Время вспять

— Как ты сможешь приручить мутантов? — поинтересовался Кирьян.

— Это моя забота.

— Тебе самому не достичь Тромсе: ты не знаешь островов, не умеешь ходить по звездам и по солнцу, — резонно заметил Ветрогон.

— Так обучи меня, старик.

— Подумать надобно. — Ветрогон тяжко вздохнул. — Озадачил ты нас, парень.

— Думайте. — Филин покинул поморов, направляясь к груде выгруженного на берег скарба, в котором отыскал медный чан.

Уединившись на берегу реки, стал натирать его песком, пытаясь предать позеленевшей меди первозданный блеск. Это заняло какое-то время. Когда, наконец, металл приобрел яркость, древлянин ножом проковырял в тазу два отверстия, в которые вдел толстый кожаный шнурок. Подарок для друга Ху готов.

Отложив свое творение в сторону, Филин принял позу Лотоса — приступил к медитации. Он ждал. Гоблины должны вскоре появиться: Ху слишком нетерпелив.

Вот со стороны реки раздался треск и шум. Пора.

Когда Вождь мутантов в сопровождении толпы своих воинов вышел из прибрежных кустов к лагерю людей, его уже встречал Ии. Человек торжественно водрузил на гладкий череп Ху медный начищенный до блеска таз, затянул шнурок под мясистым подбородком. Шлем пришелся впору. Выглянувшее из-за туч солнце отразилось от накрытой головы гоблина, превратив ее в яркий шар. Окружающие вождя дикари заухали и пали ниц. А тот обвел присутствующих торжественно-презрительным взглядом.

Наверное, в тот момент Ху был по-своему счастлив.

Только непорядок какой-то: его могучие воины склонились перед божественным Ху-У-Урром в глубоком трепете. А наглый Ии и его мерзкие волосатые мутанты, сбившиеся жалкой кучкой на берегу, стоят, как ни в чем не бывало. Верховный гоблин царственным жестом указал пришлым пасть на колени перед хозяином острова. Но нарвался на пронзающий взгляд Ии.

Взгляд успокаивал, завораживал, от него нельзя было оторваться. Первобытный мозг дикаря не мог сопротивляться навязываемой воле человека. Неописуемый страх овладел великим Ху-У-Урром. Людей нельзя обижать, их надо любить и беречь, как Ху любит самого себя — внушалось подсознанию мутанта. Впредь гоблин будет выполнять все распоряжения Ии. Ни он, ни его воины даже пальцем не смеют трогать чужаков.

Поморы с оружием в руках сгруппировались у воды. Они с тревогой наблюдали немую сцену, происходящую между чучелом с медным тазом на голове и их новым вожаком. Какое-то время эти двое молча смотрели друг на друга, потом мутант медленно опустился на колени перед древлянином и припал к его ногам, оставаясь в такой позе, пока Филин не разрешил ему удалиться вместе со своим отродьем.

— Пригрели демона на свою голову, — прошипел старик Ветрогон. — Убивать приблуду надо. Не ровен час, его слуги всех нас покрошат.

— Что ж они нас прямо сейчас к Громовержцу не отправили? — тихо спросил Змеелов.

— Нужны мы Змею пока.

— Ошибаешься старик. Много уже ты пожил, а в людях разбираться не научился. Древлянин слово Воина дал, а оно дорогого стоит.

— Филин уже не Воин. Беглый он. А Клан предателей не жалует.

— Сдается мне, что не беглый, а засланный, — произнес Змеелов, удивленно глядя на Лихаря, который подошел к вожаку и выдавил из себя весьма длинную фразу:

— Я пойду с тобой,.. Филин!

Древлянин неподдельно, по-дружески хлопнул рулевого по плечу.

Глава 6

Остров оказался невелик. Два дня пути ушло у карелов на то, чтобы достичь его северной заснеженной оконечности. Лопарь и Ульвэ перевалили через прибрежный хребет и очутились на узком мысе, выступающем в скованный льдом океан.

Во время похода друзья не обнаружили ничего необычного. Лишь — лес, сопки, горы да гейзеры. Правда, наткнулись на несколько древних шахт, но спускаться в подземное царство не решились: боязно уж больно, может там и есть, то самое Пекло, про которое Жрецы вещают.

В середине пути повстречали стаю волков. Пришлось лезть на деревья, ну и постреляли мальца, благо арбалеты имелись. Волки оказались мутированными: слишком шерсть длинная, да и размерами велики. Более ничего необычного не случилось.

Теперь конечная точка пути достигнута, впереди на многие мили лишь ледяное безмолвие и холод, пробирающий до костей, несмотря на меховые одежды путешественников.

Пора поворачивать обратно в лагерь. Там уж слишком много событий происходит, как бы чего не пропустить.

Карелы никогда не видели такого количества снега и льда, поэтому с интересом осматривали окрестности. Ясный зимний день способствовал хорошей видимости, и Лопарь заметил несколько черных точек на льду между небольшими торосами.

Утопая по колено в снегу, друзья двинулись в их направлении.

Между тем с востока наползала огромная фиолетовая туча — предвестниц снежной бури. Следовало поторопиться, иначе занесет.

Точки на льду с каждым шагом вырисовывались все отчетливее. Вот уже видна упряжка собак, развалившихся на снегу. И длинные опрокинутые сани, под которыми лежал человек. Чуть поодаль еще один покрытый мехами силуэт. Там же большой продолговатый вещевой мешок. Ульвэ подошел к упряжке. Несколько собак еще живы, но сильно выдохлись, оголодали.

Лопарь осмотрел людей. Надо же мужик и баба, ее то куда понесло. Баба мертва, уже окоченела. Мужик еще жив, но видать недолго осталось.

Тем временем ветер усилился, завыл, понес поземку, закружил верхушки торосов.

Ульвэ освободил поводки упряжи, Лопарь уложил мужчину в сани, туда же бросил мешок. Впряглись. Потащили.

Что заставило этих отъявленных головорезов и пиратов заниматься спасением незнакомца, сказать было сложно. Скорей всего имело место быть природное любопытство так свойственное человеку.

Упали сумерки. Ветер крепчал, перерастая в снежную бурю, сбивал с ног, обжигал лицо, не давал дышать. Идти было невообразимо тяжело. Мысли бросить поклажу все чаще посещали карелов, упрямо продолжавших продираться сквозь снежную пелену.

Буря застигла путешественников на перевале. Но была уже не страшна. Еще рывок и сани стремительно мчатся вниз с тремя седоками внутри: мешок пришлось выбросить, слишком много места занимал.

Они быстро скатились в закрытую от ветра низину. Здесь было гораздо теплее.

Выбрав место, путешественники разожгли костер. Двинули найденыша ближе к огню: согреется, глядишь и оживет.

— Надо бы горячую похлебку сварганить. — Ульвэ достал из своего мешка глиняный горшок, начал топить снег.

Лопарь ушел за добычей. Вскоре вернулся с подбитой куропаткой, принес трав для приправы.

Перекусили, покормили бесчувственного чужака, силой вливая горячее варево в разжатый ножом рот.

После короткой передышки снова двинулись в путь.

К утру снежный покров сошел на нет: тащить сани стало гораздо тяжелей. Благо найденыш пришел в себя: залепетал на непонятном языке, стал звать какого-то Клэр.

Лопарь рывком поставил нытика на ноги:

— Что Клэр?

— Клэр! — найденыш растерянно указал на сани.

— Это баба твоя?.. Да?.. Ты башкой — то своей думал, когда ее с собой тащил? — Лопарь встряхнул низкорослое тело чужака. — Теперь ногами пойдешь.

Карел грубо толкнул пришельца вперед.

Идти найденыш не мог: слаб еще был. Пришлось подбивать полозья саней мехом и снова впрягаться.

Стоянки достигли без приключений. За время короткого отсутствия карелов в лагере произошли большие изменения, о коих тут же поведал Андрон, повстречавшийся друзьям еще на подходе.

— У нас тут полный развал, — начал жаловаться помор, с беспокойством разглядывая чужака. — Филин выпросил у главного мутанта две дюжины бойцов. Ушел с ними в сопки. Там у них теперь свой лагерь. Гоблины повинуются ему беспрекословно, преданы как собаки. Воистину древлянин демон, это он нас на этот треклятый остров привел, дабы войско себе набрать. Как мы его раньше — то не раскусили. Сей прислужник Зверя Индрика и Лихаря к себе сманил. Тот теперь стапель для новой ладьи рубит... А это что у вас за птаха?

Андрон указал на сани, в которых все еще находился нахохлившийся найденыш с любопытством озирающий окрестности.

— На севере подобрали, — отмахнулся Лопарь.

— Не лень было тащить этого приблуду через весь остров? Теперь и придушить жалко: столько трудов положено.

— Добрый ты человек, Андрон! — усмехнулся Лопарь.— За что ж этого малыша душить — то?

— Ты так ничего и не понял, чухонец: этот остров — не что иное, как вход в Аид. И стерегут его гоблины. На этой земле только Змеиное отродье может обитать. Убить вашего найденыша надобно, пока беды не натворил.

— Чужак с севера пришел — из другой земли. Он острова и не достиг даже. Ты его не тронь. — Лопарь немного злился, наткнувшись на непонимание товарища по оружию.

— Из какой еще другой земли? Здесь не может быть другой земли кроме Пекла, — не унимался помор. — Мы уходим на днях. Тока ладью подлатаем немного, и поминай нас, как звали.

— Бежите, значит! — встрял в разговор Ульвэ.

Андрон пропустил мимо последнюю реплику карела, лишь сказал:

— Вы можете с нами пойти, но пришлого придется оставить.

— Подумаем еще, — произнес Лопарь, и друзья двинулись в сторону лагеря.

На зимовье кипела работа. Лихарь и Змеелов ставили стапеля. Кирьян суетился в новой кузне, сооруженной неподалеку в горах. Саам все еще был плох и лежал в вырытой землянке. Древлянина нигде видно не было. Остальные конопатили и латали ладью, снова вытащенную на берег. Разлад и недопонимание просто витали в воздухе.

При появлении путешественников все собрались вокруг. Снова вопросы, объяснения, советы, как поступить. Бедный найденыш, ставший объектом всеобщего внимания, испуганно съежился в санях.

Пошумели, покричали, наконец, разошлись, оставив карелов одних. Исподволь наблюдали за дальнейшими действиями чухонцев. Что будут делать? Кому в помощь пойдут? К Лихарю? Али к Ветрогону?

Ульвэ скинул теплую одежду, обратился к напарнику, доставая топор.

— Пойдем, брат, баньку срубим, совсем вша заела.

— Добрая мысль, брат,— ответил Лопарь. Он неспешно разоблачился до пояса, и обратился к возившимся у ладьи поморам. — Мы отойдем... А вы, любезные малька нашего не обижайте!

Филин появился под вечер. Узнав последние новости, уединился с чужаком. Долго общался, несмотря на языковой барьер. Жесты, мимика, рисунки на земле. А как иначе?

Полученные сведения весьма удивили древлянина своей неправдоподобностью. Оказалось, что Джошуа, так звали чужака, пришел из другого мира. Вернее, из другой его части, расположенной за Поднебесным Барьером.

Барьер для Филина был чем-то весьма далеким, и таким же недостижимым, как Телус или Совенгард. Тем не менее, Барьер существовал и располагался далеко на западе от архипелага в безбрежном океане. Он проходил широкой полосой с севера на юг, обозначая оконечность мира, за которой небытие или пустота, и являлся не чем иным, как хаотическим нагромождением камней и скал, уходящих за облака.

Если повезет, Поднебесный Барьер можно было достичь по воде, но приблизиться к нему не представляло никакой возможности: все подступы охранялись бесчисленным количеством рифов и подводных камней.

Поверить в то, что найденыш пришел с того света, было невозможно. Это просто абсурд. За Барьером нет жизни — сей неоспоримый постулат впитывался людьми с молоком матери и доказать обратное было невозможно. Костер — самое легкое наказание для Джошуа за рассказанную небылицу, попадись он в руки жрецов.

Филин не хотел больше слушать бред сумасшедшего. Что делать с пришлым он тоже не знал. Убивать это жалкое существо было ниже его достоинства. Пусть поживет пока, может, на что сгодится.

Джошуа действительно пригодился.

Поначалу сближение давалось трудно: найденыш постоянно наталкивался на грубость и хамство поморов. Он мог свободно передвигаться по лагерю, с ним делились едой, но всякий раз гнали прочь, заслышав про его мир за Барьером.

Сам пришелец был невысок ростом, худощав. Темные короткие волосы обрамляли умное лицо, отмеченное печалью недавних утрат. Одежда, в которой он остался, скинув меха, отличалась покроем и была пошита из неизвестного материала.

Джошуа побрился и выглядел совсем юнцом, в сравнении с косматыми воинами, хотя не уступал в летах многим из них.

Чаще всего его видели рядом с Лихарем, который уже приступил к закладке киля будущей ладьи. Здоровяк отбивался от низкорослого пришельца, как от назойливой мухи. В конце концов, сдался: разрешил помогать.

Джошуа с радостью влился в работу и сразу же внес несколько дельных предложений, заставивших помора призадуматься.

Найденыш постоянно чертил и рисовал улучшенные конструкции и жесткости корабля. Молчун, сам того не замечая, стал придерживаться советов своего помощника. Однажды пришелец принес охапку бересты с нарисованными углем чертежами, что заставило Лихаря отложить на время работу, и принялся рассматривать картинки.

На рисунках был изображен двухмачтовый, однопалубный шлюп, каких на архипелаге еще не доводилось встречать.

Несомненно, на открытой воде равных ему не будет. Но для шхер он слишком громоздкий. Хотя для маневров в узкостях голощекий предусмотрел по восемь весел с каждой стороны — это тридцать два гребца... Много... А если посадить гоблинов?.. Тогда — шестнадцать.

Но как все грамотно и просто. Поперечные жесткости усилены продольными балками. Мачты идут от самого киля, и имеет распорки на двух уровнях! Вот палубный настил, а внизу закрытый трюм — шторм не страшен. Перо руля необычной формы, хорошо бы из меди сделать, жаль негде взять... На баке якорный клюз... Борта усилены планширем.

Джошуа предлагал крепить каркас и обшивку скобами и большими гвоздями. Правильно: к чертям хлипкую обвязку... Спереди можно поставить два тарана... Паруса справить из моржовых шкур.

Да!!! Это будет мощный корабль... Лихарь загорелся. Он уже любил свое будущее творение. Не мыслил без него жизни.

Он построит судно!.. Обязательно построит!.. Чего бы это ни стоило!.. Если Филин демон, то пусть заберет душу Лихаря в обмен на возможность создавать невиданный доселе шлюп.

— Нам нужны инструменты. — В возбужденном состоянии Лихарь обычно много говорил. Его длинная фраза, по всей видимости, предназначалась себе, хотя сидевший рядом Джошуа его понял, закивал, указывая в сторону кузни. Затем несколько раз ткнул в грудь — дескать, я позабочусь. Здоровяк одобряюще хлопнул найденыша по спине, отчего тот согнулся пополам.

Организация кузницы у Кирьяна не клеилась, поэтому пришедший на выручку Джошуа был ему весьма кстати.

Первым делом поставили горнило, соорудили меха. Долго рубили и тесали большой круг наждачного камня.

Пока суть, да дело гоблины с подачи Филина наносили к кузне угля и металлолома.

Джошуа долго разглядывал и сортировал железо. И прежде чем начать ковать метал, сделал себе добротный молот да клещи.

Как кузнец, Кирьян и в подметки не годился найденышу, поэтому первое время стоял на мехах, набирался опыта, отдав инициативу щуплому пришельцу. А тот учил воина ковать, доводить заготовку до красного или белого каления, объяснял секреты закалки и отжига металла.