— Или, — подхватил Орстон, — просто двинуться на север по тому пути, по которому пришли...
— Хреновый вариант, — покачал головой Мератон.
— Хреновый, — согласился Орстон. — Отчаянный. Но... "Отчаянный недуг — врачуют лишь отчаянные средства,..."
— "...иль — никакие", — подхватил цитату Мератон.
Сабрина, аколит Церкви Света
Скрипнула дверь и в поле моего зрения вошла девушка, облаченная в одежды аколита Церкви Света, очень похожих на те, которые ношу и я. Я попыталась спросить ее: где я нахожусь, что, собственно, со мной случилось. И с ужасом, осознала, что могу, что могу разве что дышать и моргать.
— Не пытайтесь, — покачала головой медичка, видимо, каким-то образом уловив мои потуги. — Вы подпали под опасное заклятье. Паралич необходим для Вашего исцеления.
Я согласно прикрыла глаза. Спорить с медиками — занятие глупое по определению. А уж когда не можешь даже пошевелиться — то и втройне.
Медичка произнесла несколько общеизвестных заклятий ухода за раненными, неспособными обслуживать себя, поменяла капельницу и смочила мои пересохшие губы губкой с каким-то зельем.
Так и не представившаяся девушка вышла, и я снова погрузилась в воспоминания.
Отряд брата Марка был оставлен в лагере, чтобы уничтожить все, что мы не смогли забрать с собой, и, по возможности — задержать и оттянуть на себя хотя бы часть сил атакующих. Им была поставлена задача, закончив с уничтожением припасов и расходников — догонять основные силы. Но я не могу вспомнить, чтобы хоть кто-нибудь из них присоединился к нам. Так что, будем надеяться на то, что все, оставшиеся с Марком — погибли. Такой кошмарной участи, как выжить и попасть в плен к проклятому колдуну я не могу пожелать никому.
Трусливые колдуны на тварях хаоса парили высоко в небесах, не спускаясь для честного боя. И временами оттуда на нас рушились все новые и новые порции железного дождя. Так что инквизитор Гонзо приказал нам, аколитам, уводить наиболее легко бронированных бойцов в балку, где мы могли бы укрываться под деревьями. Коннице же спуск с пусть и невысокого, но все-таки обрыва грозил переломанными ногами коней. Так что конница двинулась вдоль балки.
Мы двигались вверх по балке, укрываясь под деревьями от налетов тварей. К сожалению, защита, которую предоставляли деревья балочного леса не была не то, что "абсолютной", но даже и "сколько-нибудь надежной". Так что мы продолжали нести потери. Но все-таки проклятые летуны видели нас хуже, и частенько высыпали флешетты не на нас, а на участки леса, где никого не было...
К сожалению, вслед за нами в балку спустились и мерзкие остроухие предатели. И это сильно ухудшило наше положение. "Ловить эльфа в лесу"... Недаром эти слова издавна служат эвфемизмом для занятия весьма малоосмысленного. И хотя лес на дне Орбаковской балки не шел ни в какое сравнение с зарослями Вечного леса, но он все равно давал укрытие остроухим, которые подбирались поближе, и старались выбивать наших стрелков. Так что нам приходилось поддерживать "защиту от стрел", которая, к сожалению, лишь "несколько снижала" урон от эльфийских стрел. И очень скоро стало понятно, что изначальный план — пехоте пройти по балке, а потом — по одному из ее ответвлений, почти до самого Курганья — несколько... опрометчив и неисполним.
Разумеется, среди нас, аколитов, не было никого, кто владел бы опасным и запретным искусством подчинять себе темных вестников. Но вот магия Света была у каждого из нас. Так что вспышками мы сумели передать инквизитору Гонзо донесение о нашем положении. И прибежавший от него гонец сообщил об изменении плана: конница будет ждать нас там, где Олваиринский тракт пересекает балку.
Оставив несколько ополченцев, чтобы поджечь брошенную колдуном и его подданными лесопилку, мы бегом двинулись к тракту. Ждать, пусть даже недолго, под атаками сильнейшего врага — означало нести потери. Так что мы должны соединиться с благородными рыцарями как можно быстрее.
Поднявшись из балки, рыцари, оруженосцы и их пажи развернулись в несколько построений, называемых "кабаньей головой". Теперь мы бежали между одоспешенных всадников, держась за стремена. Ауры священных благословений и тяжелые доспехи принимали на себя большую часть летящей с небес смерти. К сожалению, поддерживание такой защиты пожирало ману прелатов просто со свистом. И фиалы с зельями грозили опустеть очень быстро. Но мы рассчитывали дотянуть до Курганья.
Но когда мы уже повернули на запад мимо пустой деревни, которая, кажется, называлась "Каменка", с юга, от Ветровска, в нашу сторону начала разворачиваться конница кочевников. Видимо, колдун преодолел-таки свое недоверие к проклятым язычникам, и подтянул конницу от Беленджера и Семендера. А с севера не так уж торопливо, но неотвратимо надвигались основные силы еретиков и проклятых остроухих предателей.
Чтобы парировать новую угрозу, инквизитор двинул два отряда.
Кочевники, судя по всему, разобрались в происходящем (или получили приказ от своего князя-колдуна). Так что они даже не попытались закружить свою обычную карусель, обстреливая наши отряды. Но вместо этого впереди темной массы легкой конницы блеснули доспехи катафрактов, которые, конечно, уступают нашим благородным рыцарям, но, к сожалению, не настолько, насколько мне бы хотелось.
Две стальные лавины сближались. Увы, но план атаки составлял не какой-нибудь дикарь-кочевник, или культист, давно отбивший в противоестественных ритуалах последние мозги. Нет. Руководил нашими врагами мощный, хотя и злобный разум. Когда казалось уже, что нет силы способной предотвратить столкновение и рукопашную схватку, в которой потерялись бы и преимущества дальнобойных луков кочевников, и летучих тварей колдуна, эти самые летучие твари напомнили о себе. В отличие от прошлых атак, когда они держались на большой высоте, куда не добивали даже самые мощные луки, сейчас пять тварей рванулись вниз. И, когда егеря уже готовились засыпать их стрелами — со спин ездовых тварей Хаоса прыгнули пять человек.... "Человек"? Нет. Эти новые твари лишь притворялись людьми. Покинув крикунов, они развернули призрачные, переливающиеся бесчисленными цветами, крылья, превратившись в уродливые пародии на Вестников Владыки Света, Его ангелов... Как бы демонстрируя свое презрение к истинным верующим, служителям Владыки Света, они ударили Очищением по площади, срывая наложенные прелатами благословения. Служители, в числе которых была и я, постарались обновить защиту. Но тут атакующие бросили новое заклятье, и багровая пелена боли застлала мои глаза. Воины, наверное, могли бы выдержать и этот удар. Воины. Но не их кони. Строй был сломан, и в эту кучу-малу ударили катафракты, а следом, подобно мухам над гноящейся раной, закружились легкие кочевники. Последнее, что я помню — мои плечи захлестнула петля аркана...
Пьен, ученик колдуна, наместник Беленджера
За боем я наблюдал со спины Алхэта, моего ездового крикуна. И пусть некоторые из моих подданных утверждали, что наместнику такого города, как Беленджер, подобает передвигаться либо в паланкине, либо на спине коня "прекрасного, как видение, посланное самим Тенгри-ханом... Но позволять себя нести кому бы то ни было из людей — я не собирался. Да и с верховой ездой, не говоря уже о навыке конного боя — у меня как-то не сложилось... Не люблю я этих тварей. Не люблю, да и, признаться, побаиваюсь. А уж если не хочешь что-то делать — то подобрать рациональное объяснение своему нежеланию — дело техники.
Тем более, в данном случае и подбирать-то практически не пришлось. Я ведь не только гражданский чиновник, но и военный лидер. А место военного лидера в бою — отнюдь не "впереди на лихом коне". Место военного лидера там, где он сможет сказать о себе: "Высоко сижу — далеко гляжу". И этому-то определению спина Алхэта отвечает если не идеально, то очень близко. А уж по результатам "далекоглядения" выработать решение, а главное — передать его в войска — это уже технические сложности.
К сожалению, я не мог помочь Учителю раньше: и в Семендере, и в Беленджере школа мысли "...но пришлый не будет править в родных стенах" была весьма широко распространена. И процесс ее выпалывания — весьма далек от завершения. Так что подпускать войска этих доменов к полю боя, где силы домена Азир столкнулись с равным, а то и превосходящим противником — было бы глупостью на грани самоубийства. К счастью, теперь, даже если все желающие внезапно перейдут на сторону Империи Света — это будет не "восстание", а именно что "мятеж", который, как известно, "не может кончиться удачей". И самые умные (а, следовательно — самые опасные) мятежники к нему однозначно не присоединятся. Так что теперь против сверкающего конного строя блистательных рыцарей мы можем двинуть конную лаву кочевников.
К сожалению, из двух брошенных против нас отрядов, смять и обратить в бегство удалось только один. Во втором нашлись грамотные маги Света, сумевшие отразить проклятье Боли и восстановить обкаст. Но даже так светлые оказались в значительном меньшинстве и предпочли отойти к своим. А за теми, кто остался в живых из первого, потерявшего строй и не сумевшего сдержать атаку катафрактов, отряда кинулись, раскручивая арканы, легкие конники.
Те же, кто сумели удержаться — продолжили движение к Курганью. Теперь, когда им угрожали не только налеты крикунов, но и обстрелы не знающих промаха эльфов и дальнобойных композитных луков кочевников — светлым приходилось поддерживать Защиту от Стрел высокого уровня. Так что эликсиры маны у них улетали, как я подозреваю, со страшной силой.
Еще одним положительным моментом с атакой на выдвинутых нами рыцарей, было то, что даже потерявшие строй, ошеломленные обрушившейся на них болью, рыцари и их оруженосцы все равно оказались страшным противником. Так что несколько нойонов, как широко высказывающих свое мнение, так и тех, кто почему-то думали, что об их участии в клубах по интересам "за спасение Отечества" никто не знает — легли в землю, и на их место мне "в целях спешного возвращения управляемости" "пришлось поставить первых попавшихся" равных по рангу, но не по опыту воинов из новых наборов, которые еще не успели послужить при прежних тарханах и проникнуться духом прежней аристократии. Ну, а то, что некоторым из павших помогли "геройски умереть, покрыв себя неувядаемой славой" аккуратно внедренные представители Ночной гильдии и Пурпурных башен — так это и вовсе никому не интересно. Тем более, что крайними в глазах их родичей, в случае чего окажутся именно те, кто занял освободившиеся тепленькие места. "Ищи, кому выгодно"... И к таким выводам главам многочисленных и сильных родов, которых никак нельзя тронуть, не спровоцировав очередной бунт, помогут прийти... Равно как найдутся и те, кто укажут "молодым да ранним", откуда может исходить угроза их новому положению, а то и самим жизням. И обеим сторонам придется апеллировать к "суровому, но справедливому" наместнику. Так что процесс выведения ненужных мыслей из чересчур горячих голов (временами — прямо вместе с головами) несколько ускорится.
Индэрал, служитель Священной Имперской инквизиции
Состояние Священного Томаса стремительно ухудшалось. Он периодически останавливался, то начинал разговаривать с кем-то, кого здесь не было, то отмахивался булавой от несуществующих тварей, и даже пару раз чуть не задел своими заклятьями тех, кто находился поблизости.
Не слишком хорошие вести приходили также и от отряда, оттесненного от замка Азир. Понеся большие потери, они смогли-таки прорваться к Курганью. И там враги не стали их преследовать. Но Курганье, пусть мы и смогли зачистить часть его опасностей, оставалось весьма враждебной территорией, даже без присутствия врага в материальной форме. И наши товарищи продолжали нести потери, как несли их и мы. Пусть они теряли и меньше: все-таки часть ловушек не восстановились, а часть тварей мы перебили.
Однако, идти за нами через Башню было бы и вовсе опасной глупостью: нести потери на ровном месте — совершенно несвоевременно. Так что прелат Лоуренс при помощи нечестивой магии передал приказ разбить лагерь у входа в Башню, и приготовиться отражать атаки врага, если они все-таки решиться войти в Курганье.
И враг попытался. Но попытки эти были странные и неуверенные. Лишь небольшие группки остроухих предателей осмеливались пересечь границу внешних курганов... и отступали, стоило заметить опасность. Впрочем, отступить вовремя удавалось не всем, не всем... А вот еретики и прислужники колдуна — в круг, ограниченный Священными Символами соваться не рисковали. И только мы, верные и верующие, сумели пройти и уже приближаемся к Священному месту упокоения, и скоро обретем Мощи Святой — и тогда все враги расточатся!
Священный, несмотря на все свои проблемы, порожденные его жертвенным порывом, уверенно вел нас вперед. И вот перед нами открылись огромные врата, заполненные стеной тумана. Священный Томас прикоснулся к туману и произнес:
— Я, озаренный, получивший Знание Безумца, требую пропустить меня и тех, кто меня сопровождает, и позволить увидеть Истину!
Туман в арке Врат расползся, и мы увидели...
Открылось и изменилось не только пространство, ранее скрытое туманом. Все, что было вокруг нас — преобразилось. И это было не доброе преображение.
Возле стен были грудами навалены трупы. Нагие, истощенные, изуродованные следами ужасных пыток. А прямо у нас под ногами текла настоящая река крови. И кровь эта не сворачивалась и не засыхала, но продолжала течь, пятная нашу обувь.
— За мной! — бросил священный Томас. — Быть в готовности!
И, хотя он и передал командование, среди нас не нашлось никого, кто не подчинился бы уверенному голосу Священного, или, хотя бы, обратился за подтверждением к Лоуренсу.
Мы пошли за Священным. Бойцы двигались, подняв щиты и приготовив оружие. Егеря — натянули тетивы, и наложили на них стрелы. А Посвященные, будь то прелаты или аколиты — приготовились выпустить сильнейшие из известных нам заклинаний. Мы шли вперед, и кровь хлюпала у нас под ногами.
— Милосердия! — один из лежавших, показавшихся нам трупом, приподнялся. И протянул руку, лишь немногим отличавшуюся от руки скелета. — Прошу, смилуйтесь! Он грядет... Первый Охотник...
И в тот момент, когда обессиливший несчастный упал, в зале появилась тварь...
Признаться, хотя я и не впервой встречался с разнообразными порождениями черной магии, да и поле битвы пахнет отнюдь не цветами и не изобилует вещами, на которых отдыхает глаз, но явившаяся перед нами тварь выделялась из всего, мной виденного. Даже некромантские химеры, как бы они ни были отвратны — все-таки несут в себе некий отпечаток симметрии и целесообразности. В конце концов, душам, кощунственно вырванным из покоя смерти, нужно на что-то опираться, управляя химерой... Но то, что стояло сейчас перед нами... А уж кентавры в сравнении с этим — и вовсе прекрасные всадники степей! Но все же что-то общее просматривалось. Это было какое-то чудовищное, кощунственное смещение лошади и человека. Вот только, в отличие от кентавра — у него были две головы: чудовищно изуродованные, разверзающиеся ужасными пастями, но все-таки опознаваемые, они исходили из того, что, наверное, можно было назвать "плечами" чудовища. А из туши в разные стороны торчали человеческие и лошадиные конечности. И в целом тварь была лишена какой бы то ни было симметрии.
