— Пусть это и станет испытательным заданием для старика. Только учтите, экипажи там набраны из прибалтов после госпиталя и русского языка они практически не понимают. Между нами, 29-й и 24-й стрелковые корпуса показали себя не с лучшей стороны. Насколько я слышал, они подлежат расформированию. Так что по документам они следуют в свои подразделения, а вы уж их сами оформите, как положено. И никаких манёвров, а то свои же подстрелят. Просто заройте по башню в землю и не обращайте внимания на флегматичное поведение личного состава бронетехники.
— Это не опасно?
— Даже не стоит переживать, — ответил я, а сам подумал: 'Это недавно они хотели стрелять в спины красноармейцам, и русский были врагом и оккупантом. Теперь врагами стали гитлеровцы. Правда, русские тоже не друзья, тем не менее, уже и не враги. Корабль виртуозно правит психику, но доверия к перевербованным у меня всё равно нет'.
Когда оставшаяся колонна грузовиков прибыла к позициям курсантов первой роты первого батальона, близился вечер. В Слепино (КП ЛКПУ перевели из Извоза по известной причине) Герасим Васильевич выделил для сопровождения двух легкораненых курсантов, показывать дорогу и в случае чего помочь отбиться. Как только один из транспортов разгрузился у блиндажа, они были отправлено назад в штаб. Позиции у деревни Лычно размещались по правому берегу реки за деревней, но сам населённый пункт, жители которого фактически были эвакуированы, находился под присмотром. Всё здесь дышало простотой и благоразумием. Встретил нас командир первого батальона капитан Сергеев возле ремонтируемого трактора. По-моему, выглядел он мрачнее Мухина, и шуток с его стороны не последовало, да и у меня экспромты закончились. Пригласив в свой блиндаж, он задал самый простой и одновременно самый важный вопрос: — Зачем я тут?
Внутреннее освещение в блиндаже оставляло желать лучшего. Хотя керосиновая лампа и давала некую надежду, тем не менее, я вынул из портфеля свой фонарик. Подвесив его на вкрученное в потолок из деревянных брёвен кольцо с саморезом, расфокусировал свет и показал кальку с немецкой карты. На ней отчётлива была видна жирная стрелка наступления, и когда Сергеев полностью изучил её, спрятал обратно.
— Уверен, информация лишней не бывает, запоминай. По данным комбрига Евстигнеева, 27-28 числа, то есть буквально через несколько дней, противник попробует провести разведку у деревни Лычно крупными танковыми силами и наладить переправу. Немцы стали хитрее и в этот раз могут действовать не как всегда утром, а вечером, когда активных передвижений от них уже не ждёшь. У тебя же ходят бойцы в дозор?
— Перед Лычно секрет.
— Пусть так. Мы тут давеча с Мухиным кое-что обсудили, и он обозначил ряд проблем в твоей роте. Я привёз несколько трофейных лёгких пушек калибра 28 мм установленных на тягачах. У них конусные стволы и за счёт этого очень высокая начальная скорость снаряда. Было бы неплохо испытать их в реальном бою против немцев нашими новыми боеприпасами с высоким свойством абляционного срезания. Практическая дальность стрельбы до пятисот метров. В случае успешного испытания с вас подробный доклад и ганомаги с пушками остаются у вас. Но об этом молчок! Стрелковые карточки, транспорт для боеприпасов, и сами выстрелы я предоставлю.
— Маловат калибр, — посетовал Сергеев и, подмигнув, добавил: — только дарёному коню в зубы не смотрят, размещайте. Надо подумать, куда бы ваших артиллеристов пристроить.
— Если бы у меня были свободные артиллеристы, я бы не стал затевать разговор. Только техника.
— А кто испытывать станет? У меня лишних бойцов нет.
Я вытащил из портфеля стопку жестяных коробок с папиросами 'Девиз' и подвинул их капитану.
— Для испытаний существует полигоны артуправления. Но дело не только в них. Ты не расслышал: 'Мы с Мухиным обсудили'. Я тебя просто знакомлю с официальной версией, откуда у тебя появилось оружие противника, если станут задавать вопросы. Впрочем, можешь официально записать в трофеи.
— Ага, трофеи, — хмыкнул он. — Шёл, шёл и нашёл. А с ними пару гаубиц и пулемёты.
— С танками немцы используют пикирующие бомбардировщики и вот для них в самый раз крупнокалиберный пулемёт с хорошими бронебойно-зажигательными-трассирующими пулями. Так что в фантазиях вы были совсем недалеко, иначе мою просьбу с испытаниями не выполнить. Три пулемёта со станками капитан, я под это дело выделю.
— Тоже оставите? — прищурив глаз, спросил капитан.
Желание Сергеева было понятно. Довоенная промышленность не смогла в полной мере оснастить войска крупнокалиберными пулемётами, летом этого года их не набралось бы и тысячи штук. А ведь этим оружием можно не только самолётам противника устроить весёлую жизнь, но и подавить вражеский пулемёт, и при определённом везении вывести из строя лёгкий танк.
— Может и две трёхдюймовые гаубицы в придачу, — шутливо произнёс я. — Представляешь, размещаешь орудия позади позиций, да только и делаешь, что сообщаешь координаты по телефону, да в бинокль наблюдаешь, как пехоту на куски рвёт. Осетра-то урежь!
— Можно и гаубицы, но лучше зенитку! — не терпящим возражения голосом заявил капитан. — Надоела, эта чёртова самоходка. Подползёт и расстреливает ДЗОТ. И ничего ты ей не сделаешь. Не берёт её полковушка. Будет зенитка — будут люди.
— Ну что ты за человек? Знаешь историю, как армянин Вартан хотел из одной овечьей шкуры пошить семь шапок? Много, не всегда хорошо. Никто с тобой торговаться не станет. Я хотел по-хорошему вопрос решить, но видимо ошибся.
— Так пошил же.
Я почесал затылок. Неудачный пример, шапки действительно пошили.
— У тебя зенитчики есть?
— Найду.
Я стал считать вслух:
— Предположим, на 76-мм зенитку (образца 38 года) понадобится пять человек плюс водитель тягача М-2. Прибавим расчёт двух гаубиц и двух водителей грузовиков, которые эти орудия поволокут, а это уже двадцать два бойца. Причём по штату тебе из этого ничего не положено. Поэтому вместо гаубиц рекомендую кочующий 82-мм миномёт, — закончил я.
— Где ж я столько, — пробормотал Сергеев и тут же перевёл разговор на другую тему. — А что это за тягач такой, в первый раз слышу.
— Американский, перед самой войной на вооружение стал. Сам агрегат не простой, полугусеничный бронированный артиллерийский тягач с полудюймовой бронёй в лобовой проекции. Закупили пробную партию, опробовали и признали годными. Конечно, бока в четверть дюйма маловато, от осколков защитят, но это лучше чем ничего. В таких же бронетранспортёрах стоят морские орудия 21-К, где вместо 45-мм ствола труба от миномёта. Одно меня смущает, этим добром надо уметь пользоваться, а у тебя даже технарей нет, хотя мне подсказали, что в батальоне собралась знатная солянка. В общем, забудь о моём предложении.
— Как это забудь? Научатся.
— Пройдут ускоренный трёхмесячный курс за неделю?
Лицо Сергеева налилось кровью. Словно раздираемый злостью он шумно выдохнул и сказал, приправляя речь нецензурными эпитетами:
— В батальоне ... остались только ротные миномёты! На две роты полтора станковых пулемёта с чёпиками ... как у ежа иголок. Выбора просто нет, либо ... выучиться либо погибнуть.
— Хорошо, наверно, в обучении ты поднаторел и знаешь, о чём говоришь, но уясни, как только она себя проявит, Мухину сразу же устроят выволочку. А передашь зенитку, после того как САУ подобьёшь в 90-ю дивизию, все останутся довольны. Только передай с умом, оставив бронетранспортёры себе, а орудие прицепи к трактору.
— Полковник сам кому хочешь, устроит и выволочку, и твою губернию. Так что?
Мне показалось, что Сергеев оказался в роли не первую неделю голодающего человека, перед которым на скатерть выставили с десяток блюд, и он намеревался съесть всё. Утолив первый голод, он сообразит, как поступать дальше, так что советовать очерёдность и значимость кушаний сейчас бессмысленно. Всё, что ему было нужно, так это средства ПТО и несколько бронетранспортёров, на которых как раз стоят крупнокалиберные пулемёты.
— Договорились, — твёрдо сказал я. — Со временем ты сам уяснишь, как нужно сделать. Подробная карта квадрата есть? Ладно, по фотоснимку попробуем.
Я вытащил из портфеля распечатанный на бумаге снимок местности и указал пальцем место между деревней Пустошка и Лычно.
— Урочище Сторонский мох? — неуверенно спросил он.
— Правильно. Здесь просека, а тут проход к вечной поляне.
— Почему вечной?
— Потому, что там до семнадцатого века на холме было капище то ли Мокоши, то ли Хороса. Это не важно, не растут там деревья, один сплошной мох. С правой стороны от дороги в ящиках будет находиться всё тобою запрошенное. Думаю, к завтрашнему утру один старичок подвезёт зенитку, и договор между нами будет закрыт.
— Будет, — чуть не потирая руки, согласился капитан.
— В таком случае, план проведения мероприятия получишь с техникой, только ответь мне на один вопрос: откуда у тебя люди?
— Отступающие строительные части на нас вышли. Мухин распорядился никуда их не отправлять, а оставлять у себя. По штату положены музыканты, а про умение дуть в трубы и стучать в барабаны, ничего не сказано. Как по-вашему можно держать двумя тысячами восемнадцать вёрст фронта?
— И ты их собрался посадить за пушки?
— Нет, но подносить огнеприпасы или управляться с лошадьми они в состоянии. Сейчас в роте время политинформации, я покажу, кто сможет справиться.
По узкому траншейному коридору, петляя и заворачивая под разными углами, мы вскоре дошли до прикрытого раскидистыми лапами двух елей большого блиндажа. Фортеция была сложена из толстых брёвен и имела накат в два ряда с землёй и дёрном поверх крыши.
— Прошу знакомиться, истребители танков: Чижов, Лайденин, Трудников, Семендяев, Козлов, Штольц, Владилевский, Менделеев — представил бойцов Сергеев. — А это музыканты: Атоев, Рахимов, Мамедов, Ибрагимов, Сапбыев, Куджиков, братья Сердаровы, и целый Султан.
— Здравствуйте товарищи, — громко произнёс я.
Ответили в разнобой. Но оно и понятно, не на плацу, да и половина бойцов, скорее всего и не поняли меня. Знание русского языка для призывников Юго-Востока страны не являлась обязательным. Некоторые слова, такие как: сон, еда, вода, отдых, лопата познавались самыми первыми, а дальше как получится. Большинство выучивались и, демобилизовавшись, становились у себя на родине уважаемыми людьми, имевшими профессию и умевшими читать газету. А некоторые принципиально не воспринимали русского языка, хотя могли знать фарси или читать Коран в первоисточнике. Формула большевиков: 'национальное по форме, социалистическое по содержанию' — позволяла подобные выверты.
— Вот, товарищ Борисов прибыл из горкома Ленинграда посмотреть на наш быт, — неожиданно произнёс капитан. — Давайте послушаем его.
'Из горкома, говоришь? Ну, я тебе устрою политинформацию'.
Нацепив очки, я заложил капсулу портала прямо в блиндаже и переместился на Корабль со всеми, кто присутствовал в помещении. Спустя час, истребители танков и бойцы строительного батальона познали азбуку Морзе и научились отличать 'диез' от 'бемоль'. Понимали русский язык с его множеством правил и исключений, решали простейшие тригонометрические уравнения, могли стрелять как из пушек, так и из пулемётов разнообразных систем, знали основы тактики боя малых подразделений нескольких наиболее воюющих стран, умели управлять наземным колёсным и гусеничным транспортом, а кто-то даже специализированной сапёрной техникой. Им оставалось только закрепить в практическом применении все полученные знания. Уже просыпаясь, они были уверены, что весь этот час продолжали слушать политинформацию, а сон длиною в несколько лет всего лишь сон. Прибывший лектор в их понимании уже заканчивал свой рассказ:
'Какое-то время я прожил среди североамериканских индейцев, чьё воинское умение достигло небывалых высот, и был свидетелем одного ритуала, который закончился, буквально не успев начаться. Заинтересовавшись, я расспросил старейшин племени и вот, что они рассказали. Бледнолицых юношей, ещё не ступавших на тропу войны шошоны называют 'тайвоци'. И есть такое поверье, что раз в десять лет к племени может прийти один из них и духи гор позволят ему стать настоящим воином, сравнимых с ними, дабы мужчинам племени было с кем сражаться без урона своей чести. И однажды, к индейцам пришёл такой юноша и попросил проводить его к ручью Уиллоу, так как видел сон, в котором ему было поведано, что он должен отправиться к скалистым рисункам у ручья, где он обретёт невероятную силу и умения воина, после того как вдохнёт священный дым и пройдёт пять испытаний. Индейские старейшины согласились показать ему это место, вручили трубку и оставили его там, на ночь. Юноша сделал всё, что ему было велено во сне: искупался в ручье, выкурил трубку и лёг на циновку у подножия скалы. Он не помнил, спал он или бодрствовал, когда к нему подошла индейская женщина и предложила провести с ней ночь. Отказав ей, он продолжил лежать. Неожиданно подлетела серая сова и стала смотреть ему прямо в глаза, словно собралась выклевать их. Птица старалась напугать его, но он не поддался страху, и сова улетела. Чуть позже появился гризли. Он ходил вокруг юноши, обнюхивал и покусывал за пятку. Тот снова не испугался, и медведь оставил его в покое. Затем появился олень и стал угрожать пропороть его своими рогами, останавливаясь в самый последний момент, но тайвоци оставался спокоен. Олень отпрыгнул, а на его месте появился койот, который притворился домашним псом, вилял хвостом, ластился и неожиданно цапнул юношу за бок. Но даже это предательство не смутило молодого человека. Он оставался лежать на циновке, не обращая внимания на все неурядицы. Наконец, треща кончиком своего хвоста, большая гремучая змея подползла к нему и устроилась прямо на животе, собирая его тепло. Юноша всегда боялся змей, поэтому он вскочил со своего места и бросился бежать, решив, что он уже выполнил все условия. Если бы он переборол свой страх до конца, то змея бы поделилась с ним сверхъестественной силой всех рептилий, ибо она была духом. Сбежавший юноша вскоре споткнулся, подвернул ногу и был вынужден ходить с костылём. Он так и не прошёл пяти испытаний, о чём сокрушался всю свою жизнь, ведь женщина оказалась у ручья совершенно случайно и искренне хотела любви. Эта история свидетельствует о том, что воин должен не только уметь выдержать любые невзгоды и лишения, верить в победу и биться на пределе возможностей, но и не забывать думать головой. Если примерять к современным реалиям, то на вас пока только смотрит сова. Вот такая вам политинформация'.
Оставив, кроме одного, все пустые грузовики Сергееву, я с остальными шофёрами поехал назад. Мальчишки разместились в кузове, а моё место с пограничниками на 'бантике'. Добравшись до деревни Пустошка, где размещался хозяйственный взвод, обозначенный на карте Мухина как 'резервы', мы остановились и, отобрав уже клевавших носом от многочасовой езды четырёх водителей, дал команду следовать в Извоз. Там к ним присоединятся отправленные в госпиталь раненые и ребята из первой колонны. Ваня с Петей сопроводят их до самого санатория, а мне в лесок, к тому месту, где капитан заберёт пушки.
