Время вспять

Вокруг, обалдевшего от своего открытия, Инженера собралась приличная толпа мутантов. Можно даже было различить среди них служителей культа, что ублажали божество, собственноручно натирая его блестящее тело, на четверть зарытое в черепа и кости принесенных ему в угоду жертв. Не удивительно, что благодаря ежедневному уходу корпус летательного объекта так хорошо сохранился. Хотя лежит он здесь не так давно — еще и тысячи лет не прошло. Во всяком случая, к такому выводу пришел Джошуа, сопоставив имеющиеся факты. Летал себе этот аппарат на орбите много сотен лет, потом начал снижаться. Все ниже и ниже пока не захватило его земное притяжение. Вот и упал прямо на головы лесовикам.

Даже при беглом осмотре можно было определить, что упавший с небес модуль

был сделан из долговечного материала, состоявшего из композитных сплавов и керамики.

Все по высоким технологиям Предшественников. Вот бы еще внутрь попасть. Да ведь не пустят твари ушастые. Надобно пожить среди них какое-то время, в доверие войти, а уж потом и в божью утробу лезть.

А что, в принципе, мешает остаться? Да ничего. Это же только на время. Без Джошуа в колонии не убудет.

Глава 4

К концу осени подошел день ежегодного Отбора в Клан Воинов. В ожидании начала состязаний, у стен Центральной городьбы толпилось более пяти сотен четырнадцатилетних подростков, пришедши со всех поселений небольшой страны.

Вождь Клана и Диктатор древлян, носивший прозвище Снежный Барс, призвал по случаю Отбора приближенных сотников и Верховного Жреца Филарета, дабы определить Наставника новой еще не сформированной сотни.

Собравшиеся Вожди сидели за большим круглым столом, посреди широкой светлой палаты и не отличались друг от друга изысками в одежде, пошитой из грубой кожи и украшенной шипами да заклепками. В большинстве своем, они имели внушительные размеры, что в купе с татуированными испещренными шрамами лицами, вызывало трепетный страх у людей не посвященных.

Диктатор был уже в летах, о чем свидетельствовала обильная седина, осыпавшая чело и окладистую бороду его. Человек волевой и жесткий, он не позволял себе излишеств ни в чем и не терпел их у подчиненных. Частенько прислушивался к мнению окружающих и деспотом никогда не слыл, чем снискал себе уважение своих соплеменников.

Кроме Верховного Вождя и Жреца за столом присутствовали четыре сотника — Лиходей, Клешня, Кувалда, и Кабан.

— Нам надо избрать Наставника, который проведет Отбор, — произнес Диктатор, обведя собравшихся Воинов тяжелым взглядом. — Предлагаю Ворона.

— Ворон потерял почитай всю свою сотню во время последней стычки на Пограничном Кряже, — заметил Кабан, ясно понимая, что все уже решено.

— Дадим ему еще один шанс, — настаивал Диктатор.

— Я тоже против Ворона, коли мое суждение, здесь имеет какой-либо вес, — пробасил Клешня.

— Знамо дело имеет. Ты ж у нас учитель самого Филина, — нескрываемый сарказм встрявшего в разговор Филарета прослеживался в каждом его слове.

— Ну и что с того? Филин — Воин милостью богов. Он весь Архипелаг на уши поставил. И я горд тем, что наравне с Барсуком учил его держать оружие.

— Филин — предатель беглый, — не отступал Филарет. — Так же как и Барсук твой. И оба они смерти повинны.

— Так поймай их, Жрец!

— Мы тут Наставника выбирать собрались, — напомнил Вождь Клана. — Если Ворон не по нраву вам, то пусть Клешня им станет.

— У меня уже есть свои Воины.

— Их ты Ворону и передашь, — отрубил Диктатор. — Ступай — начинай Отбор. Может еще, каких Филинов, выпестуешь.

Когда Клешня покинул Палаты, Филарет огорошил оставшихся Воинов новостью:

— Мы многие лета отыскивали дорогу в Озерный Край, и мы ее выискали!

— Что с того? — спросил Диктатор.

— Нынче, есть надежда разорить змеиное гнездо!

— И слышать более не желаю, про новый поход в гиблый край тот, — заявил Диктатор.

— Семь раз уже ходили, — поддержал Вождя Лиходей. — И ни разу не достигли Пристанища, лишь Воинов в топях поганых загубили, не меряно.

— На сей раз дойдем, — не отступался Жрец. — Теперь их стезя доподлинно известна.

— Нам на север в набег идти следует, — сказал Диктатор. — Волхов у поморов отбивать, ибо рудные залежи, в земле той водятся. У меня сейчас каждый Воин на счету.

— На Волхове том Всеслав дружину добрую собрал. Окопался, стены на перешейке поставил,— сообщил Филарет, у которого везде были свои уши.

— Нам руда как воздух нужна. Оружие наше из бронзы да меди куется и к серьезной битве непригодно. Чего бы не стоило, а Волхов забрать нужно.

— В Озерном Краю тоже руда имеется! — воскликнул Филарет.

— Уверен ли ты, Жрец? — Диктатор смотрел прямо в глаза собеседнику. — Если правду говоришь, то дело принимает совсем другой оборот.

— Лазутчик мой на днях вернулся. Без малого год в тех болотах просидел. Я ему доверяю как себе, — ответил Филарет. — Пошли Ворона с новой сотней его. Он землю рыть будет, дабы за последний провал на Кряже оправдаться.

— Ты сам с Вороном пойдешь, — повелел Вождь. — И прихвати людей из гильдии кузнецов. Да невольников с десяток возьми, дабы сразу доставку руды наладили. Колонистов отбери, что поселение новое заложат.

Тем временем раздосадованный Клешня вышел к собравшимся для Отбора юношам. Ими уже вовсю занимался жрец Епифан, призванный в помощь со стороны Храма. Жрец обратился к присутствующим с краткой проповедью и указал всем на Клешню, заявив, что сей славный воин, отберет из претендентов лучших бойцов.

Клешня обошел не стройные ряды юнцов, по ходу отсевая явно убогих парней. По опыту он знал, что таковые всегда имели место быть.

Закончив обход, он обвел притихших соискателей тяжелым взглядом и дал первое задание:

— На побережье Студеного моря тюлени лежбище устроили, — громко проговорил он. — Жду от каждого из вас, тушу тюленью к восходу солнца... И не меньше пуда чтоб весила.

Клешня хлопнул в ладоши, вся орава бросилась исполнять первое задание на выносливость.

— Не меньше пуда, — кричал вслед бегунам Клешня. — Самолично проверю.

От группы уже отсеянных парней нежданно отделился какой-то горбун и присоединился к основной гурьбе. Наставник не стал окликать калеку, пусть себе бежит.

Солнце лишь достигло зенита, и до следующего утра была уйма времени.

Клешня явно не знал чем себя занять, Он повелел разойтись ротозеям, толпившимся вокруг. Условился с Епифаном о встрече на восходе солнца и, оставшись не удел, побрел в ближайшую корчму, где намеревался промочить горло да тоску — печаль развеять.

Прошло уже без малого семь лет с того дня, когда Клешня переехал в столицу. На его глазах Центральная городьба древлян росла и ширилась. Городские стены уже давно стали тесны для жителей большого поселения. Посему Диктатор мудро распорядился держать за ними лишь казармы, тренировочные площадки и склады. Ремесленный да торговый люд поселился вокруг крепости. Но при первой опасности все могли спрятаться за ее мощными бревенчатыми стенами. Слава богам, нужды в этом еще ни разу не было и вряд ли в ближайшем времени будет. По сути, реальная опасность древлянам грозила только с востока. Именно оттуда совершали свои постоянные набеги различные племена горцев. И неизменно ломали зубы о Пограничный Кряж. На западе тишь да благодать — безлюдье сплошное. На юге тоже никого. Ну а на севере поморы — это не бойцы, те на материк не сунутся: им бы свои острова удержать.

Время шло к обеду и в корчме столовалось много народу. Сидели чинно. По случаю праздника пили вино, да медовуху. К удивлению своему, средь кабацкого многолюдья Клешня заметил друзей-соратников Кувалду и Кабана, расположившихся за почетным гостевым столом.

— Что, казенный харч не по нраву уже? — Клешня присел рядом, велев подбежавшему служке подать вина да закуски.

— Усаживайся дружище, да выпей с нами, — Кабан гостеприимно подвинулся.

Кувалда новостью поделился:

— Все! Каюк настал Странникам: вычислили жрецы дорогу в их край.

— Вот как! — Клешня погрустнел. — Там же Барсук обретается, да Чон старый.

— Они теперь враги Клана — стало быть, наши враги.— Кувалда чавкал и хрустел мощными жерновами — челюстями, перемалывая баранью ногу.

— Чон узкоглазый — Наставник мой, он у истоков Клана стоял. А Барсук — боевой товарищ старый, с которым рубились не раз плечом к плечу, — возмутился Кабан. — Какие — же они могут быть враги!?

— Считай, что они уже мертвы, — сказал Кабан. — Жрец где-то лазутчика пронырливого сыскал. Он, без малого, год в топях просидел. Руду на островах нашел. Теперь Клан просто обязан Озерный Край к рукам прибрать.

Клешня более не проронил ни слова. Сидел, молча, погрузившись в свои думы. Топил накатившую тоску в вине и даже не заметил, как ушли сотники. Оставшись один, потребовал чего покрепче. К вечеру помутнел, заскрежетал зубами, но подняться уже не смог и уронил косматую голову на стол, проваливаясь в тяжелое хмельное забытье. Нашлись добрые люди, взяли под белы рученьки да отволокли неподъемную тушу сотника домой, где жена Надежда все глаза уже проглядела.

Заполучив мужа, начала совестить, ругаться незлобиво, повелела холопам на лавку старого пропойцу уложить. Воздавала богам, что сыны взрослые, отчий дом давно покинувшие, батьку своего сейчас не видят.

С первыми петухами Клешня проснулся. Тяжко поднял свое грузное тело. Пихнул ногой спящего под лавкой челядинца, послал в погреб — за холодным квасом.

Остудив горящее нутро, умылся во дворе у колодца, да за город направился, памятуя про начатый им Отбор.

Новоявленный Наставник был почти уверен, что к восходу ни кто из посланных за морским зверем претендентов не вернется. Дай бог, к полудню соберутся. Какого же было его удивление, когда в лучах восходящего солнца на дальних северных холмах прояснился человек с тюленьей тушей на плечах.

Горбун прибежал первым. Упал прямо у ног Клешни, надрывно хватая воздух слюнявым ртом. Воин цепко схватил победителя за длинные липкие волосы. Больно потянул вверх. Поставил на ноги и пронзил ненавистным взглядом.

— Так значиться Воином хочешь стать, — прошипел сквозь зубы. — Доказать решил, что достоин, не взирая на ущербность свою.

Горбун лишь пыхтел, пытаясь восстановить дыхание и пялил глубоко посаженные зенки на Клешню. Воин остыл, завидев беспомощный взгляд калеки. Отбросил в сторону выжатое тело. Пробасил:

— Ступай в гильдию кожевенников. Передай от имени моего, чтоб людей прислали, скажи, де работа на весь день.

За калекой потянулись остальные претенденты, кто по одному, а кто группами. Все неизменно падали в изнеможении лишь сбросив ношу с плеч. К полудню набралось около двух с половиной сотен юношей вернувшихся с побережья. Клешня более никого ждать не стал, повелел костер большой запалить, да прыгать сквозь высоко взметнувшееся пламя. Сам же, жиру тюленьего подливал, дабы огонь не унять.

С полсотни самых пугливых в раз отсеялось. Остальные волосы опалили, обожглись малость, но сквозь пламень пронырнули.

Наставник всех их по парам разбил. На кулачках сойтись заставил.

Бились жестоко. Калечили и сшибали друг дружку, как враги смертные. Клешня, на зверенышей ожесточенных глядя, решил сам молодость вспомнить, Епифану покулачиться в полсилы предложил.

Жрец не отказался, ибо знатным бойцом числился. Разошлись, в стойки затейливые повставали, каждый свою школу рукопашной борьбы применял. Задвигались, затанцевали, руки-ноги в ход пустили. Блоки, нырки, удары — все отточено, красиво да ладно. Не драка дикая, а завораживающее представление, битва гигантов равных меж собой по силе и ловкости. А рядом куча — мала непонятная. Брань да вопли — уши вянут: эмоции необузданные на волю прут. Кровь из разбитых носов хлещет. Кулаки там и тут мелькают. Кости поломанные трещат. Кто-то уже свалился в забытье. Кто-то по земле катается: от боли корчится.

Воин и Жрец в не полную силу бились. Но помяли себя, все одно, изрядно. Разошлись миром — без ожесточения. Даже сблизились. Уважением товарищеским прониклись. Опомнились в раз и принялись самых рьяных драчунов растаскивать, которые в раж неугомонный вошли, да соперников своих, уже поверженных, дубасили. Разняли. Осмотрелись. Пересчитали оставшихся на ногах ребят. С девять десятков готовых Воинов набралось, горбун средь них тоже оказался. Стоит себе спокойно, даже не устал. Не уж то новый Филин появился? Пока рано, что-либо предполагать, но есть в этом калеке стержень волевой, великим Воинам присущий.

Клешня парней, Отбор прошедших, в казармы с Епифаном отправил. Сам же задержался, чтоб еще с дюжину горемык набрать.

Половина неудачников, так и не смогла подняться. Ну, а кто на ногах крепко стоял, снова были разбиты по парам, да во второй раз в драке сшиблись. На сей раз все оказалось быстрей, ибо сил мало у кого осталось.

Когда необходимое количество счастливчиков выявилось, Клешня с чувством выполненного долга заспешил на доклад к Диктатору.

Уже на подходе к Хоромам Клешне повстречалась его бывшая сотня. Бывшие подчиненные маршировали в полной боевой выкладке. За плечами Воинов кроме обычного снаряжения можно было заметить сдутые кожаные мешки, что обычно использовались для форсирования водных преград. Позади строя тащились ремесленники да рабы. Ну а во главе колонны вышагивал сам Верховный Жрец Филарет. С ним рядом широко шагал угрюмый Ворон. При виде Клешни он стыдливо отвел глаза в сторону.

Клешня на Ворона плевать хотел. Он искал проводника, но так и не нашел, ибо знал всех своих Воинов в лицо. Значит, лазутчик грамотно затесался среди обозного люда. Обнаружить он себя даст лишь на болотах.

Глава 5

— Мы сможем обезвредить проводника только на болотах. — Объяснял Барсук сидевшему в позе лотоса Чону. Дело происходило на берегу озера при свете заходящего солнца.

— Стало быть, в лицо ты его не видел.

— Нет — не видел.

— Тогда поделись мыслями своими.

— Лазутчик знает, что обнаружен, ибо видел Таю и Волка, — начал рассуждать Барсук. — Он догадывается, что мы начнем охоту на него, и не станет выделяться из основной толпы Воинов.

— Место проводника ему занять все одно придется, — сказал старик.

— Это произойдет уже на болотах. Он будет вести себя крайне осторожно. Скорей всего пошлет вперед каких-либо людей, чтобы ввести нас в заблуждение. Возможно, окружит себя хорошо вооруженной охраной.

— Совсем не обязательно, — возразил Чон. — Наличие охраны выдаст его.

— Не отрицаю. Может и так статься, что под охраной пойдет подсадная утка. А сам проводник останется в стороне. Но нам главное не перемудрить самих себя.

— Что предлагаешь?

— Сядем под водой прямо в болотной тине по обе стороны тропы, но не в зарослях, а на открытом участке, где засаду ожидают меньше всего.

— Есть одна хорошая заводь в начале топи. Там уже газом попахивает, но глаза еще не слезятся и глотку не дерет,— перебил собеседника Чон. — Мы под водой скроемся. Трубки для дыхания приготовим.

— К этому времени мы уже должны знать проводника в лицо. А лицо его, скорей всего не носит тату Воина.