Я молча согласился. Действительно — такой вариант был возможен... И он, действительно, был гораздо интереснее, чем предложенный мной. Хотя бы тем, что в таком случае автор этого любопытного изобретения — где-то рядом с нами. Или, как минимум — его записи. Но, увы, и вариант, предложенный мной, тоже приходится иметь в виду.
Между тем, в лагере противника наметилось некоторое шевеление. Группа личностей в характерных белых одеждах спешно что-то расчерчивала на выровненной площадке. Пожалуй, для одиночного разведчика подобное действие чересчур опасно. Так что я направил крикуна к нашему лагерю, а конкретно — к той его части, где собрались немногочисленные луа, которые успели-таки прибыть в Беленджер и Семендер, и были там наняты. Конечно, они не успели еще напитаться взятыми в бою чужими жизнями. Но даже молодой луа — это луа, так что есть шанс, что вместе мы отобьемся от того, что собираются призвать прелаты. Увы, но шансов на то, что там сейчас собираются взывать к Владыке Света какие-нибудь новички, недавно надевшие белые мантии, и на их призыв явится какой-нибудь слабосилок... Увы, таких шансов просто нет. Даже если те, кто готовят ритуал, выступали в поход сущими юнцами, за время прорыва через Дикие земли и осады Азира — они должны были заматереть. Радует разве что то, что запасы маны у них должны быть ограничены. Так что продержать Ангела в нашем мире они вряд ли смогут долго. Этот призыв и в лучшем случае (то есть — когда не готовится наспех в полевых условиях, а проводится в настоящем Храме, с подобающими приношениями) поглощает ману, как пески Стигийской пустыни — воду.
Удаляясь от лагеря Империи, я обратил взгляд на такой же лагерь, где сейчас отдыхали союзные силы Азира и Вечного леса. Разумеется, лорд Кайларн даже не подумал гнать своих форсированным маршем. В конце концов, это наша задача — максимально затормозить противника, отвлечь его внимание, сковать и обездвижить, обеспечивая хозяину Азира тактическое преимущество. И, главное — очень важно понести правильные потери.
Удаляясь от вражеского лагеря, я прикидывал возможные действия противника. Предполагаемый расклад мне понравился. Так что к северному выходу из долины, где отдыхали сейчас воины Империи, я направил блестящую кованую рать, катафрахтов, блестящих воинов древних и благородных родов. А что многие из них давненько уже не садились на коня, и изрядно подзабыли, за какой конец держать прадедовскую саблю... Ну, это их проблемы. Так что, когда "выполняющий отвлекающий маневр" Ангел вырвется из долины — он этим "древним и благородным", а заодно — сомневающимся во власти лорда Кайларна, устроит изрядно похохотать. А на западе встанут молодые, легкоконные стрелки. Разумеется, прямого удара рыцарской конницы они не выдержат... Ну, так этой задачи перед ними никто ставить и не будет. Их дело — работать гончими. Наседать на фланги могучего кабана, лаять, кусать его за уши, и вообще — всячески тормозить и провоцировать на какие-нибудь глупости. А там — подойдет Учитель и его войска и союзники... И подробно объяснит: почем нынче фунт лиха.
Ну, а для Советников, которые наверняка решат устроить Военный Совет и продемонстрировать свою власть и значимость — объяснение будет, разумеется, другим: "Основные силы встанут на пути главного удара, там, куда наверняка рванутся силы Предателя (слышать этот эпитет в отношении Владыки Света мне до сих пор неприятно... но, что поделать. Переубедить моих нынешних подданных враз не получится: тут нужны долгая, кропотливая работа, чтобы открыть глаза избранным на Предвечную Истину, а прочим — продемонстрировать удобную официальную версию, больше которой им знать и не нужно). А молодежь будет парировать отвлекающий удар на запад. Ведь имперцы наверняка встали в этой долинке, чтобы удобно было рвануть именно на север, на соединение с остальными силами, которые сейчас там и располагаются".
В просторной синеве небес прозвучали торжественные трубные кличи. Призыв, и, соответственно, решающее сражение финальной фазы Очищающего Похода, начался.
Маэлрос, один из князей Серебряной ивы, эльф
Легкий клинок свистнул, идеально рассекая воздух и грудь противника. Но вот, когда я увидел результат — захотелось совершенно неизящно, подражая глупым смертным, выругаться. Разумеется, я не позволил себе столь низменного и неизящного поведения. В конце концов, никто не ожидает от глупого туима-ши1 стойкости, подобающей истинному Перворожденному? Этот недоросток, вместо того, чтобы с подобающей храбростью принять грудью предназначенный ему удар — закричал и дернулся. В результате струя крови из перебитой аорты ударила несколько не так, как следовало бы. И произведение искусства не обрело должной законченности.
Проходя мимо корчащегося в краткосрочной агонии тела, я обратил внимание, что это был тот самый туима, с которым мы в свое время пили анта'алассэ в столичной мар'гуилдэ, рассуждая о необходимости сохранения и поддержания новых философских течений перед лицом холодного и жестокого консерватизма Вечного Князя и его клики. Что ж. "Предать" — не столь уж большое преступление по сравнению с "предать и попасться", что и продемонстрировала нам Мать. А журавли — именно что "попались". И теперь — понесут наказание.
В сущности, после Отречения, они уже даже не эльфы, не Перворожденные, даже Утратившие путь — они твари Единения, не более того. И запрет на пролитие родной крови, и так соблюдавшийся, мягко говоря, не слишком строго, скорее относящийся к области благопожеланий — в отношении них снят совершенно. Так что каждый Дом, желающий усилиться, захватив земли соседей — может исполнить свое желание, не получив даже смутного порицания от Матери.
Вот и Золотая Орхидея, в состав которой входит и Дом Серебряной ивы — решила воспользоваться моментом, и усилить свои позиции. А заодно и мне полезно будет напомнить прочим, что князь Маэлрос — не только хитровывернутый интриган и гедонист, способный часами прихлебывать анта'алассэ в дорогих заведениях и беседовать ни о чем, но также — воин и боевой маг, который вполне может прокладывать себе путь через кровавый круговорот битвы тяжелым мечом и Тяжким Словом.
Вообще битвы Перворожденных сильно отличаются от войн смертных. Прежде всего потому, что место нашей жизни — лес. В нем — не развернешь кованные рати сплошным строем, не обрушишь на врага лавину тяжелой конницы. Так что, по сути, война в Вечном лесу сводится к столкновениям небольших диверсионных отрядов. И кто проигрывает эту войну — отступает к крепости, чтобы постараться удержаться за ее стенами и восполнить потери...
Еще одним отличием истинно Перворожденных, выделяющих нас из младших народов — является долгая жизнь. Так что, если у смертных крестьянин просто не успевает впитать в себя достаточно чужих жизней, чтобы стать чем-то значимым, когда некогда крепкие мышцы и острый ум начинают ему отказывать, то у эльфов разница между туима и полноценным бойцом того же ранга — очень велика. А уж Древние... Древний, даже вышедший из низших сословий — обладает таким боевым опытом, и силой впитанных чужих жизней, что способен просто рвать драконов. И даже не только что вышедших из драконьих Пещер Рождения, а полноценных, настоящих драконов. Другое дело, что Древние — редко вмешиваются в дела тварного мира. И даже если и покидают пределы коренных земель Вечного леса — то делают это скорее в качестве наблюдателей, чем воинов. И, наверное, это и хорошо. Потому как что именно стукнет в голову Древнего, если он все-таки решит вмешаться... Предсказать поведение Древних и их интересы — не берутся даже очень сильные Видящие.
Но, оставив в стороне Видящих и Древних, вернемся к текущей ситуации, а именно — моему противостоянию с Гортарэном из павшего и отвергнутого Матерью малого дома Серого Журавля. Ни он, ни я, не стремимся ставить вероятную вечность собственной жизни на острие клинка против противника, вполне способного оказаться равным, если не превосходящим. Поэтому, хотя соотношение наших навыков маскировки и обнаружения и не позволяло нам спрятаться друг от друга, но бежать с мечом наголо к месту пребывания злобного супостата — никто как-то не стремился.
В конце концов, еще до знаменательного Совета, где Матерью был отвергнут целый Великий Дом и все малые Дома, ему подчиненные, было признано, что шахматы, игра, принесенная Неумирающими, хотя и несколько грубовата и без нужды упрощена, но в целом — обладает определенной эстетической ценностью и пониманием мира. Так что увлечение ей — есть достойное занятие для Перворожденного.
И вот в шахматах король вступает в бой лично по сути, только в двух случаях: если противники равны, и партия дошла до стадии взаимного истощения, когда "биться некем и нечем", и тогда король покидает убежище, в котором скрывался всю партию, и лично отправляется в бой. Либо же когда партия уже практически проиграна, и надо хоть как-то постараться свести ее вничью.
Надо сказать, что и сильнейшая фигура на доске — ферзь, не рвется в бой в самом начале, когда доска заставлена многочисленными фигурами, и вышедший впереди рядов своих пешек ферзь станет не столько силой, сколько слабостью и объектом для нападения. Так что вперед в начале идут пешки, чья сила — в их слабости.
Впрочем, главная сила игрока — как раз в том, что он вообще на доске не появляется, и проявляет свою волю только в движении фигур. Жаль, конечно, что мне до такого уровня еще расти и расти... Но есть шанс все-таки вырасти. Если, конечно, не допущу ошибку и не подставлюсь.
Вот и сходятся между собой отряды младших, уверенных, что они — хорошо маскируются в лесу, и передвигаются совершенно незаметно... Наивные. Лес видит их, и говорит об этом тем, кто желает и умеет его слушать. В ткани будущего отражаются движения, совершаемые в настоящем. Ветра поют о тех, кто дышит их славой.... Так что наша схватка и вправду похожа на шахматную партию: идет практически в открытую. Скрыть можно не движение отрядов, и даже отдельных бойцов — но только смысл такового движения.
Впрочем, в начале шахматной партии силы сторон всегда равны. И преимущество белых заключается только в праве первого хода. В нашей же партии с Гортарэном... Я привел сюда силы, вдвое превышающие все, что было под его командованием. Так что, хоть мои войска и несут потери, но законы войны неумолимы. Слабейшая сторона несет большие потери, и в какой-то момент Гортарэн просто не сможет продолжать и отступит. Причем вряд ли он будет отступать в крепость, которая легко может стать ловушкой. А значит — Вендэирин, Город Девы — падет и вольется в состав владений Золотой Орхидеи.
Интерлюдия
В личных покоях Императора (которые, разумеется, совмещались с залом заседаний для крайне узкого круга приближенных) снова собрался Совет, управляющий Империей. Правда, некоторые князья, маркграфы и магистры Орденов имели на этот счет свое мнение, которое, однако, не спешили высказывать: Инквизиция не дремлет.
— Итак, — обратился Генрих к своим ближайшим соратникам. — Что у нас пошло... как обычно?
— У эльфов — раскол. И серьезный, — с недовольным видом произнес Алый Советник. Его Черный коллега согласно кивнул. — Один из Великих Домов объявлен предателями. Причем сделала эта сама Мать Эльфов. Такого не случалось... Наверное, со времен Раскола и Падения Асколхорна...
— И тогда не было, — возразил Генрих. Как Император, он занимался внешними сношениями и дипломатией, что обязывало его разбираться в запутанной истории и непростых отношениях фракций, рас и народов. — Темных объявил "отступниками" тогдашний Вечный князь и его Совет. Мать эльфов — промолчала. И это сочли дозволением и согласием, хотя после — многие усомнились...
— Господа, так ли обязательно обсуждать ваши хобби именно сейчас? — Пурпурная Советница не только имела наименьший стаж в должности Советника Императора, но и вообще была самой молодой из присутствующих (на пару недель моложе своего Императора), но уже усвоила стиль общения Советников между собой и с главой Совета.
Однако, именно по причине молодости она несколько несправедливо считала историю — разновидностью пропаганды. В том смысле, что уроки истории — это хороший способ рассказать подрастающему поколению о том, как велика, светла и благостна Империя Света и насколько мерзки, коварны и опасны окружающие ее ксеносы, еретики и предатели. А вот прочие стороны истории она в качестве серьезного знания рассматривать отказывалась. Ну, какое имеет значение то, что кто-то там что-то давно делал: что-то открывал, кого-то побеждал? Это ведь случилось давно. И даже если кто-нибудь и попробует повторить те достижения, то ведь условия принципиально изменились, и результат будет совершенно другой!
— Боюсь, — покачал головой Черный, — в данном случае история — не хобби, но вполне актуальные знания, — Пурпурная вопросительно посмотрела на коллегу, но ничего не сказала, и тот продолжил. — Эльфы живут долго, а боги — еще дольше. Так что многие из участников истории предыдущей эпохи — вполне себе живы и при делах. И, зная, как они действовали в прошлом — можно предсказать, если не "что они будут делать сейчас" (для сильных Видящих любое предсказание, основанное на рациональном мышлении — в лучшем случае очень сомнительно), то, по крайней мере — те границы, которые они постараются не пересекать.
— Да, — вздохнул Алый. — Но все-таки, даже такое, с позволения сказать, "предсказание", может оказаться неверным, поскольку базируется на неполных, а то и откровенно ложных данных. Так, до сих пор считалось, что Мать эльфов может вмешиваться в деятельность Великих Домов разве что крайне опосредованно, обычно — в тех случаях, которые они сами передают на ее суд. Например — как на суде над тем Говорящим-с-Лесом, как его... "Битором", кажется... Но вот сейчас оказалось, что Мать вполне властна не только над отдельными эльфами, но и над Домами, не исключая и Великих.
Белый редко позволял себе пропускать собрания, однако в отсутствии кого бы то ни было из Советников никто из их коллег, не исключая и самого Императора не видел никаких проблем: мало ли какие проблемы потребовали личного вмешательства Советника в зоне его ответственности "вот прямо сейчас". Так что отсутствие Белого, хотя и не являлось чем-то сколько-нибудь частым, но внимание — не привлекло. В отличие от его появления.
Советник, курировавший дела Церкви, влетел в совещательную комнату, с таким видом, как будто взлетел на всю высоту Башни Света, быстро-быстро размахивая руками.
— Алый, есть вести для тебя.
Алый вопросительно поднял бровь. Церковь Империи Света, вообще говоря, была воинствующей. Поэтому области ведения этих двух Советников пересекались весьма часто. И то, что у Белого есть известия для Алого — было, в общем-то, в порядке вещей. Но не так уж часто известия заставляли Белого — бежать. Так, например, известие о том, что в Ирингетиле начался бунт, инспирированный демоническим культом, и Прорыв Инферно, которое принес Черный, и Белый, и Алый — встретили со всем достоинством. Так что в новостях Белого явно было что-то необычное.
