Свет Беспощадный

Темные боги свое слово сдержали

Что дали тебе, когда совращали!

Ты гордо бессмертьем желал обладать?

Душа твоя в вечности будет страдать!9

Я процитировал стих из Хроники темных богов, запрещенной к прочтению мирянами, но входящей в обязательный список для прочтения послушниками Света.

— Да, — хмыкнул инквизитор. — В этом есть определенная ирония... Но темные боги, Древние, покровительствующие Хранителям, как правило держат данное слово и исполняют заключенные договоры. Рано или поздно, так, или иначе...

— Так, как сочтут нужным. Это — Хаос, детка!

— Именно, — усмехнулся Мератон. — Вижу, ты хорошо изучил материал, повествующий об Отпавших и Мятежных, о Древнем враге?

— Надо же знать: против чего мы сражаемся? — пожал плечами я.

— Надо, — кивнул инквизитор. — И мне радостно видеть в юном ученике усердие к постижению путей не только Света, но и тьмы, и даже хаоса. Это будет полезно, когда ты отправишься в самостоятельные странствия.

Я кивнул, а потом все-таки решился спросить... не столько потому, что мне это было действительно интересно, но просто, чтобы отвлечься от шепота мертвецов:

— Мне инквизитор Орстон рассказывал о трагедии отступления от Темного Храма...

— Хм... — Мератон посмотрел на меня скорее одобрительно.

— Но я, как ни считал... даже — на пальцах, у меня все равно не сходится.

— ? — друг учителя вопросительно посмотрел на меня.

— Даже если принять, что вы с учителем Орстоном — старше, чем выглядите... Но я-то — нисколько не старше моих тридцати лет. И я помню войска Света, отступавшие через домен, еще не был владением лорда-мага Арениуса, и, тем более — не назывался Азир.

— Да, — кивнул мне Мератон. — Мы с Орстоном тоже обратил на это внимание, когда опрашивали пришедших с отцом Вульфриком, — как-то странно он это сказал. Как будто отделяет меня от прочих... пришедших с отцом Вульфриком. — У меня нет доказанного и полного объяснения этого парадокса. Есть лишь гипотеза. Возможно, что ритуал, проведенный лордом-магом — затронул не только Планы, но и пространство. И даже — время.

— Все равно — не сходится, — покачал я головой.

— Это — магия, Тин, — похлопал меня по плечу инквизитор. — Это — магия!

Иримэ, Отвергшая Свет, эльфийка

Мы с Ларом сидели над столом, изображающим оперативную обстановку в обозримых доменах на текущий момент. Ведь чем больше знаешь о настоящем — тем больше будет понятно в смутных и неясных видениях будущего.

Лар свел руки, и артефакт изменился. Теперь домен Азир стал чуть ли не точкой. А большая часть макета скрылась за Туманом войны. Даже рельеф местности был виден лишь в немногих местах: на пути, которым бежали последователи Вульфрика, на караванном пути до Олваирина, и на направлении, по которому к нам двигались гости из Священной конгрегации Доктрины веры (официальные лица в сопровождении Резервной армии), неся нам дары Огня и Меча. Еще немного просматривалась ситуация в тарханатах на юге, куда отправились проповедники Святого Эндера. Но там все было смутно и неясно.

Но в данный момент мы наблюдали за перемещением Глангараф и Митгараф на север. Они, сопровождаемые отрядом Анрэна, уже подошли вплотную к Олваирину. А дальше... Дальше наблюдался полный туман, лишь очень приблизительно поднятый значками владений отдельных Домов с отметками об их принадлежности к тем или иным Великим Домам. И то эта часть карты была в большей мере творением мамы, чем результатом моих скромных усилий. И, глядя на нее, я в полной мере ощущала стыд за то, как старательно отбивалась от попыток мамы разъяснить мне запутанные извивы Даэс Дей'Мар, игры Домов. Еще дальше на северо-запад полыхала огненная полоса театра военных действий Союзнической войны. Она накрывала изрядную часть пограничных доменов Журавлиной марки. Вообще дела этой марки были... не очень. С одной стороны ее обжигал огонь Союзнической войны, а с другой — владения Парящего журавля постепенно накрывали значки Единения.

— И как только Мать это допускает? — вздохнула я, отмечая очередной значок, замерцавший возле одного из доменов. Мерцание означало недостоверность полученной информации... Но, боюсь, что скоро найдется и подтверждение. К тому же, боюсь, что ставшее известным нам — это далеко не все продвижение Единения. И, думаю, в ближайшем будущем как бы не весь Великий Дом Золотого журавля объявит об отпадении от преступного режима Высокого князя, не желающего задуматься об Общем благе.

— Может быть не только допускает, но и поддерживает, — отозвался Лар, нанося на макет данные о ходе войны Триумвирата орков с чернокнижниками востока. Война пока что шла не слишком удачно, и это позволяло надеяться, что к идее Вернуть Вольной степи домены Гхыра Триумвират вернется еще не скоро.

— Как это? — не поняла я.

— Мятеж Золотого журавля расколет коалицию Великих Домов против Серебряной звезды, — пожал плечами Лар. — А возрожденный Дом Сумерек с одной стороны вынужден будет поддержать Высокого князя, а с другой — заменит те домены, которые придется-таки уступить Единению.

Мне ничего не оставалось, кроме как кивнуть, перенеся внимание на север. На остров Эленна, ныне захваченный Белой совой. Впрочем, сведения, донесенные Пурпурной дланью, говорят, что скоро остров полыхнет антиэльфийским восстанием, поскольку островная элита, лишенная пристального и недоброжелательного внимания Императора Генриха — распоясалась окончательно, а новые эльфийские властители не спешили ее окорачивать. Полагаю, что делалось это специально, чтобы в ходе подавления мятежа максимально ослабить земли, которые все равно специально забирали, чтобы было о чем торговаться с Императором Света при заключении мира по окончании Союзнической войны.

Аиша, конфискованная рабыня

Я отвлеклась от вышивки. Как дочь благородного Дома, я, разумеется, умела вышивать. Так что, когда нас конфисковали у работорговца, посмевшего пренебречь выплатой установленной пошлины, меня не отправили на поля, но посадили вышивать по указанной разметке. Насколько я поняла, потом созданные мной и моими соседками заготовки отдавали артефактору, который заклинал их, получая неплохие, хотя и недолговечные артефакты для армии хозяина домена.

Самого правителя в городе не было. Видимо этим и объясняется тот факт, что конфискату не устроили осмотр с требованием для, по меньшей мере, части приведенных девушек отправиться в его гарем. А гарем этот наличествовал. Одних только светлую и темную эльфиек вспомнить!

Как ни странно, но нас не заперли в этих комнатах. Никто не запрещал нам выходить из башни Вышивальщиц, гулять по городу... Другое дело, что мысли совершить побег как-то не возникало. Нас хорошо кормили (хотя и без особых изысков), давали место для ночлега, предоставляли одежду и даже меняли ее по мере износа (некоторые особенно ловкие и удачливые уже ухитрились порвать предоставленные платья — и их заменили, не задавая вопросов. И даже на порку никого не отправили. Хотя в родном доме даже с дочерью главы такое вполне могло случиться, не говоря уже о служанке или рабыне. Нам даже платили какие-то деньги, которые пока что уходили полностью в фонд Освобождения, но представляющая правителя громогласная девица заявила, что та, которая накопит достаточно для выкупа — будет освобождена немедленно. Разумеется, сумму нам не назвали. И, подозреваю, выставленный порог был бы достаточен для найма луа, а не то, чтобы простой девушки. Да и смысла торопиться с выкупом на свободу я не вижу. Куда я пойду в одном платье? Добраться до родных — нереально. Да и где они, те родные? Распиханы по гаремам разных мелких дворян, если не отправлены на работы в поле. А часть, как я опасаюсь, и вовсе отправились на жертвенник темных жриц дроу, или демонопоклонников, в лаборатории чернокнижников и некромантов... Так что помощи и покровительства мне ждать неоткуда.

Я вынырнула из своих мыслей. Благо, механическая работа была хорошо знакома, и я могу выполнять ее, даже не сосредотачиваясь на движении иглы.

За окном высилась Медная башня, которую также именовали Лампой Джиннов. Насколько я поняла, именно джинны там и жили. И окрестности башни были как раз тем местам, куда конфискованным рабыням заходить не рекомендовалось, во избежание инцидентов. Но вот любоваться башней из окна нам никто не мешал.

Насколько я поняла, башня не была медной. Ее построили из кирпича, и лишь для красоты обшили медными листами. Но даже так, с учетом венчающей башню лампы (действительно медной, на носике которой все время горел огонь) — металла на башню ушло просто уйма!

Рядом с башней располагается мастерская гремлинов. На огромном стапеле собирают очередного железного дракона. Рядом возвышаются несколько фигур осадных големов. Участки мастерской, штампующие более мелких конструктов — скрыты под огромной крышей, под которой легко могли разместиться все табуны моего отца... Да как бы и не осуществлять выездку.

Остальные районы города Семи Башен из моего окна не просматриваются. Но, как я уже говорила, нас не держат скованными в серале. Так что я несколько раз выходила прогуляться. Красивый город. Он понравился мне гораздо больше родного. Хотя бы уже потому, что за все время прогулки ко мне только один раз попытались подойти познакомиться, то были немедленно отогнаны могучим железным големом с гербом хозяина домена: сжатой в кулак серебряной перчаткой на черном фоне, от которой в разные стороны разлетались какие-то странные, зубчатые волны.

Конечно, в любом городе не могло не быть трущоб: прибежища разного рода неудачников. Но когда я свернула на улицу, ведущую туда — ко мне подошла патрульный маг в цветах д'Ин Амита, и предупредила, что не рекомендует туда соваться. Нет, конечно, если очень хотите — я не могу Вас останавливать. Но должна сообщить, что патруль не может гарантировать там Вашу безопасность. Разумеется, поскольку я — не безголовый герой, то после этого предупреждения я немедленно повернула назад.

Продолжая прогулку, я любовалась изящными домами, мозаичными тротуарами, крепкой стеной, ограждающей город от внешнего врага. После всего случившегося я несколько раз обращала внимание на големов и магов в черной форме с гербом. Они спокойно занимались привычной работой: патрулировали город, демонстрируя присутствие закона и порядка.

Вынырнув из воспоминаний, я вернулась к работе. До завершения рабочего дня сделать предстояло еще много.

Пьен, ученик колдуна, наместник Беленджера

Прогулка наместника Верховного жреца Изменяющего пути по вверенному его попечению городу — это небольшое событие. Демонстрирую, так сказать, единение с народом и готовность прислушиваться к его (народа) нуждам и чаяниям. А то, что неподалеку в толпе скользят десяток Теней, неторопливо прогуливаются по своим, несомненно важным делам пяток Всадников Хаоса и один Рыцарь той же непостоянной Силы, в небесах кружит Одержимый Хаосом, а на меня самого наложено несколько заклятий школы Разума, вызывающие страх и сомнения, так, что подойти и заговорить решится разве что тот, кому действительно в край нужно — это же, по сути своей, мелочи, не так ли?

Сегодня мой путь пролегал мимо одной из тонких изящных башенок, с которой младший служитель Тенгри-хана созывал верующих собраться и послушать повесть о подвигах Почтенных предков и самого Владыки. Надо сказать, что мятеж знати продемонстрировал: эти хрупкие и изящные башенки имеют самое что ни на есть серьезное оборонительное значение. Одну из них, захваченную изнутри мобедом — родственником одного из мятежных домов, удалось взять только тогда, когда весь остальной город был уже зачищен и успокоен. И то мы щедро умылись бы кровью, не прибудь к тому времени в город сам Учитель с возлюбленной и приемной дочерью. Боюсь, что Туманная башня теперь на века станет достопримечательностью города. А уж что стало с мобедом, как нам рассказали — большим любителем маленьких девочек, которых в его башню свозили со всего города, а вот чтобы хоть одна вышла обратно — никто и не слышал... В общем, о его судьбе лучше не задумываться, чтобы не продемонстрировать окружающим свой богатый внутренний мир.

Я вот, по глупости, заглянул в туманную башню. И теперь не знаю, как мне развидеть это. Нагая скрюченная фигура, чьи ноги притянуты практически к затылку, глаза — выжжены, а язык — вырван, ползущая по грязному и нифига не ровному полу, оставляя на нем кровавые следы... Он не может остановиться и прекратить ранить себя, потому что десяток призрачных девочек подгоняют его шипастыми бичами, на которых время от времени вспыхивает огонь.

— Девочек-то за что? — спросил я у Лёссы, выйдя из башни.

Лёсса вздохнула.

— Я не держу их, — пожала она плечами. — В Тумане их держит жажда мести. Те из них, кто смогли если не простить, то хотя бы примириться с собой — уже ушли к своим богам. Поверь, если бы я задержала всех — этого урода гоняли бы не десяток, а как минимум с полтысячи жертв. А эти... Туман даровал им надежду. Если бы не он — они уже стали бы эриниями у трона кого-то из властителей Инферно.

— То есть, если ты отпустишь их из Тумана — они попадут в ад? — уточнил я.

— Нет, — покачала головой Лёсса. — Они не попадут в ад. Ад попадет в них. Двери для него они сами открыли в своих душах. Когда они утолят жажду мести — Путь кончится, и Туман отпустит их.

— А если не смогут? — уточнил я.

— Тогда Темная башня ждет их, — грустно усмехнулась Лёсса. — Городу всегда нужны жители. Я сама в свое время прошла именно этот Путь.

Я посмотрел в лицо Лёссы, отмечая пронзительно-бледную кожу, темные тени под глазами, которые ни разу не косметические ухищрения... И пожелал жертвам этого урода все-таки превозмочь себя и обрести покой. Какое бы могущество она не обрела — оно не стоит потерянного на этом Пути. Темная Лёсса, для которой мои размышления ни в коем случае не являлись тайной — только молча кивнула.

— А если... — решил задать я еще один вопрос, — ...девочки все-таки простят и отправятся в свое посмертие... Что будет с этим... — я проглотил несколько определений, вполне подходящих для того, кто нынче полз через Туман, но не подобающих для произнесения в присутствии леди. — Неужели и он покинет Туман, отправившись к трону Тенгри-хана?

— Нет, — Усмешка Темной Лёссы была откровенно злобной. — Даже если жертвы простят своего палача, я — не прощу. Они выбирают только свою судьбу. Не его.

Я встряхнул головой, выбивая из нее тяжелое воспоминание. И вернулся к собственно прогулке. Сегодня я решил зайти к подножию одной из башен, послушать мобеда.

Толпа собралась немалая. Служитель Тенгри-хана, в парадных, шитых золотом, белых одеждах спустился по ступеням храмовой башни, и опустился в кресло, старавшееся превратиться в трон, но застывшее на полпути. Сияющий лик, казалось, воплощал благородство и великодушие. Ага. Стопка компромата на него в моем ведомстве была побольше, чем на некоторых из казненных мятежников. И не отправился на плаху он только по одной причине. Как сказал Учитель: Милосердной власти всегда необходим действующий резерв козлов отпущения. Так что для доброго царя злы боярове — не роскошь, но насущная необходимость. Чтобы, когда понадобится кого-то кинуть на копья взбешенной толпе — повод не надо было долго искать и мучительно выдумывать. Да и использовать для такого ценных и нужных специалистов — слишком расточительно.