В ту ночь я трансформировался в лесу, недалеко от дома. В облике волка я промчался по деревне и задрал собаку. Придя в себя на рассвете, я увидел мертвого пса и кровь на моих руках, испугался и побежал домой.
Мать чуть с ума не сошла от ужаса и настрого приказала молчать. В то же утро по деревне поползли слухи, что в лесу объявился матерый волк, который не боится людей и может напасть на скот. Люди в панике принялись укреплять заборы и заколачивать щели в загонах для животных.
Вечером к нам неожиданно нагрянул гость. Он был одет очень странно, тогда я принял его одеяние за плащ, но теперь знаю, что это была мантия. Он заговорил с родителями обо мне, убеждая отдать меня в специальное поселение для оборотней, где меня смогут защитить волшебники, а также научат немного контролировать свою ярость.
— Вы же понимаете, что больше не можете контролировать ситуацию, — убеждал седобородый старик, — мы пошли вам навстречу, не разлучая с сыном, но так больше нельзя. Сегодня погибла собака, а завтра это может быть человек. Если вам наплевать на других, подумайте о Федоре. За ним начнется охота, и однажды все закончится тем, что мальчика убьют. Волшебное сообщество может ему помочь.
Убедить маму в существовании волшебников оказалось несложно — после сына-оборотня она даже не моргнула, когда старик превратил кошку в поросенка. Гораздо труднее ей было смириться с разлукой.
Так я оказался в тайге, где далеко от людских глаз существовало целое поселение для ликанов, не желающих становиться зверями. Через три года моего пребывания там, неподалеку внезапно возник маленький таежный городок под названием Вереск. Жили в нем в основном лесники, геологи и ученые, изучающие местную флору и фауну. Но волшебное сообщество не слишком напряглось по этому поводу: люди были полностью ограждены от возможной опасности.
У нас в общине было два учителя — оборотень и волшебник. Волшебник следил за нами, обучал магии тех, кто был к этому способен, а в полнолуние приковывал нас наручниками и ремнями в подвале под домом. Старый Герус, оборотень, который за свою жизнь не обратил ни одного человека, обучал нас различным волчьим трюкам. И самым главным из них был самоконтроль.
Это неправда, что оборотень — неуправляемый монстр, целью в жизни которого является уничтожить как можно больше людей. Не стоит путать нас с зомби. Не может себя контролировать лишь тот ликан, который этому не учился. По сути, мы те же волки, а волк — очень осторожное животное и никогда не нападет без причины. Например, ни один оборотень не навредит близкому человеку. Зов крови не позволит. Конечно, до полной разумности нам далеко, но, научившись себя контролировать, ликан будет думать и чувствовать, как истинный волк, а эти животные, как я уже сказал, достаточно разумны. И именно эта способность помогла мне сохранить жизнь многим людям, когда я начал работать на Волдеморта. Лорд о ней, как видимо, ничего не знал.
Помнишь, после того, как ты меня исцелила, я спросил, кто ты? Достаточно сильный оборотень может дать часть своей Волчьей силы, например, раненому другу. Мне приходилось проделывать это несколько раз в моей жизни. Ощущения при этом таковы, словно все твои внутренности наполняются холодом, а часть жизни уходит. Но, когда я прикоснулся к тебе, я почувствовал тепло, струящееся по моим венам, словно ты подпитывала меня. И это меня насторожило.
— Ты понял, что я твоя дочь? — спросила Марьяна.
— Нет, но понял, что каким-то образом связан с тобой, — ответил Фенрир. — Видишь ли, по рассказу отца, в роду Сиваевых рождались одни мужики, потому я ожидал найти сына.
Марьяна засмеялась, и Сивый улыбнулся в ответ. Дверь подвала неожиданно открылась и внутрь всунулась Гермиона. Увидев подругу, хохочущую на пару с оборотнем, девушка удивленно захлопала глазами.
— Мы пьем чай, — сообщила она, — ты хочешь?
Марьяна кивнула, и Гермиона ушла. Девушка посмотрела на отца.
— Хочешь чаю? — переадресовала она ему вопрос Гермионы.
Сивый кивнул и девушка направилась на кухню. Члены Ордена сидели вокруг стола, отмечая праздник живота. Девушка налила две чашки чая, поставила на поднос, добавила немного сладостей и пошла на выход.
— Ты куда? — всполошился Сириус, вскакивая с лавки.
— В подвал, — невозмутимо ответила Марьяна.
— А с кем ты собралась пить чай? — удивился Блэк.
— Э-э-э… С Беллой, — на ходу сочинила Марьяна.
— А разве она не спит? — спросил Снейп, запихивая в рот конфету.
— Не-е-ет, — поспешно затрясла головой девушка, — она проснулась и теперь топает ногами, требуя чаю с печеньем.
— Тогда почему ты взяла сушки и карамельки? — поинтересовалась Тонкс.
— Я и печенье возьму, — быстро сориентировалась Марьяна и, схватив со стола вазочку со сливочным печеньем, высыпала содержимое себе на поднос, — ну, все, пока-пока…
И девушка почти бегом припустилась к подвалу. Обитатели дома озадаченно посмотрели ей вслед.
— Как можно топать сломанными ногами? — почесав в затылке, поинтересовался Сириус у Люпина.
— Да еще в цепях, — добавил Снейп.
— Белла печенье терпеть не может, — задумчиво сказала Нарцисса.
— А вот и я! — провозгласила Марьяна, входя в подвал с подносом в руках.
— Вот это великолепие! — восхитился Сивый, помогая ей усесться.
Пару минут они молча пили чай, хотя каждый чувствовал в этой тишине отголосок незаконченной истории. Марьяна не выдержала первой.
— Расскажи, как ты познакомился с мамой, — попросила она, ставя чашку на поднос, — и как попал к Волдеморту.
— Хорошо, слушай, — улыбнулся Фенрир и снова заговорил.
Глава 64. Фенрир Сивый. История оборотня.
После того, как неподалеку от нашего лагеря появился городок, жизнь в лесу усложнилась. Причем не для нас, а для животных. Большими группами начали наезжать охотники, но если они хотя бы старались соблюдать правила и имели лицензию на отстрел, то браконьеры были выше всех этих бюрократических заморочек.
Община оборотней с готовностью встала на защиту леса. Мы и сами в какой-то степени были зверями, и потому проблемы животных волновали нас даже больше, чем местных лесников. Днем мы бродили по лесу, отыскивая силки, петли и капканы, а по ночам освобождали попавших в ловушку животных. Благодаря звериному чутью, нам без труда удавалось найти пострадавших лосей и волков, а однажды я вытащил из силков крохотного крольчонка.
Волшебным сообществом было решено, что наш лагерь останется на месте, и мы не будем прятаться от людей. Переносить общину в другое место было очень сложно, к тому же, никто не давал гарантии, что там также не объявятся люди. По легенде, сочиненной для местных жителей, мы являлись группой ученых, изучающих проблемы хвойных лесов.
Со временем оборотни подружились с лесниками, обитающими в Вереске. Поддерживать легенду оказалось несложно: среди нас действительно было двое ботаников, годом ранее работающих в институте биологии. Семен и Сергей поехали в березовую рощу, где более половины деревьев были поражены странным заболеванием — кора гнила и осыпалась. Ученым предстояло собрать образцы для исследований. Обратно они отправились уже поздней ночью, дорога была неблизкой. Внезапно им прямо под колеса из леса выскочило какое-то животное. Семен не успел затормозить, машина сбила зверя, которого они приняли за волка, животное перелетело через капот и свалилось на землю, автомобиль занесло. С трудом справившись с управлением, мужчины выбрались из машины и подошли к сбитому зверю, чтобы проверить, нельзя ли ему помочь. Но ему не требовалась помощь. А вот ученым после той ночи — да.
Чтобы как-то объяснять наше отсутствие раз в месяц, был пущен слух о ежемесячных экскурсиях далеко в горы. Не знаю, были ли обитатели Вереска легковерными, или им просто было все равно, но никакого подозрения мы не вызвали. С лесниками и экологами у нас вообще сложились очень хорошие отношения, которые на фоне общей борьбы с браконьерами переросли в дружбу.
Мужики из городка часто заходили к нам по вечерам, чтобы пропустить по рюмочке. Я не жаловал подобные посиделки: мне от отца по наследству передалась непереносимость алкоголя. Но однажды из разговоров я узнал, что в Вереск приехал таежный ветеринар, который будет помогать раненым животным. По словам изрядно поддатого лесника, стало ясно, что эта профессия очень редкая, так как помимо специализации требуется иметь подход к диким животным, а это дается далеко не всем.
Меня эта информация ничуть не заинтересовала. Ветеринар представлялся мне одышливым, грузным дядькой в мятой кепке. Именно так выглядел ветеринар, осматривающий недужных коров и прочую живность в Волчанке. У звериного доктора была круглая красная рожа с маленьким носиком-пимпочкой и невероятно сложное для детских языков имя — Фрол Саввинович. С подачи местных ребятишек и с учетом внешности и специализации дядечки имя сократили, и ветеринар стал известен как Крол Свиныч. Вот примерно таким Кролом Свинычем я и представлял себе таежного ветеринара.
Сивый помолчал пару минут, подождав, пока Марьяна перестанет хохотать взахлеб, а затем продолжил.
Несколько дней спустя я отправился к роднику за водой. Возвращаясь обратно с полными ведрами, я неожиданно услышал чей-то крик, раздающийся неподалеку.
Я остановился и прислушался, но крик больше не повторился. Решив, что мне послышалось, я направился было дальше, но тут снова раздалось: «Помогите!»
Бросив ведра, я помчался сквозь кусты, огибая пни и деревья, и так разогнался, что едва не ухнул в глубокую яму, вырытую прямо посреди поляны. При одном взгляде на нее я сразу понял, что она была выкопана браконьерами. Среди лесников эта ловушка была известна под названием «Медвежья яма».
На краю ямы, взывая о помощи, висела молодая девушка, из последних сил держась за вывороченный корень дерева. На дне ловушки были вбиты заостренные деревянные колья, и случись женщине сорваться, она бы погибла в мучениях. Не раздумывая ни минуты, я ухватил бедолагу за руку и одним махом выдернул из ямы.
Пока незнакомка, трясясь от ужаса, пыталась отдышаться, я с интересом разглядывал ее. Простой ситцевый сарафанчик, зацепившись за корягу, разорвался, косынка, завязанная концами назад, сползла на глаза, а лицо девушки было измазано землей. Но тогда она показалась мне сказочной феей.
Было в ней что-то такое, что сразу выдавало в ней доброго человека. Когда она поправила косынку, я увидел лучистые голубые глаза, смотревшие без всякого страха, и, несмотря на пережитый ужас, она приветливо улыбнулась мне.
— Кто соорудил этот ужас? — возмущенно спросила девушка. — Еще вчера здесь этого не было!
— Очевидно, браконьеры выкопали ночью, — пояснил я, присев на траву рядом с ней. — Это ловушка, она используется для охоты на крупного зверя.
— И ветеринаров, — сердито добавила незнакомка, поднимаясь с земли.
— Причем здесь ветеринары? — удивился я, тоже вставая на ноги.
— При том, что я тоже едва не поймалась, — объяснила она, отряхивая сарафан. — Если бы вы не подоспели, я бы погибла… Благодарю вас, вы спасли мне жизнь.
— Ну что вы, не стоит… — машинально ответил я и тут же вытаращил глаза. — Вы ветеринар?
Очевидно, у меня был очень комичный вид в тот момент. Девушка заливисто расхохоталась и кивнула.
— Ну да, я таежный ветеринар, приехала три дня назад, буду лечить животных, — подтвердила она.
— Я представлял вас совсем не такой, — смутившись, пробормотал я.
— Даже не знаю, радоваться мне или печалиться, — покачала головой девушка, — а могу я узнать имя своего спасителя?
— Меня зовут Федор, — представился я и отчего-то покраснел, — Федор Сиваев.
— Наталья Волконская, — девушка протянула мне руку и улыбнулась. — А что вы здесь делаете?
Пришлось выкладывать ей легенду об ученых-исследователях. Я предложил ей проводить ее до Вереска, мотивируя это тем, что она может провалиться еще в какую-нибудь яму. Она согласилась, но не успели мы сделать и двадцати шагов, как я вспомнил о брошенных ведрах. Пришлось нам сначала искать ведра, набирать воду, относить ее в общину, а потом уже идти в городок.
На дорогу, обычно занимавшую у меня от силы полчаса, в тот день ушло почти три часа. Мы шли не спеша, разговаривая обо всем на свете, но больше всего о животных, Наташа осматривала лес, а я любовался ею. Казалось, никогда прежде я не чувствовал себя так хорошо и спокойно. Простились мы очень довольные новым знакомством, и условились встретиться через пару дней, чтобы я мог показать ей лес. На самом деле, я не представлял, как проживу без ее улыбки эти два дня, но у Натальи были какие-то важные дела в городке.
Случай увидеть эту улыбку представился уже на следующий день. Рано утром я проснулся от заунывного волчьего воя, и сразу понял, что случилась беда. Так воет волк, когда попадает в капкан.
Я быстро оделся и выбежал из домика — действовать следовало незамедлительно. Волк по своей натуре свободное животное, и через некоторое время он начинает отгрызать себе лапу, чтобы вырваться из ловушки. К тому же, охамевшие браконьеры в основном ставили медвежьи капканы, чтобы уже наверняка, а это грозило серьезными последствиями.
Зверя мне удалось найти только через час. В лесу создается удивительный акустический эффект — кажется, что звук раздается близко, буквально за соседним деревом, а на деле оказывается, что до его источника около километра.
Я успел вовремя. Волк, попавший в капкан, был отцом большого семейства и обитал вместе с волчицей и кучей разновозрастных детей в норе неподалеку от нашей общины. Когда я появился, он уже начал грызть себе лапу. С помощью толстого сука, подобранного на земле, мне удалось разжать капкан, оказавшийся и в самом деле медвежьим, но зверь был в тяжелом состоянии. Лапа была сильно искалечена железными зубами капкана, да еще погрызена, и животное потеряло много крови. Я поднял волка на руки и понес его в Вереск.
Когда я прибыл на место, то сообразил, что не знаю, в каком домике живет Наташа. Было около пяти утра, городок еще не проснулся, и я не мог ходить в каждый дом и стучать в двери. Поразмыслив, я решил сходить к дому главного лесничего и спросить у него, где живет ветеринар. Положив волка на землю, я сходил до лесника, но на стук никто не отозвался, и я вспомнил, что Наталья еще вчера говорила мне, что Егор Филиппович собирается в город.
Вернувшись ни с чем, я неожиданно увидел Наташу, сидящую рядом с раненым волком прямо на земле и колдующую над его окровавленной лапой. Она ловко накладывала гипс и негромко разговаривала со зверем. Как рассказывала мне потом сама Наталья, для диких животных использовался специальный гипс, разработанный учеными в институте экологии. Дикое животное не придет к вам на перевязку, а потому пришлось позаботиться о материале, который не потребует снятия или замены. Гипс сохраняет свои естественные свойства и крепость на три месяца, необходимые для нормального заживления раны и сращивания кости, а потом пересыхает и становится хрупким, вследствие чего животное само от него избавляется, разбив случайно о камень или в прыжке. Но используется он только для животных, которые живут стаями: в этом случае, если кто-то из них теряет подвижность, то его будут кормить другие члены семьи.
