Время вспять

Филин, тем временем, достал из мешка начищенный до блеска медный подсвечник. Пораженные дикари алчно уставились на блестящий предмет.

Пока гоблины предавались созерцанию подсвечника, на тропе стало наблюдаться шевеление, толпа мутантов раздвинулась, уступая дорогу вождю племени.

То, что это был вождь, догадаться не составило труда. Презрительный гордый взгляд белесых глаз, проколотый острой костяной иглой крупный нос, ожерелье из волчьих клыков на мощной шее, копье с костяным наконечником — вот неполный перечень предметов, свидетельствующий о занимаемом положении представшего перед Филином гоблина. Свои телохранители, опять же, имелись — два громилы, маячившие за широкой спиной. Да и балахон у него был поприличнее, чем у других

Человек встал и протянул вождю подсвечник, положив левую руку на сердце. Хорошо бы сердце у этих мутантов было тоже слева, хотя, все равно бы не поняли.

Гоблин подсвечник принял, долго вертел, рассматривал. Наконец, благосклонно кивнул пришельцу, при этом на его уродливом лице читалось явная борьба чувств: вожак не знал, что делать с человеком дальше — убить или подождать. Филин хорошо отдавал себе отчет, что в глазах дикарей, он также является безобразным, волосатым мутантом-пигмеем.

Ну что ж, постараемся немного преобразиться.

Древлянин медленно попятился к воде. Присел, обмазал волосы илом, ловя непонимающие взгляды аборигенов. Достал из-за голенища меховых унт остро заточенный нож и стал сбривать свою густую гриву русых волос. Вождь одобрительно закивал, видимо из всех присутствующих дикарей он был самый умный. Еще какое-то время ушло на то, чтобы удалить растительность с лица. Вот и готово — череп Филина превратился в гладкий шар.

Верховный гоблин кивнул на нож, который незамедлительно перекочевал ему в руки.

Снова начались разглядывания, обнюхивания, дегустация.

Хватит ли мозгов у дикарей, чтобы понять, что недавно их соплеменники были убиты подобным оружием? Вряд ли: древлянин унес с поля боя все кроме стрел.

Наконец вождь понял назначение ножа, передал его телохранителям, которые уже держали подсвечник. Затем стукнул себя в широкую грудь кулаком, проурчал:

— Ху-У-Урр!

Человек также представился:

— Филин!

— Ии,— повторил мутант, делая жест призывающий последовать за ним, по убегающей в гору тропе.

Идти пришлось недолго, дорога привела к невысокому холму с длинной узкой щелью под плоским козырьком вершины. В одном месте щель была значительно расширена, и являлась входом в огромный каменный зал. Несколько камней — ступенек вели вниз. Зал освещался добрым десятком небольших костров, топливом для которых служил каменный уголь, от чего внутри было достаточно тепло. Филин узрел шурф старой шахты уходящей под уклоном вниз. Скорей всего уголь для костров таскали оттуда.

Рядом с входом в шахту просматривалась куча ржавого металлолома. Железо Предшественников неплохо сохранилось, видимо, лежало слишком глубоко, в месте не доступном воде и воздуху.

По залу сновали гоблины разных полов и возрастов. Твари с опаской и любопытством озирали маленького уродливого мутанта, стоявшего в окружении воинов. Приглядевшись, Филин заметил, что огромная пещера изобилует множеством ответвлений, словно гигантский осьминог, хаотично раскинувший десятки щупальцев. Лабиринт был рукотворным, ибо размеры ходов говорили сами за себя. Ответвления служили коридорами, к которым прилегали жилые помещения разных размеров. Каждое помещение имело отверстие, ведущее на поверхность, обеспечивая вентиляцию и скудный свет. Складывалось впечатление, что строившие сей лабиринт существа отличались от сегодняшних его обитателей умом и сообразительностью в лучшую сторону.

Кроме основного, были еще два смежных зала. Один — для воинов, другой являлся резиденцией вождя, куда и проследовал Филин, сопровождая верховного гоблина.

Посреди просторного помещения стоял каменный трон, украшенный черепами хищников и освещенный лучом света бьющим сверху. На противоположной стене висела шкура огромного белого медведя-мутанта. В углах покоилось незамысловатое оружие дикаря. Место для сна обозначалось грудой тряпья. На полу огрызки, объедки и грязь.

Пока Филин осматривался, Ху-У-Урр отобрал у телохранителя деревянную статуэтку и подсвечник, стал растерянно озираться по сторонам, явно не зная, что со своими трофеями делать. Человек пришел на помощь, указав на небольшой каменный выступ у входа, куда гоблин, чуть поразмыслив, поставил подарки. Он даже отошел чуть в сторону, дабы полюбоваться новым украшением своего жилища.

Насладив свой взор, дикарь водрузил большое тело на каменный трон, по обе стороны которого тут же встали телохранители. Наличие двух тупоголовых громил за спиной вождя говорило о том, что жизнь Ху-У-Урра не является уж столь безопасной. Видимо, имела место быть внутри клановая борьба за власть.

Царственный жест призвал человека приблизиться. Затем последовала урчащая речь, сопровождаемая яростной жестикуляцией. Ху-У-Урр бил себя в грудь, тыкал крючковатым пальцем в Филина, указывал на деревянную статуэтку. Не трудно было догадаться, чего хочет дикарь. Древлянин указал на свой нож, до сих пор находившийся в руках одного из телохранителей, и когда, после недолгих колебаний, получил его назад, то стукнул себя в грудь подражая вождю и отправился к выходу.

Человека никто не решился преследовать. Филин беспрепятственно спустился к реке и отыскал место, где загодя спрятал оружие.

Достав из хрона топор, он углубился в лес, дабы найти подходящее дерево для нового идола. На сей раз это будет большое изваяние восседающего на троне Ху-У-Урра .

Глава 5

Древлянин стоял на высокой заснеженной скале вместе со своим новым другом Ху, за спиной которого как всегда находились два гоблина. Внизу под ногами блестела узкая полоска фьорда с жалким суденышком посредине.

Перед человеком стояла нелегкая задача. Он должен был выпросить у богоподобного и великого вождя племени Урруххов разрешение на зимовку.

Ху действительно уже считал себя полубогом, ибо его, выполненная во весь рост, статуя была водружена посредине зала в стойбище дикарей. Ей поклонялись, делали жертвоприношения. Основными жертвенниками, естественно, стали соперники и претенденты на трон — их головы первыми пали к ногам божественного изваяния. Теперь Ху был доволен и, наверное, подумывал, а не отрубить ли человеку руки, чтоб не смел он впредь изображать никого более, или совсем убить мерзкого маленького мутанта. Но разум, состоящий, в отличие от других, из двух извилин, подсказывал, что Ии еще сможет пригодиться. Вождь даже решил отблагодарить человека — подарил ему самую большую самку племени, но тот почему-то отказался и потащил своего благодетеля на скалу, где уже битый час пытался объяснить гоблину свою просьбу. В ход шло все: Филин жестикулировал, рисовал на снегу, произносил запомнившиеся слова из языка мутантов, намекал, что его благодарность будет безгранична — Ху обязательно получит подношение за оказанную услугу. Наконец, до наимудрейшего дошло, чего от него хотят, и он снизошел до разрешения, но с условием — как только закончиться полярная ночь, пришлые должны уйти. Удовлетворенный Филин дал понять, что скоро вернется с подарком, после чего исчез.

Он бежал к своим собратьям, боясь не успеть — три дня данные ему истекали. Непредсказуемый Громобой мог запросто сняться с якоря и уйти.

Приближаясь к бухточке, напротив которой стояла ладья, древлянин заметил группу поморов на берегу. Моряки спокойно тесали новые весла из молодых лиственниц, обнаруженных неподалеку.

При появлении лысого Филина, все прыснули от смеха. Лишь Громобой зло сказал:

— Да ты древлянин теперь гоблин, а не филин. Отныне сим прозвищем называться будешь.

— Не тебе это решать, Заяц, — огрызнулся Воин.

— Зарублю приблуду, — Верзила схватил топор и ринулся на обидчика, раскидывая поморов вставших на пути, дабы предотвратить драку.

— Я без оружия. Убив меня, ты запятнаешь свое честное имя и будешь носить прозвище Подлец. — Филин спокойно стоял, разведя руки в стороны и смотрел в метающие гром и молнии глаза помора. Громобой негодовал: ноздри широкого носа раздувались, желваки играли на заросшем лице.

— Я хотел бы, что бы дружина выслушала меня. Потом будем драться, коли пожелаешь.

— Еще как пожелаю.— Вожак вдруг почувствовал волну теплоты исходящую от древлянина. Где-то глубоко шевельнулось незнакомое чувство жалости, которое он испытывал разве что в детстве. — Брось свои штучки, слюнтяй — меня не разжалобить.

— Я лишь хочу успокоить твой вспыльчивый разум.

Тут вмешался Ветрогон:

— Хватит браниться! Пусть Филин скажет, что хотел. Потом будете решать ваши дела.

Уже стемнело, когда разожгли костер и одиннадцать воинов собрались в круг, обратив взоры на древлянина. Саам оставался на судне. Он уже пришел в себя, но был очень слаб и сильно страдал от невыносимой боли.

— Мы можем вернуться на зимовку, — заговорил Филин. — Кроме того, у гоблинов имеется много железа. Следует попробовать перековать его, оружие и доспехи нам понадобятся. Уголь у мутантов тоже есть. И еще, нужно срубить новую ладью.

— На кой это ляд? — язвительно спросил Громобой

Филин сразу не ответил, начал издалека:

— С запада земли варягов не защищены, весь флот обычно на востоке и на юге. Мы можем ударить оттуда, где нас ждут меньше всего. Ты, Ветрогон, знаешь острова лучше всех, что можешь сказать.

— Верно, мыслишь — с запада викингам ждать некого, — старый моряк говорил, обдумывая каждое слово. — Наш остров где-то в трехстах милях к северу от Нордкапа. Если пойдем на юго-юго-запад достигнем Лафотенских островов — это глубокий тыл норгов. От них хоть на Тромсё, хоть на Лервик, а можно и в сам Осло-фьорд зарулить. Только маловато нас, боюсь, не осилим, да еще Громобой Филина убьет.

Ветрогон лукаво посмотрел на вожака и продолжил.

— Саам, опять же, ранен... Если какую маленькую деревеньку запалить то справимся, конечно, а на большую городьбу не менее сотни бойцов надобно.

— Один мутант, если его понатаскать, троих, а то и пятерых варягов будет стоить, — слова Филина прозвучали, как гром среди ясного неба. Несколько мгновений длилась тишина, потом началось. Вскочили с мест, закричали, замахали руками. Оскорбления, обвинения, наконец, угрозы — ничего нового, никто не хочет слушать про гоблинов. Молчали лишь трое — Лихарь да два карела. Через какое-то время поток брани иссяк.

Громобой подошел вплотную к древлянину, прорычал:

— Бери оружие Гоблин — нет мочи боле терпеть такую погань.

— А замириться не хочешь? — спросил Филин, доставая нож. — Твоя смерть ослабит дружину.

— Я раздавлю тебя, как червя! — Громобой уже встал в стойку, держа полусогнутыми руками свою секиру. Кивнул на зажатый в руке нож противника. — Теперь ты вооружен. Не так ли?

— Не дури, парень. Возьми хотя бы палицу мою, — заволновался Ветрогон.

Филин лишь печально усмехнулся и отскочил в сторону, принимая боевую стойку.

Ноги чуть согнуты. Тело слегка наклонено вперед. Отведенная в сторону рука крепко сжимает нож, повернутый лезвием назад.

Здоровяк хмыкнул и ринулся в бой.

Далее произошло невероятное. То, с какой легкость и быстротой Филин убил вожака, поразило всех присутствующих. В это просто невозможно было поверить: Громобой — легендарный и непобедимый воин поморов корчился в предсмертных судорогах у ног древлянина.

Победитель поднял голову, обвел спокойным взглядом дружину.

Безмолвие. Все смотрят на Филина. Удивление, восхищение, негодование читается во взорах моряков. Змеелов глядит как-то по — заговорчески.

Этот боярский сын не так прост, как казалось. Раскусил он уловки пришлого: понял, что проиграл его старый соратник бой, еще не начав. Правильно говорил старик Ветрогон — зарвался вожак, уверовал в непобедимость свою, вот и поплатился. А древлянин хитер: достал ножичек — дескать, бери меня — я голый. У Громобоя излюбленный финт — восьмерка и удар от пояса. Это тоже усвоил приблуда и готов был к отражению. Но ловок, же проныра, как вертко обошел восьмерку, как точно ударил в бычью шею, засадил аж по самую рукоять... Да великий Воин этот Филин... И мудрый к тому же, далеко мог бы пойти... Только не нужна, видать, ему ни слава, ни власть... Кстати о власти. Сейчас начнут делить.

Ветрогон будто прочитал мысли Змеелова:

— Браты! — обратился старик к своим соратникам.— Древлянин убил Громобоя в честном бою. Могучее войско Борея — Громовержца получило еще одного славного воина. Но наша дружина осталась без вожака.

— А нужен ли нам вожак? — спросил Колоброд. Сей воин был из мурман. Его соплеменники считались ярыми анархистами, пока их острова не подчинили поморы.

— Без вожака никак нельзя иначе мы все тута заколобродим, — заметил Змеелов.

— Древлянин не может быть вожаком, — подал голос Андрон.

— Это почему ж так? — удивился Кирьян.

— Потому, что мы поморы, — ответил за брата Евсей. — Подать платим княжичу.

— Теперь есть повод перестать платить подати, — предложил Лопарь.

— Можно вообще на Калгуев остров податься, там свободное братство — никто ни кому не платит, — поддержал земляка Ульвэ.

— А ты, Лихарь, что скажешь? — обратился к шкиперу старик.

Лихарь молча подошел к Филину и встал за его спиной. Змеелов последовал примеру друга. Два карела и Кирьян тоже перешли на сторону древлянина. Евсей с Андроном, естественно, держались отца. Колоброд немного пометался в раздумьях, наконец, присоединился к большинству.

— Филин — наш новый вожак. Такова воля дружины,— изрек Ветрогон. — Но древлянин не мореход, посему на воде будет моя власть.

— Если Лихарь не против, — заметил Змеелов.

Лихарь молча мотнул головой.

— Так тому и быть, — заключил Филин. — Надо развести погребальный костер. Пусть Смарглбог вознесет тело храброго Громобоя в Телус.

Поутру снова держали совет, но уже на месте прежней стоянки. Говорил новый вожак дружины:

— Нам надо осмотреть остров... Этим займутся карелы... Кирьян! Ты знаешь кузнечное дело, посему справишь кузню, по мне так лучше в пещере ее поставить. Углем и железом я тебя обеспечу. Остальным — рубить стапеля — будем закладывать новую ладью.

— Погоди, Филин! — воскликнул Колоброд. — Растолкуй ты нам сперва, что замыслил.

— Я хочу сжечь Тромсе. Для набега нужны воины, коих набрать негде. Зато есть гоблины, превосходящие человека в бою. Пару дюжин здешних мутантов могут заменить сотню Воинов Клана, если их правильно понатаскать.

— Ты предлагаешь нам биться бок о бок с этими исчадьями Аида? — вопросил Ветрогон. — Опомнись: нас проклянут люди. Мы останемся одни — против всех.

— Согласен! Поэтому прошу, только помочь мне срубить ладью. Потом отплывайте. Даю слово Воина, что если останусь жить, ваши труды будут щедро вознаграждены.

— Корабль должен быть большой, чтобы вместить всю ораву. Постройка займет время, — сказал Змеелов.

— Я предоставлю вам время, сколько потребуете.