— Станем меряться, кто кому чего передал или задолжал? — с укором посмотрев на меня, произнёс Кузнецов. — Я так и думал, продолжу. В первую очередь необходимы лампы для радиостанций, конденсаторы с сопротивлениями и телефонный кабель. Нужно вчера!
— Насколько я понимаю, — посмотрев список с описанием и цоколёвками — радиолампы: ГЭК-20, СБ-154, ТО-143, УБ-152, 6К7, 6А7 и прочие в США не производятся. Поставившая оборудование на ваши заводы компания RCA рассчитала использование ламп на накал при напряжении 6,3 В. Можно заменить их аналогами другой фирмы?
Второй секретарь горкома задумался и нейтрально, будто эти слова при возможности можно попросить обратно, согласился.
— Наверно, это можно допустить, — сказал он, — если не изменится технологическая карта сборки, но лучше именно те, которые заявлены.
Производящий лампы 211-й завод НКП 'Светлана' эвакуировался со всеми ведущими специалистами в Новосибирск, и подсказать было некому, а сам Кузнецов наверняка не разбирался и был так сказать, 'не в теме'. Поэтому я попытался объяснить.
— Дело в том, что маркировка типов электродной системы отличается как минимум в буквах. 'К', это высокочастотный пентод, 'А' — гептод с анодом, катодом и пятью сетками. У генераторных ламп бывают импульсная, модуляторная и так далее. Физика процесса везде одинакова. На американских лампах пишут латиницей, а на русских — кириллицей. Первая цифра это напряжение. Потом тип лампы и количество электродов на цоколе. К примеру, триод с накалом в шесть вольт обозначается 6Ф5, а пентод 6Ф6. Эти лампы с начала списка идут для 15-лампового КВ-приёмника 'Даль', а вот эти на 12-ламповый СВ/ДВ-приёмник 'Дозор'. Нечто похожее мы поставили на аэродром в Левашово ещё в мае, и майор Штофф задействует её. Дальше по перечню подходят для КВ 'Бухта', и следующие ставят на станции обнаружения, а именно на приёмник РУС-1 и РУС-2 'Редут'. Следовательно, всё это нужно для 208-го радиозавода имени Коминтерна. Последние лампы используются в рациях бронетехники. Конечно, придётся напрячь связи, но заявленное количество будет поставлено.
— Вы гарантируете?
— Я мажоритарный акционер не только International Resistance Company но и Western Electric Company Inc. и сумею продавить заказ, даже если все мощности будут задействованы. Только я задам вопрос: а не хочет ли заказчик получить сразу готовые рации для бронетанковых войск и авиации наших артелей, так как элементов для них востребовано наибольшее количество?
— Это интересно. Сколько в наличии, десять, тридцать?
— Дело в том, что у меня есть девятьсот штук только танковых. И это не аналог 71-ТК-3, продукции 203-го завода имени Орджоникидзе, а гораздо лучше. В наших рациях стоят слюдяные опресованные конденсаторы КСО и тонкоплёночные композитные опресованные сопротивления. В моих лампах применяются карбидированные, оксидные и специальные импульсные импрегнированные катоды. Экранированное соединение между передатчиком и антенной. Нечто похожее разрабатывает КБ 210-го завода (имени Козицкого). Илья Аронович , безусловно, талантливый изобретатель и его 10РТ-26 — заслуживает внимания, вот только к моим он ещё и близко не приблизился. Все обозначения как на советских, кварцы под ваш стандарт, весь функционал, лишь за некоторыми исключениями: приёмник, передатчик, умформер и щиток управления имеют меньший размер, вес, а чистота приёма-передачи на порядок выше и всё на одном шасси под одним кожухом с выходом на шлемофон. Аналог переговорного устройства ТПУ-4БИС идёт в комплекте бесплатным бонусом.
— И что, совсем нет проблем?
— Проблема лишь в названии, но шильдик завод может прикрутить и свой или ввести в штат наше конструкторское бюро, как экспериментальное.
— У вас есть конструкторское бюро? — с удивлением поинтересовался Кузнецов. — Что-то серьёзное изобрели?
— Можете даже не сомневаться, в Неваде трудится пара светлых голов мирового масштаба, но я не афиширую их успехи. По секрету, в наличии даже присутствуют незарегистрированные Патентным бюро решения проблем, над которыми не один год бьются учёные всего мира. В Ленинграде и на Дальнем Востоке работают филиалы. В Дибунах уже стоит единственный в мире станок гидроабразивной резки. Некоторых из этих ребят вы должны помнить, они обеспечивают бесперебойную работу радиотелефона первого секретаря горкома. Так что кое-чем могу поделиться, если договоримся.
— Я распоряжусь прислать специалиста.
— Алексей Александрович, сделаем проще. Вместе со справочником электровакуумных приборов вам передадут одну из этих раций для проверки прямо сегодня, так как все они уже в Парголово, и аналог радиостанции РАТ на трёх грузовиках с ЗИПом. Грузовики пусть забирают представители завода, так как всё уже смонтировано и Романову все карты в руки. На счёт РЛС, пусть едут к Штоффу. Если понравится, могу и такое оборудование поставить.
— Обождите, вы несколько раз упомянули Штоффа. Это не тот ли майор, через которого ВВС и ОСОАВИАХИМ отремонтировали полсотни неисправных самолётов, сплавляя ему в полк весь хлам?
— Полк майора защищает не только небо Ленинграда, но и санаторий. Так что лично мне выгодно, чтобы на аэродроме в Левашово находились исправные радиофицированные самолёты и лётчики набирали опыт в полётах, а не наблюдали с земли фигуры пилотажа.
— Умеете вы удивить, — произнёс Кузнецов. — И двигатели для аэропланов у вас есть, и директора секретного предприятия знаете, и бюро с конструкторами имеете. Всё у вас готово, словно видите этот лист не в первый раз.
— Я ещё и не начал удивлять, мистер Кузнецов. Телефонные кабели так же находится на территории области, а именно на площадках яхт-клуба. Как вы понимаете, не в том гигантском количестве, но четверть или чуть больше от запрошенного П-274 и полностью заявку по П-2 я закрою немедленно. С остальным придётся обождать. Если сейчас заказать в США, то прибавляйте два месяца на изготовление и доставку.
Гость сверился со своими записями.
— Это неприемлемо, — разочарованно произнёс он, явно надеясь услышать другой ответ. — Запасы иссякнут гораздо раньше. Можно что-нибудь придумать?
— Я могу возить радиолампы самолётами через Аляску.
— Ваши лампы выйдут золотыми.
— Зато у вас будут лампы, а не строчки цифр на бумаге.
— Возможно, вы и правы. Когда начнёте?
— Вы так легко согласились, что произошло на самом деле?
Кузнецов вновь посмотрел на бумаги и, не отрывая глаз от цифр произнёс:
— На складах была осуществлена диверсия.
— Вот оно что...
— К сожалению, враг знал, куда нанести удар.
— Война, Алексей Александрович. Потери неизбежны и дабы вы не подумали, что пользуясь положением, я начну выкручивать руки...
— Разве не начнёте?
— Выслушайте моё предложение: за срочность исполнения заказа я хотел бы получить оплату не деньгами, облигациями или акциями, а услугой; так как всё это пойдёт на Ленинградские заводы, а ни куда-нибудь.
— А вы умышленно разделяете советские заводы и...
Встав из-за стола, я включил телевизор. На экране заканчивался кинофильм 'Знакомьтесь Джон Доу!' и последние слова: 'Этих людей не сломить' были произнесены довольно громко.
— Я готов помогать ленинградцам, горкому партии города, лично товарищу Жданову и вам, Алексей Александрович. И совершенно не готов члену Политбюро ЦК Гасвицкому, простите, он вам знаком под фамилией Хрущёв; или этого гражданина уже осудили за подлог? Нет? Не осудили? Вы отыскали шахту, где как он всем рассказывал, трудился рабочим? Судя по всему и в этом случае — нет.
— Что вы такое говорите? — возмущённо произнёс Кузнецов. — Не смейте порочить заслуженного человека!
— Порочить? Он и так опорочен с ног до головы. Я говорю известную мне правду. И для меня главное не участие в чём-то, а победа. Даже если немцы будут стоять под стенами Петропавловской крепости или Орешка, я буду тут. Просто имейте в виду, из всех игроков я поставил на вас и город на Неве и собираюсь выиграть не вопреки промахам и предательствам некоторых, а благодаря чёткому плану и героизму ленинградцев. А посему, мне нужен карт-бланш от ГУ Здравоохранения Исполкома Ленинградского Городского и Областного Советов на срочную эвакуацию медицинских учреждений для психических больных. В первую очередь из села Никольское имени Кащенко и Колмовской под Новгородом.
— Эвакуировать куда и почему именно их?
— С сорокового года санаторий 'Осиновая роща' выстроил несколько филиалов на побережье Чёрного моря с обустройством хозяйственной базы. Мы отремонтировали пару дач со всей инфраструктурой, превратив их в комфортабельные гостиницы.
— В первый раз слышу. Я думал, вы для себя дачу строите. Кто вам вообще посоветовал соваться в это осиное гнездо?
— Товарищ Жданов поспособствовал, а секретарь Абхазского обкома партии Михаил Иванович Барамия выделил место и передал в наше ведомство кое-какие ненужные развалины. Тогда он руководил Аджарией, был здесь, в Ленинграде и выбор пал на окрестности Батуми. Мы тогда решали вопрос с элеваторами.
— Я помню. Возникли особенности с климатическими условиями и вам потребовались специалисты из Пулково.
— Да, так и было. Следующие детские отделения уже оказались в Абхазии. Но это не принципиально, с Твалчрелидзе мы тоже нашли общий язык. На юге любят красивые автомобили, и любят жить не по средствам, а заброшенных домов разных князей Гурии там без счёта.
— Не вздумайте откровенничать с ним и уж тем более с местной УНКВД, — дал совет Кузнецов. — А не проще перевезти контингент в третью больницу? Ведь вы отправили по путёвкам почти восемнадцать тысяч детей. Наверно, мест уже нет.
— По путёвкам отправлено намного больше и наполняемость на уровне шестидесяти процентов. Мест достаточно и для детей и для сопровождающих их взрослых. Мне даже проще каким-нибудь филиалом на Каспии пожертвовать в пользу душевнобольных, к счастью, есть свободный комплекс на четыре тысячи мест, который сдали перед самой войной. Так что туда и из третьей больницы можно пациентов с персоналом отправить. В принципе, мне не сложно организовать отправку людей на лечение в Гватемалу или Боливию, или даже в Иран, знаете, дешевле выходит, вот только пойдёт ли на это советское правительство?
— Правительство на это не пойдёт, — резко ответил Кузнецов. — Отправить больных заграницу — расписаться в собственном бессилии своей медицины. Это политическое фиаско. De duobus malis minimum eligendum.
— Что же, на вопрос почему, вы сами только что дали ответ. Из двух зол действительно выбирают меньшее. Но если называть вещи своими именами, им никто не собирается помогать. Как выразился один ваш младший коллега: 'они бесперспективный балласт'. Все клиники, оказавшиеся на временно оккупированной территории, остались сами по себе. Без продуктов, без лекарств, без помощи и под угрозой физического уничтожения. Отчего так произошло, пусть разбираются компетентные органы. Немцы подготовили фенол и чистый скополамин для больных, а где его окажется недостаточно, казнят советских людей другими доступными средствами. Мне это достоверно известно по донесениям Международного комитета Красного Креста. Шведским врачам нет смысла заниматься выдумками, учитывая премию за каждого спасённого русского.
— Да что вы такое говорите? — возмутился Кузнецов.
— Только правду! К сожалению, правду никто никогда не любит, ибо она заставляет людей собственными руками ломать свои успешные и устоявшиеся жизненные устои вместе с верой в свою непогрешимость. Просто поинтересуйтесь по своим каналам, почему для вывоза плакатов и мебели из зданий горкомов находились машины, а для эвакуации больных нет. Им даже справки выдавались о невозможности эвакуации. И я уверен, что это не единичные случаи, и они будут повторяться.
— Вы же сами знаете, что обстоятельства были таковы, когда решения принимались спонтанно, и приходилось чем-то жертвовать. Я никого не оправдываю, но обещаю обязательно разобраться.
Конечно, во всём виноваты обстоятельства. Из-за них даже Кировский завод не смогли эвакуировать. И если б только его. Рабочие предприятий были приписаны к местам труда как крепостные в царской России. Даже далеко ходить не надо, ещё до войны поездки работников торфопредприятий Синявино в Ленинград, мягко говоря, не приветствовалось, вплоть до контроля сотрудниками милиции наличия увольнительных листков прямо на перроне. Никто, особенно в военный период не мог просто взять и уехать вглубь страны. Только по особому предписанию, только под тотальным контролем. И иногда доходило до полного абсурда, о чём тот же Кузнецов наверняка знал. Одна только операция по отправке детей на юг Ленинградской области, куда стремительно наступали немцы, должна была не раз икнуться Попкову. Сначала отправили, а потом спешно собирали для возврата назад.
— Надеюсь на ваше слово, Алексей Александрович.
— Я разве хоть раз дал повод усомниться?
— Как прагматик, я всегда говорю, что всё когда-нибудь происходит в первый раз.
— В таком случае, пока я не услышал про ваш интерес. Как прагматик я не верю в бескорыстность капиталиста.
— Логично. Когда окончится война, солдаты возвратятся домой со своими проблемами в психике, где неврастения и истерия будет встречаться как простуда у школьника зимой. Если брать статистику по Великой войне, в британской армии на тридцать раненых был один такой пациент в начале боевых действий, а в конце уже каждый пятнадцатый. В этот раз процентное соотношение будет гораздо выше и сколько их встретится среди не обследованных — одному богу известно. С моим новым препаратом у больных есть хороший шанс. Если исследованиями будет подтверждено улучшение самочувствия хотя бы у пятнадцати процентов, то это успех. Причём это станет успехом советской медицины, если я войду уполномоченным членом исполнительного комитета СОКК и КП, а так же мне достанется прибыль от продажи антипсихотика в США и Европе. Вот такая услуга.
— Проводить опыты над советскими людьми, чтобы набить свой кошелёк!?
— Да не кричите вы так! Опыты я уже провёл до приезда в СССР. Препарат, над которым я работаю, дал интересный побочный эффект. Если не вдаваться в подробности, вышло очень перспективное лекарство.
— Допустим, — произнёс успокоившийся Кузнецов. — Но мне не всё понятно с МККК. Вы на самом деле учредили выплату Красному кресту?
— А вас это смущает? Или вы предполагаете, что немцы поделятся своими лекарствами для лечения русских больных? Нет, не поделятся. Я даже склонен предположить, что часть медикаментов у шведов просто отберут, часть продадут сами врачи, но даже если в дело пойдёт четверть, то кого-то они спасут от смерти.
— Не рассказывайте об этом никому.
— Разве это секрет?
— Всё дело в том, что у нас не склонны доверять международным организациям, которые мы не контролируем. Красный крест стал проявлять не свойственную своему статусу активность в некоторых делах и есть мнение, что он плотно сотрудничает с разведкой.
— Скорее всего, так оно и есть, но мне важны спасённые жизни. Если углубиться, то Исполком Союза обществ Красного Креста и Красного Полумесяца (СОКК и КП) входит в состав Лиги Обществ Красного Креста с тридцать четвёртого года. Правда, взносы вы уже два года не платили, но мне не составит труда погасить задолженность и передать свой офис в Анкаре советскому представительству. Из Турции, на линии Трапезунд-Батуми можно будет организовать морскую логистическую цепочку поставки медикаментов и сырья в Советский Союз. Тем более на юге мы уже запустили производственные мощности. СОКК и КП сможет на весь мир трубить, что лекарства предназначены для немецких военнопленных, когда как Берлин осуществлял военные преступления, бомбя наши госпиталя в Гродно, Лиде, Минске и Смоленске.
