— Стоп-стоп-стоп, — замахал руками Ксенобайт. — Первое. Три дня назад все племя
коллективно рыло ловушку на мамонта. И, если я не ошибаюсь, вы с Жуком от работ
освобождены не были. Так что это вы делали у Болот?
— Э-э-э... — смутился Гадючий Язык. — Ну...
— Так, Язык, — потер руки Ксенобайт. — На два дня штрафных работ ты уже
наговорил. Второе. Если вы обнаружили кладку бронтозавра, то должны были сдать ее
на благо племени.
— А это не я нашел, это Жук нашел! — быстро возразил Гадючий Язык.
— Но ты знал об этом и не донес! Еще денька два штрафных работ.
— Я опасался жестокой мести и насилия со стороны Жука! — отчаянно завопил
Язык. — Он так и сказал: «в морду дам!». И не поделился!
— Молчать! — неожиданно взревел Ксенобайт. — Отвечать! Когда и при каких
обстоятельствах обнаружил тело Жука?!
— Да только что! Иду, никого не трогаю, а он тут валяется.
— Почему сказал, что за ним кто-то пришел?
— Ну так это ж ясно дело: Тумбарикиту за ним пришел.
— Что за Тумбарикиту?
Гадючий Язык испуганно обернулся и, привстав на цыпочки, зашептал на ухо
Ксенобайту:
— Тумбарикиту — злой дух! Каждую осень он приходит в долину Пещерного
Тушканчика. Своих жертв он хватает, вымазывает в синей глине, пережевывает, а
потом выплевывает под этим склоном! В год — человек по десять, не меньше! И нет от
него никакого спасения, ни обереги, ни наговоры не помогают...
Ксенобайт осторожно прихватил бота за грудки и, приподняв над землей, встряхнул:
— Это что еще за посторонний дух на моих землях, а? — тихо, но грозно спросил он.
Гадючий Язык побледнел.
— Эм-м-м... А... Ну... Злой дух, шаман, очень злой! Его все боятся! Поэтому и не
докладывали, потому как боятся!
— А кого ты больше боишься, его или меня?!
Гадючий Язык серьезно задумался. Потом честно сказал:
— Затрудняюсь ответить.
— Неделя исправительных работ на лесоповале, — прошипел Ксенобайт. — И пять
ударов палкой по тотему! Эй, охотник!
— Я! — гаркнул, выходя вперед, один из охотников.
— Говори: боишься Ужасного Тумбарикиту?
— Боюсь! — не моргнув глазом ответил охотник. — Но Великого Шамана боюсь
больше!
— Орел! Уведи Гадючьего Языка! Мак! Оцепи место происшествия, никого, кроме
следственной группы, не пускать.
Ксенобайт принялся колдовать над телом, бормоча себе что-то под нос. Мак-Мэд, отдав распоряжения, принялся лениво наблюдать за ним.
— Слушай, чего ты так взбеленился-то? — задумчиво спросил снайпер у
программиста. — Ну, угробился еще один бот, ну бывает...
— Ты не понимаешь, — вздохнул Ксенобайт. — Все было бы просто, если бы не этот
Тумбарикиту. Что за Тумбарикиту, откуда? Почему не докладывали раньше? Не, приятель, теперь это дело политическое! И кто меня за язык-то тянул...
— Ну не думаешь же ты, что это и вправду злой дух?
— Что есть злой дух? — философски заметил Ксенобайт.— Модификатор в расчетной
таблице, повышающий вероятность происхождения с нашим племенем разного рода
проблем. Когда этот модификатор увеличивается — злой дух приходит. Когда я
камлаю — модификатор уменьшается. Вот так-то.
Ксенобайт встал, отряхнув колени.
— Пойду выбивать из Мелиссы ресурсы на жертву. Слушай, Мак... — программист
замялся. — У тебя на складе случаем нет лишнего шлема? Ну, такого... из черепа
пещерного медведя, с подвеской из кожи саблезубого кабана...
Снайпер удивленно глянул на Ксенобайта.
— У Махмуда спроси, это же армейская модель. А тебе-то зачем?
Программист нервно огляделся по сторонам.
— Да понимаешь... Видел секретаршу мою?
— Видел, — кивнул Мак-Мэд. — Симпатичная прорисовка.
— Угу, а характеристики — будь здоров, слона на скаку остановит. И бивни ему
оторвет. Так вот... Кажется, она на меня глаз положила.
Мак-Мэд сочувственно покачал головой. В начале игры тестерам с трудом удалось
отвертеться от матриархата в племени (тут уж мужчины выступили единым фронтом), но ритуал ухаживания до сих пор изменить не удалось. Влюбленный, решившийся
выразить свои чувства, подстерегал объект своей страсти, бил его дубиной по голове и
уволакивал за волосы в пещеру. Причем, если парень долго не решался на
ответственный шаг, инициативу могла взять на себя и девушка. Это было выяснено на
примере целого ряда несчастных случаев.
Ритуальная Пещера Саблезубого Тушканчика
9 сентября, 10:51 реального времени
Камлание, да и вообще религиозная жизнь в игре были делом простым. Стукнул в
бубен — получил плюс. Разрисовал стены пещеры, стукнул в бубен — получил плюсик
чуть больше. Подпрыгнул в пещере, стукнул в бубен — еще больше. Просто и
незатейливо. Вернее, так было, пока за дело не взялся программист.
Ксенобайт со свойственной ему дотошностью долго копался, выясняя, какие факторы
благоприятно влияют на результат обряда. Характеристики оказались весьма
разнообразные: от количества ударов по бубну в минуту до общего времени, проведенного в воздухе во время прыжков. Всего Ксенобайт выловил около трех
десятков факторов, которые влияли друг на друга, множились между собой, складывались, делились... Период времени, когда Ксенобайт экспериментировал, подбирая самые эффективные сочетания факторов, навсегда оставил тяжкий отпечаток
на психике пещерных людей, внушив им суеверный ужас перед Бесноватым Шаманом.
Ксенобайт же, накопив достаточно данных, составил несложную программу по расчету
оптимального обряда.
Идеальный обряд стоило проводить, стоя на голове и вращаясь на ней по часовой
стрелке, иногда подпрыгивая и колотя в бубен с частотой около 220 герц. Судя по
нездоровому блеску в глазах, Ксенобайт готов был бы попробовать. Однако
благоразумие взяло верх над духом экспериментаторства, и в своей практике он
остановился на более скромных вариантах. Впрочем, на них тоже стоило посмотреть.
Посреди пещеры, покрытой охряными изображениями в стиле Борхеса, горел
огромный костер. Ксенобайт, завывая, носился по всей пещере, прыгал через костер, отскакивал от стен, при этом умудряясь отбивать босыми ногами зловещую джигу, а
бубном — какой-то дикий рэп.
Наконец Ксенобайт, тяжело дыша, остановился. Утробно зарычав, он отложил в
сторону бубен и колотушку, после чего направился к участку стены, где был нарисован
оскалившийся и поднявший лапы Чебурашка. Для ясности над Чебурашкой была
сделана надпись: «Ужасный Тумбарикиту».
Смерив нарисованного врага презрительным взглядом, Ксенобайт завопил и
принялся колотить по стене специально заготовленной дубиной. Полетел щебень.
Собравшееся в пещере племя в восторге заухало, молотя ладонями по полу.
Наконец, когда на месте Чебурашки образовалась изрядная вмятина, программист
остановился, слегка отдышался и объявил:
— Обряд закончен. Все за работу, пожалуйста!
Племя, восторженно переговариваясь, как зрители после киносеанса, отправилось
кто куда.
— Ксен, ты зарываешь свой талант в землю, — мрачно заявил Банзай, подходя к
программисту. — Ты в реальности подобные номера откалывать не пытался? Дикие
деньги зарабатывал бы.
— Да какие там дикие деньги, — задумчиво буркнул Махмуд, оглядывая
выдолбленное на месте изображения углубление. — С таким ударом его в одиночку на
мамонта пускать можно!
Ксенобайт презрительно фыркнул.
— Ксен, — проговорила Внучка. — А против Тумбарикиты это поможет?
— Поможет, — уверенно кивнул Ксенобайт. — Если только этот гад действительно
дух.
— Смотри, Ксен, — погрозил программисту пальцем Банзай. — Тут такое дело...
Народ волнуется. Народ, можно сказать, на тебя надеется.
— Ага, — встряла Мелисса. — Народ очень надеется, что ему больше не придется
целый день собирать дрова и глядеть, как ты приносишь в жертву целый кабаний
окорок! Одних убытков на восемьдесят трудочасов...
— Мещане, — с легким отвращением буркнул Ксенобайт.
— Мещане мещанами, а дело, как ты сам справедливо заметил, политическое, —
сурово оборвал программиста Банзай. — Мы не можем подрывать веру коллектива в
начальство, то есть нас. Понял? У меня все.
Одернув мантию из медвежьей шкуры, Банзай, прихрамывая, величественно
удалился. Ксенобайт обернулся к Махмуду:
— Ну что, принес?
Воин протянул программисту сверток. Развернув шкуру, Ксенобайт вытянул оттуда
начищенный череп пещерного медведя.
— Нормально, — кивнул Ксенобайт. — Слушай, а можно лицевую часть спилить? А то
неудобно как-то...
— Так тебе шлем или каскетка нужна? — пожал плечами Махмуд.
— Мне здоровье нужно, — огрызнулся программист, — так, если вот тут подпилить, вот тут каких-нибудь перьев навтыкать... Шикарно — и голова цела, и шаманская
корона будет...
— Ты мне лучше скажи, — потирая руки и нервно оглядываясь, проговорил
Махмуд. — Что там с нашим секретным проектом?
— Все путем, — понизив голос, ответил Ксенобайт. — Экспериментальная партия
готова.
— Сколько?
— Десять единиц.
— Маловато.
— Ничего. Для демонстрации хватит, а там на поток поставим. Но старик ни за что не
согласится на войну, пока не припечет.
— Так надо сделать так, чтобы припекло, — со значением заметил Махмуд.
— Спокойно, я как раз собирался этим заняться, когда разразилась эта идиотская
история с Тумбарикиту. Так что теперь...
— Шама-а-ан!
Приятели вздрогнули. В ритуальную пещеру влетел перепуганный гонец.
Наткнувшись на взгляд Ксенобайта, он споткнулся, кубарем покатился по полу и
растянулся у его ног.
— Беда, шаман!
— Что такое!
— Ужасный Тумбарикиту забрал Кривозубого Вепря!
Южный склон Большого Бугра
9 сентября, 11:03 реального времени
— Поставить оцепление. Версия для публики: Кривозубый не присутствовал на
обряде, за что и поплатился. Допросите Гадючьего Языка, он наговорит про него
гадостей. В общем — покойный сам виноват...
— Все равно будет смотреться не ахти, — покачал головой Мак-Мэд. — Ты вроде как
этого Тумбарикиту в щебень извел, а он...
— Да знаю я, знаю...
— Слушай, Ксен, я тебя как шамана, конечно, уважаю, но у нас на руках уже два
трупа, — пробухтел Махмуд. — Может стоит поискать более материальные причины?
Ну, типа...
Тут Махмуда осенило.
— Типа диверсантов Гнилозубых!
— Поищем, Махмуд, поищем, — кивнул Ксенобайт. — Только искать будем настоящие
причины! Надо разобраться со всей этой историей. Вот что, подгоняй-ка сюда свой
спецназ. Мак... Пусть твои егеря прочешут район. И вот что...
Ксенобайт на миг заколебался.
— Гони их в арсенал, пусть им выдадут секретное оружие.
— Понял, — кивнул Мак-Мэд.
— Так... Начнем с самого начала. Что у нас есть?
— Труп, — подсказала Внучка.
— Точно.
Ксенобайт заглянул под шкуру и долго задумчиво глядел на труп. То есть на самом
деле он, конечно, изучал индикаторы игрового интерфейса.
— Та-ак. Одно из двух. Либо пострадавшего и вправду жевали, либо... — Ксенобайт
задумчиво глянул вверх.
— Либо он брякнулся с большой высоты...
— И катился по склону, стукаясь о каждый камень! — радостно заключила Внучка.
— Точно.
Ксенобайт оглядел склон. Склон был крутой, почти отвесный.
— За каким чертом он туда полез и как забрался? — задумчиво проговорил
программист. — И почему упал? Сам? Или ему помогли? И зачем он, зараза, предварительно вывалялся в этой синей глине? И где он вообще ее взял?
— Ксен, — вдруг пихнул программиста локтем в бок Махмуд, — гляди, только
осторожно.
Ксен нервно обернулся. Из кустов на него глядела мускулистая девушка, одетая в
волчью шкуру. Заметив, что Ксенобайт смотрит в ее сторону, она смущенно захихикала
и скрылась из виду.
— Это кто? — сипло спросил Махмуд.
— Это моя секретарша, — упавшим голосом сообщил Ксенобайт. — Я о ней
рассказывал.
— Я тебя поздравляю, Ксен, — проворчал Махмуд. — Это же Волчья Лапка! Я ее
вообще-то для своего спецназа приглядывал! У нее удар кабана с ног валит! И ты
видел, какая у нее дубина?! Железное дерево, с гранитным утяжелителем... Мы только
недавно такие с армейского снаряжения сняли...
— А что случилось? — встряла Внучка.
— Неважно, — отрезал Ксенобайт. — Махмуд... Проводи меня в архив, а?
— Не вопрос. Только, знаешь, шлем тебе против Лапки не поможет...
Архивная пещера
9 сентября, 11:10 реального времени
Архивная пещера была небольшой, светлой и чистой. С письменностью в племени
было туго. Вернее — ее вообще не было. Так что роль архива выполнял здоровенный
попугай.
— Эй, птица, — угрюмо буркнул Ксенобайт. — Просыпайся, работать будешь.
— Чего надо, примат? — огрызнулся попугай.
Попугай был удивительной птицей. Объем загруженной в него информации был
просто нереален. Похоже, к нему просто подключили какую-то энциклопедию, да еще и
написанный специально для игры блок легенд. При этом разработчики снабдили бота
невероятно гнусным характером и отличным речевым анализатором. Ксенобайт
ненавидел попугая лютой ненавистью: во-первых, как великолепный образчик
мощнейшей речевой программы, используемой в глупых целях, во-вторых — за
язвительность и хамство. Кроме прочего, экспериментально было доказано, что по-
хорошему с попугаем просто нельзя. Не ценит.
— Я те щас дам — «примат», мешок с перьями!
— Отсохни, сын обезьяны.
— Ты будешь работать, или мне тебя ощипать?
— Да пошел ты...
Ксенобайт, ловко увернувшись от тяжелого клюва, дернул попугая за хвост, вырвав
длинное перо.
— Ай, че творишь, паразит?
— Я тебе сейчас башку откручу, пернатый. Будешь работать или нет?
