы уже раскачались. Надо поторопиться. А то мало ли кого еще можем дождаться...
Иримэ, Отвергшая Свет, эльфийка
Убедившись, что нового штурма пока что не предвидится, я отправилась в донжон замка. В своих покоях, прилегающих к Тронному залу, я нашла Лара в обществе нашего алхимика Грава. Развалившись в кресле, и закинув ногу на ногу, Лар медленно потягивал из хрустального бокала, набор которых он притащил из очередного странствия в Хаосе, искрящийся прозрачно-алый напиток.
Эдайн, увидев такую картину, мог бы фыркнуть: девушка бегает по боевой галерее, управляя военными машинами, а парень — сидит себе в самом защищенном месте замка и потягивает вино... Но, как Видящая, я понимаю, что именно происходит. И я знаю, что Лар устал гораздо больше меня. Пророчество изменяет не одну локальную цепочку событий: оно воздействует на все мироздание, а потому — требует большой затраты сил, привлекает внимание Сил и сил, интересы которых затрагивает. Тогда как Видящая может оперировать локально, изменяя не мир, но только себя, свои решения и действия.
Да и напиток, которые потягивают Пророк и Алхимик — отнюдь не вино. Не так давно Грав научился-таки создавать эликсир, способные вытащить из глубоких уровней магического истощения, без которого не стоило даже и пытаться погружаться в глубины Лабиринта Десяти Тысяч зеркал, чтобы увидеть и изменить то, что в них отражается. Правда, надо сказать, что смертного, не подвергнувшего себя определенным преобразованиям, этот напиток способен если не убить, то свести с ума единственным глотком. И даже сильный маг, не сведущий в некоторых пограничных областях колдовства, неспособный общаться с сущностями Той Стороны — рискует приобрести стойкую зависимость с первого бокала. Но, совмещая изменчивость Хаоса и целительные свойства Света, Лар вполне может нивелировать риск, уменьшая его до приемлемых значений.
Щелкнув пальцами, я вызвала из небытия удобную подушечку, и опустилась на пол у ног Лара, опираясь на его колени, прислушиваясь к глубоко философской дискуссии о сущности инобытия.
— Значит, думаешь, — фыркнул алхимик, — что при достижении определенного уровня силы различия между демоном и человеком — сводятся к происхождению?
— Тут мы попадаем в ловушку слов. "Демонами" мы называем и баатезу, демонов Инферно, связанных верностью Архидемону, и неспособных даже мыслить вне пределов, предустановленных их Повелителем, и танар'ри — демонов Хаоса. А вот ангелов, планарных сущностей Света и элементалей — сущностей Стихий, мы почему-то отделяем. А ведь разницы между ними, пожалуй, меньше, чем сходства.
— А человек? — поинтересовался Грав.
— Что есть человек, как не мясная кукла, одержимая планарной сущностью — душой? — Лар флегматично отхлебнул из бокала, на глазах обретая нормальный облик: из белков глаз исчезали многоцветные переливы, а с кожи — серебристые асимметричные узоры, последствия проведенного ритуала.
— Для эльфийских фэар9 планарной основой являются Чертоги Матери, — встряла я в их разговор. — А для человеческих?
— Для человеческих... — задумался Лар. — Серый предел. И фэа смертного может выбирать: блуждать ли тенью во мраке Аида, хлебнув из Леты, отправиться в рай того бога, которому посвятил себя при жизни... или же — принять Возвышение, выбирая свой путь в Эфире. Впрочем, подавляющее большинство смертных этот выбор делает еще при жизни, даже не замечая этого.
— Я... — я запнулась, не зная, стоит ли говорить об этом с Ларом, напоминая ему... Но все-таки я решилась: — я говорила с нашим "необходимым злом"... Ее воззрения отличаются от твоих, Лар. И, полагаю, она обиделась, если бы ты назвал ее "баатезу". Но, в целом... я выменяла у нее на росток туманной травы, которую вырастили младшие фейри... В общем... Вот.
Я протянула Лару кристалл какой-то неправильной, искаженной формы. Но важным в нем была не форма, не материал, из которого он состоял... Важным в нем было то, что он содержал в себе. Душа человека, запроданная Инферно.
— Так... любопытно... — Лар поднял руку, но потом со вздохом опустил ее на подлокотник кресла. — Жаль, но придется отложить. Маны не хватает даже на построение иллюзорного конструкта для того, чтобы рассчитать эксперимент, который позволил бы нам выяснить природу этой... этой штуки.
— Мы можем и не торопиться, — вздохнул алхимик. — У нас тут, как бы... война.
Орстон, инквизитор, человек
Поход продолжался. Если начальные уровни были похожи на творение рук человеческих, или вовсе — природные объекты, то теперь мы шли через что-то, что однозначно не получалось ассоциировать с хоть чем-нибудь, что можно было бы встретить на поверхности земли, или даже в обычных уровнях Подземья. И тут уже кроме нежити встречались и другие препятствия, среди которых ловушки, вполне подобающие доменам дроу — занимали не самые верхние строчки. Более неприятными встречались участки, в которых привычные законы нашей реальности подменялись чем-то иным. Искаженная метрика, перепутанные причинно-следственные связи, странное течение времени — все это создавало, мягко говоря, сложности в нашем продвижении. Но при этом, надо сказать, что наши спутники развивались быстрее, чем даже тогда, когда мы шли через Дикое поле и отражали атаки демонических орд.
Впрочем, были демоны и тут. В одном из ответвлявшихся от главного пути тупиков мы нашли небольшой культ демонопоклонников, приносивших в жертву Инфрено девственницу. Когда мы подошли, девушка умерла в мучениях, свет ее души — погас, а из разрыва реальности на каменный пол шагнул демон, судя по вполне человекоподобному обличью — кто-то из Старших. Демон воздел жезл из текущей алой крови. Но в этот момент реальность мигнула, и перед нами снова оказался алтарь, на котором билась в муках девственница, медленно расстающаяся с жизнью...
— Неплохо, — кивнул я подошедшему Мэртону. — И демон, и культисты — пойманы в ловушку закольцованного времени, и не могут ни вырваться в мир, ни вернуться к источнику Скверны и возродиться в Инферно.
— А... можно ли как-нибудь прекратить... это? — спросил подошедший ученик.
— Можно, — кивнул я, выделяя в своем сознании уязвимые точки поймавшего демона ритуала. — Но стоит ли? Ведь разрушив ритуал, мы позволим демону освободится, и он снова понесет боль и страдания многим смертным. Сейчас же он пойман — а, следовательно, безопасен. Стоит ли прекращение мучений одной смертной — страшной гибели десятков, а то и тысяч?
Тихий хруст надрезаемой кожи сменился диким воплем. Но вскоре крик стих, и не потому, что Призыв перешел в завершающую стадию. Просто сорванные голосовые связки уже не позволяли жертве издавать звуков более громких, чем сипение. Так что мы смогли продолжить разговор.
— Если я правильно помню краткий курс демонологии, что Вы мне читали по пути, Учитель, — нашел что сказать Тин, вор, шпион и маг, ученик инквизитора и культист Хаоса, — эмиссар, что явился... этим, — лицо Тина исказилось в отвращении, — всего лишь один из графов Той Стороны. В подчинении Архидемона таких — как песчинок на морском берегу. Стоит ли умаление адских легионов на столь ничтожную величину — того, что мы допускаем такие мучения?
Не замечая нас, скрытых от них вихрем времени, демонопоклонники деловито орудовали острыми ножами, снимая нежную кожу. Свет души жертвы начал медленно угасать, когда разум ее, подточенный болью и отчаянием, начал рушиться в бездну безумия и распада. Я старательно прислушивался, вычленяя в произносимых демонопоклонниками нечестивых звуках имя и сигилл призываемого демона.
— Хорошо, — кивнул я, собрав всю нужную мне информацию. — Только, раз уж ты ратуешь за такое решение — тебе и исполнять его. Порядок ритуала, свернувшего и закольцевавшего время — защищает и палачей, и их жертву. Подбери заклинание или ритуал, который прикончит палачей — и муки жертвы прекратятся, даровав ей покой Серых Пределов.
— Я сделаю это, — кивнул ученик.
Я же начал готовить страхующий ритуал. Семь звезд, составляющих Шлейф святой Рависсары, гонительницы демонов, вспыхнули в моем сознании, набираясь Силой. Святая переполнила пространство в ширину и в вышину. Сияние ее развеяло мрак...
— Путь избрал вас, и вы были им избраны, — сквозь музыку Сфер голос ученика казался уродливым хрипом, непрерывно меняющимся от плача младенца до последнего хрипа старика.
Индэрал, служитель Священной Имперской инквизиции
После появления орков многое изменилось. Прежде всего, лагеря, способные выдержать и отразить налет легкоконных стрелков — оказались бесполезны против орочьего Ва-а-агх!!! Так что их пришлось свернуть и отозвать. Так же пришлось прекратить и относительно свободное перемещение между тремя основными лагерями: осадным, у Курганья и в руинах Места Силы соседнего домена. Если раньше относительно небольшой отряд вполне мог проскочить, отделавшись несколькими ранеными, а то и вовсе без потерь, то сейчас безопасно пройти от одного лагеря до другого мог только сильный отряд, защищаемый не менее чем паладином. Так что с предполагаемым пополнением сил магами — возникли проблемы.
С другой стороны, собрав силы в кулак, мы смогли организовать прорыв к лагерю у Курганья достаточно большими силами. Правда, надо сказать, орков наши силы впечатлили отнюдь не настолько, чтобы проклятые твари отказались от идеи "настукать юдишек".
Паладин Феррот пал, отражая атаку трех топотунов. Он сумел сразить чудовищ и их погонщиков, но скончался от ран, прежде, чем аколиты, защищаемые латниками, сумели пробиться к нему через толпу хрюкеров.
Род Фелтамор всегда славился своими воинскими и полководческими талантами. Увы, но славное имя этого рода навсегда замарано темным пятном предательства. Бакит Фелтамор, прозванный позже Предателем, достигший звания Верховного Меча при священной особе Императора Света (поговаривали, что стремительной карьере немало способствовало то, что Бакит был незаконнорожденным сыном тогдашнего правителя Империи... но разговоры об этом вызывали нездоровый интерес Хранителей Империи и Храма Видникор). И тем горше оказалось то, что именно Бакит оказался одним из Двенадцати Павших... и первым из них погиб, возглавляя атаку на кортеж Императора. С тех самых пор род Фелтамор стремиться избыть пятно позора, и все паладины из этого рода славятся прямо-таки самоубийственной храбростью и жертвенностью. Вот и Феррот разменял свою жизнь на всех орочьих чудовищ и обеспечил прорыв...
Так что к Курганью мы вышли потрепанные и далеко не в том числе, в каком выходили... Но и орочью Орду мы как следует потрепали. Правда, зеленокожие, как и положено низшей расе, не стали драться "до последнего орка", но разбежались, не забыв перебить увлекшихся погоней и оторвавшихся от основных сил легких всадников. Но, в любом случае, это теперь — жалкие остатки прежней Орды... Однако, считать наши коммуникации безопасными — было бы чересчур оптимистично. Орки плодятся со страшной силой, так что вариант, что волшебник д'Ин Амит направил всех, от кого может в случае чего откреститься — было бы... Как говорил инквизитор Орстон "подобная наивность умиляет".
Но, до Курганья мы все-таки добрались. Лагерь у внешнего кольца менгиров был оборудован лишь самую малость менее основательно, чем у замка чернокнижника. И несколько атак орков, кочевников и даже призрачной нежити наглядно показали, что укрепления в этих безбожных землях — не роскошь, но насущная необходимость.
Отдых пришлось сократить. Увы, но доклады из метрополии — были, мягко говоря, неутешительны. Остроухие предатели снова сговорились с проклятыми демонами, наглядно показав, что "мятеж Павшего Дома" — был всего лишь предлогом, чтобы бросить славных воинов Империи под ударом самозванных "Хранителей Древних", служителей Темных богов. Некий еретический культ, воспользовавшись уходом из Ирингетиля серьезных военных сил, провел ритуал, открывший Врата в Ад. В городе сейчас идут отчаянные уличные бои. Снабжение войск, атакующих предательские владения — прервано. И нас могут в любой момент отозвать. Благо, обратно нам не придется прорываться через Дикое поле — подопечные отца Вульфрика, сумевшего-таки оправдаться от обвинений в ереси и демонопочитании, показали путь, которым мы не воспользовались в основном из опасения, что за ним теперь следят слуги колдуна.
